Пожалуй, на этом я поставлю точку в своих воспоминаниях о пройденном пути. Очень жаль, что его нельзя повторить, так как нужна молодость и напряженный умственный труд, за который бы не было стыдно самому себе, моим близким и друзьям. Пусть Вам не покажется, что на моей работе в суровых Арктических условиях на полярной станции, на рыболовных и транспортных судах Дальневосточного морского пароходства, на военной службе в органах Комитета Государственной безопасности, а также и после службы было мало трудностей и проблем, событий с большим риском для жизни. Всё это было, и бог миловал меня, и я остался жив и невредим. Морские и чекистские традиции, оптимизм стараюсь соблюдать по возможности, как православную молитву. Будем живы и здоровы! Не ругайте за стиль изложения. Я всегда был и остаюсь технарём, т. е. человеком любящим и обожающим радио и электротехнику.
В заключении хочу отметить следующее:
1. Содержание книги отражает лишь основные этапы и события в моей жизни, учёбе, работе на полярных станциях Гидрометеорологической службы СССР, работе на Приморском судоремонтном заводе и службе в Комитете Государственной безопасности СССР. Но много фактов и воспоминаний остались за рамками данной книги. Если хватит сил и возможностей, то это будет отражено во втором расширенном изложении книги. Стиль изложения я решил оставить таким, как это соответствует самому названию книги, а именно «Линия жизни». 2. В книге определённое место занимают мои личные впечатления об учёбе, о жизни, о работе на полярной станции, а также о моей работе в Калининском Управлении КГБ СССР. 3. Много труда и времени потребовалось не только при написание книги, но и при подборке и обработке фотографий, а также при её оформлении. 4. Настоящая книга написана для моей семьи, детей, внуков, правнуков, близких родственников.
Приложение 6. Братство Ленинградского Арктического училища
День рождения Братства Арктического училища 25 июня 2011 года.
Утверждён Указом Президента Российской Федерации 21 мая 2013 года.
Макет удостоверения члена Братства Арктического училища.
Марш Братства Ленинградского Арктического училища (ЛАУ).
Организаторы: Валерий Жевлаков выпуск ЛАУ РТО - 1973 г. Юрий Панов выпуск ЛАУ РТО - 1965 г. Владимир Радыгин выпуск ЛАУ РТО - 1970 г.
Музыка:В.Н.Завьялов г. Лесной
Стихи:Сергей Таган г. Москва
Исполнение:Вячеслав Ермаков г. Москва 2013 год.
Фирменный бокал Братства ЛАУ
Работа, работа и ещё раз работа…
АВТОР ИСКРЕННЕ БЛАГОДАРЕН СОТРУДНИКУ ОТДЕЛА ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УЧРЕЖДЕНИЯ «ЗЕМЕЛЬНОЙ КАДАСТРОВОЙ ПАЛАТЫ» ПО ТВЕРСКОЙ ОБЛАСТИ ГРЕКАЛОВУ СЕРГЕЮ АНАТОЛЬЕВИЧУ ЗА ПОМОЩЬ В ОФОРМЛЕНИИ КНИГИ.
ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПАНОВ
Фотографии из семейного архива, музея Арктики и Антарктики. «На меридиане двух полюсов», газета «Комсомольская, правда», Энциклопедия «Тверская деревня», Рамешковский район «населенные пункты», и др.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ) - архивариус, Горлов Олег Александрович (ОАГ), ВРИО архивариуса
О времени и наших судьбах. Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 1. СПб, 2002. Часть 3.
Карасев Леонид Васильевич готовился стать художником, но волею провидения стал морским офицером. Сорокалетнюю флотскую службу прошел достойно на различных должностях, преодолев все трудности и достигнув высокого положения ученого в области кораблестроения и вооружения Военно-Морского флота. Он является одним из создателей мощных и красивых боевых надводных кораблей третьего поколения. До настоящего времени продолжает трудиться на своем рабочем месте, создавая задел для будущих кораблестроительных программ России. Главное его достоинство – это безупречное соблюдение высоких морально-этических принципов во взаимоотношениях с людьми. Судьба не раз играла его жизнью, но он стойко перенес все ее удары. О превратностях жизни и службы он интересно рассказывает в своих воспоминаниях.
Леонид Карасев ВЕХИ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ О корнях
Я, Карасев Леонид Васильевич, родился 6 августа 1930 года в Ленинграде. Родители – выходцы из крестьян Ярославской губернии. Мать – из деревни Погорелки, отец – из деревни Щукино. Каково звучит! Как у Некрасова. Истинно русские названия по образности и существу. Приехали родители в Ленинград в конце 1920-х годов, спасаясь от голода и нищеты. Дед по материнской линии, тоже Леонид Васильевич, был крепким хозяином на земле, уважаемым в округе человеком. Батраков дома не держал, зато вся семья во главе с дедом от мала до велика (сын и четыре дочери) с раннего утра до позднего вечера трудилась в поле и на огороде. Всем находилась работа. У деда был красивый дом с наличниками. Держал две лошади. Одна – рабочая, другая – на выезд. Был он церковным старостой, награжден какой-то царской медалью. И вот такой крепкий мужик был в известное время при известных обстоятельствах в начале 1930-х годов «раскулачен».
Большой дом с резными наличниками под железной крышей служил в те времена достаточным основанием для раскулачивания.
Дом отобрали под детский сад (поначалу). Самого деда куда-то сослали. Куда? – не знаю. Семья распалась. Все члены семьи, как тогда говорили, стали «лишенцами», то есть лишенными гражданских прав. Перед войной дед вернулся к нам в Ленинград и умер зимой 42-го года от голода и от цинги практически у меня на глазах. До сих пор храню фотографию примерно 1910 года, на которой запечатлены дедушка Леня и бабушка Маня, мои три тетушки, дядя – мой крестный и моя мама. Дорогая память и реликвия. Дедушку и бабушку по отцовой линии почти не помню. Осталась в памяти бабушка Прасковья – суровая крестьянская женщина. Сохранилась фотокарточка, на которой я сфотографирован с ней мальчонкой лет пяти.
Детство, война, блокада
До войны жили на Гороховой, в доме с проходным двором на Мучной переулок. Детские годы помню плохо. Жили трудно. Отца в начале 1930-х за что-то арестовали и осудили на пять лет. Матери было очень трудно. Помню выезды на дачу летом в какую-то финскую деревню, где снимали дачи и наши родственники. Ярким впечатлением остался самокат, и как я «гонял» на нем по Садовой мимо Банковского садика. Это было маленькое счастье. А потом был фотоаппарат кассетный – восторг! Любил проявлять, закреплять, печатать. До сих пор помню запах проявителя, закрепителя и таинство появления изображения на пластинке и фотобумаге. Школа находилась за каменным мостом через канал Грибоедова, на углу Гороховой и Плеханова. А на углу Гороховой и канала Грибоедова была булочная (она и сейчас там есть), где я по дороге из школы покупал плюшку с повидло. До сих пор люблю такие плюшки, особенно с молоком. Это плюшки моего детства...
До начала войны ничего особенного не происходило. Все как у всех. Школа, прием в октябрята, в пионеры. Летом – пионерский лагерь, военизированные игры (как они тогда назывались, не помню). Первая детская влюбленность в Лору Виноградову – соученицу. Начало войны застало в пионерском лагере под Лугой. Просто чудом мама под обстрелом сумела вывезти меня из лагеря в Ленинград. Немцы на следующий день захватили Лугу. Помню, как после бомбежки в начале сентября 1941-го горели Бадаевские склады, как полнеба было закрыто черным дымом. Когда началась бомбежка, мы спустились с шестого этажа, где была наша квартира, на первый этаж, но в бомбоубежище не пошли, а из подворотни, выходящей на Мучной переулок, наблюдали эту жуткую картину.
С началом учебного года учились в бомбоубежище, а уже в ноябре-декабре занятия прекратились. К этому моменту мы с мамой переехали жить в семью моего дяди-крестного на Троицкое поле за Володарским мостом, недалеко от заводов имени Ворошилова и «Большевик». Жили в двухкомнатной квартире шесть человек: я, мама, тетя Лиля – жена дяди и их дети – мои двоюродные братья Юра и Витя, и наш дедушка Леня (Леонид Васильевич Новиков), который в январе 1942-го умер от крайней степени истощения и цинги. А наши мамы ходили зимой на работу пешком на Петроградскую сторону до улицы Куйбышева. Путь длиной километров восемнадцать. Весь городской транспорт к этому времени уже стоял. А зима, как известно, была очень морозная. Работали они в продуктовом магазине, что и спасло нас от голодной смерти. Прежде всего потому, что продуктовые карточки отоваривались вовремя, да, наверное, и еще кое-что перепадало.
Воспоминаний о блокаде много. Подумал, стоит ли писать об этом. Ведь столько уже написано. Одна «Блокадная книга» Адамовича и Гранина чего стоит. Но где эта книга? На уличных лотках, забитых книжным ширпотребом, и в магазинах ее нет. Вот поэтому, кое о чем все же напишу, как очевидец. Для внуков и правнуков будет интересно. Но для начала снова вернусь в довоенное прошлое. В 1939-м и 1940-м годах, наверно, и зимой 1941-го, я занимался в изостудии Ленинградского дворца пионеров в Аничковом дворце на Фонтанке у Б.Левина. Изумительно светлые воспоминания от студии, от царившей там творческой атмосферы. Умный педагог умел создавать атмосферу истинного творчества. Помню, перед тем, как сесть за доски и мольберты, мы с педагогом совершали примерно часовую прогулку по зимнему Ленинграду до площади Островского, вокруг памятника Екатерине II, далее по улице Зодчего Росси до Ломоносовского садика и затем по Фонтанке до Аничкова моста. Потом увиденное, запомнившееся, по свежей памяти воспроизводили на бумаге. Писали в основном акварелью, по-настоящему до масла не дошли, началась война. Кстати, в это же время там же во Дворце пионеров, в изостудии, но у другого педагога, занимался Виктор Конецкий. В последующем мы встретились в военно-морском училище. Очевидно, Виктор был талантливее меня. Он и по сей день пишет не только книги, но и картины маслом. Вот в то время и зародилась моя страсть к живописи, к изобразительному искусству. «Одна, но пламенная страсть!». Забегая вперед, скажу, что после возвращения из эвакуации я снова поступил в студию Ленинградского дворца пионеров. Но судьба и обстоятельства отправили меня в Ленинградское военно-морское подготовительное училище. На этом регулярные занятия живописью закончились, но безраздельная любовь к живописи осталась на всю жизнь. Если бы не военное училище, я, вероятно, стал бы художником, скорее всего, посредственным... Некоторая склонность к рисованию передалась и моим детям, но, к сожалению, только склонность и не более...
А теперь о войне и блокаде...
Итак, с осени 1941-го до осени 1942-го мы жили на Троицком поле, расположенном между Володарским мостом и поселком Рыбацкое. В то время Рыбацкое было юго-восточной окраиной Ленинграда. Рыбацкое было в руках у немцев. От нас были слышны звуки и видны вспышки выстрелов немецкого бронепоезда, который стрелял по центру Ленинграда. Снаряды с шумом летели над нашими головами. Осенью 1941-го начались интенсивные обстрелы и бомбежки. До сих пор в ушах эти звуки: вой сирены, извещающей о начале обстрела или налета, и надо бежать в бомбоубежище или в подвал , грохот разрывов, стрельба наших зениток и дробь по крышам и мостовой сыплющихся осколков от разрывов зенитных снарядов. Зазубренные, продолговатые и горячие осколки мы, мальчишки, собирали прямо под обстрелом и бомбежкой.
Однажды, ближе к зиме, одна авиационная бомба, килограммов на 500, угодила в основание нашего дома, но, к счастью, не разорвалась. От сотрясения дом покорежило, двери заклинило, стекла полопались, посуда разбилась. Тогда же, осенью, когда совсем стало плохо с продовольствием и выдавали по карточкам лишь малое количество серых макарон, напротив нашего дома у магазина стояла очередь за макаронами. Начался обстрел, но очередь не расходилась. Снаряд угодил прямо в очередь. Это было ужасное зрелище. Правда, со временем, по мере усиления голода, впечатление от таких «зрелищ» притупилось. Хрестоматийный пример: когда перестал работать водопровод, замерзли трубы и батареи парового отопления, мы с братом Юрой ходили за водой на Неву, брали ее из проруби в бидоны и везли их на санках домой. Когда утром приходили к замерзшей проруби, то обходили лежащие около нее замерзшие трупы людей, которым не хватило сил подняться, когда они пытались брать воду. Эмоций особенных мы не испытывали.
В январе-феврале 1942-го, когда смерть от голода, истощения и холода стала повальной, а у большинства умерших не оставалось родственников, которые могли бы схоронить своих близких, были сформированы специальные бригады, которые собирали трупы по домам и временно «складировали» их в каких-нибудь сараях до массового братского захоронения. Так вот без всякой дрожи и боязни мы с братом ходили смотреть эти штабеля с человеческими останками. Помнится, что трупы там были голыми в невообразимых позах. Вспоминаю, как однажды мы с братом везли санки с ведрами воды с Невы домой и повстречали колонну отремонтированных на «Большевике» танков. Один из танков остановился возле нас и танкисты попросили у нас воды, а взамен сбросили нам несколько сосновых бревен на дрова. Неожиданно нам свалилось целое богатство.
Вторым после голода бедствием был холод. Хорошо, что в некоторых домах сохранились печки, в том числе и у нас. И еще была «буржуйка». С большим трудом, гордые, мы приволокли бревна домой. Известно, что был и каннибализм. Видели мы под каким-то сараем на сваях отрезанную женскую голову с красивыми черными волосами и части человеческого тела с вырезанными мягкими местами. Помню, как умирал дед от голода и крайней формы цинги. На ногах практически не осталось кожи. Дед держал ноги в тазу, куда с них стекала сукровица. Где похоронен дед, не знаю. Где похоронены два двоюродных брата Вова и Миша (16 и 17 лет), не знаю. Осталась жива двоюродная сестра Надя, которая из последних сил ходила в госпиталь, где лежал ее раненый отец – дядя Миша, который подкармливал ее из своего солдатского пайка.
По весне 1942-го стало полегче: паек прибавили. Когда начало пригревать солнышко, стали таять горы нечистот, скопившихся у домов за зиму. Удивительно, чудо какое-то, что не началась эпидемия какая-нибудь. Но все, кто остался в живых и мало-мальски держался на ногах, выходили на уборку мусора и нечистот. Помню, как скалывали эти «горы» ломами и лопатами. А когда появилась первая зелень, особенно лебеда и крапива, стало еще лучше. Цвет начавшей цвести желтой акации сразу весь объели. Ушла цинга! Голод поубавился, но усилились артобстрелы и бомбежки. И так прожили мы до осени. В начале сентября 1942-го я, мама, тетя Лиля и два моих двоюродных брата Юра и Витя были эвакуированы через Ладогу на баржах, в трюмах которых было столько людей набито, что сесть было невозможно. На пути через Ладогу немцы непрерывно бомбили. Баржу, идущую на буксире впереди, потопили. Сзади идущую – тоже. А мы промыслом божьим уцелели.
Эвакуация и возвращение
Началась наша «одиссея» к месту эвакуации. Ехали в товарных теплушках. На остановках бегали к станции за кипятком. Ставили наш состав всегда куда-нибудь на запасной путь. Приходилось часто лазить под вагонами поездов, набирающих скорость. Бесстрашные были мальчишки. Надо было сравнять свою скорость перебегания со скоростью поезда. Отстать от своих – значит погибнуть. Через месяц прибыли к месту назначения: Алтайский край. Смоленский район, село Сычевка. Село располагалось километрах в семи-восьми от предгорья Алтайских гор. Сейчас, за гранью лет, представляю, какое это было чудесное, экзотическое место. Тогда было не до этого. Про наше нелегкое житье в эвакуации пропускаю, напишу когда-нибудь отдельно для внуков.
Вернулись из эвакуации осенью 1944-го. Комнату на Гороховой уже заняли другие жильцы. Приютила нас тетя Дуся – моя тетушка, у которой в блокаду умерли два сына. Она жила на углу Свечного переулка и Лиговки. Затем дали нам комнату в доме на Бронницкой, почти на углу Загородного, в коммунальной квартире. Комната – 12 квадратных метров. С шестого по восьмой класс учился в школе на улице Предтечинской, недалеко от Разъезжей, сразу за Лиговкой. Возраст стал брать свое. Любил в свободное время прохаживаться по Загородному от Технологического института до Витебского вокзала, поглядывая на девчонок – интерес появился. Во время этих прогулок стали попадаться мне пацаны в морской форме, в бескозырках с надписью на ленточках «Подготовительное училище». И так было завидно на них смотреть, на форму, на их живой гонор.
Жила в нашем доме этажом выше одна девочка постарше меня. И вот к ней стали приходить такие же морячки. Даже фамилию одного помню – Лева Бухбиндер. И так эта форма и вид этих ребят, и их поведение мне в душу запали, что и я решил попытаться поступить в училище и стать таким же, как они. Забросил я изостудию при Дворце пионеров, в которую снова стал ходить после возвращения из эвакуации.
Подготия
Первую попытку поступить в подготию сделал в 1946 году, но по конкурсу не прошел. Если память мне не изменяет, конкурс был человек 20 на место. Родители многих прилагали усилия для устройства своих чад. За меня же хлопотать было некому. Вторая попытка в 1947-м была удачной, и я стал подготом. Поначалу, естественно, был «албанцем» – в бескозырке без ленточки. И был брошен в училищное подсобное хозяйство, которое возглавлял мичман (фамилию, к сожалению, не помню), который нагонял на нас – «салаг» страх быть отчисленными из училища за плохое поведение и нерадивое отношение к труду. Сначала я пас коров, а когда с поставленной задачей не справился (ушли мои буренки в потраву не то в рожь, не то в овес), был переведен в свинопасы. Тут я оказался на высоте. Осенью перед началом учебы были сформированы наша рота и наш 223-й класс (2-й курс, 2-я рота, 3-й взвод).
Видно сразу, что хотя и второкурсники, но еще «салаги»
Не все они затем перешли в высшее училище. По разным причинам выбыли: Трофимов (перешел в интендантское училище в Выборге), Жуков, Вовнянко, Руднев, Яковлев.
Командиром роты одно время был Ященко (ничем особенным не запомнился), а затем – Иван Иванович Савельев. Я поначалу был назначен командиром отделения, но вскоре за буйный нрав и драку с Леней Речинским от «комодов» был отстранен и до окончания как подготовительного, так и высшего училища оставался в рядовых. Обязанности командира отделения я передал моему лучшему другу Валере Абрамову. А с Леней Речинским вскоре помирился, но оставил у себя на память от него заросший рубец в ушной перепонке – следствие его неумелого удара по моему уху открытой ладошкой.
Из преподавателей помню Белобородова и его предмет – астрономию, преподавателя русского языка и литературы (к стыду своему фамилию забыл), Сутягина и его военно-морскую географию. Безжалостное время и своевременный склероз изгладили из памяти имена других преподавателей, но общий их настрой (хороший и доброжелательный) остался в памяти. Запомнились вязание морских узлов, кнопов и тому подобного, флажный семафор, шлюпочное дело по Н.Ю.Авраамову (как драгоценный раритет храню его книгу!) и всякие другие премудрости морской практики.
Уроки танцев! Когда, где, кого, кроме дореволюционных времен, в военно-морском училище обучали танцевать вальс, падекатр, падепатенер и другие бальные танцы?! А нас этому учили! А хор! Надо было сидеть на самом краешке стула, чтобы диафрагма правильно работала. В определенное время звучала команда: – Рота стройся! На первый – второй рассчитайсь! Ряды сдвой! Сомкнись! Первая шеренга направо – в хор! Вторая шеренга налево – в танцы! Шагом марш! И ведь научились и петь, и танцевать! Такие были чудо – педагоги. Дух здоровой состязательности заставлял пробовать себя во всем, особенно в спорте. И из блокадных хиляков и заморышей военных лет вырастали крепкие здоровые парни.
От учебы и жизни в подготии остались только добрые воспоминания. Все то время окутано каким-то радостным флером. Даже воспоминания о лишении увольнения за полученную и неисправленную двойку не меняют картины, так как это мелочь несущественная, тем более что у меня такие случаи были редки. Увольнялся я, как правило, с Валерой Абрамовым, часто и с Володей Семеновым. Я с ночевкой к маме и Валерка со мной. Мама всегда, чем могла, нас подкармливала. Есть-то мы всегда хотели.
Постепенно познакомился со спиртным. Когда первый раз выпил, не помню. Помногу не брали – не с чего. Мама выдавала мне десятку, как свою увольнительную на выходные. Надо было и на танцы на эти деньги сходить, и кураж девчонкам показать. Для куража брали 150 грамм водки и кружку пива, а чтобы разобрало, сидели некоторое время на горячей батарее центрального отопления. Очень нравились танцевальные вечера в училище с приглашением девчонок из разных школ. Тогда ведь еще было раздельное обучение в школах. Это уже позднее стали ходить в «Швейник», «Карлушу», «Мраморный» и другие клубы и заведения. К моему огорчению, в драках с «Крестовской» шпаной и с «дзержинцами» в «Швейнике» участия не принимал, о чем до сих пор жалею. Помню, как огня, боялись Зыбунова – заместителя начальника училища по строевой части. На глаза ему лучше было не попадаться – какой-нибудь изъян в тебе обязательно найдет.
Подгот Карасёв строго соблюдал курсантскую моду
Пишу не в хронологической последовательности о событиях тех лет, так как дневников, к сожалению, не вел. А выстроить события в хронологический ряд нет времени. Да и надо ли? Опять же сожалею, что ни в карцере, ни на гауптвахте не сидел. А ведь был карцер в подготии. Если память не изменяет, во внутреннем дворе, во флигеле, ближе к Красноармейской. Правда, будучи уже лейтенантом – командиром бронекатера на Дунайской флотилии, получил от комдива пять суток ареста и с запиской об арестовании прибыл из района боевой подготовки в Измаил садиться на «губу». Но не сел. И это отдельная особая история, которая заслуживает того, чтобы о ней рассказать подробнее, так как в ней были замешаны еще два моих однокашника и моя жена, что я и сделаю позже. В самоволки я не ходил, за исключением, пожалуй, одного-двух раз. А в карауле у карцера и при охране других объектов училища с «винторезом» бывал неоднократно. Уже тогда познал, что такое стоять «собаку» (с 23°° до 03°°), когда смертельно хочется спать. Охранять объекты училища надо было и по необходимости, и в воспитательных целях, чтобы мы познавали, что такое военная служба.
А какое великолепное занятие было крутить «аферу» по субботам! С каким упоением и полным отсутствием какого-либо выражения на лицах делала это вся рота, сидя в столовой за столами, вернее, вершила этот акт под столами. Старшины рот Вася Ткаченко и Коля Чвокин не могли прекратить это любимое занятие курсантов. Потом с огромным аппетитом жевали бутерброды из белого хлеба с намазанной на хлеб темноватой массой под условным названием «крем» (крутили то масло с сахаром в алюминиевых кружках). Про бигус и пенсак и говорить нечего. Их вкус и запах не забыть никогда. В общем-то есть хотелось постоянно. Организм мальчишеский рос, да и военное, блокадное детство было еще совсем рядом.
Незабываемое впечатление оставила Москва, которую я увидел тогда впервые. На зимние каникулы в январе 1949 года вместе с Валерой Абрамовым поехал в Москву. Тогда его мама и сестра жили недалеко от метро «Новокузнецкая». Ходили гоголем в морской форме по зимней Москве – по улице Горького, Красной площади и другим местам. Холодно было, жуть. Какая защита – наша форма? Но все равно – восторг от Москвы! Так начался мой контакт с Москвой, который со временем перерос, можно сказать, в дружбу, а может и любовь, как это ни странно слышать от коренного ленинградца. И друг, с которым до сих пор поддерживаю тесные связи, и мои родственники – тетя, две двоюродные сестры и двоюродный брат – москвичи.
Забегая вперед, скажу, что, уже будучи сотрудником 1-го ЦНИИ МО, очень часто по научным делам и по службе бывал в командировках в Москве, особенно в 1970-1980-е годы, в организациях промышленности, прежде всего МСП, МОП и других министерствах и ведомствах, а также в центральных учреждениях ВМФ. Узнал Москву и москвичей очень хорошо. Это было небольшое отступление от не очень стройного повествования. Вернемся в подготию, она же – «чудильник». О чем я сейчас пишу, многое и не один раз описано нашими однокашниками: Виктором Конецким, Алексеем Кирносовым, Володей Брыскиным, Колей Загускиным «со товарищи» и другими. Написано значительно лучше, чем делаю это я. Но это мои воспоминания о тех незабываемых годах.
Шхуны «Учеба» и «Надежда» у острова Гогланд после нашего первого морского крещения
Первая морская практика на парусной шхуне «Учеба» (1948 и 1949 годы). Первый шторм, а может, и не шторм, а просто очень свежая погода, но вывернуло наизнанку. Острова Гогланд, Сескар, Лавенсаари ... Один названия, чего стоят. Зарядка по утрам – бегать по вантам до марсовой площадки и обратно на другой борт. Причем, двум «питонам» одновременно с разных бортов. Кто первый добирался до марсовой площадки, должен был прижаться к стеньге, обхватить ее руками, чтобы другой «питон» с другого борта смог обойти первого и спуститься по вантам на другой борт, крепко цепляясь за выбленки (!). А шхуна качается, под тобой то палуба, то вода. На память остались несколько фотокарточек: «Учеба» и «Надежда» у причальной стенки, я с ребятами на сетке бушприта: Гера Гойер, Витя Гольденберг, Олег Степанов, Леша Шмыгов, Гера Александров, Володя Семенов, Саша Можайский, Володя Евграфов, Владик Скороходов и другие.
Помывка в бане – целая операция. Вставали очень рано. шли в баню строем по сонному еще Ленинграду, В бане надо было обзавестись мочалкой и мылом у старшины роты, успеть шайку захватить и быстро помыться, ухватить сносную тельняшку и носки по возможности без грубо нашитых на пятки заплат (иначе потом можно было ноги стереть в кровь). Вечерние прогулки по Лермонтовскому и Дровяной под нахальную «Перепетую» и другие песни... Это темы отдельных рассказов.
А сколько парадов за нашими плечами за шесть лет учебы! «Тяни носок!» – постоянно слышалась команда. Трудно было на репетициях, но хорошо и легко было на парадах. Особенно под восторженные крики девчонок из открытых весной окон какого-то швейного заведения на Измайловском между Фонтанкой и Садовой.
1949 год. 323 класс во главе с помкомвзвода Аркадием Агафоновым
Вот такой далеко не полный калейдоскоп воспоминаний о подготских годах. В основном, воспоминания в светлых и радостных тонах. Были и печали, и горе. В январе 1948 года умер папа в возрасте 48 лет.
Припоминаются отдельные выполненные оперативно-технические мероприятия того времени, которые проводились по линии оперативных отделов УКГБ, военной контрразведки КГБ и по заявкам Управления внутренних дел Калининского облисполкома города Калинина. Приведу отдельные примеры, в которых я принимал непосредственное участие, как оперативный сотрудник (материалы для написания книги я использовал рассекреченные, из книги “ ОТ ЧК до ФСБ “ документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края 1918-1998 гг.). Вот отдельные примеры из оперативных мероприятий.
Успешной операцией калининских чекистов стало выявление так называемой «единой христианской организации», задержание в городе Калинине и высылка из СССР ее членов: Карне Памеласью, гражданки США и гувернантки одного из секретарей посольства США в Москве; Хилтонен Ирм, гражданки Финляндии и гувернантки посла Ливана в СССР и др., при задержании которых в городе Калинине было изъято большое количество антисоветской литературы, средств звукозаписи, множительной техники, а также средств специальной техники…(СТС). При выполнении этого мероприятия мы впервые в городе Калинине использовали систему видеонаблюдения с записью и документированием на студийный катушечный видеомагнитофон (с записью на магнитофонную плёнку, цифровых магнитофонов не было). Важным направлением деятельности УКГБ в 60-70 годы оставались розыск военных преступников, о чем свидетельствуют многочисленные документы, пресечение деятельности сектантских групп, расследование крупных транспортных и хозяйственных аварий и катастроф.
- Из справки: от 7 сентября 1973 года.
4 сентября 1973 года в составе группы оперативных работников управления я выезжал для расследования катастрофы падения самолета Калининского аэропорта . Осмотром места происшествия и опросом очевидцев установлено, что самолет разбился на северной окраине города Кашина 4 сентября в 8 часов утра. Катастрофа произошла при следующих обстоятельствах: при подлете к городу Кашину, самолет попал в густой туман. На высоте примерно 80 метров левым крылом зацепил и оборвал одну из четырех железных растяжек, с помощью которых крепится телевизионная мачта. Высота мачты - 105 метров. От сильного удара крыло отлетело, самолет оказался неуправляемым, стал кувыркаться в воздухе и вскоре упал в огороде, примерно в 15 метрах от жилого дома. От удара о землю у самолета взорвались бензобаки, возник пожар. В огне пожара погибли: экипаж в составе командира самолета Хорошева, второго пилота Сухова и командира звена Оленева и 12 пассажиров, среди которых 11 девушек, обучавшихся в ПТУ № 33 Калининского завода «Стекловолокно и стеклопластик», и старший руководитель группы Бушин, летевших на сельхозработы в Кашинский район Калининской области. Проводилось опознание погибших. Проводилось расследование данного летного происшествия. В ходе оперативного расследования удалось установить причину катастрофы самолета, виновные понесли наказание.
- Из справки № 226. от 2 февраля 1975 г. Москва.
Выездная комиссия военного трибунала Московского Военного Округа рассмотрела в городе Калинине на открытом заседании уголовное дело по обвинению Н.А.Лукина по ст. 64 п. «А» УК РСФСР «Переход на сторону врага и участие в убийствах (истязаньях) советских людей в период фашистско-немецкой оккупации» в Калининской и Могилевской областях. Судебный процесс проходил в клубе «Заря» с 22 января по 14 февраля 1975 года при большом стечении публики. Зрительный зал был переполнен. В расследовании этого преступления я также принимал непосредственное участие. Лукин был приговорен к смертной казни с конфискацией личного имущества. Присутствовавшими приговор суда был встречен аплодисментами и возгласами одобрения.
- Из справки № 228. от 29 августа 1977 года.
Оперативно-розыскное мероприятие по делу «ВЗРЫВНИКА». Руководством КГБ СССР 25 июня 1977 года утвержден план организационных, оперативно-розыскных, следственных и оперативно-технических мероприятий по делу «ВЗРЫВНИК» (взрыв на подземной станции в Московском метро). Расследование продолжалось в течение двух месяцев, преступники были установлены и задержаны на территории Армении.
- Из справки № 230. от 22 июля 1980 года.
О ликвидации печатной точки адвентистов-реформистов. В ноябре 1979 года управлением КГБ были получены данные о настойчивых усилиях представителей враждебного сектантского течения адвентистов-реформистов расширить подпольную печатную базу за счет приобретения множительной техники и необходимых вспомогательных материалов. Принятыми мерами эти опасные устремления сектантов были нами локализованы и взяты под особый контроль. В процессе реализации нашей оперативной информации, 9 июля 1980 г. при попытке ввезти в Москву партию клеветнической литературы Управлением КГБ СССР по Калининской области была задержана адвентист-реформатор, житель города Калинина гр. К. В результате проведенных оперативных мероприятий были получены веские доказательства о существовании в ее доме печатной точки. 16 июля органами прокуратуры у гр. К. проведен обыск. В процессе обыска изъято три множительных аппарата, четыре пишущих машинки, клише, портативная звукозаписывающая аппаратура (диктофоны) большое количество ротапленки, значительная сумма денег, много копировальной и писчей бумаги, 292 экземпляра печатной продукции, значительная часть которой носит клеветнический характер. Под домом гр. К. был обнаружен ход, ведущий в подземный бункер. Бункер был оборудован системой водяного отоплением и обеспечен электроснабжением. 18 июля гр. К. была арестована.. 19 июля оставленной в засаде оперативной группой, при попытке проникнуть в дом К., были задержаны курьеры из другого города.
В 1978 году оперативно-техническое подразделение УКГБ СССР по Калининской области принимало участие в расследовании 13 чрезвычайных происшествий. Наиболее тяжкими были: массовые беспорядки в колонии строгого режима ИТК-1 УВД Калининского облисполкома в ночь с 13 на 14 февраля 1978 года, в результате которых были учинены погромы и поджоги в колонии, нанесшие материальный ущерб в сумме 260 тысяч рублей.
19 мая 1978 года проводилось оперативное расследование причины падения пассажирского самолета ТУ-154Б бортовой номер СССР - 85169 в районе посёлка Максатиха, Калининской области. Самолет с пассажирами на борту летел по маршруту: Баку – Ленинград. На высоте 10000 метров у самолета отключились сразу три двигателя. Командиру воздушного судна, пилоту 1-го класса Анатолию Фёдорову, удалось, планируя в течении 15 минут, посадить самолёт у деревни Хмелевая. При посадке от удара об телеграфный столб разрушилась правая плоскость крыла, фюзеляж самолёта разломился пополам. Возник пожар, в результате которого самолёт полностью сгорел. Погибли 4 из 127 пассажиров, находившихся на борту самолёта: ребёнок, которого зажало между креслами, его мать, пытавшаяся спасти ребёнка, а также два пассажира, которые, не пристегнувшись ремнями и встав со своих мест при экстренной посадке, пренебрегли техникой безопасности. Оперативное расследование показало, что борт-инструктор для проверки внимательности бортинженера-стажёра (в учебных целях) отключил автомат перекачки топлива из крыльев в расходный бак, и сам забыл об этом. А стажёр этого не заметил, если точнее, не обратил внимание. Топливо в расходном топливном баке закончилось, и двигатели самолёта остановились. После оперативного расследования экипаж полностью признал свою вину и был привлечён к суду.
Проводилось оперативное расследование убийства первого секретаря Пеновского горкома КПСС. В сентябре 1979 года было совершено покушение на председателя сельхозтехники в пгт. Кесова Гора. Бригадой сотрудников оперативно-технического отделения УКГБ совместно с работниками уголовного розыска УВД и работниками областной прокуратуры было проведено оперативное расследование этого инцидента. Злоумышленник был вычислен и найден в течение нескольких дней. В декабре 1979 года проводилось расследование уголовного дела на гр. В., совершившего в городе Калинине разбойное нападение на охранника почтамта с целью завладения огнестрельным оружием. Предварительное следствие было окончено в марте 1980 года. 16 августа 1988 года, в 21 час 20 мин. я в составе оперативно-следственной бригады сотрудников УКГБ СССР по Калининской области выехал в город Бологое в район железнодорожной станции Березайка для участия в расследовании обстоятельств происшедшего 16 августа 1988 года в 18 часов 34 минуты крушения скорого поезда № 159 «Аврора», следовавшего по маршруту: Ленинград – Москва.
Местом происшествия является основной путь Октябрьской железной дороги на стыке 307 и 308 км перегона: Березайка – Поплавенец. Местом схода поезда является участок железнодорожного полотна в районе 10 пикета 308 километра. Железнодорожный путь на этом участке полностью был разрушен. На протяжении 300 метров в нечетном направлении в месте схода поезда шпалы полностью разрушены, арматура перерезана. Сбиты опоры контактной электросети. В результате катастрофы сошли с рельс, разбиты и полностью сгорели 11 пассажирских вагонов. Имелись человеческие жертвы (по оперативным данным: на 20 августа 1988 года - 28 человек погибло, 122 человека находятся в больнице города Бологое). По предварительным оценкам ущерб составил около 489 тысяч рублей. В соответствии с планом расследования обстоятельств крушения скорого поезда, на оперативных работников УКГБ была возложена задача по оказанию правовой помощи при проведении оперативных мероприятий и документированию, а также по координации работы, проводимой сотрудниками Генеральной Прокуратуры СССР. В ходе проведенной оперативной работы и при последующей отработке версий причин крушения поезда, признаков совершения государственного преступления не выявлено. Оперативным путем была установлена техническая причина крушения поезда. Виновные работники железнодорожного транспорта были наказаны.
Место крушения скоростного поезда №159 «Аврора» в наши дни.
19 апреля 1991 года. В 4 часа 30 минут в составе следственно-оперативной группы сотрудников УКГБ CCCP по Калининской области я выехал в город Старицу для проведения неотложных следственных действий по факту подрыва Памятника В.И.Ленину. По прибытию на место происшествия было установлено: взрыв памятника В.И.Ленину, расположенного на площади Ленина, на пересечении ул. Ленина и Аптекарского переулка города Старицы, произошел 19 апреля 1991 года в 3 часа 25 минут ночи. В результате взрыва памятник существенно поврежден. Остался только один постамент, позднее было принято решение о его демонтаже. В ходе осмотра места взрыва обнаружены множественные осколки металла (меди), из которого он был изготовлен. Кроме того, на земле, на деревьях, обнаружены обрывки электрических проводов. В результате взрывной волны на стене дома имеются повреждения. Жертв нет. С южной стороны к подножию памятника приставлена деревянная лестница. Иных следов совершения преступления обнаружено не было. На месте взрыва уже работала бригада следователей УВД Тверского облисполкома. Применение розыскной собаки ничего не дало. Следов рук и ног не обнаружено. После проведенных оперативно-технических мероприятий, в течение одной недели, взрывник был установлен и найден. Это было последнее оперативно-техническое мероприятие, в котором я принимал непосредственное участие как действующий сотрудник Управления КГБ СССР по (Калининской), ныне Тверской области.
Сегодня я испытываю чувство гордости, что мне посчастливилось в течение многих лет работать в системе госбезопасности Тверского края.
Майор Ю.А.Панов. 2010 год.
Подводя итоги прожитого пути, хочется заключить, что я прожил долгую, интересную, но нелегкую в психологическом плане жизнь. Об этом я нисколько не жалею. Работа и служба в УКГБ была не простой, достаточно напряженной, но всё равно очень нравилась мне. Я старался упорно и результативно трудиться, не уклоняться от опасности и риска. Дорожил своей честью и гордился результатами работы за долгий трудовой стаж. За многие годы работы в органах госбезопасности мне посчастливилось познакомиться с десятками сотрудников – честных, замечательных людей. Давайте помнить тех, кого уже нет среди нас (В.Г.Соловьева,. Е.И.Бойкова, М.Ф.Денежкина, В.А.Горохова, М.П.Бурцева, В.А.Воронцову), и тех, кто трудится сейчас.
Ветераны Управления Федеральной службы безопасности России (УКГБ СССР) по Тверской области. Ю.А.Панов второй ряд, второй слева.
21 июня 2003 года исполнилось 85 лет со дня образования в Тверской области Губернской ЧК. Я был в числе приглашенных в Тверской академический театр драмы на торжественный юбилейный вечер. Прошедшие десятилетия не были простыми для России, как не были они простыми и для чекистов: мятежные послереволюционные годы, становление нового государства, тяготы военного времени, политические репрессии 30-40 годов…В советский и постсоветский период органы госбезопасности всегда стояли на страже интересов своего государства, своего народа. Менялись названия, трансформировались задачи и функциональная расстановка, приходили новые люди, однако неизменными оставались беззаветная преданность Отечеству, самоотверженность, высокий профессионализм.
Ветераны оперативно-технического отдела Управления Федеральной службы безопасности России (УКГБ СССР ) по Тверской области. Ю.А.Панов верхний ряд второй слева. . г. Тверь 2009 г.
Безусловно, история органов безопасности была бы неполной без страниц, посвященных Управлению КГБ СССР по Калининской области – ФСБ России по Тверской области. Немало славных дел на счету у Тверских чекистов. О них написаны книги, сняты кинофильмы. Деятельность Тверского Управления КГБ – ФСБ России постоянно находит отражение в областной и центральной прессе.
Окончание следует
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ) - архивариус, Горлов Олег Александрович (ОАГ), ВРИО архивариуса commander432@mail.ru
_steams_through_the_Mediterranean_Sea.jpg)