- А много у вас... этих, заключенных? - Хватает, - вторично усмехнулся дядя, - всяких. - А какие они всякие, эти ваши зэки? - Они не мои. Я - производитель работ. На все остальное есть администрация, конвои. Какие-какие... Всякие. Кучкуются по статьям. Есть политические, есть бандиты, есть просто сявки. С первыми проще - бьют норму, не бегут. Болтают много. А вот бандиты... - оживился попутчик, - знаю одного такого. Молодой, красавчик. С 1933-го года, значит, от роду ему двадцать лет. Восемнадцать побегов и двадцать убийств. Так что поймают - опять двадцать пять. И никакая амнистия ему, конечно, не светит. Вот приеду, узнаем, не сбежал ли в этой... свалке? - А почему «опять двадцать пять»? - не унимался Сун. - Почему? Ему бы, конечно, вышака. А наши законы, видишь ли, гуманные. Расстрелы отменены. Если не бунт, конечно. Убежал, поймали? Снова доливают до горла - двадцать пять. И так до бесконечности. - А много бегут?
- Бежали. Бегут. нет. Зимой верная гибель. А летом бегут. С «бычком» бегут. - С каким бычком? У вас есть бычки? - С каким бычком? - вновь усмехнулся дядя. - Ну, вот, вроде вас. Спариваются двое отпетых урок. Присмотрят третьего, из «ваньков» помоложе. И начинают обхаживать: «Ты де, Ваня, орел с подрезанными крыльями, не то, что другие - рабы и шакалы. Тебе доверяем. Айда с нами на волю!» Ну, Ваня польщен, с «авторитетами» бежит! Это называется «с бычком на веревочке». А там, когда жрать становится нечего, - под нож. И мать-тайга молчит. А поймают - снова в лагерь. Закон такой, ну не закон, а порядок: лагерная охрана, если беглый отловлен до ста километров, конвоирует в «казенный дом». Если дальше ста километров - стреляет на месте отлова. Хлопот меньше, все законно. Но, конечно, расстояния никто не мерил. Все условно... И внезапно оживился, искоса царапнув взглядом Суна: - Вот ты лейтенант, говоришь... Да твоя одежка и твои, извиняюсь, документики для беглых ой какая находочка! Так что, если ты решил до Хандыги добраться, держи уши топориком. Хорошо держи! Особенно на якутской трассе. Там ты - находка. Конечно, если у тебя пистолет, - и он с сомнением окинул Суна, - держи его аккуратней, чем собственную голову. Всяким попутчикам не раскрывайся. Даже таким, как я, например... - Скажете тоже... - поежился Сун. — А вот в транзитке-то нары. А клопов нет! Удивительно! - Клопов не было, - согласился дядя. - Это да! Санитария свирепая. - Да хватит вам! - взмолились попутчицы-женщины. - И без вас тошно! Все страхи да страхи. Вы лучше что-нибудь веселенькое расскажите.
- Веселенькое? - развеселился дядя. - Самое веселое было, когда черт у Бабы-Яги ступу уволок. А впрочем, извольте. Как-то по делам оказался я в Зырянке. А там аэропорт - не аэропорт, а так, аэродромчик. Но при нем чин чинарем гостиничка. Ну, дали мне комнатешку. А там, на стене - портрет Моны Лизы в натуральную величину. Эта, знаете, от Леонардо да Винчи. А исполнен-то как? Рука мастера! Я и спрашиваю у дежурной тетечки: «А кто это так мастерски Мону Лизу нарисовал?» А она говорит: «Тут один командированный ночевал осенью. А его клопы жгли всю ночь. Уж он крутился-крутился, а когда уж совсем невмоготу стало, включил свет - клопов видимо-невидимо. Ну снял он рубашку и штаны, начал вылавливать этих паразитов. А на тумбочке валялся журнал «Огонек», как раз раскрытый на страничке, где эта Мона Лиза. Продукция, что ли, называется. Ну он весь остаток ночи и копировал эту самую Лизу, на стену и надавит. И видите, как живая получилась! Всех клопов поистратил. Так что, кто к нам прибывает, все командированные теперь в эту комнату просятся. Прямо Эрмитаж! Ну, там, говорят, эта самая Лиза будет похужея...»
- Ну, положим, эта самая хранится вовсе не в Эрмитаже, а в Париже, в Лувре! - возразил кто-то из дальнего угла автобуса. - Какая разница? - слегка обиделся рассказчик. - Важно, что лучше, чем у самого творца. Пассажиры сдержанно посмеялись. Устанавливался, как это бывает на «северах», общный дорожный контакт: держаться вместе! А Колымская трасса разворачивалась навстречу плавными разворотами и спусками, толпами бредущих заключенных, каждая наприкид - человек на пятьсот, с плетущимися сзади краснопогонниками с карабинами (но без собак! сказывалась эпоха «демократии») разворачивалась навстречу хмурыми зубцами гор с редким лиственничком и встречными огромными 25-тонными «Татрами», с ревом проносящимися в клубах соляровой гари. Автобус не останавливался в редких поселках, только притормаживал на поворотах, и тогда к окнам приникали быстрые оценивающие глаза. Пассажиры зябко ежились, стараясь не встречаться взглядами с этими оценивающими глазами. Остановка «Палатка» с забегаловкой-транзиткой. Мужская часть обрадованно рванула - кто за кипяточком, а большая часть за угол на облегчение душ. - Куда вы все сразу, мужики! - взвыла женская часть. - По очереди! По очереди! Что вы, в самом деле? И вовремя: у автобуса начали кучковаться неведомо откуда взявшиеся юркие фигуры, настойчиво заглядывавшие вовнутрь и цепко вскальзывающие взглядами сидора и съежившихся женщин. И «свои» мужички, на ходу застегивая пуговицы, поспешали в автобус. На мелочи этики никто не обращал внимания. Поехали. Миновали Атку. К вечеру добрались до транзитки Мякит.
. - Так что, граждане пассажиры, здеся смена автобуса! - обрадовал путешественников шофер и сочувственно осклабился. - Следующий в семь утра. А пока... всем в зал ожидания. Пассажиры похватали сидора и рюкзаки и порысили в деревянное строение, хлынули в угол, быстренько организовали коммунооборону: женщины - усевшись на пожитках, мужчины - стоя вокруг. Народа прибывало. В густеющей за окнами тьме появились и юркие ребятки, осмотрели кучу багажа и прикрывающих ее своими юбками гражданок, толпящихся мужичков и уселись рядом: - А ну? Кто в «очко»? Сыгранем? - это Суну. - Не-а! Я не умею! - попятился Сун. - Значит, все не умеют? - оглядели урки колонию пассажиров. - Все. Все не умеем, - забормотали мужчинки. Тогда урки уселись своим кружком и начали неуловимо быстро метать карты; то и дело слышалось «хоп», «хоп». Суна передернуло. Через час-полтора уркам игра наскучила и они шмыгнули за дверь. Нестерпимо хотелось курить. Сун вышел на крыльцо, оглядел темь и белесые звезды. - Слышь, парень. Дай огонька! - послышался рядом чей-то голос. Сун вздрогнул, повернулся: рядом массивный дядя в какой-то униформе. «Видать, из охранников», - отлегло у Суна. Прикурили, дымнули. - А эти... куда пошли? - показал Сун в темноту. - Эти? Стояли тут, прикидывали, куда идти, - пыхнул огоньком незнакомец. - То ли грабить. То ли резать. Вас-то, видать, не тронули, многовато показалось. Куда добираетесь? Сун поежился: - Мне до Хандыги надо. Жена там, ребенок народился. Скажите, как лучше добраться?
. - Добираться, прямо скажем, сложновато. Автобусами с пересадками так: до Берелеха, дальше Сусуман, оттуда - до Ады-Галаха. А дальше - якутская трасса, тысчонки две или около этого. Там только на удачу. На попутных. Но дело, прямо скажем, опасное. Беглые. Одежда и документы - это им нужнее всяких денег. Ну, если у вас есть пистолет, - и незнакомец точно также, как и вчерашний попутчик, скользнул по фигуре Суна, - без оружия я бы не рискнул... Ну, удачи. Спасибо за огонек. И неизвестный растворился в темноте. В Берелехе незадачливый Сун попрощался с попутчиками и, набравши напутствий, пустился дальше - на Сусуман. Сун плохо соображал, на каких он в дальнейшем добирался машинах: одни подбирали, другие вытряхивали, и он оказывался на колымской трассе с неизменным чемоданчиком и полушубком под мышкой. Мимо прошаркивали толпы одинаково серых заключенных, с неясным гулом бормотни и хаканьем кашля. Уже не раз из нестройных колонн вырывался заключенный, подбегал, трясущимися руками лез за пазуху, доставал фотку и дрожащими губами торопливо бормотал: «Смотри, я ведь тоже моряк! Смотри, вот моя жена и дети!» А лейтенант Сун только растерянно и криво улыбался: он не знал, что говорить. И, как всегда, сзади колонны слышались предостерегающий окрик и лязг затвора. Но Суна не трогали, в толпу не загоняли. Он еще не соображал, хотя смутно чувствовал, что морская форма являлась для него охранительной грамотой, а для всех других - своеобразным «табу». Такова была не высказываемая любовь ли, симпатия ли к флоту. Но однажды, одиноко стоя на трассе в надежде на попутные, он увидел нечто необычное.
Навстречу из-за поворота шествовали три квадрата, быстрым полушагом, полускоком. Вот эти квадраты поравнялись с одиноко торчащим, как перст, Суном. Сун в испуге отскочил на пригорок. Квадрат мужчин, квадрат женщин, квадрат мужчин. Каждый квадрат из шеренг по шестнадцать человек, сцепленных друг с другом подручкой. И полное-полное молчание. Только хриплое дыхание и быстрый-быстрый шаг. Все в квадратах - в одинаково сером, но не рваном и без заплат. В первом и третьем квадратах - на сером белые цифры - на груди и спине. Во втором, женском - цифры и на подолах юбок. Вокруг каждого квадрата - цепь стрелков, вокруг всей колонны - цепь собак и наружная цепь автоматчиков. И... полное молчание. Молчание даже собак. Колонна быстрым скоком-шагом, не поднимая голов, продефилировала мимо одинокого лейтенанта и скрылась за поворотом. Никто - ни охраняемые, ни охранники - не удостоили даже взглядом Суна, словно он был неодушевленный столб.
Сун растерянно смотрел вслед: он ничего не понял. И снова - , хмурые отроги недальних гор, редкий лиственничник и вертящийся в голове, где-то подслушанный рефрен:
Будь проклята ты, Колыма, Такая чужая планета. Сойдешь потихоньку с ума. Отсюда возврата уж нету.
Лейтенант В.Куликов. Большая школа. - Советская молодежь. 1950, 7 января.
Хорошо подготовленное и проведенное на высоком идейном уровне комсомольское собрание повышает чувство ответственности у членов ВЛКСМ за свои успехи в труде и учебе, помогает каждому комсомольцу понять роль и определить свое место в решении тех задач, которые выдвигает перед комсомолом большевистская партия. Второй пленум ЦК ВЛКСМ потребовал от комсомольских организаций поднять роль собраний, устранить формализм и сухость в деле их подготовки и проведения, разнообразить повестку дня. До недавнего времени комсомольцы Нахимовского училища обсуждали на своих собраниях лишь вопросы успеваемости и дисциплины. Ясно, это вызывало справедливую критику в адрес бюро первичной организации ВЛКСМ. С помощью коммунистов-воспитателей и преподавателей мы сумели вовремя перестроить свою работу, стали внимательнее прислушиваться к запросам молодежи, чаще выносить на собрания вопросы воспитания нашей молодежи в духе советского патриотизма, советской национальной и военной гордости.... За сравнительно короткое время комсомольцы 8, 9 и 10 классов провели собрания со следующей повесткой дня: «Комсомол в борьбе за великое дело Октября»; «О моральном облике советского молодого человека»; «Что значит быть патриотом?»; «За что я люблю свою Родину?»; «Критика и самокритика – движущая сила развития социалистического общества»; «Образ Алексея Мересьева – пример советского патриотизма и мужества»; «Достижения советской науки и техники»; «Наше поколение будет жить при коммунизме»; «Советская молодежь под солнцем Сталинской Конституции».
Маресьев Алексей Петрович. . Большое значение мы придаем подготовке собрания. Поучительно в этом отношении собрание с повесткой дня: «За что я люблю свою Родину». Бюро ВЛКСМ поручило сделать доклад на эту тему комсомольцу, отличнику Сергею Куликову. С помощью коммунистов Куликов подготовил яркий, убедительный доклад, показывающий величие нашей социалистической Отчизны. Незадолго перед собранием в классах наиболее подготовленные комсомольцы провели с молодежью беседы на темы: «Наша Родина дала миру Ленина и Сталина», «Советский Союз – первое в мире государство рабочих и крестьян», «Наша страна – родина передовой науки, техники и культуры», «Лауреаты Сталинской премии 1948 года», «Мировые рекорды советских спортсменов». Подготовительная работа во многом определила активность воспитанников, идейный уровень их выступлений на собраниях. С чувством глубокой любви и благодарности говорил комсомолец Кунцис о широких горизонтах, которые открылись ныне для латышской молодежи. – Каждый латышский юноша и девушка – говорил он, – может приобрести теперь любую избранную ими специальность. Я отдам все свои силы, чтобы оправдать отеческую заботу Родины.... Узбек Светлаев, казах Бекенев рассказали, как расцвела национальная культура их родных республик за годы советской власти.
Доктор технических наук, профессор, академик Академии военных наук, член-корреспондент МСА Александр Никитович Золотов в 1946-м и (в бескозырке) - в 1947 году. Выпускник Рижского училища 1952 года. Комсомольцы Александр Золотов и Игорь Смирнов взволновано говорили об историческом значении деятельности вождей мирового пролетариата Ленина и Сталина. Проникнутая горячей любовью к своей стране, расходилась молодежь с этого увлекательного собрания. Нахимовцы Исаак Хризман, Станислав Шамин, Вячеслав Полысалов и другие подали вскоре заявления о приеме в члены ВЛКСМ. ...Комсомольские собрания оказывают серьезную помощь преподавателям в воспитании учащихся в духе советского патриотизма и советской национальной гордости, помогают крепить связь с молодежью, приобщают ее к активной общественной работе. Политические органы училища, занимаясь идейным воспитанием нахимовцев, регулярно докладывали по инстанции о своих результатах работы. Так, например, в одном из докладов сообщалось: «Воспитанник Кецко (54 кл.) заявил, что «Рабочим в США живётся лучше и богаче, чем у нас. Зато они и революцию не делают. Возможно, вообще капиталисты договорились с рабочими, и они проживут мирно всё время». В итоге к Кецко были приняты строгие щтрафные организационные меры, и он был отчислен из училища.
А.Курачик. Литературные вечера и посещения театров.
В Рижском Нахимовском училище часто организуются литературные вечера и посещения театров. Воспитанники принимают деятельное участие в художественной самодеятельности. Всё это способствует идейному воспитанию юных моряков… В клуб училища нередко приезжают гости – артисты рижских театров. Они дают концерты, проводят беседы. Недавно состоялась встреча с участниками Всемирного конгресса сторонников мира в Праге и Международного фестиваля молодежи в Будапеште. Работники Театра юного зрителя Латвийской ССР приняли шефство над училищем. Они выступают с шефскими концертами, помогают художественной самодеятельности нахимовцев. В кружках художественной самодеятельности участвуют почти все воспитанники. На последней олимпиаде самодеятельные коллективы нашего училища завоевали первое место и сейчас стремятся удержать это первенство.
Хор нахимовцев 5-го выпуска (слева направо, сверху вниз): первый ряд: Коньков Ю.М., Кузовков Ф.Г., Журавлёв Т.Д., Сафронов А.Я., Гайдук В.Д., Шаробурко Ю.А., Кулешов Б.А., Привалов В.В., Зуйков Б.Я., Алеев Ю.А. Второй ряд: Скворчевский В.Д., Беличенко Р.Н., Строганов С.С, Павлов Г.П., Маркин А.П., Поль Ю.А., Щетников В.А., Лавренчук Н.Я., Бородин В.С. Третий ряд: Котт Ю.В., закрыто лицо, Воинов Е.С., Коржев А.Н., Балабинский В.Б., Ткачёв В.А., Шаров И.М. Четвёртый ряд: Иванов О.К., Нарциссов В.А., Берндт Б.Б., запевала Турыгин В.И., Панков В.Ф. Сводный ротный хор нахимовцев. Запевала нахимовец Виктор Турыгин. В дальнейшем капитан 1 ранга, командир атомной подводной лодки Северного флота.
Воспитанники часто бывают в рижских театрах. Перед посещением спектаклей проводятся беседы. Нам, например, было подробно рассказано содержание и значение оперы М.П.Мусоргского «Борис Годунов». Затем состоялась встреча с актерами театра. После этого мы слушали эту оперу с еще большим увлечением.
С.Банк. Голос нахимовца. - Советская молодежь. 1950, 13 марта.
Как волновались в эту предвыборную ночь десятиклассники Рижского Нахимовского училища! Сколько юношеских дум, сколько планов, сколько задушевных разговоров! Они уже стали взрослыми – восемнадцатилетние юноши. Родина дала им все: просторные аудитории и квалифицированных преподавателей, красивую форму и веселые летние лагеря, дала ясную и высокую цель жизни. Сегодня они голосуют впервые. И хотя подъем положен по воскресному, в восемь часов утра, но почему-то не спится в эту мартовскую ночь. В шесть часов открывают двери избирательного участка. Оркестр играет гимн. Председатель комиссии поздравляет с праздником. И первыми опускают свои бюллетени десятиклассники Женя Кулаков и Саша Шауров – дети ленинградских рабочих, Валерий Снопиков – сын офицера, погибшего в боях за Родину, за эту счастливую и жизнерадостную юность. Десятки воспитанников выпускного класса, радостные и взволнованные, опускают свои бюллетени в алую урну. Они голосуют за верных сынов Родины.
Урна стоит на постаменте, окруженная живыми цветами. Над урной, освещенной изнутри, на цветном стекле портрет Иосифа Виссарионовича Сталина. И подходя к урне, опуская бюллетени, нахимовцы смотрят на портрет. И кажется им, что великий Сталин приветствует их мудрой и ласковой улыбкой. Он все знает, этот человек: как отцы и старшие братья нахимовцев защищали Родину, как стояли насмерть у белых стен и синих вод Севастополя, как обороняли город Ленина, как шли в лихие матросские атаки под Сталинградом. Он знает, этот самый близкий человек, как по зову юношеских сердец пришли сюда пареньки, чтобы быть достойными своих отцов, чтобы учиться и множить славу русского, советского Военно-Морского Флота. Сыновья морских офицеров Юрий Вояковский, Феликс Котловский, Владимир Тужилкин, Анатолий Шваб и многие другие, впервые выбиравшие в Верховный Совет, в этот памятный день голосовали за счастье жить и учиться в сталинскую эпоху. Через несколько месяцев они закончат училище и станут курсантами. Пройдут годы – юноши возмужают, наденут лейтенантские погоны, пришьют первые золотые нашивки, но этот день не забыть никогда. Вчерашний день в Рижском Нахимовском училище превратился в большой и радостный праздник. Не только участвовавшие в голосовании, кстати сказать, все они комсомольцы, но и остальные нахимовцы – в парадной форме. К восьми утра голосование было закончено. Но до позднего вечера в клубе училища один за другим следовали концерты, танцы, киносеансы. И с какой любовью смотрели малыши на старших товарищей, воспитанников девятых и десятых классов, отдавших свои голоса Родине, партии, великому Сталину.
В период выборов художественная самодеятельность училища выступала на многих избирательных участках, а также на торжественных собраниях во дворце Пионеров, в Совете Министров и Государственном театре оперы и балета. (ЦВМА, ф.1183, Исторический журнал).
Готовьтесь к экзаменам на аттестат зрелости. - Советская молодежь. 1950, 28 апреля.
Одна из любимых дисциплин рижских нахимовцев – военно-морское дело. Этот предмет воспитанники начинают изучать с шестого класса, но экзамен сдают только выпускники. В мае десятиклассники вместе со всеми школьниками республики будут сдавать экзамены на аттестат зрелости. И только по одной дисциплине – военно-морской – экзамены уже прошли.
...Кабинет военно-морского дела помещается в Пороховой башне. Большая круглая комната с окнами, похожими на иллюминаторы, украшенная яркими флагами, напоминает корабль. Сходство это усиливается моделями различных классов, большим судовым компасом, такелажными досками с морскими узлами. Стол, за которым сидят члены экзаменационной комиссии, украшен живыми цветами. Воспитанники берут билеты, и пока один готовится, другой отвечает. В каждом билете три вопроса: один – из истории флота, его боевых действиях в гражданскую или Отечественную войну, по биографии прославленных российских флотоводцев, два других – на специальные темы: устройство компаса, прокладка курса, стоячий и бегучий такелаж, морские узлы и т.п. Старшеклассники, которые в этом году уже станут курсантами высшего военно-морского училища, уверенно отвечают по любимому вопросу. Александр Ломоносов – секретарь комсомольской организации – рассказывает о героической обороне Севастополя и роли Черноморского флота в Отечественной войне... Воспитанник Владимир Асеев говорит о восстановительном периоде Военно-Морского Флота после Гражданской войны. Нахимовец рассказывает о комсомольском наборе во флот, о шефстве комсомола над военно-морскими силами страны. Потом он объясняет принцип постановки парусов «бабочкой». Вице-старшина – отличник учебы Георгий Московский – блеснул отличными знаниями, умением просто, кратко и технически грамотно объяснить довольно сложные темы: назначение и устройство шпиля, устройство магнитного компаса...
Нахимовец 2-го выпуска Георгий Павлович Московский отвечает на экзамене. Итоги первого экзамена на аттестат зрелости показали глубокие и хорошие знания. Больше половины десятиклассников получили пятерки, остальные четверки и только три нахимовца ответили на тройки. 21 июля 1950 года приказом начальника Управления ВМУЗ объявлено об окончании училища и выдачи аттестатов зрелости 76 воспитанникам училища. Московский Георгий Павлович окончил училище с золотой медалью, с серебряной – Светлаев Виктор Дмитриевич и Макшанчиков Борис Геннадьевич. 62 выпускника приказом начальника Управления ВМУЗ были зачислены курсантами 1-го Балтийского ВВМУ, 9 человек направлены в ВИТКУ.
Капитан-лейтенант С.И.Сергеев поздравляет нахимовца Б.Г.Макшанчикова (выпуска 1950 г.) с принятием присяги. Принятия присяги. Нахимовец 2-го выпуска Б.Г.Макшанчиков.
Рассмотрим, как сложились судьбы выпускников Рижского нахимовского училища 1950 года? Три выпускника стали адмиралами.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
