Род. 17.09.1911 в г. Георгиевское Ставропольского края. Окончил 9 классов. Работал слесарем-монтажником на тракторном заводе и электростанции Сталинграда. В ВМФ с 1933. В 1935 окончил курсы комсостава ЧФ и назначен в штаб ТОФ. 2 года учился в Военно-морской академии им. К.Е.Ворошилова. В 1939 направлен на СФ начальником отделения штаба флота. В действующей армии с июня 1941. Помощник командира эскадренного миноносца "Урицкий" (9.1941 - 9.1942), начальник штаба дивизиона истребителей подводных лодок ОВРа Главной базы (9.1942 - 3.1943). С марта 1943 по окт. 1945 командир 1-го Краснознаменного дивизиона сторожевых катеров ОВРа Главной базы СФ, с 1944 командир 2-го гвардейского Печенгского Краснознаменного дивизиона малых охотников за подводными лодками ОВРа Главной базы СФ. Участник Петсамо-Киркенесской наступательной операции. За личный героизм, бесстрашие и мастерское выполнение заданий командования по высадке десанта 5.11.1944 капитану 3 ранга Зюзину С.Д. присвоено звание Героя Советского Союза. На параде Победы — командир сводного батальона моряков СФ.
Окончил Военно-морскую академию им. К.Е.Ворошилова (10.1945 — 11.1948). Начальник управления боевой подготовки - заместитель начальника штаба (11.1948 — 12.1951), командир 23-й дивизии ОВРа СФ (12.1951 - 11.1955). Окончил военно-морской факультет Высшей военной академии им. К.Е.Ворошилова (1957). Служил на КБФ начальником оперативного управления (11.1957 - 01.1960), командиром Лиепайской ВМБ (01.1960 - 08.1961) С янв. 1962 - начальник НИИ центра аварийно-спасательного дела МО. В запасе с 1967. Контр-адмирал. Награжден 2 орденами Ленина, 2 орденами Красного Знамени, орденом Нахимова 2-й ст., 2 орденами Отечественной войны 1-й ст., орденом Красной Звезды, медалями, норвежским орденом. Умер 13.09.1994. Похоронен на Северном кладбище г. Санкт-Петербург.
На максимальных скоростях, прикрываясь дымовыми завесами, катера устремились в Печенгский залив. Первый отряд повел Герой Советского Союза капитан 3 ранга А. О. Шабалин. Вторым командовал капитан 3 ранга С. Г. Коршунович, а третьим — гвардии капитан 3 ранга С. Д. Зюзин. Артиллерия противника открыла по нашим смельчакам ураганный огонь, но береговая оборона с полуострова Рыбачий не дала фашистам развить максимальную скорострельность. Учитывая опыт Новороссийской операции 1943 года, мы рекомендовали катерникам высаживать людей прямо на причалы. Однако, как только корабли ворвались в гавань, причалы тотчас взлетели на воздух. Пришлось подходить к скалистым берегам под перекрестным огнем дотов. Правда, со страху гитлеровцы стреляли беспорядочно. При высадке десантники потеряли всего несколько человек. Добровольцы дрались храбро. Бой часто переходил в рукопашные схватки. Моряки с криками «Смерть немецким оккупантам!» налетали на гитлеровцев, били их прикладами, кололи штыками, пускали в ход ножи За ночь Лиинахамари был полностью очищен от захватчиков. Попутно десантники заняли и батареи на мысе Крестовый.
Герой Советского Союза ИВАННИКОВ Афанасий Иванович
Род. 24.01.1915 на хут. Ганчуки Пролетарского района Ростовской области. Окончил Институт инженеров-механизаторов социалистического сельского хозяйства. В ВМФ с 1937. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе в 1939. Проходил службу на ТОФ на тральщиках "Подсекатель", "Трос". В июле 1943 вместе с экипажем "ТЩ-119" находился в США для получения тральщиков, вступивших в состав СФ в 1943. В рядах ВКП(б) с 1944. В действующей армии с ноября 1943 на СФ в должностях помощника командира тральщиков "ТЩ-114", "ТЩ-115", командира "ТЩ-115" 26-го дивизиона тральщиков, офицера по боевой подготовке штаба ОВРа Кольского МОРа СФ. Успешно выполнил 104 боевые операции по конвоированию, поиску подводных лодок противника и тралению, в том числе у фарватеров Петсамо и Киркенеса, обезвредив 110 мин. 20 апр. 1945 присвоено звание . За успехи в подготовке парада Победы награжден ручными часами. Продолжал службу на должностях командира 6-го дивизиона тральщиков СФ, командира эсминца "Суровый" ОВСК 8 ВМФ, командира дивизиона строящихся тральщиков. Окончил Академические курсы офицерского состава при ВМА в 1953. Служил начальником отделения противоминной обороны Оперативного управления штаба 4 ВМФ. С 1956 по 1957 начальник штаба 2 бригады траления КБФ, с 1958 начальник строевого отдела Балтийского ВВМУ. Капитан 1 ранга. С 1960 в запасе. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Нахимова 2-й ст., Отечественной войны 1-й ст., 2 орденами Красной Звезды, медалями.
ИВАНОВ Семен Филиппович
Род. 15.09.1922 в дер. Крутиха Егоршинского района ныне Екатеринбургской области. Окончил 7 классов, школу ФЗО. Работал электрослесарем смены на шахте № 2 г. Артемовский ныне Екатеринбургской области. В ВМФ с 20.09.1941. Окончил школу связи учебного отряда СФ. С апр. 1942 по март 1948 служил гидроакустиком в бригаде морских охотников. На параде Победы — старший матрос в составе гвардейского Краснознаменного Печенгского дивизиона морских охотников СФ. Демобилизован в 1948. Работал в народном хозяйстве. Награжден орденом Красной Звезды, медалями.
ИГНАТЬЕВ Михаил Савельевич
Род. 20.05.1925 в дер. Чуровичи Климовского района Брянской области. В ВМФ с 22 июня 1941. Обучался в 1-й Московской военно-морской спецшколе (на о. Валаам, Ладожское оз.). В действующей армии с авг.-сент. 1941 участвовал как курсант ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского на учебном корабле "Комсомолец" БФ. На параде Победы — курсант училища. С 1953 после окончания училища служил инженером-механиком ПЛ на ТОФ. В 1953-1961 служил старшим офицером технического отдела Лиепайской ВМБ БФ, 1961-1964 в военной приемке ракетных войск, в 1964-1975 — в частях ВМФ в г. Москве. Награжден орденами Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды, медалями.
ИНЮТКИН Владимир Григорьевич
Род. в июне 1915 в Москве. Окончил 7 классов, ФЗУ при заводе "Электрозавод". Работал слесарем. В ВМФ с 1937 в Краснознаменном учебном отряде подводного плавания и на ПЛ СФ командиром отделения трюмных машинистов. В рядах ВКП(б) с 1941. В действующей армии с июня 1941 в составе экипажа лодки участвовал в поиске и уничтожении конвоев и транспортов противника. На параде Победы — старшина 1 статьи. С 1946 в запасе. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды, медалями.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Характерной чертой Сергея Никитича была какая-то внутренняя потребность лично участвовать в материализации разрабатываемого проекта. Он месяцами жил в Северодвинске, участвуя в постройке каждого из своих головных кораблей. Бывали периоды, когда его невозможно было увидеть в бюро. В гостинице «Волна» у него был свой постоянный номер, который подолгу служил ему вторым домом, а на заводе его знали примерно так же, как знают своего директора или главного инженера. Его присутствие на заводе нравилось руководителям завода, так как оно позволяло достаточно быстро решать самые разнообразные вопросы, возникающие в ходе постройки кораблей. Оно также способствовало поддержанию хороших деловых отношений между заводом и «Рубином». Во время ходовых и государственных испытаний головных ракетоносцев Сергей Никитич обычно сам выходил в море. Его присутствие на корабле благотворно влияло на командира нового корабля и всех участников испытаний. Поскольку в работе Государственных комиссий по приемке головных кораблей участвовало много разных моряков, Сергея Никитича хорошо знали на Северном флоте и в других военно-морских кругах. Будучи очень известным человеком, увенчанным двумя звездами Героя и званиями генерального конструктора и академика, Сергей Никитич спокойно и достойно переносил многочисленные славословия в свой адрес на разных мероприятиях и банкетах. Его умение разряжать официальную обстановку удачными шутками или репликами всегда приятно действовало на окружающих. Он бывал бесподобен, когда в своей свободной манере выступал на совещаниях, собраниях и в застольях.
Как-то раз я вместе с ним направлялся в Северодвинск. На Архангельск в то время летали самолеты ТУ-134. В небольшом и довольно неудобном самолете наши места оказались с двух сторон прохода в последнем ряду первого салона, где кресла, припёртые к перегородке, не откидывались, а расстояние между ними и передними креслами было безобразно мало. Сидеть в этих креслах было очень неудобно. Сергей Никитич, имевший довольно грузную фигуру, с трудом втиснулся в свое кресло и застыл в явно неудобной позе. Я подумал, что академик, дважды Герой и лауреат разных премий не должен так сидеть в самолете, и сказал ему, что хочу обратиться к стюардессам, чтобы они устроили его более удобно. Однако, в ответ я услышал: «Не надо, не будем базарить. Переживем — не впервой». Не знаю, чего было больше в его словах — человеческой скромности, нежелания просить, не зная, удовлетворят ли его просьбу, или многолетней привычки спокойно переносить бытовые неудобства, выработанной при хождениях в море на испытаниях головных подводных ракетоносцев, когда бытовые условия на корабле, переполненном необходимыми людьми, очень далеки от нормальных. Несмотря на свое весьма солидное служебное положение и немолодой уже возраст, Сергей Никитич был заядлым автомобилистом и гонял на своей черной «Волге», постоянно нарушая установленные ограничения по скорости. Не знаю, как часто его останавливали инспекторы ГАИ и как он выходил из этих ситуаций, но в кругу рубиновских автомобилистов, которых тогда было еще немного, время от времени ходили байки о его контактах с «гаишниками». Часто он пренебрегал закрепленной за ним служебной машиной и ездил по делам на своей, сидя за рулем. Один раз мне довелось проехать с ним по городу, и я воочию убедился в том, что ездит он очень быстро и при этом хорошо и уверенно водит машину. В неформальной обстановке Сергей Никитич бывал очень интересным собеседником. В годы «перестройки» мне нередко доводилось разговаривать с ним на самые разные темы (обычно — в послеобеденное время, перед началом второй половины рабочего дня). Его обширная эрудиция и житейская мудрость делали эти беседы очень интересными для меня. В семидесятых годах многих сотрудников «Рубина» охватило увлечение изготовлением картин, выполненных из наклеенной соломки. Некоторые умельцы достигли значительных успехов в своем творчестве — их произведения высоко котировались. Сергей Никитич тоже увлекся этим делом. Однажды в бюро была устроена большая выставка этих произведений, и работы Ковалева оказались на ней в числе лучших.
Через много лет, уже в преклонном возрасте, у Сергея Никитича открылся новый талант — он с большим успехом стал заниматься живописью. Но это произошло уже потом, в другом государстве. Никакой, даже самый выдающийся, главный конструктор проекта сам по себе не может сотворить то, что представляет собой современная атомная подводная лодка. Главного конструктора проекта можно сравнить с дирижером большого симфонического оркестра: в разработке проекта подводной лодки участвует несколько сотен конструкторов, и он «дирижирует» творческой работой этого коллектива. Чем талантливей дирижер, тем выше творческий уровень исполняемого произведения, однако творческие достижения дирижера возможны только при работе с высокопрофессиональным оркестром. Точно так же и совершенный проект подводного корабля может быть разработан только тогда, когда есть хорошо организованный и высококвалифицированный коллектив конструкторов и талантливый главный конструктор проекта.
Высокий профессионализм рубиновского «оркестра» складывался из высоких профессиональных качеств большого количества людей, занимавших разные должности в структуре бюро: главных конструкторов специализаций, начальников отделов и секторов, заместителей главных конструкторов проектов, ведущих специалистов и просто конструкторов разных категорий. Все они были связаны единой структурой и хорошо отлаженной системой взаимоотношений, которые обеспечивали качественное выполнение большого объема работ по всем четырем направлениям проектирования. В этой работе творчество и ремесло были неразрывно связаны между собой, и если творческий процесс проектирования можно было сравнить с работой симфонического оркестра, то вся производственная деятельность бюро была похожа на работу большого, хорошо отлаженного механизма. Главным дирижером всего рубиновского «оркестра» и его руководителем был Игорь Дмитриевич Спасский. Вступив в 1974 году в должность начальника и главного конструктора бюро, Игорь Дмитриевич в короткие сроки стал его признанным лидером — и формальным, и неформальным. Формальное признание заключалось в присвоении ему званий генерального конструктора, Героя и академика, а неформальное — в большом авторитете в коллективе, которым он руководил.
И.Д.Спасский в начале своего долгого пути руководства «Рубином». 1975 год
Прекрасно знающий то, чем он руководил, Игорь Дмитриевич был прост в общении, быстро воспринимал любую информацию, четко и понятно давал указания. Совещания в кабинете начальника бюро и его ежемесячные «оперативки» с участием большого круга должностных лиц всегда проходили деловито и в хорошем темпе. Мне не раз доводилось быть свидетелем его выступлений на «высоких» совещаниях в Министерстве — они всегда отличались четкостью, логичностью и культурой изложения мыслей. Довелось мне присутствовать и на более «высоких» совещаниях, где шли дебаты по принципиально важным вопросам дальнейшего развития средств борьбы на море, в которых шеф «Рубина» проявлял глубокое государственное мышление, увы, не свойственное некоторым высокопоставленным чиновникам. Генеральный конструктор и начальник «Рубина» полностью владел обстановкой как в самом бюро, так и вокруг бюро. Все основные направления проектирования и постройки головных подводных лодок находились под его постоянным контролем, все основные технические решения принимались либо им лично, либо с его одобрения. В нем были сконцентрированы лучшие качества большого руководителя. В течение пятнадцати лет я довольно часто, а временами — ежедневно, общался с этим, ныне широко известным, а в те времена — засекреченным, человеком. Мне нравилось работать под его руководством. Когда сам крутишься в череде событий и постоянно возникающих вопросов, требующих немедленного решения, когда твоя работа связана с десятками контактов с подчиненными, партнерами и многочисленными «начальниками» из Москвы, то начинаешь очень ценить то обстоятельство, что находишься в непосредственном подчинении у человека, чьи вызовы в свой кабинет не приводят тебя в трепет и не портят тебе настроения. При этом ты знаешь, что разговор пойдет по существу вопроса, и ты можешь свободно высказывать свое мнение, не боясь «не угодить», и можешь сам спокойно задавать любые вопросы, ожидая получить толковый и понятный ответ. В той среде, где я проработал много лет, «шефами» называли только тех начальников, которых глубоко уважали. Спасский был для меня шефом. Иногда мне доводилось ездить с ним в служебные командировки, где помимо служебных дел бывали периоды свободного общения — в поезде, в гостинице, на улице. Он всегда вел себя просто, без намека на начальствующее положение, и в этой обстановке я чувствовал себя вполне свободно. При поездках в Москву или обратно он, заходя в купе, всегда закидывал свою подушку на багажную полку и спал без нее, уверяя меня, что спать так — гораздо удобнее и полезнее. И действительно, всегда хорошо спал в поезде, в отличие от меня. Несколько раз в разных городах (Москве, Киеве, Перми) мне доводилось часок-другой путешествовать с ним по городу и магазинам. Я, вроде бы, всегда любил ходить пешком, но он ходил так быстро, что я с трудом поспевал за ним — он вообще был крепок физически. А в магазинах он вел себя как обычный приезжий покупатель, и никому бы не пришло в голову, что это — генеральный конструктор, руководивший крупным конструкторским бюро.
Творцы советского стратегического подводного флота, генеральные конструкторы, академики С.Н.Ковалев и И.Д.Спасский
Мне импонировало то обстоятельство, что шеф мой окончил училище имени Дзержинского (на десять лет раньше меня), а до этого учился в военно-морской спецшколе, и у него был свой круг друзей из тех времен, дружба с которыми прошла через десятки лет (подробнее - ). Его общение с ними было похоже на то, что было у меня с моими нахимовскими и курсантскими друзьями.
Игорь Дмитриевич постоянно увлекался разными новациями, не относящимися к основной производственной деятельности бюро. Прочтя как-то раз статью о том, что в странах Европы на крышах зданий строят теплицы и оранжереи, он загорелся идеей сделать такое у себя в «Рубине». Были найдены специалисты, разработан соответствующий проект, и на крыше одного из наших корпусов была построена большая оранжерея. Затем был найден агроном — энтузиаст выращивания овощей на гидропонике, и в течение нескольких лет по ночам наша крышная оранжерея сияла яркими огнями, вызывая жгучее любопытство прохожих — во всем Ленинграде не было ничего похожего, и непосвященным трудно было предположить, что там, в сиянии огней, выращивают огурцы. Зимой свежие огурцы были в «Рубине» изюминкой, а летом не знали, что с ними делать — производство их было совершенно нерентабельным. Затем шеф увлекся идеей создания в «Рубине» своего спортивного комплекса. Строительство нового спортивного сооружения стоило огромных денег, и взять их было негде. Шеф поступил по-своему. Рядом со зданиями бюро стоял небольшой неказистый двухэтажный дом в виде буквы «П», с двориком посередине. В этом доме когда-то размещался вытрезвитель — под этим именем он и значился в среде наших сотрудников. Был куплен большой металлический ангар (их тогда только что стали выпускать) и установлен рядом со зданием «вытрезвителя». В ангаре был оборудован хороший спортзал для спортивных игр с качественным полом, отоплением, вентиляцией и освещением. А затем на месте дворика «вытрезвителя» методом народной стройки был выстроен плавательный бассейн. В помещениях первого этажа этого здания были оборудованы залы для тренажеров, раздевалки, сауна и комната отдыха, в результате чего «Рубин» обрел собственный спортивный комплекс, каких не было ни у одного из многочисленных ленинградских конструкторских бюро. Весь проект этого комплекса разрабатывался и реализовывался под личным руководством шефа — это было его «хобби». Он заряжал людей своим энтузиазмом, добывал в Министерстве какие-то небольшие деньги, необходимые для строительства и сам чуть ли не ежедневно бывал на стройке.
На Васильевском острове стоит в качестве построенная по первому советскому проекту, разработанному в конструкторском бюро, которое со временем превратилось в «Рубин». Этот музей постоянно полон посетителей, в основном — детворы. И мало кто знает, что идея создания этого музея принадлежит Спасскому, а воплощение этой идей было осуществлено под его руководством. «Декабрист», построенный в начале тридцатых годов, доживал свой век в Кронштадтской гавани. Шеф «Рубина» увлек своей идеей Главкома ВМФ Чернавина, флот выделил «Рубину» деньги, а Спасский организовал выполнение всех работ по капитальному ремонту корабля, переоборудованию его под музей и постановке на постамент. Однажды он сказал мне: «Настоящий руководитель должен думать о работе все то время, когда он не спит». Думаю, он так и жил в те годы. Деловые качества и поведение руководителя всегда очень много значат для подчиненных — в те годы весь «Рубин» был увлечен своей работой. Для многих, кто работал в эти годы в «Рубине», это были счастливые годы, когда труд был в радость, когда дело, которым ты занимался, представлялось тебе весьма важным и нужным родной стране, а вокруг тебя работало много хороших людей, увлеченных общим делом и обладавших высоким профессионализмом. Чувство локтя и дух коллективизма создавали у людей хороший душевный настрой и помогали успешно преодолевать неизбежные в большом деле трудности.
"Жилось всегда трудно, но интересно". С той поры прошло много лет. После развала Советского Союза Спасский прекрасно адаптировался к новым условиям жизни и преуспевает в бизнесе и общественно-полезной деятельности. Но я уже давным-давно никак с ним не связан. В то время, как я осваивался в своей новой должности, на заводе в Николаеве шла постройка погружаемого стартового комплекса для отработки подводного старта ракет комплекса Д-19. Постройка была завершена в установленные сроки, и объект был отбуксирован в Балаклаву. Пришла пора и мне отправляться на южный полигон для участия в отработке подводного старта новой ракеты. Там уже находилась наша группа обеспечения испытаний. Когда погружаемый стартовый комплекс поступил в ведение полигона, то там, по старой привычке, его стали называть «стендом», так как ни полное название сооружения, ни сокращенное — ПСК, в процессе повседневной работы произносить было не удобно. Официальное название применялось только в официальных документах. Когда я, осматривая построенное сооружение, первый раз заглянул в четырнадцатиметровую глубину пусковой ракетной шахты, у меня дух захватило. Потом привык — работая с новой техникой, быстро привыкаешь ко всему необычному. Швартовные испытания корабельных систем и устройств стенда были проведены еще в Николаеве. Необходимо было провести пробное погружение стенда в Балаклавской бухте, совмещаемое с так называемой «вывеской» стенда — определением фактической величины его остаточной плавучести при полностью заполненных балластных цистернах. Эта величина была очень важным элементом проекта, так как ее расчетное значение обеспечивало нормальное «затягивание» стенда на стартовую глубину с помощью береговой тяговой лебедки, входящей в состав стартовой позиции.
Для проведения этой операции был выбран тихий погожий денек, когда вода в стояла ровной гладью. Вообще-то в этой удивительной бухте почти не бывает волнения даже во время шторма на море, но нам нужна была идеально тихая вода для проведения необходимых замеров. Во второй половине дня, когда активная деятельность на обеих берегах бухты затихла, рейдовый катер медленно вывел наш стенд на середину бухты и отошел в сторону. Операцию проводила небольшая команда опытных рубиновцев и заводских мастеров.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
