Итак, российский президент, побывав в Германии, проговорив официальные речи на открытии Ганноверской ярмарки и на встречах с лидерами этой страны, отправился в Голландию — открывать голландско-российский год. Это кратко. Теперь по существу. Существо заключается в том, что в отношениях между Германией и Россией сегодня много проблем совершенно разного свойства. С одной стороны, Германия получает 40% необходимого ей природного газа из России. Причем, это не предел, и на месте немцев можно было бы радоваться такому счастливому обстоятельству. Но немцы радоваться не хотят — их, — не без внешнего науськивания, — пугает такая зависимость от России, хотя реальных признаков того, что пугаться нужно, пока нет, и это пугает немцев еще больше.
Западные СМИ сделали все возможное, чтобы местный обыватель не понял, что там происходит в России с неправительственными организациями, но, на всякий случай, обиделся. Действительно, все крупные партии ФРГ имеют в России свои фонды, включая и партию фрау канцлера, и прокурорские проверки этих фондов не могли не вызвать реакции. Причем, слово «агент» из бренда «иностранный агент» почему-то дошло до Запада в его не европейской, а именно в русской трактовке, отягощенной генетической памятью о 30-х годах прошлого века. Поэтому фрау канцлер в своей приветственной речи не могла не остановиться на этих событиях, показав, что ее собственное мнение не может не учитывать мнения однопартийцев и других соратников по политической деятельности. Справедливости ради, нужно сказать, что фонды существуют во многих странах, реакция этих стран тоже разная, но ни в одной стране, кроме России, перед фондами не стоят такие задачи, как в России, и реакция российского государства не могла не последовать. Но ни это, ни порадеть за права геев в России не отменили Ганноверской ярмарки и не уменьшили ее экономического потенциала.
На Ганноверской ярмарке Россия является основным спонсором. В ее павильонах более 1000 экспонатов, привезенных с единственной и явной целью — обеспечить России новые инвестиции. Мнения местных инвесторов пока никто не сформулировал, но определенные трудности в общении с Россией их уже ожидают. Тем не менее, Германия и так активно сотрудничает с Россией. Ее прямые инвестиции в нашу страну превышают 30 миллиардов долларов. Многие немецкие концерны за последние годы расширили свое присутствие в России. В частности, новый дизель для КАМАЗа производится на немецком оборудовании. В принципе, потенциал для расширения сотрудничества существует, потому что в Германии присутствует самое главное — понимание роли России в современной мировой экономике. Россия, как и Китай, являются главными товарными «наполнителями» европейской и американской валюты. Без этого наполнения и евро, и доллар давно бы потеряли, как минимум, половину своей стоимости. Единая Европа ревнует Россию. По мнению чиновников из брюссельских кабинетов, русские игнорируют европейские органы власти, предпочитая общаться непосредственно со столицами западноевропейских государств. С одной стороны, Евросоюз видит гордыню в том, что Россия не хочет с ним общаться в таком формате, а, с другой, ни по Кипрской проблеме, ни по другим вопросам голос России в Объединенной Европе услышан не был, а на недавнем заседании министров финансов Западной Европы по Кипру российского представителя не было вообще.
Голландия, процветающая, в основном, на транзитной торговле, традиционно имеет еще и развитую банковскую систему. Если сейчас в связи с Голландией вспоминают Петра Первого и дочь Владимира Путина, то мне хочется вспомнить 1812 год и роль голландских банков в финансировании российского похода Наполеона. Кстати, голландские банки были первыми, кто стал торговать американскими долговыми обязательствами в Европе. И было это более 200 лет назад.
Сегодня Голландия, верная своим принципам транзитной торговли, готова покупать российский газ и перепродавать его дальше в Западную Европу, в частности, в Великобританию. Для этого она будет участвовать в строительстве четвертой нитки газопровода по дну Балтийского моря и вложится в разработку северных российских территорий. Россия сегодня правильно опасается будущей драчки за Арктику, поэтому наличие там голландских денег, которые меньше всего голландские, — это самая лучшая противоракетная оборона.
Кроме этого, Голландия готова поделиться высокими технологиями — совершенно немыслимая вещь еще несколько лет назад, и помочь в подготовке специалистов-экономистов, о чем были подготовлены соответствующие договоры.
Что такое Голландия сегодня? — Это пока еще не только спокойная гавань для разных денег и молчаливое убежище для российских миллиардеров, но и страна с самым высоким подушным долгом в мире — более 220 тысяч долларов на каждого толерантного голландца. Это еще и центр, откуда разбегаются волны информационного противостояния, легко маскирующегося под свободу для геев, наркоманов и прочих людей с измененным сознанием.
Конечно, недаром недавний визит Путина называют торговым визитом — расширение торговли необходимо, причем, если для наших властей это возможность обрести более прочные позиции в Западной Европе, действуя чужими руками, то для голландцев — это возможность этими же руками немного заработать. Хозяева, конечно, ждали высокого гостя и не поскупились на разогрев публики, пригласив даже голую украинскую грудь. В общем, маленький праздник удался.
9 апреля 2013 г.
Размышления о дожде
Мне подумалось, показалось, Не открылось — и я забыл… В целой жизни — такая малость, Не годится на зов судьбы.
Только стоит ли торопиться? Может, все-таки подождать? — Говорят, не летают птицы, Если слышится шум дождя.
Поменяться бы нам местами Чтоб понять, на какой версте И с какой стороны мы сами В мире, где не бывает стен.
Может, дождик нас, как в театре, Отделяет от тайн кулис? Все мечты поделите на три И сыграйте себя на бис.
9 апреля 2013 г.
Шаг навстречу
Мне захотелось сделать шаг навстречу, Но понял я, что некуда шагать. Что мир сегодня черно-бел и клетчат, И сохранить не может благодать.
Мне захотелось сделать шаг на волю, Но понял я, что некуда идти — Тянуть суда через горбатый волок И не узнать, куда ведут пути.
И вот тогда я сделал шаг, и просто Пошел туда, куда глядят глаза, И вдруг услышал за спиною поступь, И голос, что туда идти нельзя.
И я тогда закрыл глаза и уши, И стал на месте весело шагать, Но мне хотелось что-нибудь разрушить… И я шагнул, и… снова стал летать.
7 апреля 2013 г.
Старые письма
Старые письма! Какая прелесть Сейчас такие не пишут, Или не любят, или не слышат, Как песни старые пелись.
Старые письма! Сплошная нежность, Робость бумажная поцелуев… И не знаю теперь, почему я, – Даже если сама прилежность, – Не могу вывести завитки в слове “Здравствуй” Так, как делали это раньше, Мне мешает лаконичность ланчей, Переход от доверия к трасту, И нерусское, произносимое споро, “Береги себя!” – в конце разговора.
Старые письма! Беспомощные, как дети. Мимолетный роман на странице в линеечку.. Как хорошо, что вы есть на свете – Маленькая личная бесконечность.
Чажма — это небольшая бухта в западно-северо-западной части залива Стрелок. Сам Стрелок— живописнейший залив, вдающийся в материковую часть правого берега Уссурийского залива. Вход в него прикрывает остров Аскольд, а посредине залива с севера на юг раскинулся возвышенный остров Путятин. В Чажме раньше базировались торпедные катера. Когда же мы туда пришли доковаться, никакого пирсового хозяйства в бухте уже не было. Прямо к высокому каменистому берегу кормовым ботопортом был ошвартован транспортный док. Для кормовых швартовов у уреза воды и на берегу были брошены четыре 20-тонных железобетонных якоря. С правого борта также кормой к берегу впоследствии поставили плавмастерскую. Так начинался известный к настоящему времени Чажменский судоремонтный завод по ремонту и разделке отслуживших свой срок подводных атомоходов. А мы были первыми. Док оттянулся на носовых якорях на глубокую воду, бычок-буксир развернул его откинутым ботопортом к нам навстречу, и мы вошли. Встали в док надолго, месяца на два с лишним. Все было как всегда не подготовлено. Еще бы! Это же докование в «точке рассредоточения в условиях угрозы атомной войны!». Так что жаловаться не моги, преодолевай трудности! Поначалу мы и не жаловались: надо было где-то найти крышку торпедного аппарата. Объездил я тогда все тыловые базы хранения ЗИПа, но нигде ничего! Не было предусмотрено в табеле такого, чтобы крышками стрелять! Как говорится, ЧД? Что делать? Что делать? Но мичмана Путова так быстро с толку не собьешь! Нашел! Демонтировал (за всесоюзный «эквивалент»!) крышку в кабинете легководолазной подготовки учебного отряда ТОФ. А им взамен подсунул крышку ТА от старой «Щуки». Так что после докования наша лодка вновь боеготова. А пока докуемся. Командир ушел в отпуск, на «коне» старпом Валя Шехурдин. Тоже фигура! Атлет! Кажется, в свое время чемпион Северного флота по боксу.
Шехурдин Валентин Алексеевич, в дальнейшем
Статью, да и лицом похож на актера Кторова. Когда выпьет, откровенничает, что он-де дворянских кровей и потому его придерживают по службе. Выпивал он своеобразно. Когда подходило время обеда, он строго восклицал: — Товарищи офицеры, прошу на обед. Все поднимались из-за стола в кают-кампании лодки, где, как правило, перед обедом проводились занятия по офицерской подготовке, для движения в береговую столовую катерников и в этот момент: — А вы... останьтесь! Избранная «жертва» понимающе вновь садилась на диван, остальные тоже понимающе с непроницаемыми лицами молча удалялись в столовую. — Я, надеюсь, вы не против составить мне компанию, — не допускающим возражения тоном продолжал старпом, — не люблю в одиночку! При этом он наливал в тонкий чайный стакан до красного ободка «шило» и говорил: — Я не насилую, вода в графине, разводи по вкусу! Да, по вкусу! Что уж там для воды осталось? Себе он наливал так же. Крякнув и утершись рукавом (закуска на берегу, в столовой!), продолжал: — Ну, теперь пойдем, посидим на баке, покурим, подождем... На баке дока, сидя на , он предавался рассуждениям о своем дворянстве, кознях, спортивных достижениях на ринге и т. д. Наконец, на дороге по склону сопки показываются наши офицеры.
— Пора и нам закусить. Чтобы сойти на берег, надо пройти по башне дока в корму, спуститься по скобтрапу на ботопорт, пройти по нему метров пять (ширина стенки ботопорта 20 см!), и только тогда ступаешь на широкую сходню. Внизу под ботопортом камни и плещет вода... Если падать, то метров пять! Потому и не падали. На следующий раз «жертвой» избирался другой. Хорошо, что желание излить душу у старпома возникало не каждый день, нас, младших офицеров, во время докования было всего трое-четверо, остальные в отпусках. На этом в то лето «изуверства» старпома не кончались. Ежедневно в 17 ч 00 мин перед движением в столовую на ужин офицеры выстраивались на берегу в шеренгу, старпом обходил строй и, останавливаясь поочередно против каждого, вопрошал: — Кого из подчиненных и как вы сегодня наказали? Если следовал ответ — никого, то... — Объявляю вам сутки ареста за недостаточную требовательность к своим разболтанным подчиненным. — Есть, сутки ареста. Старпом переходил к следующему. Наиболее предусмотрительные отговаривались «замечаниями», тогда следовал монолог о недопустимой мягкотелости и т. п. Таков был ритуал, такова была игра... Мне наказывать своих торпедистов, как правило, было не за что, и я вскоре набрал в сумме трое суток ареста. Это был звонок. Выписал записку об аресте и отправился на гарнизонную гауптвахту, там же в Стрелке. Не повезло! На гауптвахте только что окончен ремонт и лак на нарах еще не высох. — Приходите, пожалуйста, через пару суток, — любезно пригласил начальник гауптвахты. — Непременно! Двух суток мне хватило, чтобы записку переписать по-новому, но уже на пять суток ареста. Прихожу первым, в свежеокрашенном офицерском боксе никого нет. Скучновато, но зато никто не мешает штудировать «Вопросы ленинизма», скоро надо ехать во Владивосток сдавать экзамены в вечернем университете марксизма-ленинизма. Кстати, этот «требник» —лучшее пособие по большевизму. Даже в 1980-х годах я как-то «засек» одного крупного политработника за скрытным чтивом этого И.В.Сталина в порядке подготовки к очередному семинару по марксистско-ленинской подготовке.
На следующее утро пришел второй арестант, представился: — Старший лейтенант.., командир... группы боевой части... СКР «...». Позвольте узнать, с кем имею честь?.. Ага, тогда, если не возражаете, я буду называть вас «товарищ командир», а я буду исполнять обязанности «старшего помощника». Мы же военные люди... В глазах у него чертики прыгают! Хохмач значит. Договорились. С собой у него две общие тетради в коленкоровом переплете, сел на нары, углубился в чтение. Наверно, тоже конспекты по МЛП. К вечеру пришел третий. Лейтенант, тоже надводник. «Старпом» объявил его «помощником» по хозяйственной части и тут же обязал следить за чистотой, порядком и своевременной выдачей постельных принадлежностей и «харча». Тут же был приглашен караульный начальник, ему представлен новоявленный «помощник» и потребовано все исполнять с исключительной добросовестностью. И все это на полном серьезе! В мои обязанности входило только поддакнуть или просто кивнуть. «Командир» ведь! После дребеденного ужина «старпом» попросил разрешения провести «политчас». Дал «добро», думаю, опять что-нибудь отхохмит. И не ошибся. В двух коленкоровых тетрадях оказались записи анекдотов, вернее, вместо большинства из них стояли только номера. За трое суток мы неоднократно проверяли соответствие определенных номеров изложению — и он ни разу не ошибся. Феномен! Даже под перекрестным допросом не сплоховал! Нахохотались мы в тот вечер, да и каждый день до колик в животе. Помогали нам периодически и начальник гауптвахты и ежедневно сменяющиеся начальники караулов. На третий день пришел еще один лейтенант, его сделали «просто подчиненным», руководил колкой дров арестованными матросами (пища подогревалась на дровяной печке, а приносили ее в термосах с солдатского камбуза военных строителей) или просто изображал подчиненного для очередной хохмы. «Просто подчиненными» были и четвертый и пятый. Надводников слали косяком. Когда кончился мой срок, старпом построил во дворе всю офицерскую аресткоманду. Я, как положено по уставу, попрощался, в ответ: «До свидания, товарищ старший лейтенант!» Только вышел за ворота слышу голос «старпома»: — Во временное исполнение должности командира вступил старший лейтенант...
Иду вдоль забора , навстречу с чемоданчиком в руке «каплей». Да, недолго «начальствовал» веселый «старпом»... Издалека доносится: «Товарищи офицеры! Товарищ капитан-лейтенант, аресткоманда офицерского состава флота для вашей встречи построена. «Старший помощник».... Пришел на лодку, рассказал о «хохмаче» с СКРа, ему сидеть еще пять суток. Ребята в очередь на отсидку. Повезло только Юре Павлову. Дальше эту «малину» старпом Шехурдин прекратил. Но вообще-то Шехурдин тоже был хохмач, даже пострадал на этой почве по партийной линии. В новой казарме, в Улиссе, у старпома был свой отдельный кабинет. Воспитательную работу он мог проводить без помех, без посторонних глаз. На стене висела пара боксерских перчаток (одного их вида было достаточно), на письменном столе только стопочкой четыре книги: «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Капитальный ремонт» и корабельный устав. Все книги с закладками. Воспитательная беседа проходила примерно так: — Что нам говорят классики... Выбиралась та или иная книга, раскрывалась на нужной закладке, зачитывался соответствующий проступку абзац, затем открывался на нужном месте корабельный устав... В упор голубые, почти стального цвета глаза... — А что от нас требует устав?.. А ты что творишь?., (далее некоторое количество ненормативной лексики) Итак,... суток ареста! Через минуту-другую: — Отставить! И этого, как правило, было достаточно. Но... Дошла эта воспитательная методика до политотдела. Передали в парткомиссию. Несмотря на наши письменные уверения, что требовательность старпома справедлива, но чуть-чуть для пользы дела скрашена здоровым юмором, — «фитиль» за «юмористическое отношение к службе» воткнули. Ясное дело, с юмором у членов было плохо, так их и подбирали. Но как же без смеха? Ведь говорят же на флоте: «Если б не было так смешно, давно б ушел с флота...».
А из Чажмы мы в конце концов ушли.
ПЕРВЫЕ ПОДЧИНЕННЫЕ
Я не зря говорил, что наказывать своих торпедистов мне, как правило, было не за что. Наоборот, чаще надо было благодарить. На подчиненных мне почти всегда везло, с самого первого дня службы на флоте. Фамилии, а то и имена, отдельных, особенно ярких матросов и старшин, я помню до сих пор, хотя прошел не один десяток лет. В ноябре 1955 года по окончании госиспытаний нашей лодки выслужившие свой срок старшины и матросы демобилизовались, и в моей торпедной группе остался только один старший матрос Анатолий Тарабрин. Лодка стояла на достроечной базе номерного Комсомольск-на-Амуре завода на территории Владивостокского Дальзавода. Добрый взвод малярш с утра заполнял все отсеки. Несмотря на постоянную работу вентиляторов, в отсеках от свежей краски трудно было дышать, от этого и непрерывного шума вентиляции к концу рабочего дня болела голова. Малярши красили быстро, но небрежно. Поэтому, готовясь к сдаче первой курсовой задачи, много времени пришлось уделять очистке рабочих поверхностей механизмов от натеков краски, восстановлению смазки, маркировке и тому подобным работам. А покраску торпедных аппаратов мы вообще решили проводить сами.
Вот так и «бросили на морского» с Тарабриным: кому красить, чистить, холить торпедные аппараты первого и седьмого отсеков. Случайно, но по справедливости, мне как командиру седьмого отсека достались кормовые ТА. С утра натягиваешь комбинезон, кисть и банку с краской в руки и ужом между аппаратами, между аппаратами и бортом, между трубопроводами.., между... и т.д. Перерыв на обед — и по новой... К вечеру не до гулянки. Но так родилась выстраданная любовь к своей матчасти. На аппараты любо-дорого было посмотреть! Игрушки! Когда в Улиссе пришла молодежь и мичман Путов, они подхватили и продолжили эту традицию. Никогда потом до конца службы по минно-торпедной части у меня не было проблем с образцовым содержанием оружия и техники. Для смазки неокрашенных поверхностей и деталей механизмов ТА мичман Путов и старший торпедист, а потом командир отделения, Вася Калугин варили своего рецепта золотистую смазку из смеси АМС и веретенки, цепи и тросики торпедопогрузочного устройства также проваривались в этой смазке, отчего никогда не ржавели и имели ухоженный вид. Надо сказать, что опрятно содержать оружие и механизмы в первом и седьмом отсеках лодки, где на холодных концевых переборках постоянное отпотевание, а зимой лед, было весьма трудоемко. В те годы на флоте еще не утвердилось формализованное донельзя соцсоревнование, но дух здоровой состязательности был развит и способствовал делу. Состязались между собой по чистоте содержания материальной части и отсеки, и боевые части, и отдельные боевые посты, состязались за совершенствование боевых нормативов. Процесс был творческий, правила, порядок сравнения и поощрения в каждой боевой части или на лодке были свои. Было интересно, напоминало игру, моряки добровольно принимали в ней участие. Однако на каком-то этапе вмешались «политрабочие»: причесали всех под одну гребенку, завели формализованный учет, отчетность, письменные обязательства.., красочные транспаранты все больших и больших размеров.., а дальше, само собой, появилось очковтирательство, приписки — родилось «социалистическое соревнование». Но состязательность не умерла.
Нагрудный знак "", утвержден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 мая 1942 года.
Вспоминается состязание на звание лучшего торпедного расчета подводных сил ТОФ. Торпедный расчет — это, собственно, торпедисты лодки, организованные определенным образом для приготовления торпеды на специально оборудованном посту береговой торпедной мастерской к боевому или практическому использованию. В составе расчета: командир — командир БЧ-III или командир торпедной группы, первый номер — старшина команды торпедистов, второй номер — командир отделения торпедистов и третий номер — старший торпедист или торпедист. У каждого свои обязанности. Командир, естественно, руководит, командует, контролирует, а «номера» выполняют определенные действия непосредственно на торпеде. Так вот, в тот год вторым номером был командир отделения старшина 2-й статьи Анатолий Глиос. Был он из Красноярска, токарь-скоростник военного завода. Не видел, как он работал на станке, но у торпеды... Это песня! Его руки работали независимо одна от другой, одна с ключом в одно отверстие на торпеде, другая с другим ключом в другой горловине, одной откручивает, другой одновременно закручивает! Короче, он выполнял большинство операций по приготовлению торпеды одновременно за второго и первого номера! Первый номер, мичман Путов, подключался только тогда, когда для одновременного действия у Глиоса не хватало размаха рук. Чтобы как-то участвовать в процессе приготовления, Путов перехватывал мои обязанности, а я комментировал процесс членам представительной комиссии минно-торпедного управления, флагманским минерам и посредникам. Члены комиссии с изумлением наблюдали это «священнодейство», флагманский минер бригады капитан 2 ранга Федя Марычев и начальник МТО капитан 1 ранга Бродский блаженно улыбались. Надо ли говорить, что временной норматив приготовления торпеды (не в ущерб качеству) был значительно перекрыт — и первое место нам было обеспечено! По окончании службы провожали Глиоса с почетом перед строем бригады с присвоением звания «главный старшина запаса» (вообще-то должностная категория командира отделения — старшина 1-й статьи), с поощрением почетной грамотой и отпуском, с последующей демобилизацией по месту жительства, а потому отпускали досрочно, еще до публикации приказа Министра обороны. Да, в то время моряки служили добросовестно и беззаветно.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
