— Осенью 1943 года ты пошла в школу. В какую? — В среднюю школу № 202 на улице Желябова (Большая Конюшенная), дом 9 и окончила только первый класс. Осенью 1944 года из эвакуации вернулись в Ленинград музыкальные коллективы Филармонии (из Новосибирска) и Капеллы, которая первоначально находилась в Кирове, затем в Москве. И Капелла объявила набор мальчиков и девочек в Хоровое училище, которое было учреждено (официально с 1945 г) на базе Хоровой школы, существовавшей до войны. При поступлении прослушивались вместе с младшей сестрой, но Галю не приняли, хотя ныне считаю, что это несправедливо. — Чья была инициатива, и кто вас привёл в Капеллу? — Привела бабушка, наверное, по просьбе мамы. В Капелле окончила второй, третий и четвёртый классы. Во второй класс были приняты и вместе со мной учились ещё три девочки и семь мальчиков. Вот их имена, которые впоследствии стали известными музыкантами. Богданова Наташа, Орехова Женя, Фёдорова Кира, Брагин Юра, Брайнин Юра, братья Васильевы, Витас и Владимир, Дмитриев Саша, Зайцев Миша и Чернушенко Слава. Все мальчики окончили Хоровое училище при Капелле в 1953 году как дирижеры-хоровики. Для продолжения обучения все поступили в Ленинградскую консерваторию и все вошли в первый состав организованного в 1955 году первого в СССР вокально-инструментального ансамбля «Дружба» под руководством А.Броневицкого.
Первый послевоенный набор мальчиков и девочек в Хоровое училище при Капелле. В центре (в костюме с галстуком) руководитель училища Палладий Андреевич Богданов. В правой части снимка в четвёртом ряду снизу видна часть головы с белым бантом – это Александра. Уже 9 мая 1945 г в праздничном радиоконцерте звучал возрождённый детский хор Капеллы. Знаю, что Васильев Витас стал симфоническим дирижером, Васильев Владимир – дирижером Челябинского театра оперы и балета, его женой была певица Гаген, которая училась вместе со мной в Музыкальном училище в классе Горской. Дмитриев стал главным дирижером симфонического оркестра Ленинградской филармонии, Зайцев – преподавателем Института культуры. От обучения девочек в Капелле вскоре (в 1947 г) отказались. Все они впоследствии также получили музыкальное образование и работали по специальности. Богданова пела в хоре Малого оперного театра, Орехова играла на флейте в оркестре консерватории, Фёдорова вышла замуж за певца Сергея Герасимова и вместе с ним пела в хоре Капеллы. — Что запомнилось об учёбе в Капелле вместе с Володей Атлантовым? — Об этом подробнее рассказано в книге Ирины Коткиной «Атлантов в большом театре» (2002). В частности, Володя, который поступил в Капеллу годом позже меня, вспоминает: «С шести лет я жил и учился в этакой музыкальной бурсе. Меня обучали на дирижёра хора. Досталось! В детстве мне досталось! Впрочем, не одному мне, но и всем, кто в Капелле учился. У нас было больше чем по шесть уроков в день. Часов до трёх – общеобразовательные предметы и музыкальные, а потом начинались индивидуальные занятия на скрипке и фортепьяно…. Но я признателен Капелле. Она давала очень хорошую музыкальную подготовку. Оттуда вышло много дирижеров. И педагоги были замечательные…». — Ты подтверждаешь это?
— Конечно, только учился там 10 лет, а я всего три года в начальных классах. Володя жил в интернате, а я после уроков и занятий шла домой. Так же как и он, училась я ни шатко, ни валко, на уроках математики читала «Айвенго» Вальтера Скотта. Не была ни среди первых, ни среди последних. Как и все после войны с немцами, не любила учить немецкий язык, который неплохо преподавала Титова, сын и дочь которой учились также в Капелле. — Ваш детский хор где-то выступал? — Да, конечно. В 1946 и 1947 году после выхода из тюремных застенок в Ленинград приехал лидер индийского национального движения Мохандас Кармчанд Ганди. Детский хор Капеллы выступал перед индийской делегацией во дворце Пионеров на Невском. На концерт шли по Невскому проспекту организованной колонной. Мы с Наташей Богдановой пели соло – романс В.Я.Шебалина на слова Гёте в переводе М.Ю.Лермонтова «Горные вершины».
«Горные вершины спят во тьме ночной; Тихие долины полны свежей мглой; Не пылит дорога, не дрожат листы…. Подожди немного, отдохнёшь и ты».
После концерта, который прошел с большим успехом, получили с Наташей от гостя по коробке шоколадных конфет, которыми поделились с остальными участниками хора.
Репетиция в школе. Аля (слева) и Наташа Богданова.
— Как складывались взаимоотношения с одноклассниками? — Наверное, нормально. После занятий играли в пятнашки во дворе Капеллы, много бегали, хулиганили, но больше запомнились драки. Однажды один из мальчишек разбил мне нос, пошла кровь. Мне пришлось запрокинуть голову кверху, и девятиклассник Федя Козлов принёс меня домой на руках. Защищали меня и другие мальчишки, в том числе и бутуз Володя Атлантов. Другой раз, когда обидчик убежал и успел вскочить в уходивший трамвай, мальчишки намеревались догнать его на следующем трамвае, но это был «американец» с автоматически закрывающимися дверьми.
В платье для школьного выпускного вечера. Ленинград 1953 г.
— Какие оперы ты слушала в школьные годы с участием В.Л.Легкова? — Я ходила в Кировский театр практически на все оперы, в которых он участвовал, и выучила их наизусть. Особенно хорош Валентин Львович был в образе Жоржа Жермона в опере Дж. Верди «Травиата». Помню и остальные, сыгранные им партии, перечислю в алфавитном порядке: Алеко в опере С.В.Рахманинова «Алеко». Альфонсо в опере Моцарта «Так поступают все». Валентин в опере Ш.Гуно «Фауст». Герцог в опере С.В.Рахманинова «Скупой рыцарь». Грязной, опричник, в опере Н.А.Римского-Корсакова «Царская невеста». Елецкий в опере П.И.Чайковского «Пиковая дама». Лионель, бургундский рыцарь, в опере П.И.Чайковского «Орлеанская дева». Граф ди Луна в опере Дж.Верди «Трубадур». Гетман Мазепа в одноимённой опере П.И.Чайковского. Художник Марсель в опере Дж.Пуччини «Богема». Мизгирь, торговый гость из посада Берендеев, в опере Н.А.Римского-Корсакого «Снегурочка». Онегин из оперы П.И.Чайковского «Евгений Онегин».
В.Л.Легков (1894-1954) в роли Онегина.
Ренато, секретарь губернатора Бостона, в опере Дж.Верди «Бал-маскарад». Риголетто, придворный шут, в опере Дж.Верди «Риголетто». Герцог Бургундский Роберт в опере П.И.Чайковского «Иоланта». Граф де Сен-Бри в опере Дж.Мейербера «Гугеноты». Граф Томский в опере П.И.Чайковского «Пиковая дама». Фигаро, слуга графа Альмавива, в опере Моцарта «Свадьба Фигаро». Тореадор Эскамильо в опере Ж.Бизе «Кармен».
Легков окончил Петербургскую консерваторию в 1916 году и был приглашён для разового участия в спектаклях Мариинского театра, а в 1937 г вошел в состав его постоянный труппы. Он пел в спектаклях не только Кировского театра, но и в Малом оперном, и в театре музыкальной комедии. (Входил в состав первой труппы театра, открытого в 1929 г опереттой «Холопка»). В его репертуаре были оперетты «Баядера» и «Принцесса цирка» Имре Кальмана, «Ева» Ф.Легара, «Птички певчие» Ж.Оффенбаха. Песню Периколы из этой оперетты нередко транслировали по радио:
«Какой обед нам подавали, Каким вином нас угощали. Уж я пила, пила, пила, И до того теперь пьяна!»
Пел и в оперетте «Сердце поэта» Стрельникова на слова Беранже. Широко известен рефрен из этой оперетты:
«Прощай вино в начале мая, А в октябре прощай любовь».
С началом блокады Ленинграда Кировский театр был эвакуирован в Пермь. остался в блокадном городе и вошел в состав труппы, работавшей в филиале театра в помещении Народного дома (кинотеатр «Великан») на Петроградской стороне, где пел в «Евгении Онегине», «Пиковой даме» и «Травиате». Затем с ноября 1942 г был включен в состав Ленинградского городского (Блокадного) театра, который сформировался под руководством известного дирижёра К.И.Элиасберга, и начал работать в помещении Театра Комедии на Невском проспекте. Неоднократно выступал и по радио, в частности, пел в радиопостановке комической оперы Р.Планкета «Корневильские колокола» вместе с Евгением Михайловым и Галиной Скопой-Родионовой. В Большом зале Филармонии пел сольную партию баритона в кантате П.И.Чайковского «Москва». Там же 1 и 5 июля 1942 г шла опера Ж.Бизе «Кармен», партию Эскамильо исполнил Легков в компании с М.А.Елизаровой (Фраскита) и А.П.Атлантова (Цунига). 2 июня 1943 г в передаче по радио в рубрике творческие самоотчёты кратко рассказал о своём творческом пути. «Свой путь профессионального певца-актёра я начал в грозные дни революции 1917 года в оперных спектаклях Петербургской консерватории и в театре музыкальной драмы… Живя в Лигово, я днём копал окопы, а вечером пешком добирался до города, чтобы спеть в спектакле – Онегина, Елецкого, Фигаро». (А.Крюков. Музыка в эфире военного Ленинграда. Л. 2005). Любители статистики подсчитали, что в его репертуаре более ста партий в операх и опереттах, большое число романсов и песен русских, западных и советских композиторов. За годы войны он выступил более 800 раз в городе и на Ленинградском фронте.
10 июня 1951 года в зале отмечали 35-летний творческий юбилей заслуженного артиста РСФСР Легкова. Это событие отметила газета «Ленинградская правда» (9 июня 1951 г) в статье «35 лет на сцене». Первоначально приглашенные на юбилей имели возможность послушать Легкова в опере П.И.Чайковского «Мазепа», где он исполнял главную партию. После спектакля, на котором присутствовало всё наше семейство, юбиляр выслушал много тёплых слов в свой адрес и получил ряд поздравительных адресов. В нашем семейном архиве сохранились фотографии этого события и некоторые из приветственных адресов. С одним из них можно познакомиться ниже: «Дорогой Валентин Львович! Дирекция, партийная и профсоюзная организации и весь творческий коллектив ордена Ленина академического Малого оперного театра горячо поздравляет Вас со славным юбилеем. За 35 лет (с 1916 до 1951 г) Вашего творческого пути Вы в разных музыкальных жанрах неустанно совершенствовали своё мастерство. И за последние годы создали ряд партий, совершенных по сочетанию вокального и сценического искусства. Онегин, Елецкий, Валентин, Эскамильо, Жермон и ряд других являются теми сценическими образами, за которые Вас любит и ценит зритель. Вы видный общественник в деле культурного обслуживания армии и флота, особенно активно показали себя в трудные годы войны и блокады. Партия и правительство высоко оценили Ваши заслуги, наградив почётным званием и наградами. Желаем Вам много бодрости, сил и энергии для дальнейших больших творческих усилий». (Ниже следовали многочисленные подписи). Мне и Гале было поручено выступить с приветствием Валентину Львовичу от нашей семьи.
В дальнейшем он служил в Ленинграде в НТК ВМФ. Перед войной являлся наблюдающим от ВМФ за строительством самого крупного советского линкора . В годы Великой Отечественной войны оставался в блокадном Ленинграде, сначала заместителем начальника, а потом и начальником Ленинградской группы НТК, руководил обобщением военного опыта применительно к кораблестроению, неоднократно бывал на действующих флотах. После войны был назначен начальником Конструкторского бюро ВМФ в Берлине, где работал с немецкими специалистами, изучая опыт кораблестроения фашистской Германии. В 1950 голу отец стал начальником Центрального научно-исследовательского института военного кораблестроения (ЦНИИВК), которым руководил почти 20 лет. Службу закончил вице-адмиралом, доктором технических наук, профессором. После выхода в отставку еще двадцать лет проработал в родном институте. Надо сказать, что в научно-исследовательских учреждениях ВМФ отец пользовался большим уважением, я бы сказал даже, популярностью. Мне всегда казалось, что его жизнь заполняли две заботы — семья, которую он очень любил, и ЦНИИВК, руководителем и неформальным лидером которого он оставался несколько десятилетий.
Мои родители — Леонид Алексеевич и Анна Федоровна Коршуновы
Мама, Анна Федоровна Коршунова, была хранительницей домашнего очага. Для меня мама осталась в памяти олицетворением доброты, спокойствия и гостеприимства, которое было истинно русским, новгородским. Проявлялось оно отнюдь не только в годы материального благополучия, но и в голодные годы войны. Помню, во время эвакуации в Башкирию, когда мы и сами недоедали, у мамы всегда находилось для гостя, кем бы он ни был, нехитрое угощение и стакан чая. Кроме меня в семье росли еще сестры-близнецы, Инна и Мика. Они родились в 1934 году, как и наш двоюродный брат Гарик, мамин племянник. Он часто жил у нас и практически вырос вместе с нами. Жили небогато, но дружно. В памяти осталась такая деталь: в предвоенные годы сливочное масло на столе предназначалось только детям.
Мой двоюродный брат контр-адмирал Г.Г.Лойкканен, заместитель командующего флотилией стратегических атомных подводных лодок Северного флота, выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года (дробно о нем см. , ) В 1937 году произошло чудо — благодаря стараниям хорошо относившегося к отцу командующего Балтийским флотом Л.М.Галлера мы переехали из комнаты в коммунальной квартире в отдельную трехкомнатную квартиру в только что построенном для военных моряков доме № 5 по улице Чапыгина. Тогда она называлась Вологодской. С этой квартирой, ставшей своеобразным семейным ковчегом, связаны все наше детство, молодость, да и зрелая жизнь. Сейчас в ней живет дочь сестры Мики Ирина со своей семьей. Ее глава, капитан 1 ранга А.С.Минин, командир подводной лодки. Их дочь Ксения замужем за подводником, а сын Шурик, как и я 50 лет тому назад, закончил Нахимовское училище и продолжает учебу в Военно-морском училище подводного плавания. Обе мои сестры вышли замуж за морских офицеров, выходцев из морских семей. Двоюродный брат Гарик, Гарри Генрихович Лойкканен, всю свою жизнь прослужил на подводных лодках Северного флота, стал контр-адмиралом, заместителем командующего флотилией стратегических подводных лодок. В общем, главная особенность нашей семьи заключается в том, что она военно-морская.
Наша семья была сугубо морской. На фото 1958 года я с отцом и мужьями сестер - старшим лейтенантом А.В.Козловым и лейтенантом О.П.Воденеевым
Впрочем, иначе и быть не могло. Морской была не только наша семья, но и весь дом на улице Чапыгина. До войны и в послевоенные годы здесь жили семьи моряков, в том числе и таких, чьи фамилии пошли в историю флота: В.Ф.Трибуц. В.Ю.Рыбалтовский, Н.Г.Авраамов, А.В.Шталь, А.А.Жуков, генерал С.И.Кабанов, герой обороны Ханко и другие.
Авраамов Николай Юрьевич (см. ), , Жуков Анатолий Алексеевич (см. ), Кабанов Сергей Иванович (см. ).
В постоянном общении с их детьми мы и росли. Почти все довоенные годы летом родители снимали дачу в деревне Малая Ижора, что на южном берегу Финского залива, как раз напротив Кронштадта. Дачи здесь снимали многие семьи моряков. Своеобразной традицией в Ижоре была встреча возвращавшихся с моря кораблей. Каждую субботу на высоком береговом откосе собиралось все дачное население деревни. Отчетливо помню, как со стороны Толбухина маяка появляются первые корабли. Все напряженно всматриваются в их приближающиеся силуэты. Высказываются предположения, возникают споры — чей папа уже прошел, а чей еще на подходе. Линкор , или, как его часто в обиходе называли, «Октябрина», на которой возвращался с моря наш папа, мы узнавали сразу. Да и как было не различить среди эсминцев и крейсеров своеобразный силуэт линкора с высокой изогнутой трубой?
«Октябрьская Революция» и стала моим первым кораблем. Отец часто брал меня с собой на корабль. Иногда я даже ночевал у него в каюте. В памяти остались огромная сверкающая белизной тиковая палуба, мощные орудийные башни, просторная кают-компания и папина каюта с большим кожаным диваном и множеством телефонов на переборке. Еще запомнился безукоризненный порядок на письменном столе и в ящиках. Отец всегда говорил: «Порядок должен был. такой, чтобы даже в полной темноте я мог безошибочно найти нужную мне вещь. Это корабль, здесь все должно быть в постоянной готовности». Иногда линкоровский катер с высокой до блеска начищенной медной трубой привозил нас с Большого кронштадтского рейда прямо в Ораниенбаум, а до Малой Ижоры оттуда было рукой подать. На даче мне довелось встретить войну. В субботу, как всегда, вместе с сослуживцами по Ленинграду и Кронштадту приехал папа. О войне никто не говорил. Неожиданно ночью разбудила стрельба. Такое иногда бывало, когда в Кронштадте шли учения, но на этот раз стреляли сильно и долго. Утром, как и обычно, большой компанией вместе со взрослыми мы направились в магазин, что находился неподалеку, в военном лагере. Подойдя к обычно раскрытым воротам, увидели краснофлотцев с винтовками. Они были в бескозырках без белых чехлов Здесь-то нам и сказали: «Война. Ночью немцы бомбили Кронштадт.» На этом, по существу, и закончилось мое довоенное детство.
МОЕ ЗНАКОМСТВО С Л.М.ГАЛЛЕРОМ
Одно из московских издательств обратилось ко мне с предложением написать в готовящуюся к выходу в свет энциклопедию «Немцы России» несколько биографических очерков, в том числе и статью о «фон Галлере». Вряд ли советскому адмиралу, начальнику Главного морского штаба, а в годы Великой Отечественной войны — заместителю наркома ВМФ могла прийти в голову мысль, что когда-нибудь в Москве выйдет энциклопедия, где о нем будет говориться как о фон Галлере. И уж, наверняка, не мог он и подумать, что эту статью будет писать человек, познакомившийся с ним почти 70 лет тому назад, будучи почти в младенческом возрасте. Между тем так оно и было.
Естественно, помнить то, что произошло со мной, когда мне шел четвертый год, я не могу, но, со слов родителей, с Л.М.Галлером я познакомился именно тогда. В 1933 году мы жили в Кронштадте, где в Морском госпитале в 1931 году я имел счастье появиться на свет. Отец служил старшим инженером-механиком, по-современному - командиром БЧ-5 на линкоре «Октябрьская Революция». Скованный льдом линкор стоял в Купеческой гавани, у Усть-Рогатки. Почти ежедневно по вечерам мы с мамой ходили гулять в Петровский парк и обычно здесь встречали сходившего на берег папу. Однажды, бегая по парку, я залез в большой сугроб. Все мамины попытки вытащить меня из сугроба были тщетны. Так случилось, что в это время из штаба флота через парк, направляясь на линкор, шел Л.М.Галлер. В то время он был начальником Морских сил Балтийского моря. Как говорил отец, семьи у Л.М.Галлера не было, и он почти постоянно жил на корабле. Увидев тщетные усилия мамы, он ловко извлек меня из сугроба, отряхнул и, посмотрев внимательно, спросил: «Коршунов?» Получив утвердительный ответ, добавил: «Весь в отца. Такой же самостоятельный и упрямый». На этом, собственно, и закончилось мое личное знакомство с Львом Михайловичем. Через много лет, подбирая материал к заказанной статье и перелистывая пожелтевшие страницы архивных документов, я прочитал многочисленные публикации о нем и много узнал о трагической судьбе этого замечательного человека. Выходец из прибалтийских немцев, сын генерала, Л.М.Галлер окончил Морской кадетский корпус в 1905 голу. В качестве вахтенного начальника плавал на крейсерах «Азия», "Генерал-Адмирал», «Герцог Эдинбурский. Был флагманским артиллеристом бригады линейных кораблей, старшим офицером эсминца и линкора «Слава», принимал участие в первой мировой войне и имел боевые награды. В 1917 году, будучи капитаном 2 ранга и командуя эсминцем «Туркестанец Ставропольский», он перешел на сторону Советской власти. Участвовал Л.М.Галлер в Ледовом походе, в боевых действиях против Юденича и английских интервентов, в подавлении мятежа на фортах Красная Горка и Серая Лошадь. За боевые заслуги в Гражданской войне был награжден орденом Красного Знамени.
Что же подвигло Л. М. Галлера на столь крутой поворот в жизни? Ответить на этот вопрос сегодня трудно, даже невозможно. И тем не менее новую власть капитан 2 ранга фон принял. Принял сразу, безоговорочно и безвозвратно. Справедливости ради заметим, что он был не одинок в этом. С восставшим народом на флоте остались сотни офицеров, даже адмиралы. Впрочем, не только Лев Михайлович принял новую власть, но и новая власть приняла его. В Рабоче-Крестьянском Красном Флоте Л.М.Галлер рос быстро. С 1917 по 1927 годы он сменил шесть должностей — от командира эсминца до командира дивизии линкоров. В 1932 году после вступления в партию Л.М.Галлер стал командующим Балтийским флотом; в 1937 году — заместителем начальника Морских сил РККА; в 1938 году — начальником Главного морского штаба. В 1940 году Л.М.Галлеру было присвоено звание адмирала и он был назначен заместителем наркома ВМФ по кораблестроению и вооружению. В этой должности он пробыл всю войну. Можно только удивляться, но ни в 1920-1921 годах, ни в 1929-1930 годах, ни в 1937-1938 годах, когда по отношению к бывшим царским офицерам, да и по всей стране свирепствовали репрессии, Л.М.Галлеру не было предъявлено ни одного обвинения. Что же представлял из себя Лев Михайлович? Человек чести, интеллигент. Бог знает, в каком поколении, внук врача и сын военного инженера, служака до мозга костей в лучшем смысле этого слова. Бесконечно преданный флоту, Л.М.Галлер практически не имел никаких интересов, кроме служебных. Холостяк, свои редкие часы на берегу и вне службы он проводил в обществе сестер. В отпуске не бывал годами, только служба, служба и служба. Обладая удивительной памятью, до деталей знал все вопросы по кругу своей деятельности. В службе был неутомим, являл собой пример высочайшей ответственности. Свободно владея немецким и французским языками, читая по-английски, он прекрасно знал всю военно-морскую литературу. С подчиненными был неизменно корректен, доброжелателен, даже мягок, хотя и требователен. Его старорежимное «голубчик, я Вас попрошу...» для исполнения было обязательно. Единственным внеслужебным увлечением Л.М.Галлера была виолончель. Любовь к ней сохранилась еще с детства, когда во время семейных концертов одна из сестер садилась за рояль, отец брал скрипку, а маленький Лев — виолончель. Где бы он ни служил, на каком корабле ни плавал, виолончель всегда была с ним. Вот таким мне представился Лев Михайлович после всего, что я о нем прочитал.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
