— Что происходило в вашей семье с началом войны? — До войны на третьем этаже нашего дома, выходящего на канал Грибоедова, жили в двух квартирах наши родственники. В одной – тётя Зина, сестра бабушки, в другой тётя Варя и тётя Надя с мамой тетей Нюшей (тоже родная сестра моей бабушки). Тётя Нюша уехала с мужем (командующий Беломорской военной флотилией в 1941 г, контр-адмирал) в Куйбышев. Тётя Варя и тётя Надя перебрались в нашу квартиру. Муж тёти Нади дядя Женя был гитаристом, аккомпанировал Шульженко при поездках концертной бригады на фронт. Затем вместе с концертной бригадой был эвакуирован в Свердловск, куда вскоре уехала и тётя Надя с сыном Сашей.
Мама Шура сначала работала (пела) в театре Музыкальной комедии, затем в ансамбле Балтийского флота, часто была в поездках, оставляя нас дома одних. Однажды мама уехала в Рыбинск, где отбывал наказание за какое-то происшествие на Ижорском заводе её муж Мазихин Степан Андрианович, директор этого завода. Затем она некоторое время была в городе Красный Холм у Тони. В результате мы с Галькой длительное время оставались дома одни, и соседи отправили нас в детский сад, который находился на улице Некрасова. — Я читал твои краткие воспоминания о пребывании в этом детском саду, помещённые в изданной в 1979 г книге А.Адамовича и Д.Гранина (в главе «Ленинградские дети»). В Интернете есть полный текст этой книги. Там есть мини-рассказы и других ваших певцов-блокадников. Где и кто брал интервью для этой книги?
— К нам приходил в Капеллу и расспрашивал о пережитой блокаде писатель . В его редакции текст получился такой. «Александра Александровна Агронская, солистка и заведующая нотной библиотекой Ленинградской академической капеллы, милая, с улыбчивыми ямочками женщина, сразу посерьезнела, погрустнела, как только заговорила об улыбках, которых так мало было, которые так редко светились на детских лицах. Жила она в детском доме, блокадном детском доме (мать — «по мобилизации», отец — на фронте). «— Ну а вот дети как себя вели? Кто-то ел сразу, кто-то прятал, да? — Вы знаете, я могу только сказать, что мы очень мелкими частичками ели. Мы никогда не кусали хлеб, а отщипывали, отщипывали кусочки хлеба и брали в рот. И в столовой (у нас была большая комната, где мы, все дети, ели), в столовой мы по очереди имели возможность облизывать кастрюли после второго, ну, после каши… — А очередность кто устанавливал? — Воспитательница. Нас там много детей было. — По очереди или в порядке поощрения? — Нет, это по очереди. Вы знаете, я думаю, что мы не очень озорничали. Нас, по-моему, не за что было наказывать, только расшевелить можно было. Во всяком случае, когда я в школу пошла…. Вот запомнила имя своей учительницы в первом классе — Елена Игнатьевна. Это была двести вторая школа, на Желябова… Она, когда мы впервые чему-то засмеялись в классе, — это уже было, наверно, в сорок четвертом году, в конце, класс почему-то захохотал, — она после этого пошла по домам, обошла родителей и всем говорила: «Сегодня смеялись!» Это было самым важным сообщением.
— А детский дом где был расположен? — Детский дом был на улице Некрасова. Там церковь какая-то снаружи, а во дворе у нас был детский дом. Во время одной из прогулок этот детский дом был разбит снарядом. Дети не пострадали, нас перевели в другое наше помещение. — А в самом детском доме не удавалось вас рассмешить? — Я думаю, нет, хотя мы и танцевали. Вот Лисичкой я была…. Еще помню — у нас постановка была, «Снегурочка», и я там Снегурочкой была, пела, но, наверно, это было не очень весело, я так думаю. — А дети все вашего возраста или были и постарше? — Были и старше дети, были и моложе. — А потом из детского дома вернулись домой? — Да, из детского дома я вернулась домой вместе с сестрой. — А отец? — А отец у меня недавно умер. Он всю войну прошел. Он был в Германии. А потом работал — хочу похвастать! — в экспедициях. На «Оби» и «Лене» ходил в Антарктиду. И сейчас его именем названа банка в Антарктиде. — Агронский? — Нет, Пожарский. — А почему у вас другая фамилия? — А вы знаете, я замуж вышла. — Смеется. — Вообще, конечно, воспоминаний много, в основном не очень веселых. Мне страшным показался тогда даже день снятия блокады.
Мы с сестренкой и мамой были дома. Мы жили в самом центре города — на улице Софьи Перовской. Здесь, вы знаете, канал Грибоедова, все рядом, самый центр города. И ничего по радио я не слышала, никаких объявлений, ни сестра, ни я. Мы с мамой вышли на улицу, и навстречу попалась мамина приятельница. Она что-то ужасно громко кричала, подхватила маму, и они побежали, а мы с сестренкой остались. И в этот момент такой грохот был! Вы знаете, во время войны такого грохота я не помню и такого страшного ощущения, что что-то рушится…. Весь город осветился. А оказывается, это был салют!.. Мы с сестренкой упали в сугроб. Нас какие-то мужчины военные вытащили оттуда, из этого сугроба. Мы страшно плакали. Нас еле-еле успокоили. — Вы еще не знали, что произошло? — Да, мы не поняли, в чем дело. Мы вообще не представляли себе, что такое победа. Для детей победа в то время еще была очень отвлеченным, по-моему, понятием. Но к тому времени, ко дню снятия блокады, мы, понимаете, уже что-то ели, нам что-то давали, не только хряпу, ну я вот из школы приносила в кружке кашу, и ее можно было поесть. Нам уже казалось, что это лучше. И конечно, снятие блокады — день этот был очень знаменательным, хоть мы с сестрой очень испугались». Все же мы попросили вернуться к той учительнице, о которой Александра Александровна рассказала вначале. Упоминание о ней не давало покоя. В первом смехе детей она увидела событие. Она оценила это событие как великое, может быть решающее. Настолько, что обошла всех родителей. Она разносила эту весть как самый дорогой подарок — они смеялись! Они снова смеются!
— Как вы узнали, что она ходила? — Нам родители сказали. Я не знаю довоенной судьбы этой учительницы, я не знаю ее домашней жизни во время войны. У меня сложилось такое впечатление, что она жила только школой и только нами. Мы приходили в школу голодные, холодные. Она нас раздевала, смотрела, что у нас внизу надето. Заворачивала (у кого ничего нет) в газету, сверху надевала платье, чтобы дети не мерзли. Если кто-то начинал плакать на уроке, у нее всегда какие-то корочки находились в кармане. Кофта у нее была большая, карманы где-то внизу (может быть, такое впечатление тогда было). Вот она нам давала эти корочки пососать, лишь бы мы не плакали. Во время обстрелов она нас собирала в коридоре и буквально укрывала собой. Очень часто навещала нас дома. Если кто-то из детей хотя бы раз не придет в школу, она в этот же день шла домой. Как она себя чувствовала, я этого ничего, конечно, не знаю, не знаю, была ли у нее семья или она была одна, потому что я у нее проучилась только первый, второй и начало третьего класса. — И дальнейшую ее судьбу вы не знаете? — Я ее больше не видела. Я перешла в другую школу. Потом, когда я вернулась в свою школу, ее там уже не было. — А как ее имя и отчество? — Елена Игнатьевна. — А фамилии не помните? — Нет».
Примечание. После публикации книги в «Новом мире» позвонили ученики этой учительницы и назвали её фамилию – Николаева. Детский сад первоначально находился в доме № 31 по улице Некрасова. Там расположен храм Св. Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Ныне в этом доме Историческое подворье Леушинского Иоанна Предтеченского монастыря.
Вид со двора на дом с храмом, где первоначально находился детсад. Одинокая фигура на снимке – это Александра. Затем детский сад был переведен в дом на углу Маяковского и Некрасова (Некрасова 18 ). — В детском доме вы находились недолго? — Несколько месяцев. Когда вернулась мама, нас отправили домой. В этот период помню, что ранее упомянутая Лена приносила кофе-суррогат в бумажных пачках. Мама пекла из него лепёшки. Лена приносила ещё и сахарин, который держали в сахарнице. Однажды она по ошибке положила целую чайную ложку сахарина на стакан чая. Потом мы с Галькой разводили этот раствор целый месяц, и пили сладкий чай. Не помню, чтобы и отец, который находился в Пулково, приносил продукты. — Взрослые не сажали овощи на газоне Перовской? По воспоминаниям блокадников, весной 1942 г ленинградцы копали грядки в Летнем и Ботаническом садах, на площади у Исаакиевского собора на Марсовом поле и в других местах, на которых выращивали овощи. — Нет, газоны на Перовской были завалены строительным мусором от разбитых домов, хотя небольшие грядки кое-где были. — Как-то ты рассказывала, что когда вы оставались одни дома, то открывали окно, садились с Галькой на подоконник, болтали ногами и пели песни. Что вы пели? — Это происходило уже летом 1943 г после того, как нас выперли из детского сада. Мы изображали главных героев известных оперетт. Пели почти полностью репертуар театра Музыкальной комедии – «Сильву», «Марицу», «Раскинулось море широко» и другие, т.е. всё, что пела наша мама.
Артисты театра Музкомедии перед выходом на сцену. 1942 г. Из дневника архитектора Э. Г. Левиной. 5 марта 1942 года: "Мороз - 26 градусов. Слушали "Сильву" - у артистов пар валит, кордебалет в рейтузах, но стараются не халтурить. Еще один вид трудового героизма и без всяких кавычек. Сильно доходят лирические, особенно сентиментальные места спектакля; очевидно, иммунитет, который выработался у нас по отношению к драматическим ситуациям реальности, не распространяется на искусство". - Продолжение следует
Благодаря воспоминаниям Героя Советского Союза Валентина Евгеньевича знаем, что Рэмир (Рома) Иванович Пирожков вместе с ним был переведен из Саратовского военно-морского подготовительного училища и закончил сначала Тбилисское, затем 1-е Балтийское училище подводного плавания. Контр-адмирал, начальник штаба — заместитель командующего и член Военного совета флотилии пл ТОФ Р.И.Пирожков .
Полей Владимир Моисеевич. - («БОЛЬШОЙ ПОДСОЛНУХ» - Л. Димент)
Владимир Моисеевич Полей (Палей!) из Ленинграда. Мы с ним собирались написать роман «Вертибутылкин». Идея его. Но проект так и остался проектом. С Вовкой связаны все наши похождения. Половину взысканий я получил, защищая его «невинность». В итоге он обходился лёгким испугом или минимальным взысканием. А я же «отоваривался по полной». Палея прозвали «Малявочкой». Почему малявочка? Ведь по меркам нашего взвода он был вполне средненький. Может за мордочку, как у игрушечной лисички? Или белочки? Голова крупная, ушки остренькие, личико тоненькое, глазки быстренькие над лукавой улыбкой. Шустренький был зверушка. Схватит орешек - и в норку. И нет его. А я всё боролся за некую несуществующую «правду». Однажды, когда нам, по обыкновению, показывали киножурналы «Новости Дня», «Наука и Техника» и др. нас с Вовкой поразили кадры «Советского спорта». В замедленной съёмке прыгун летел с 10-метровой вышки чуть ли не полминуты. Мы вдруг поверили, что, если как-то напрячь мышцы, задержать дыхание, то и мы смогли бы так прыгать. Юлька Теплюк сказал, что мы дураки и неучи. «Это же просто замедленная съёмка!» Разгорелся горячий спор. Старшина Ефимочкин смотрел на нас и улыбался. Улыбаясь, подошёл Бруснигин. Они объяснили нам, что при съёмке оператор специально ускорил работу аппарата. В результате этих кадров отснялось больше положенного. А при показе, скорость плёнки была стандартная (меньше). Посоветовали задать этот вопрос учителю физики. На уроке капитан Заведецкий объяснил эффект разницы скоростей. Видя в кино, как у мчавшегося вперёд автомобиля (мимо пролетали дома деревья, а авто оставалось посредине экрана), колёса вращались в обратную сторону. И здесь дело было в разнице скоростей. Много интересного рассказывал этот педагог. Скучно на его уроках не было.
Подполковник Заведецкий Иван Андреевич, преподаватель физики и астрономии в 1948-1955 гг.
Я же любил чудеса. Не то, что бы верил, а просто катился в сладкое «авось». В восьмом (?) классе случилось невероятное – я вырос на 11 см. Окреп и прибавил в весе. Вовка восхищённо стал с улыбкой называть меня «мужиком». Мне это было приятно. Но (звёздная болезнь?), гордясь тем, что мышцы бёдер над коленями после упорных приседаний, стали слегка напоминать галифе, а руки от подтягиваний и отжиманий, растопыриваясь при ходьбе, «центробежили» от торса, как тросы карусели; я стал надуваться самомнением головастика-исполина. Волосы у меня на лобке ещё не заколосились (Или – не “вышли в трубку”? Вечно путаюсь в этих агрономических терминах); а я, яйцеголовый болван, стал ходить в раскорячку, как королевский КРАБ (или боцман с Одесского Привоза). И однажды, на восхищённое палеевское: «мужик», я в ответ, словно не понимая дружелюбия, обидел его ответом. До сих пор стыдно. Прошло 60 лет. С тех пор я не вырос ни на 1 мм. Никогда больше не весил. Может, за Вовку меня Бог наказал? Или потому что вдохновлённый неожиданным вырастанием из карликоподобных, я вдруг (надеясь на лучшее) стал при команде «смирно» неистово вытягиваться в струнку и с выпученными глазами задерживать дыхание. Было такое. На всю оставшуюся жизнь задержал…. Мой пик - 158 см. и 56 кг. Нынче, несмотря на прирост животом, я стал ещё меньше. В 1970-е годы я слышал, что Палей в качестве военпреда трудился на Сормовском заводе. Много раньше писал ему в Питер. Он не ответил. Как был бы я рад принять его в своей холостяцкой берлоге! Не случилось.
Поляков Вениамин Иванович
Моряк, историк, библиотекарь. Капитан 1 ранга В.Шигин. - Морской сборник, № 4, 1999 г.
Вениамин Иванович Поляков удивительно обаятельный человек. Уже через несколько минут общения с ним кажется, что вы давным-давно знакомы. Что отличает Полякова? Видимо, огромные увлеченность и подвижничество во всем, чем бы он ни занимался. А увлечений у Полякова не счесть: история декабристского движения и фотография, живопись и история отечественного подводного флота. Все, чем ни занимается Вениамин Иванович, он делает скрупулезно и профессионально. Ныне капитан 1 ранга запаса Поляков возглавляет Военную фундаментальную научную библиотеку Военно-Морского Флота, больше известную среди офицеров, как библиотека ГШ. Но это сейчас, а за спиной нынешнего начальника библиотеки большая, нелегкая, но удивительно богатая событиями и интересными встречами жизнь. Родился Вениамин Иванович на берегу Белого моря в старой поморской семье. Мальчишкой лишился отца, героически погибшего во время разведрейда по фашистским тылам на Кольском полуострове. Затем было трудное детство в прифронтовом Мурманске и даже боевые походы, куда брал племянника-сироту дядька - капитан старого сейнера, ставшего во время войны сторожевым кораблем. Именно тогда, видимо, и созрело его твердое решение связать свою судьбу с Военно-Морским Флотом. Затем был далекий солнечный Тбилиси, в котором только что открылось Нахимовское училище. Несмотря на все трудности, Поляков и доныне считает годы в нахимовском лучшими в своей жизни... После окончания Тихоокеанского училища была служба на дизельных подводных лодках. Именно там молодой командир минно-торпедной боевой части начинает заниматься и испытаниями новых торпед. Потом были другие подводные лодки и другие должности, в том числе и служба на печально известной К-8. Буквально за несколько месяцев до трагической гибели атомохода капитан 3 ранга Поляков ушел на ВОК. Оттуда он выслал на адрес войсковой части сделанные снимки экипажа. Через некоторое время бандероль вернулась с пометкой: "Адресат выбыл". Именно тогда узнал офицер о гибели своей лодки и почти всех тех, кого он совсем еще недавно фотографировал.
В 1971 г. Поляков участвует в походе ракетной подводной лодки на Северный полюс, были долгие годы службы флагман специалистом одного из объединений Северного флота, служба в управлении ПЛБ ГШ Выйдя на пенсию, Вениамин Иванович не порвал с родным флотом, а остался работать в одном из управлений. А затем коллектив сотрудников библиотеки ГШ избрал его в руководители библиотекой. Случай этот сам по себе уникален. Так оценили сотрудники дел духовные качества и эрудицию Вениамина Ивановича, его увлеченность литературой и историей. Библиотека ГШ - это более 60 тыс. книг, в том числе и уникально редкие. Библиотека ГШ - это удивительно стабильный и высокопрофессиональный коллектив сотрудников, в числе которых такие специалисты, как З.И.Ермакова, Л.В.Антоновская, Л.Б.Юрчикова, проработавшие в библиотеке не один десяток лет. Руководить таким коллективом - высокая ответственность. И Поляков с ней справился. Хорошо известен в стране Вениамин Иванович и как один из самых неутомимых подвижников-исследователей декабристского движения. Более двадцати раз во время своих отпусков он объезжал со своими экспозициями города и поселки Сибири, где некогда находились на каторге ссыльные декабристы. Разумеет, что особое внимание в своей исследовательской работе по декабристам Вениамин Иванович уделяет, конечно же, декабристам-морякам. Когда видишь многометровые генеалогические древа декабристских родов, скрупулезно составленные Поляковым, то кажется, что в них отражена вся история России. Но моряк-подвижник не ограничивается только этим. Сегодня Вениамин Иванович составляет полный список моряков-подводников, погибших при исполнении воинского долга в послевоенное время. "Когда и как это будет выглядеть в финале работы, я пока не знаю,- говорит Поляков. - Для меня сейчас самое главное, чтобы никто не был забыт, никто не остался не помянутым потомками". Я бесконечно рад тому, что судьба свела меня с этим удивительным человеком. Но еще больше меня радует мысль, что покуда на флоте есть такие офицеры-энтузиасты и офицеры-интеллигенты, как Вениамин Иванович Поляков, до тех пор он будет жить, ибо невозможно представить флот без истинного подвижничества.
Рахманин Владимир Анатольевич
Рахманин Владимир Анатольевич родился 14.05.1935. в с.Моралиха, Алтайского края. Окончил Тбилисское нахимовское военно-морское училище, ВЗИСТ, Академию внешней торговли. Начальник управления протокольной службы МВТ СССР, Торгпред СССР. Генеральный директор советско-швейцарского предприятия Мосэнико, генеральный директор французской компании Милес, консультант Президента французской компании по экспорту СОФЕМА. Награжден орденом "Дружбы народов", медалью "За трудовую доблесть", неправительственным орденом "За пользу Отечеству им. В.Н.Татищева". В настоящее время проживает во Франции.
Мемуары Владимира Рахманина дают читателю возможность увидеть многогранный, живой и яркий портрет времени, протяженностью в жизнь.... Он не только описывает события, но и дает портреты своих героев, прорисовывая отдельные, наиболее значимые для него детали их характера или поведения. Переговоры на высшем уровне, прием иностранных делегаций, встречи, в том числе и неформальные, с известными политиками и государственными деятелями мировых держав, участие в решении экономических проблем при выводе войск из Западной Европы, организация первых совместных предприятий и многое другое нашло свое отражение в воспоминаниях автора. Являясь "винтиком" внешнеторговой системы страны - начальником протокольной службы, В.А.Рахманин был свидетелем и участником налаживания экономических связей с Западом. Автор "Исповеди..." Владимир Анатольевич Рахманин принимал самое активное участие в государственной жизни Советского Союза и России с 1960-х годов.
Савин Анатолий Петрович
В кают-компании рпк «К-455». 10 марта 1979 г. Южная часть Тихого океана. 1- командир рпк капитан 1-го ранга И.А Толстлыткин. 2- старший на борту капитан 1-го ранга А.П. Савин. 3- флагманский штурман флотилии (Ф-1) капитан 1-го ранга А.И.Палитаев. 4- не изв. 5- не изв. 6- не изв. 7- командир БЧ-5 капитан 2-го ранга Хромов. 8- замполит капитан 2-го ранга Булгаков. - Предполагаем, это выпускник Тбилисского НВМУ 1953 года. Другими сведениями не располагаем. Кто сможет помочь?
Салов Герман Николаевич
Герман Николаевич Салов - саратовский подгот, в 1951 году был переведен в Тбилисское нахимовское училище, которое успешно закончил. Краевед, военный историк. Штурман дальнего плавания, участвовал в исследовательских экспедициях в Тихом океане. В Туапсе работал в морском торговом порту капитанам на морских буксирах, занимался общественной работой. Большой знаток истории военно-морского флота, прекрасный график, автор сотен рисунков — портретов выдающихся мореплавателей, военачальников, почетных граждан города. В настоящее время занимается исследованием и сопоставлением древних источников о берегах Черного моря, в частности о греческой колонии Топсида, находившейся на месте современного Туапсе. Автор книг «Сто лет славных дел» (история Туапсинского морского порта), «Подводные лодки Военно-морского флота в Великой Отечественной войне. Черноморский флот», «Российским флотом рожденный» (история Туапсе), , десятков публикаций в городских газетах о событиях времен Великой Отечественной войны и древней истории побережья.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
