Уже в 1948 году в Севастополе, мы наслаждались харчем, который назывался (буханка черного хлеба), купленным в магазинчике на территории училища. БЧХ поедалась на двоих-троих на берегу Песочной бухты с видом на Черное море.
А с 1949 года в буфете, открытом при курсантской столовой, мы уже лакомились выпечкой с заморским названием «курабье», и конечно, были еще ватрушки. Вот так, в течение 4-5 лет в те времена без всякого тебе капитализма, восстанавливалась жизнь после кровопролитнейшей Великой Отечественной войны. Занятия по физподготовке проходили в спортзале под руководством старшин взводов. Наш - старшина I статьи Василий Иванович Лушников, выпускник Бакинской школы строевых старшин (в обиходе «школы СС») был справедливо-требовательным, мягким и очень порядочным человеком. Он умолял несчастного Драгилева хоть один разок, хоть наполовину подтянуться на перекладине. Курсант старался изо всех сил, но даже напрячь то, что у других называлось бицепсом, был не в состоянии. Лушников смотрел, смотрел на муки подростка и, наконец, подвел итог безуспешным попыткам: - Драгилев, - сказал он с состраданием, - у Вас не телосложение, а теловычитание.
На всех парусах
В 1949 году на Черноморский флот пришел парусник . Получен он был в числе кораблей, доставшихся Советскому Союзу в счет репараций от Италии. Сколь сейчас помню, его «девичья фамилия» была «Раймонда Монтекукколи» и был он трехмачтовым бригом с парой дизелей для самостоятельной швартовки. Пришел итальянец в исправном, но в ужасающе грязном состоянии. И вот нам - курсантам, окончившим первый курс Севастопольского ЧВВМУ было приказано: во-первых, привести его в божеский вид и, во-вторых, пройти на нем полагающуюся нам морскую практику. По приборке мы были расписаны на второй - спальной палубе. Спали итальянские матросы в подвесных койках, которые на время рабочей смены шнуровались и укладывались на специальные стеллажи. Объектом наших хлопот были рундуки, в которых хранились личные вещи и принадлежности. Открыли мы дверцы и остолбенели: каждый рундук внутри был разрисован и испещрен рисунками и надписями патологически порнографического содержания. Такие «шедевры» у нас встречаются только в привокзальных клозетах. Надписи были на итальянском, немецком и ломаном русском языках. Видимо, хорошо подготовились романоязычные к передаче корабля славянам. Терли, скребли, смывали мы все это «творчество» дня три. Но самой тяжелой работой была чистка винного погреба. Само собой разумеется, что ни одной бочки с вином нам по репарациям передано не было, зато римляне накопили в погребе слой винных осадков толщиной под два вершка. Консистенция склизкой гадости была анизотропна и изменялась от грязеобразной на поверхности до твердокаменной внизу, на полу погреба. Сам погреб представлял собой небольшое помещение, куда вел четырехметровый колодец. Каких бы то ни было вентиляционных дырок мы не обнаружили. Съемный трап был утерян. Из чрева исходила невыносимая вонь всеми мыслимыми букетами, основой которых был спирт.
На фотографии автор. УК «Дунай». Мне уже 20 лет! 1949 г.
Было спланировано спускать приборщика на полудюймовом пеньковом тросе с большой петлей на ходовом конце, где он сидел, как в люльке. Первый был спущен благополучно. Минут пять он сообщал о состоянии погреба, потом его речь стала бессвязной, потом он вообще умолк. Спустили второго - минуты через три-четыре и он перестал беседовать, сообщив, что первый, по-видимому, спит. Тогда уже сообразили, что в погребе что-то неладно и, снабдив сверхсрочника мичмана Дико противогазом, впятером спустили его в преисподнюю. Мичман вложил обоих борцов за чистоту в петлю троса, скомандовал «вира», и мы вытащили пострадавших наверх. Затем вытащили успевшего обмякнуть мичмана, хотя он все время был в противогазе. Все после оказания первой помощи ожили и отдышавшись от алкогольных и иных паров, тут же закурили. Больше к этой работе курсантов не привлекали. Так как основной задачей нашей морской практики было ознакомление с навигационным театром, астрономическая практика, парусное дело и вообще оморячивание молодых людей, которые не то чтобы не «ходили по морям», но и моря не нюхали, нам для начала с чертежами и рисунками объяснили, что такое парусное вооружение трехмачтового брига, потом погоняли до седьмого пота по вантам, марсам, саллингам и реям, чтобы мы привыкли работать с парусами на высоте. И хотя мы - окончившие Саратовское Военно-Морское подготовительное училище, значительное время там отдали шлюпочному делу и ходили под парусами по матушке-Волге даже за счет времени увольнения, мы все-таки понимали, что Волга впадает в Каспийское море - но не более.
На рее.
Вышли. Маршрут Севастополь - Батуми и обратно с заходом в Новороссийск (Цемесская бухта) и на рейд черноморской станицы Лазаревская, где в шлюпочной мастерской нам надлежало забрать изготовленные для училища два шестивесельных яла. Не буду рассказывать о плавании, о наших ошибках на реях (все закончилось, слава богу, без жертв и увечий), о жестоком 7-балльном шторме, когда парусник наклоняло так, что тем, кто работал на 50-метровой высоте, штормовое Черное море при кренах казалось совсем рядом. А лезть наверх, на реи, заставляла нас необходимость уменьшения количества верхних парусов. Наконец, под своими дизелями ошвартовались к Топливному причалу порта .
Торжественное построение на палубе «Дуная» в День Военно-Морского Флота.
Красавец город! Нижняя - портовая часть утопает в цветах и магнолиях, ослепительно белые дома, домишки, сарайчики и, что не в последнюю очередь - гостеприимные кабачки, духанчики и прочие забегаловочки, откуда умопомрачительно пахнет жиром, шашлыками, специями, в общем, всей кавказской кухней и откуда доносится гармошка в обязательном сопровождении пары барабанов, из которых выколачивают бешеный ритм. Потом все это «поднимается, медленно в гору» и амфитеатром нависает над долом.
Наверно, излишне будет говорить, что мы трое - Геша Первушин, Виктор Вьюхов и я, в первом же увольнении на берег не стали искать кинотеатры или, не дай бог, библиотеки. По предварительному сговору, мы двинули прямиком в шашлычную, где было замечательное грузинское вино «Дими», о котором уже были наслышаны еще в Севастополе. Собственно, нас оно привлекало тем, что было самое дешевое и самое забористое. После «дегустации» трех литров под барабан, сильно отяжелевшие, мы двинули в порт, т.к. время увольнения нашей смены истекало. Примерно так же проводили время на берегу матросы бригантин, клиперов и прочих парусников на протяжении нескольких последних веков. И о них поют песни.
Курсантская практика на паруснике «Дунай». Черноморский флот. Севастополь. 1949 г.
На полпути в порт, у двери трансформаторной будки, натянув тужурку на голову, уже спал наш нетрезвый преподаватель астрономии капитан 3 ранга Леон Леонович Костаржевский. Более полусотни лет я помню этого прекрасного учителя и человека. Его лекции никогда не бывали скучными . Когда он видел засыпающего после дежурства или караула бедолагу, то оживлял сведения о вертикалах и альмукантаратах всякими необычными приемами. Например, читая лекцию и чертя на доске круг, изображающий не менее, чем вселенную, он говорил: - А вот эту часть небесной сферы мы за-штри... - здесь он делал уже отрепетированную паузу и мы заканчивали хором - ...хуем! Он «поправлял» нас: - Мелом, детки, мелом. Итак, Леон Леоныч спал, или как говорят на флоте, «отдыхал» у трансформаторной будки. Видя бедственное положение любимого педагога, мы залили в него оставшиеся у нас полбутылки «Дими», отчего педагог тут же поднялся и, расправив плечи, молча зашагал к кораблю. Мы немного поотстали, а когда подошли, увидели феерическое зрелище... Борт возвышался над причалом метра на 3, на причал был подан длиннющий трап, вход на который находился в 6-7 метрах от корабля. Вдоль борта то в нос, то в корму бегал Леон Леоныч и, стучал кулаками по борту с криками: - Где дверь на этот б...кий пароход?!! - искал то место, где, по его нетрезвому мнению, должен был находиться вход на корабль. Почти на плечах мы внесли его на трап...
Обратное плавание Батуми - Севастополь мне ничем примечательным не запомнилось и проходило уже в привычных трудах форбомбрамсельного матроса.
Послевоенное восстановление училищного городка.
Рабочие по камбузу. Слева Вадим Труснов. Учебный корабль Черноморского флота «Волга».
Альберт Васильевич Акатов стал контр-адмиралом. Начнем с его воспоминаний, опубликованных на сайте нашего товарища Владимира Терентьевича Селина (еще один сайт В.Т.Селина ).
Начало пятидесятых годов. Идет интенсивное строительство подводного флота. Флоту требовались офицерские кадры. Поэтому 49 человек из 306 курсантов нашего курса выпускаются досрочно. Так я стал офицером Военно-морского флота 17 августа 1953 года с присвоением квалификации торпедиста-подводника. Впервые 1-е Балтийское Высшее Военно-морское училище выпускает специалистов, да еще и подводного профиля. Почти каждый из нас был назначен на должность. Я получил назначение на подводную лодку 613 проекта «С-141» Северного флота командиром торпедной группы. В начале сентября мы, группа выпускников прибыли в Полярный. «С-141» находилась в море на отработке задач. С приходом лодки в базу, представился командиру, офицерскому составу. Тут же был назначен обеспечивающим офицером. Весь офицерский состав отправился отдыхать, а я остался с экипажем, не зная ни людей, ни обстановки на корабле, ни порядка. Так начиналась моя служба на 96 Бригаде 33 Краснознаменной, ордена Ушакова 1 степени дивизии подводных лодок Северного флота, (впоследствии 4 эскадры пл.пл.) в составе экипажа пл «С-141».
Краткая справка о 33 дивизии (4 эскадры ПЛ).
Я горжусь, что большую часть своей службы в ВМФ, прослужил на Северном флоте. Из 25 лет службы на подводных лодках, 15 лет я прослужил в составе этого замечательного соединения. История создания подводных сил Северного флога началась в 1933 году, когда по строящемуся Беломорско-Балтийскому каналу, в составе экспедиции особого назначения пришли первые подводные лодки. Это произошло 5 августа. Первыми пришли пл «Д-1» (Декабрист, командир Б.А.Секунов), «Д - 2» (Народоволец, командир К.Н.Грибоедов). В октябре 1933 года сформировался первый отдельный дивизион подводных лодок в составе Северной военной флотилии. В феврале 1938 года дивизион переименован в Отдельную бригаду ПЛ СФ в составе 2-х дивизионов. К началу Великой Отечественной войны в состав бригады входили 15 подводных лодок в трех дивизионах. Эти 15 лодок показали в начале войны образцы мужества и героизма, были основной силой Северного флота в море, завоевали 12 наград: шесть из них стали гвардейскими и шесть Краснознаменными. Дивизион «щук» стал единственным, в котором шесть подводных лодок получили шесть наград - четыре ордена Боевого Красного знамени и два Гвардейских флага. Командир дивизиона И.А.Колышкин стал первым подводником в Великую Отечественную войну - Героем Советского Союза.
Во время войны бригадой командовали Н.И.Виноградов (до февраля 1943 г) и И.А.Колышкин. Подводные лодки потопили более 200 кораблей и судов противника водоизмещением более миллиона тонн. Тысячи матросов, старшин и офицеров -подводников награждены орденами и медалями. Семь североморцев - М.И.Гаджиев,И.А. Колышкин, И.Ф.Кучеренко, Н.А.Лунин, В.Г.Стариков, И.И. Фисанович, Г.И.Щедрин стали Героями Советского Союза Не все подводники - североморцы, сражавшиеся с фашистами дожили до дня Победы. Из 15 ПЛ, входивших в состав бригады в начале войны, в Полярном победу встретили только две. Всего в боевых походах на СФ погибли 23 подводные лодки. Их названия и фамилии командиров высечены на первом в нашей стране памятнике подводникам, погибшим в ВОВ. Он создан на средства североморских подводников, его автор бывший матрос СФ Лев Ефимович Кербель, позднее академик, Герой Социалистического труда. В годы войны погибли почта 1000 подводников - североморцев (а всего 3636 подводников ВМФ СССР). Все они перечислены в «Книге памяти подводников ВМФ, погибших в годы ВОВ», изданной комиссией объединенного совета ветеранов-подводников ВМФ по увековечиванию памяти (руководитель -Г.Н.Гавриленко). В 1946 году командиром бригады был назначен Михаил Петрович Августинович, служивший на подплаве с 1933 года и всю войну. 15 марта 1951 года на базе бригады была сформирована 33 Краснознаменная ордена Ушакова 1 степени дивизия подводных лодок в составе трех бригад. Вот в это время я и пришел служить на 96 бригаду подводных лодок 33 КОУ 1 степени ДИПЛ. Бригадой командовал тогда капитан 1 ранга Г.Ф.Макаренков, начальником штаба был А.В.Горожанкин. Я сразу почувствовал глубокое уважение к комбригу. Это был крупный, уверенный в себе человек, очень спокойный, рассудительный. Один его вид внушал глубокое почтение.
Григорий Филиппович Макаренков. Александр Васильевич Горожанкин. - Моя подводная лодка «С-141» где-то в середине сентября вернулась в базу. Мне очень повезло, потому что я попал в хороший офицерский коллектив. С большим уважением вспоминаю командира пл. капитана 3 ранга Петра Магда, помощника командира старшего лейтенанта Евгения Мокринского, командира БЧ-5 старшего лейтенанта Валентина Шлейфера. Все они очень помогли моему становлению как офицера-подводника. Памятен до сих пор первый день моей службы на лодке. Офицеры ушли отдыхать, а меня, молодого, оставили обеспечивающим с личным составом. Я не знал еще ни личного состава, ни обстановки. Около 11 часов вечера приходит боцман (он же строевой старшина экипажа) и говорит: « товарищ лейтенант, на пл верхний вахтенный, ваш подчиненный старшина 2 статьи Ширшов напился пьяным, буянит, грозит потопить корабль». Что делать? Бросился бежать на корабль. Не успел пробежать половину пути, как встретил возвращающихся с лодки группу матросов во главе со старшиной команды торпедистов, который доложил, что буяна успокоили, связали и он уже спит. Так я познакомился со своими подчиненными. Памятен и первый мой выход в море. Стою на вахте. Меня учили, что на флоте порядок, четкое несение вахты по 4 часа. Стою 4 часа, смены нет. Стою 6 часов, смены нет, прошло 8 часов, смены нет. Робко запрашиваю центральный пост, дескать, пора бы сменить меня. Да и время обеда уже прошло. Вышел наш заместитель по политчасти, старший лейтенант, но уже человек в годах (фамилию, к сожалению, забыл), сменил меня. Вечером командир собрал офицеров корабля и, как говорится, выдрал меня по первое число: «наш-то, говорит, молодой офицер устал на вахте». Урок пошел на пользу. Понял, что служить надо не сколько положено, а, сколько нужно и никогда не жаловаться, что тебе тяжело.
С помощью офицеров корабля, особенно старших лейтенантов Мокринского и Шлейфера, а также флагманского минера бригады капитана лейтенанта Станислава Свирина, я к концу ноября сдал на самостоятельное управление торпедной группой и несение ходовой и якорной вахты. К этому времени мы выполнили план боевой подготовки и все офицеры уехали в отпуск, а меня назначили исполнять обязанности старшего помощника. Вот в это время началось мое настоящее становление, как офицера-подводника. Через месяц моего старпомства меня, наконец, отпустили в отпуск за 1953 год. Возвратившись из отпуска, я сдал на самостоятельное управление боевой частью (БЧ-II-III) и, очевидно, по ходатайству флагманского минера, меня назначили командиром боевой части на пл «С-144» проекта 613, где командиром был назначен капитан 3 ранга Георгий Васильевич Лазарев. Опять я попал в замечательный, дружный офицерский коллектив: помощник командира - Витя Овчинин, командир БЧ-5 - Герман Козлов, начальник медицинской службы - Борис Грачев и другие. Позднее прибыл заместитель командира по политической части капитан-лейтенант Карлош, старший помощник командира капитан-лейтенант Василий Зверев, с которым мы впоследствии подружились. Сильный был и коллектив БЧ-III - командир торпедной группы мой однокашник Олег Куракин, старшина команды торпедистов - главный старшина Заика, командир отделения комендоров - старшина 2 статьи Отпущенников - отец троих детей, мордвин. Все знатоки своего дела. В сентябре 1954 года Витя Овчинин ушел на ВОЛСОК ВМФ и я был назначен помощником командира подводной лодки. В этом же году летом я женился на моей самой любимой женщине Галине Яновне, с которой уже живу более 50 лет.
Дальнейшая служба проходила уже в новом качестве: я входил в состав командования корабля и решал задачи по подготовке корабля в целом, его обеспечения и снабжения, руководил личным составом. Очень помогло, что в это время пришли на лодку после ВОЛСОК старший помощник командира В.И.Зверев и заместитель командира по политической части Н.М.Карлош после окончания Военно-политической академии (кстати, однокашник нашего командира по выпуску из училища). 1954-1955 годы остались в памяти, как период становления моего в должности помощника командира, первого в моей флотской жизни длительного (для того времени) плавания на ПЛ «С-143» в течение 14 суток. Мы выполняли замеры гравитационной постоянной магнитного поля земли. На лодку прибыла группа ученых с этой целью и среди них женщина с кроликами, которая изучала вопросы обитаемости подводных лодок в длительном плавании. Поход для меня был очень интересным: мы обошли архипелаг Новая Земля вдоль западного ее берега, обогнули мыс Желания и прошли через Карское море, далее через пролив Карские ворота вернулись в базу. Впервые в жизни я увидел в Карском море айсберги, причем, в большом количестве.
Как я уже писал, Т.В.Лазарев был не только хорошим командиром, но и заботливым начальником. Он, очевидно, заметил какие-то задатки у меня и в ноябре 1956 года я был направлен на командирские классы в ВОЛСОК ВМФ в г. Ленинград. В июне 1957 года я успешно закончил классы и был назначен старшим помощником ПЛ «С-155» 96 бригады ПЛ, где командиром был капитан 2 ранга В.П.Маслов. Лодка была объявлена «отличной», поэтому при моем представлении и командир дивизии контр-адмирал Поликарпов и комбриг капитан 1 ранга Горожанкин поставили задачу: не потерять это высокое звание. Я быстро сработался с офицерским составом, командир давал мне свободу действий и, это приучало к самостоятельности. В июне-июле 1958 года мы участвовали в масштабном общефлотском учении на акватории Баренцева, Норвежского и Гренландского морей. Действовали успешно, результативно. В финале учения мы оказались единственным источником сведений об ОБК (все его потеряли), чем и обеспечили успех учения. После этого учения приказом Командующего Северным флотом я был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой 613 проекта, но знак командира пл начал носить только после назначения меня командиром подводной лодки. С приходом в Полярный нам поставили задачу подготовиться к переходу в г. Ленинград для постановки на Балтийский завод с целью переделки под проект 665 (пл с крылатыми ракетами) А ведь в конце 1957 года я впервые получил жилье в виде хорошей комнаты в новом доме на улице Гаджиева, и только привез жену с маленькой дочкой.
ПЛ пр.665. Ленинград, 1967 г.. - Шестнадцатая дивизия подводных лодок Северного флота (Балтийского флота). Люди, корабли, события. СПб.: Специальный выпуск альманах «Тайфун», 2007 г.
Снова все закрутилось: что-то сдавали, что-то получали, менялись кадры, рассчитывались с береговой базой, с городскими организациями, отправляли свои семьи, загружали свои нехитрые пожитки в лодку и т.д. Переход по озерам и каналу занял около двух недель. Нас приняли в состав ленинградской бригады строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Через несколько месяцев стало ясно, что работы по переоборудованию корабля будут очень продолжительными. Было принято решение экипаж во главе со мной отправить на Северный флот на стажировку.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
