...Таким образом, праздничное торжество молодых камчатских аборигенов накрылось суровой дланью командования. Злые мужья «повоспитывали» своих боевых подруг, а адъютант Сун получил внезапное приглашение к адмиралу на праздничный ужин, чему он обрадовался со скрежетом зубным. Ибо накрывалась и запасная часть программы: встать на лыжи и сбегать на танцульки в клуб тарьинского рыбкомбината, где потискать пропахших селедкой рыбачек. И вот разочарованный срывом сразу двух план-программ адъютант Сун швырнул в сугроб окурок и поплелся в адмиральский дом. За богатым по тем временам столом четверо: железный адмирал, его дородная супруга, пигалица - дочь 12-ти лет и простреливаемый ее любопытными глазками лейтенант. Сун поджимал под столом ноги, вежливо позвякивал ножом и вилкой (не выпрыгнуло бы из тарелки содержимое!) и с опаской приподнимал фужер (не отхлебнуть бы больше, чем хозяева). Застольный разговор принимал нравоучительный характер. - Эх, в твои-то годы! Был бы я лейтенантом! Уж я не пропустил бы секретаршу у директора рыбкоопа! Видел, видел, как ты краснел своими ушами. Краснел, а? Краснел! - Да будет тебе смущать гостя, - вступилась за вспотевшего лейтенанта адмиральша. - Не-ет! Я бы на твоем лейтенантском месте развернулся бы! - вошел в накатанную колею адмирал. - Лопух ты, лопух, лейтенант! Ничего ты не знаешь, не понимаешь! - Я, товарищ адмирал, знаю столько, что вы и не представляете, - неожиданно для себя ляпнул Сун. Адмирал смолчал, пигалица хихикнула, а адмиральша подняла бровь. Чай пили чинно и молча. А наутро, прибыв на службу, адмирал зыркнул на вытянувшегося Суна и коротко бросил: - Чтоб духу твоего здесь не было! Марш на подводную лодку! И к вечеру незадачливый карьерист Сун оказался штурманом подводной лодки Щ-109, той самой, которая поднимала военно-морской флаг вверх ногами, и в той самой бригаде, где подстерегал его оскорбленный комбриг Ефим Медведев.
Подводная лодка «Щ-109» вернулась во Владивосток после зимовки в заливе Владимир, 1938 г. - На подводной лодке Щ-109, прооборонявшей голубые дальневосточные просторы почти 20 лет вкупе со своими запаршивевшими от безремонтной коррозии сестрами, боявшейся не то, что погружаться, но и отдать швартовы, были свои порядки и традиции. Во-первых, подводная лодка слыла «запойной». Сюда, на нижний горизонт, штормовые адмиральские волны доходили шибко ослабленными, разбиваясь о штабы бригад. Командира Щ-109 (впоследствии выяснилось, что это был капитан 3-го ранга Бекаревич) лейтенант Сун, несмотря на все потуги представиться, так и не нашел. Замполита также не отыскал; впоследствии им оказался некто Фетисов по прозвищу "Ни рыба, ни мясо". Старпома не было; его обязанности исполнял Сунов однокашник- минер Генка Шевляк (Пижон), который вальяжно окинул Суна и изрек: - Ага! Значит, выгнали? Значит так: я исполняю теперь обязанности командира, за командира. А ты будешь за старпома. Ясно? В силу сложившихся обстоятельств Сун в должность командира БЧ-1-4 (штурманской и связи) вводил сам себя. Для начала полез в документацию и обнаружил в журнале эксплуатации ЭНП (электронавигационных приборов) изящную каллиграфическую, начертанную красной тушью, запись: «Штурману, который будет после меня! Имей в виду: гирокомпас на прямом курсе изменяет поправку от -11 до +9 градусов! Уорнинг! С комприветом. Л.Деревлев». Это означало: убывший на штурманские ликбез-классы (ВСКОС) в заветный Ленинград экс-штурман знаменитый Леха Деревлев по-честному предупреждал преемника.
. Вспотевший Сун с опаской осмотрел гирокомпас. Так и есть: роторный гирокомпас ГУ-4 из трех токопроводящих жил-подвесок болтался на одной. «Н-да!» - пробормотал будущий Крузенштерн. - «Такой, если пойдет вразнос, прошьет корпус лодки, как гайка газету». Заглянул в набор навигационных карт; аккуратист Леха откорректировал-таки! Однако ошалелый Сун тут же воткнулся в жирный подзаголовок, напечатанный красным: «Внимание мореплавателей! При подходе к восточному побережью Камчатки севернее мыса Кроноцкий в малую видимость - соблюдать предельную осторожность. Берег нанесен с точностью ±5 миль! Гидрографическое управление ВМФ». - Ни хрена себе! - вторично пробормотал Сун: ясно, что описание побережья Камчатки в последний раз проводилось во времена батюшки-царя Александра II. Суну по таким картам плавать почему-то расхотелось. Начал осматривать хозяйство связи. Обнаружив на двери радиорубки сорванную печать-мастику и следы чьих-то грязных лап, рванул дверь и увидел пыльные следы, ведущие в аккумуляторный трюм. А в трюме - военно-морского ушастика. - А вы откуда тут? - удивленно воззрился он на ушастика. - Ученик-радиотелеграфист матрос Козявкин, - привскочил и треснулся затылком о подволок аккумуляторной матросик. - Прибыл для дальнейшего прохождения службы! - Откуда? - вытаращил глаза Сун. - А нас привезли из учебки. А сюда послал флагсвязист Сидоров. Иди, говорит, на сто девятую и служи. Вот я и здесь. - И давно ты тут? - Н-не знаю. Наша команда прибыла двадцать первого числа. - Ка-ак, с двадцать первого? Когда сегодня двадцать четвертое! Выходит, ты уже трое суток здесь сидишь?
Выяснилось: матрос Козявкин, которому никто и ничего не объяснил, прямиком приехал на подводную лодку, залез в ... и начал «службу родине». Вахта нового туземца промухала, а о каких-то там печатях он не имел ни малейшего представления. И трое суток добросовестно служил родине, сидя в полной темноте. - Так ты трое суток тут! Жрать, небось, хочешь? - Хочу! - сглотнул слюну матросик. Сун подвел матросика к передатчику «Окунь». -А это... что-нибудь понимаешь? - Не-а! - честно признался матросик Козявкин. - Ну, вот что! Тряпкой пыль стирать можешь. А если станешь внутрь лазить, смотри у меня! Понял? - Понял, - ответил ушастик. И ушастик, и Сун об устройстве передатчика не имели понятия. Других же радистов в боевой части связи Щ-109 не было. Вообще на подводной лодке Щ-109, числящейся в грозном «боевом ядре», были удивительные порядки. Механик (командир электромеханической боевой части) инженер-капитан-лейтенант Игнатьев никак не мог запомнить, сколько в лодке отсеков. При его появлении внутри корпуса мотористы и трюмные начинали недвусмысленно поигрывать гаечными ключами, и механик предусмотрительно исчезал. Зарядки аккумуляторной батареи, со всеми их циклами, проводил лодочный фельдшер Серега Лучицкий, а проворачивание механизмов - минер Генка Шевляк. Однажды «командир» Шевляк подозвал Суна и «поставил задачу». - Начальник штаба Папа Хер приказал: готовиться к сдаче задачи номер один. Прием задачи штабом через неделю. А это задача старпомовская. Ясно?
Керов Федор Сергеевич, . - Ясно, - пробормотал Сун; служба раскручивала обороты. - А что такое «задача один»? - Откуда я знаю? - огрызнулся «врио командир». - Начальник штаба приказал, вот у него и спрашивай. Сун призадумался. И решил уяснить, что он должен делать? Пошел на плавказарму, постучался в каюту начштаба. Начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Ф.Керов (по подводницкому прозвищу - Папа Хер) только что откушал в кают-компании обед и развалился на койке, предвкушая «адмиральский час». - Разрешите? - появился в двери лейтенант Сун. - Чего тебе? - недовольно прорычал, приоткрыв один глаз, Папа Хер. - Разрешите узнать, что такое «задача один»? - Сейчас я тебе покажу, что такое задача один, - пробормотал Папа Хер, нагнулся, пошарил под койкой и запустил в Суна ботинком. Но мгновенно отреагировавший Сун успел выскочить за дверь, в которую с треском впечатался руководящий ботинок. С этого момента сообразительность Суна приобрела новый качественный скачок. «Самое главное - заполнить журнал боевой подготовки. Красиво заполнить!» - авторитетно объяснил Суну сосед-старпом Щ-107 Витька Туман, слывший в передовых. И Сун, с тоской перелистав толстенный гроссбух-журнал боевой подготовки, вздохнул и начал гнать «липу» - заполнять журнал никогда не игранными учениями и тренировками, непременно с отметкой «вып.», переписывая весь курс боевой подготовки в злополучный журнал. Но за пять суток успел заполнить журнал только на одну треть. За этим чернильным занятием и застал Суна ворвавшийся в каюту ПКЗ капитан 3-го ранга: - Это ты мой штурман? Закусить есть чем? «Никак командир?» - мелькнуло в мозгу вскочившего Суна, а вслух он отрапортовал: - Разрешите доложить? Лейтенант... - На хрена мне твой доклад? Спрашиваю, закусить есть чем? - Никак нет, - четко доложил лейтенант Сун. - Ну и мудак! - недовольно пробурчал командир и с нескрываемым презрением окинул долговязого лейтенанта. - Присылают же таких «ваньков» на флот!
И тут лейтенант Сун вспомнил: ! В обед он стибрил в кают-компании одну воблину и спрятал под подушку, намереваясь схрумкать ночью под тоскливые стоны корпуса и скрипы переборок от штормовой пурги: - Вот, только таранька... - А ну, дай сюда! - остановился в двери командир. - Оказывается, ты не такой уж мудак, как я думал! Обстукал чешую о каблук, кинул «Давай, служи!» и выбежал за дверь. Так и узнал Сун, что помимо липового «врио» на лодке есть еще и штатный командир. Командир Щ-109 Бекаревич, как было уяснено, вышел из стадии «черного запоя» и, поскольку ему было обещано, - получит долгожданный перевод на вожделенный Черноморский флот, если наведет железный порядок на вверенном ему корабле. И он начал наводить одному ему известный порядок, опохмелясь напоследок. Первым делом он, закусив суновской таранькой, собрал офицеров и недвусмысленно заявил, что железной рукой искоренит не только пьянство, но и саму мысль о пьянстве. А поскольку впереди замаячил Международный женский день, то приказал - провести шмон в кубрике личного состава. И вот во исполнение этого приказания Шевляк, Сун и прочие произвели обыск в кубрике и под злые взгляды присутствующих обнаружили в укромных уголках и извлекли на свет божий 8 бутылок с магазинным спиртом, невесть какими путями попавших из Тарьинского рыбкоопа на плавказарму. Принесли командиру: «Вот!». Оскорбленный в своих лучших командирских чувствах «батя-командир» приказал построить на палубе плавказармы подводное воинство и провести показательную экзекуцию. Воинство с офицерами и мичманами выстроилось на палубе лицом к борту, где у ватервейса на солнце сверкала шеренга бутылок. Появился командир: - Старпом! Приступить!
- Есть, приступить! - врио старпом Шевляк шагнул, взял одну из бутылок, занес руку над и... замер. На лице старпома отразилась жестокая внутренняя борьба: «товарищ командир, добро-то какое!» - Бей! - рассвирепел командир. - Есть! - старпом взмахнул рукой и... замер снова, глядя на сурового командира. - Я сказал - бей! - взревел командир. - И-ых! - грудью выдохнул старпом и ахнул бутылкой по кнехту. «И-ых!» - выдохнул вместе со старпомом строй. Рубикон перейден; остальные бутылки пошли куда легче. Вдоль желоба потекли пахучие на зимнем морозце струйки, а стекло ногами выброшено за борт, на недоумевающих нерп. - Р-разойдись! - экипаж лодки рассыпался и зло крутил носами, молча спускаясь под палубу и не глядя на «этих гадов». «Железный командир» Бекаревич приказал: как только сойдут льды, лодке плавать, и горе будет тому, кто пробездельничает и не подготовит свою материальную часть. Пришпоренный этим приказанием лейтенант Сун вторично обревизовал свое хозяйство: по мелочевке оказалось - неисправны гирокомпас, лаг, эхолот, радиопеленгатор и еще что-то там... - А че? Дуй в гидроотдел флотилии и требуй: пусть дадут новые! - подал идею врио старпома Шевляк. «А в самом деле! Корабль - это, брат, не шутка, а боевая единица флота Родины!» - утвердился Сун и, выждав буксир-оказию, двинулся в Петропавловск, стольный град Камчатки. По прибытии мужественно обошел соблазн в виде ресторана «Вулкан», нагло распахнувшего двери рядом с гидроотделом.
. - Постой, постой! Что там тебе надо? - никак не мог «врубиться» начальник отдела навигационной техники гидрографии, толстый астматик-капитан 3-го ранга, воззрившись на стопку выложенных Суном требований-накладных. - Плавать, говоришь, не с чем? А откуда ты, дорогой? - Штурман подводной лодки Щ-109. Готовимся к летней кампании, - с оттенком гордости доложил лейтенант Сун. - Со сто девятой, говоришь? - и гидроначальник схватился за живот и, давясь от хохота, сполз с кресла. А отдышавшись, вытер слезу и заявил. - Слушай, дорогуша. Знаешь ли ты, что за тобой числится четыре гирокомпаса, лагов - три, а радиопеленгаторов - восемь! А? Давай, милый, иди и иди... к такой-то матери... Обескураженный Сун выскочил за дверь, сопровождаемый новым взрывом хохота гидроначальника. Вытер взмокшую шею и поплелся в картографическое отделение. «Небось и там скажут, за тобой сто комплектов...» В отделении карт и пособий наткнулся на объявление: «Поступил первый том Морского атласа, новейшее издание. Выдается только военным морякам, цена - 500 рублей». «Вот удача!» - у Суна загорелись глаза. - «Овладею! Не будь я Сун...». И, обстреливаемый перекрестными взглядами многочисленных дев-корректорш, проследовал в бухгалтерию. Выписал вожделенный том. В кармане же у Суна оказалось... 499 рублей. Не хватало одного рубля. Сун растерянно шарил в карманах, наскребывая мелочь и тараща глаза на бухгалтершу. - В следующий раз, в следующий раз, лейтенант, - ехидно пропела бухгалтерша. -Но почему в следующий? - загалдели девы-корректорши. - Али для лейтенанта рубля не соберем? Загородили дверь и, подхихикивая на красного, как вареный рак, лейтенанта, начали сбор - по гривенничку, по пятачку, по копейке. Собрали на рупь, нарочито пересчитали и отрядили депутацию в кассу: «А это за бедного лейтенанта...»
Они помогли составить график БС, распределение очерёдности заходов кораблей в иностранные порты. В июне 1975 года подводные лодки ушли в море. Нас провожал Командующий флотом. Мне было предписано следовать на подводной лодке «Б-821», которой командовал В.Н.Голубь. Знал этого офицера с первых дней его службы на эскадре. Плавание проходило по-разному. В первую же неделю вышел из строя левый дизель, который перед походом ремонтировали силами личного состава. Это наложило определённые ограничения. Становиться под РДП и продувать главный балласт мы могли только одним двигателем. Но выдерживали заданную скорость и соблюдали скрытность. В установленное время форсировали Гибралтарский пролив и вошли в Средиземное море. Около двух месяцев несли службу . В начале августа получили приказание всплыть и следовать в Александрию. Ночью пришла беда – произошло возгорание РЩ-1 третьего отсека. Пожар был потушен с использованием ВПЛ-52. Отличились два трюмных машиниста. Они, включившись в дыхательные аппараты ИДА-59, выполнили первичные мероприятия по борьбе с пожаром. Когда у одного из них разорвалась маска, старослужащий, старшина 1 статьи, отдал ему свою, а сам дышал через загубник, пока их не вывели из отсека. Немедленно была дана радиограмма на берег о случившемся. Была обесточена связь, акустика, радиолокация, батарейная вентиляция и другие механизмы. Первой получили радио от командира 5-й эскадры, в котором было сообщено о приёме лодки в управлении и поздравление с присвоением мне звания капитан 1 ранга. С рассветом прилетел самолёт БПА США «Орион». Затем прибыл БПК Черноморского флота «Красный Крым», под командованием капитана 3 ранга В.Ерёмина. С борта этого корабля я ответил по радиотелефону на вопросы ЦКП ВМФ, которые задавал капитан 1 ранга Е.И.Ермаков. Мы вместе с ним заканчивали училище, а потом служили на эскадре. После этого отвечал на вопросы моего комбрига, который был на командном пункте 5-й эскадры. Первый его вопрос не забуду до конца жизни: «Что ты доложил в Москву?». В начале сумерек подошло спасательное судно, с которого на борт лодки прибыл В.А.Парамонов. Он осмотрел корабль, побеседовал с людьми, по результатам проверки сделал вывод, что действия личного состава корабля в борьбе за живучесть подлодки были правильными.
Под утро подгрёб старенький ЭМ 6-го флота США «». Он сопровождал нас весь день. После захода в порт Александрия личный состав в течении трёх недель выполнил с помощью плавмастерской необходимый ремонт. Боеготовность ПЛ была полностью восстановлена. Однажды на ПКЗ пришёл посыльный и сказал, что меня приглашает приехавший из посольства вице-консул, чему я был весьма удивлён. В каюте командира отряда ко мне с объятьями бросился невысокий человек. Это был бывший сослуживец, ставший дипломатом, с которым мы жили в одном подъезде дома в Полярном, а наши дети вместе играли. Экипаж успел отдохнуть, пополнить запасы, отработать необходимые мероприятия боевой подготовки и в запланированное время выйти в море. Наши действия тонизировал штаб 5-й эскадры, прибывший в Александрию на плавбазе. Дальнейшее плавание проходило спокойно, материальная часть работала надёжно, люди бдительно несли вахту. 15 октября, в день своего рождения, в точке якорной стоянки я перешёл на плавбазу. Далее В.Н.Голубь успешно решал задачи боевой службы в самостоятельном плавании. С переходом на КП 5-й эскадры ВМФ пришлось выполнять различные задачи. Быть на КП бригады подводных лодок, выходить на подводных лодках после МПР для подтверждения курсовых задач, глубоководного погружения, выполнения боевых упражнений. На танкере «Иван Бубнов» с Г.Цумаровым перешли на ПКР «Ленинград», которым командовал капитан 1 ранга Ю.Гарамов. На крейсере размещался штаб бригады Н.Г.Лёгкого. Было много заходов в порты Египта и Сирии на черноморских судах «Миус», «Маныч» и СС «Бештау» Северного Флота.
(службу закончил в звании вице-адмирала). После односторонней денонсации президентом АРЕ Анваром Садатом договора «О дружбе» обстановка в Александрии несколько осложнилась. Имели место проявления неприязненных отношений по отношению к матросам, «случайные» выстрелы по плавмастерской. Вместе с командиром отряда М.Лежепёковым и переводчиком я был приглашен во дворец Рас-эт-Тин, где располагалось командование ВМФ Египта. В вестибюле отдали честь Знамени. Часовой, стоявший на посту потопал ногами и помахал винтовкой. Нас принял вице-адмирал . В корректной форме, без проявления какой-либо враждебности он поставил нас в известность, что «Договор о дружбе между Египтом и СССР» денонсирован, руководство страной приняло решение о невозможности дальнейшего пребывания советских военных кораблей в египетских портах. Я сказал, что на верфи ремонтируются подводные лодки, которым необходимо определённое время для подготовки к выходу, и заметил, что коммерческое соглашение о ремонте лодок на судоверфи Александрии было подписано задолго до заключения договора о дружбе, на что адмирал развёл руками и сказал – «политика». Он немного говорил по-русски, на правой стороне его мундира был знак подводника. Угостил нас ароматным и сладким чаем в стаканчиках-бармудах. У выхода из кабинета сидел другой адмирал, он записывал, судя по всему, ход переговоров. По мере того, как заканчивался лист, немедленно передавал его в другую комнату, где, как я предполагаю, о ходе встречи докладывали по прямой связи в Каир. Командир отряда сказал, что доложит командованию о переговорах. Пожали друг другу руки и вышли. При выходе из дворца вновь отдали честь Знамени. Часовой опять немного потопал и помахал винтовкой. Говорили, не знаю, правду ли, что адмирал Али Осман позднее был расстрелян.
ПЛ пр.613 и 641. Александрия, 1972 г. (фото предоставил Е.Н.Шеховец). - Краснознаменное ордена Ушакова 1-ой степени соединение подводных лодок Северного флота, Спецвыпуск альманаха Тайфун, СПб 2003 г.
Мне было приказано выйти в море на «Б-839», с экипажем Пигунова. В порту готовилась к переходу «Б-856», которую ремонтировали египетские судоремонтники, одновременно производилась эвакуация материальных ценностей со складов, расположенных в Александрии. ПКЗ, ВМ и плавмастерская были выведены из порта и перешли в Сирию, в Тартус. Через 3 недели я вновь прибыл в Александрию, перешёл на «Б-856», которой командовал В.Н.Круглов. Её под буксиром вывели из гавани, но после прохода Эль-Кебир, отдали буксирные концы, и она самостоятельно перешла в Тартус. Несмотря на то, что каждую ночь личный состав проверял то, как выполнили работу египетские рабочие, было обнаружено много неполадок и погрешностей. Во всяком случае первая же волна, через коллектор низкого давления, попала внутрь прочного корпуса. Через двое суток вошли в узенькую щель сирийской гавани Тартус. В этом порту провели полную ревизию механизмов и подготовили её к переходу в Югославию, где в Тивате был завершён ремонт. На этой лодке я перешёл к месту якорной стоянки кораблей эскадры и перешёл на «Б-839». В районе Кипра отработали курсовые задачи и проследовали в Тартус. К тому времени плавказарма и водолазный бот убыли в Севастополь. Мы ошвартовались у плавмастерской. На берегу были видны шпангоуты и другие конструкции сирийского ракетного катера, который, уклонившись от атаки израильского «коллеги», выбросился на камни, а крылатая ракета, от которой он уклонился, навелась на советский транспорт «Илья Мечников», который затонул, а несколько членов его экипажа погибли. Транспорт лежал неподалёку на отмели, в прямой визуальной видимости.
У причалов стояли корабли сирийского флота. Большинство офицеров хорошо говорили по-русски, поскольку учились в Союзе, были приветливы и доброжелательны. В день Победы, когда мы вышли на берег после торжественного подъёма флага, старпом командира тральщика, который был кораблём 1 ранга, пригласил на корабль, угостил чаем, достал небольшую книгу и начал приводить примеры того, как неправильно освещают на Западе роль нашей страны во 2-й Мировой войне. Привёл сравнительные данные по ширине фронтов, количестве самолётов и танков, которые использовались на различных участках районов ведения боевых действий. Я подумал, что не все наши сограждане так глубоко владеют историей своей страны. Замполит бригады вспомогательных судов Иван Иванович Музылёв, окончивший наше училище в 1956 году, подружился с командиром тральщика, капитаном 1 ранга, таким же могучим, как и он. Они гоняли чаи на плавмастерской и часами говорили о поисках антиквариата, подводных работах, любителями которых были оба. Мы с Иваном на катере посетили наше судно «Рени» и смогли поговорить по радиотелефону с жёнами. Около плавмастерской была разбита палатка офицеров сирийского подразделения ПВО, куда мы приходили вечерами и смотрели по телевизору «Семнадцать мгновений весны», лакомились вкусным поджаренным турецким горохом.
Выпускник Тбилисского нахимовского училища 1952 года Иван Иванович Музылев закончил ВВМУ подводного плавания.
В установленное время лодка была готова к переходу. Мы вышли, в Тунисском проливе встретились с «Б-821» и «Б-416», построились в строй кильватера и начали переход к родным берегам. На переходе нас постоянно сопровождали силы ВМФ НАТО, вначале американский артиллерийский катер «Grand Rapids», затем, по всему маршруту перехода, испанские и английские корабли. Самолёты БПА постоянно бросали радиогидроакустические буи, которые мы отлавливали, отрабатывая манёвр «Человек за бортом». Еженедельно погружались для дифферентовки. В первый раз передали прожектором в адрес катера предупреждение о погружении в виде условного сигнал, предварив его YV1, что означало - переговоры ведутся по особому своду сигналов. Через несколько минут прилетели противолодочные вертолёты. Больше с ними не связывались. Прошли Гибралтарский пролив и Бискайский залив, оставили с правого борта Испанию, Португалию, Францию, Ирландию, Великобританию, Фарерские острова. Прошли Исландию и обогнули Норвегию . Через несколько недель вошли в Екатерининскую гавань. Нас встречал Военный Совет СФ во главе с Командующим флотом. Продолжительность боевой службы бригады составила 13, а «Б-9» - 14 месяцев.
8. С Запада на Восток и обратно через арктические льды.
Меня зачислили на АКОС, курсы при Военно-морской академии. Среди слушателей были представители всех флотов - контр-адмирал А.П.Катышев, будущий Герой Советского Союза, командиры крейсеров, ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, командиры соединений, их заместители и начальники штабов, морские пограничники и политработники. Я сидел за одним столом с командиром крейсера «Адмирал Сенявин» ТОФа Феликсом Николаевичем Громовым, который впоследствии командовал Северным флотом , был заместителем Главнокомандующего ВМФ СССР, а позднее Главнокомандующим Военно-морским флотом России. Среди слушателей были Г.Е.Золотухин, Н.Н.Трошнев, Б-Э.В.Гашкевич, Ю.В.Травкин, А.А.Карлов, Э.И.Кулешов, Ю.П.Блинов, Э.Ф.Кулешов, В.Ф.Иванов, В.Н.Воробьёв, В.А.Удовенко, Чернышов.
. . Гашкевич Богуслав-Эдвард Владиславович. За отличные действия в походе 1973-го года награжден орденом Красного Знамени. - И.И.Пахомов. Третья дивизия. Первая на флоте. СПб., 2011. Я готовился к продолжению службы на подводных лодках флота. По окончанию учёбы мне была предложена должность заместителя начальника штаба 4-й эскадры, но я попросил направить меня в плавсостав и был назначен начальником штаба Экспедиции Особого назначения Северного флота, которая выполняла задачи по подготовке и руководству переходами сил ВМФ из Баренцева моря на ТОФ и обратно Северным морским путём. Поскольку мы ведём речь о службе на подводных лодках, ограничусь рассказом о переходе спасательной подводной лодки проекта 940 из Владивостока в Мотовский залив, которым я руководил в 1980 году. Штаб экспедиции заблаговременно разработал необходимые документы по дооборудованию ПЛ, установке ледовой защиты винто-рулевой группы, корпуса и акустики на судоремонтных предприятиях ТОФ, организации связи и всем видам обороны, взаимодействию со штабами морских операций Восточного и Западного районов Арктики. Был составлен перечень карт и навигационных пособий, различные инструкции и наставления. При переходе Северным морским путём обычно на флагманском корабле присутствовал капитан-наставник ледовой проводки. Несколько лет эти обязанности выполнял прекрасный специалист П.П.Мирошниченко. Мы с ним сдружились, вели переписку. Поскольку было принято решение со мной, из состава штаба экспедиции никого не посылать, он прислал из Москвы подробный инструктаж, в том числе и по отдельным тонкостям взаимоотношений с капитанами ледоколов. В июне я прибыл на ТОФ. Представился Командованию флота и соединения подводных лодок.
БС-257 пр.940, подготовленная для перехода северным морским путем, 1980 г.
Экипаж ПЛ «БС-257» формировался на Северном флоте, многих я знал по совместной службе в Полярном. Мне доставил большую радость тот факт, что командиром лодки был А.В.Муковоз, бывший после окончания училища командиром торпедной группы «Б-36», которой я в то время командовал. Затем он был у меня командиром БЧ-3, занимал должности помощника и старшего помощника командира, участвовал в боевой службе на Средиземном море в 1975-1976 году. Анатолий Васильевич - умный, честный, порядочный офицер. Безупречно исполнял обязанности на всех должностях, которые занимал. При подготовке и на переходе мы с ним работали дружно, рука об руку. Пришлось решать многие вопросы, как по комплектованию и замене экипажа, так и по снабжению его ЗИПом и материальными ценностями. Для решения некоторых пришлось обращаться к Командующему Флотом, адмиралу Э.Н.Спиридонову, который ранее командовал нашей бригадой в Полярном, и Члену Военного Совета, начальнику политуправления флота вице-адмиралу Сабанееву, которые вмешались в ход подготовки и очень нам помогли. К большому сожалению, эти достойные люди погибли в авиакатастрофе в 1981 году.
. С Дальневосточным морским пароходством, персонально с руководителем штаба морских операций В.М.Жеребятьевым обговорили вопросы ледовой проводки, связи. Он сообщил мне фамилии, имена и отчества всех капитанов, мы условились, что будем с ним поддерживать открытую связь, отряд именовать названием морского буксира, который был построен в Японии для строителей Северного флота и следовал совместно с нами, а подписывать донесения буду как капитан-наставник (КНМ) условной фамилией. Связь решили поддерживать на средних волнах, а поскольку возможности средневолнового передатчика подводной лодки ограничены, передачу донесений и приём указаний осуществлять с буксира, с репетованием по УКВ на командный пункт подводной лодки. Связь с ЦКП ВМФ и Командными пунктами Тихоокеанского и Северного флотов, в зоне ответственности каждого, была согласована с управлением связи ТОФа, начальником которого был капитан 1 ранга Морев. Её основой была действующая в ВМФ система связи.
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
