Там, наверху, прошел еще один безоблачный штилевой день. Проходили суда, резвились легкомысленные дельфины, и деловито шныряли стаи акул. На глубине же он был томительно долог, стрелки часов упорно не хотели передвигаться. На глубине одуряющая парилка.
С трудом дотянув до расчетной темноты, лодка подвсплыла под перископ.
Подходило время всплытия в надводное положение. Обтирая ветошью исходившие липкой мокротой тела, в центральном посту выжидательно поглядывали на командира: всплывать-то думаешь или нет?
А Неулыба дать вожделенную команду на всплытие не мог. В который раз намеревался произнести ожидаемую команду, но кто-то невидимый всякий раз предупреждал: не спеши! - и надавливал на плечо.
Команда изнемогала от жары и нестерпимой духоты. И Неулыба принял хитрое решение: стать под РДП, протянуть дизелем отсеки и тянуть время. Что-то - а что, он понять не мог - в этом идиллическом спокойствии океана ему не нравилось. И потому настораживало.
Ангел-хранитель? Интуиция. Продуктивное воображение. На основе знаний и практического опыта.
Минула полночь. «Погожу еще полчасика!» - уговаривал себя Неулыба. «Но заряжать-то батарею надо!» - доказывал кто-то другой. Минули час, два, три часа ночи. А Неулыба все тянул.
«Еще полчасика. Если ничего не...» - решил он про себя. И пошел в дизельный отсек. Посмолить цигарку.
- Пятый! Доложить командиру, радиометристы. Справа тридцать работа корабельной РЛС. Сигнал средний. Режим круговой, - оборвал Неулыбины колебания внезапный доклад из центрального поста. Неулыба бросился на командный пункт:
- Стоп дизель! Срочное погружение из-под РДП! Вахтенный офицер, что наблюдаете?
- Целей нет, - оторвался от перископа и, подслеповато моргая, доложил старпом Халваныч.
- Ну-ка, уступи место, - Неулыба нетерпеливо крутанул перископ по горизонту. Черная космическая темнота.
- В центральном! Затемнить все! Выключить освещение! Накиньте мне что-нибудь на голову. - И снова крутанул перископ.
Огонь! Справа сорок - топовый огонь корабля.
- Радиометристы?
- Работа корабельной РЛС в прежнем режиме.
- ?
- Слабый шум винтов справа сорок пять. Предполагаю, эсминец. Цель номер два, фрегат, слева шестьдесят. Появилась цель номер три, тоже эсминец. Работа гидролокаторов не прослушивается, - глуховато докладывала рубка акустиков. - Центральный! Цель номер четыре, справа шестьдесят шум винтов большого корабля, тон низкий. Пеленга смещаются на корму.
- Убрать выдвижные, - скомандовал Неулыба.
По горизонту в перископ - ходовые огни кораблей: эсминец, сторожевой корабль, эсминец, кажется, крейсер... Ясно, лодка вползла в ордер соединения кораблей... Стоп! Огромная черная туша влезла в сектор обзора перископа. Авианосец!
Авианосец включил цепь палубных огней. Ясненько, начинает прием-посадку самолетов. Вон они, миленькие, заходят один за другим. Идиллия, как в киношке. Но почему янки так безмятежны?
Стоит хоть одному из кораблей включить гидролокатор - и лодка будет высвечена, как муха на стекле.
А радиолокаторы выдвижные устройства лодки «не берут»: лодка - под лепестками РЛС, в ближней зоне.
Неулыба понял: соблазн уйти на глубину глуповат. Лодка лишалась глаз.
Огни кораблей словно нехотя сползали за корму. Глубокая ночь. Господа океана изволят отдыхать!
- Старпом. Ввести на торпедный автомат стрельбы - авианосец, текущий пеленг от акустика, дистанция сорок, курсовой семьдесят правого борта. Включить автомат сопровождения.
- Есть. Цель - авианосец, дистанция сорок два. Данные - курс семьдесят три, скорость шестнадцать. Цель на сопровождении.
- Данные в цепь стрельбы не вводить. Записать в ЖБД (журнал боевых действий) данные условного залпа. Время... координаты... от штурмана.
В течение сорока минут лодка выполнила три условные атаки по «ленивому» авианосцу и кормовыми аппаратами по ближайшему кораблю охранения.
- Я думал, что я один дурак на этом свете. Оказывается, есть еще дурнее, - Неулыба поманил рукой дублера Шепота к перископу. - Полюбуйтесь, сэр. Краса и гордость американского флота. Стоимость миллиончиков триста, девяносто самолетов, водоизмещение сорок пять тысяч. Как думаешь, наш поход окупается, а? Если врезать, а?
- Окупится, - выдохнул Шепот.
Подводная лодка скорректировала маневр на контр-курс и, периодически поднимая перископ, выскользнула из ордера авианосной группы. А через полчаса, используя остаток ночи, всплыла и рванула на отрыв.
- Внизу! Командира группы ОСНАЗ на мостик.
- Прибыл, товарищ командир.
- Объясни, дорогой, в чем дело? Находились внутри ордера. Радиолокаторы молотят как бешеные. А гидролокатора ни одного. В чем загадка?
- Докладываю перехват. Четыре корабля из состава авиагруппы ПЛО «Кирсадж» работают сейчас со своей атомной подводной лодкой в квадрате «Ромео». Предполагаю, что это именно те, кто отвечает за подводную среду. А с авианосцем остались корабли, ответственные за воздушную обстановку. У янки каждый получает доллары только за свое. Другого объяснения нет.
- Похоже, - согласился Неулыба, а потом с деланным восхищением добавил: - А скромничал! Я и не знал, что мои осназовцы такие !
- Дураков не держим, - в тон Неулыбе ответил Синица. - Разрешите курить?
- Для вас - хоть двойную порцию. Интересненькая ситуация! А, господа океана?
- У них просто, товарищ командир. У них РЛС и ГАС на автомате, а сами делают, что хотят, кто кока-колу пьет, кто на банджо наяривает. И не пошевелятся, пока автомат не заорет, вызывая оператора к пульту. А заорет он, только когда получит отметку-цель.
- Вот службишка! - хлопнул себя по бедру Неулыба. - Однако восторги потом. Наше дело - рвать когти. Главное в профессии вора что? Вовремя смыться. Иди отдыхай. Ты честно заработал сон в командирской каюте, дорогой Синица...
***
Снова лодка в пустынном районе океана, где не пересекаются торговые пути и, кроме многочисленных акул, поверхность не разнообразит ничто живое.
Но теперь мощное Куро-Сио несло теплые воды навстречу, под мотором экономхода лодка топталась на месте и... даже сползала назад. Приходилось работать главными и «удлинять» тропические ночи для бросков под дизелями по маршруту. Иными словами, всплывать, не дожидаясь окончания вечерних сумерек.
А внизу по-прежнему царила душегубка. Втянувшийся в режим экипаж тем не менее был предельно измотан. В насыщенных испарениями отсеках люди натужно подсасывали обедненный кислород. Включенные установки регенерации «проскакивали», не справляясь с поглощением углекислоты. И работали «на сугрев», как иронизировали подводники.
В головах стучало, на несущих вахту наплывала сонная одурь. Только предельное напряжение воли держало склонившихся к указателям приборов на «красной черте» внимания.
В один из бесконечно длинных дней, когда лодка застыла на глубине и в центральном нарушало тишину только журчание метки гирокомпаса, послышался вялый и равнодушный доклад:
- Центральный. В пятом дымится регенерация.
- Есть центральный! Товарищ командир, в пятом... - оторвался от пульта вахтенный механик.
- Слышу, - так же равнодушно ответил Неулыба. - Что за идиотский доклад? У них дымится. Запросить пятый, пусть доложат внятно, что у них там, пожар, что ли?
.
- В пятом, - так же бесстрастно щелкнул тумблером вахтмех. - Что там у вас, пожар? Доложить конкретно.
- Я уже доложил, дымится установка регенерации. Что тут неясного? - с оттенком явного раздражения отреагировал пятый голосом старшины Дикого.
- А ну, пусть несут установку сюда, - прервал словопрения Неулыба.
- Пятый. Установку регенерации - в центральный пост.
Открылась кремальера массивной переборочной двери. Чумазый моторист выставил установку - «нате вам!» - и задраил переборку.
Действительно, дымится! Стало ясно: мотористы-грязнопупы заряжали установку, хватая белоснежные, насыщенные кислородом пластины немытыми лапами. Наплевав на всякие инструкции.
- А ну-ка, разрядить печку. Пластины - в гермокоробку, - скомандовал Неулыба. - Да в перчатках, черт побери!
Радиометристы - «чистый народ», чей пост в кормовой части отсека, - выполнили приказание и поставили гермоящик под диванчик, где полулежа скрючился Неулыба.
А в центральном по-прежнему журчал гирокомпас и изредка шипела при перекладке рулей гидравлика. Про гермоящик забыли...
В центральный прошел замполит Хорт и с выражением важности выполненной миссии склонился к дремлющему Неулыбе:
- Прошел по отсекам, поговорил с народом. Вахты несут ответственно. Замечательный народ! Жарковато, правда. Но на войне как на войне! - с бодряческим пафосом проговорил и с заслуженной усталостью присел на гермоящик.
И тут же подвскочил, заорав истошно и дико: «Аа! А-аа!»
На гермокоробке в пузырящейся краске остались шматы Хортовых штанов. Огородив руками вздувшиеся волдырями ягодицы и подвывая, Хорт бросился в офицерский отсек.
«Дубина! Что делаю?!» - встрепенулся Неулыба. А вслух скомандовал:
- Боцман, всплывай! Куртку и меховые рукавицы мне! Продуть среднюю! Старпом, отдраить люк!
И, по-медвежьи обхватив пузырящийся гермоящик, полез наверх. Откинул крышку коробки и вытряхнул пластины регенерации за борт.
Лодка скользила по инерции. Белоснежные пластины не желали тонуть и, плавно раскачиваясь на усах расходящихся волн, скрывались в кильватерной струе.
«Ну, слава Богу, обошлось без ЧП», - взбодрился Неулыба, держась за кремальеру и уже потягивая на себя рубочный люк, успокоенно следя за белыми удаляющимися пятнами.
И в этот момент за кормой ахнул мощный взрыв. Пятиметровый столб зеленого огня быстро заворачивался в грибовидное облако.
Неулыба с силой захлопнул рубочный люк. Взрыв и облако могли видеть на десятки миль.
- Задраен люк! Погружаться на глубину тридцать метров - скомандовал он вниз. А спустившись в центральный пост, отер пот, сбросил рукавицы и альпаковку и признался присутствующим:
- Наложил полные штаны! Если б рвануло в отсеке, разнесло бы всех в клочья. Хорошо, что мотористы испачкали регенерацию соляром, а не маслом. Век живи, век учись и дураком помрешь... Доктора ко мне!
Появился лодочный врач.
- Доктор, как там комиссарская задница?
- Обработана в лучшем виде, товарищ командир. К приходу в базу будет как новенькая.
- Разместите боевую потерю в . Кормить отборным овсом, поить ключевой водой.
- Есть, ключевой водой.
Лодка приблизилась к островной цепи Рюкю. Памятуя о течениях и скалах, Неулыба подгадал время и в ночь вошел в пролив под дизелями, обойдя мрачный остров Токара на почтительном расстоянии.
Слева сверкал огнями обитаемый остров Амами, за ним угадывался остров Окинава - гнездо военщины.
Мимо лодки пропер огромный паром, сверкавший огнями и источавший томительные японские мелодии и вопли джаза. «Тысяч на сорок», - прикинул на глаз выгодную позицию для атаки Неулыба. Лодка ушла от парома прочь, в ночную темень.
***
В Восточно-Китайском море лодка попала в густейший туман. Такой туман, в котором еле проглядывалась вытянутая рука.
Субмарина третьи сутки бессильно болталась в выбранном квадрате, где не пересекались морские пути, равно оберегаясь и от встреч с судами, и от рыболовных сетей. Самолетов в таком мерзком месиве Неулыба не боялся: радиолокатором обнаружит, а распознать не сможет.
Звезд не было. Ближних радиомаяков тоже. Не имея точного места, Неулыба не решался войти в Корейский пролив с юга. И надумал использовать последнее средство: «мазнуть» радиолокатором по ближайшим островам.
Однако выяснилось: радиолокационная станция на лодке безнадежно вышла из строя, от парной влажности раскисла изоляция электронных блоков. Неулыба разрядился благородным командирским гневом на начальника РТС Симпатенка:
- Куда, друг любезный, смотрел? Почему в станции мокрицы и лягушачья икра?
- Куда смотрел? - опустив глаза, виновато огрызался Симпатенок. - Куда и все. Ходовые вахты нес...
Неулыба, впрочем, понимал: не на молодого офицера, на себя должен разряд выпустить: в постоянном страхе за плотность батареи прошляпил систематические прогревы «молчащих» в походе электронных систем. И чертыхнувшись в очередной раз: «Твой прокол, старая калоша!», отпустил Симпатенка без покаяния.
У лодки оставалось одно «оружие» - шумопеленгатор. Но это - для уклонения от кораблей и судов. И только.
Продолжение следует.
