В летний день 1975 года малый специальный корабль «», болтавшийся в океане под наивным гидрографическим флагом, возвратился из похода. По «легенде» корабль занимался изучением гидрологии моря и поиском планктонных зон. На деле утыканный антеннами и всякими такими штуками кораблик по своему предназначению мог ввести в заблуждение разве только что безнадежных идиотов. В международном справочнике флотов мира «Джеймс файтинг шипс» он числился в разделе кораблей-шпионов.
Глядя на швартующийся к причалу кораблик и на обветренные сияющие рожи облепивших мостик мореходов, Неулыба чугунной тумбой торчал на стенке. Неулыба отнюдь не сиял: он знал - поход был заурядным и не принес ничего нового. И сверкать зубами, по его мнению, этим колумбам не следовало. Впрочем, он понимал, что колумбы скалили зубы не ему, а толпящимся за кованой решеткой женам и девам. Но эти подождут. По установленному порядку он, Неулыба, должен заслушать командира и «головастиков» о результатах похода. В кают-компании развесили схемы и карты, Неулыба уселся в вертящееся кресло, смахнув мимоходом со стола пару проворных тараканов. - Ну, что привезли? Кроме тараканов, конечно. Докладывайте. Доклад командира, белобрысого и румянощекого старлея, был весьма скромен. На морском языке - «на три балла». - Ну ладно, - подытожил Неулыба. - Вопрос ясен: вы плавали, они плавали. Вежливо раскланивались друг с другом. Но мне помнится, вы доносили об операции аппендицита у матроса. Кстати, в это время штормило. Как прошла операция? Командир сглотнул слюну и «принял стойку». Он молчал. В кают-компании притихли, слышалось только жужжание «подхалимов» (вентиляторов) и шорох проворных тараканов. - Что молчите? У вас что, язык отнялся? Молчание. Офицеры корабля переглядывались и прятали глаза. Неулыба оглядел колумбов: - Ишь, какие скромники! А где корабельный врач? - Неулыба выдернул взглядом из-за спин лейтенанта с мятыми погонами, на которых красовалась эмблема змеи и чаши.
. - Ну, лейтенант, доложите, как вы оперировали на качке? Трудно было? Насколько я помню, с моря доносили - операция прошла успешно. Чего скромничаете, доктор? Это же здорово - первый раз в море и... А лейтенант молчал. Лейтенантский кадык ходил вверх-вниз, на лбу выступили капельки пота. - Да что вы все воды в рот набрали? А ну-ка, прооперированного матроса ко мне! Прибыл матрос, споткнулся о комингс двери, пошевелил ушами и совсем уж не к месту растянул в улыбке рот. «Первогодок», - определил Неулыба. - Ну, сынок. Это тебе делали операцию? Матросик согласно кивнул, на лице проступило удивление: откуда знает? - Как самочувствие? Шов болит? - Не-а! - ответствовал матрос, еще шире растянув рот. Неулыба подошел к матросу, задрал подол робы, провел пальцем по рубцу шва. Свежий, красный! - Не болит? - Не-а! - Ну ладно, сынок. Иди, - Неулыба повернулся к командиру. - Что за фокусы, командир? Почему молчанка? Командир еще раз сглотнул слюну и по-прежнему молчал.
. - Ну, раз так! Разрешите, товарищ капитан первого ранга! Как коммунист - коммунисту! Доложу, как было! - вскочил и зачастил замполит, лейтенант с круглой тамбовской физиономией. Из его доклада явствовало: Изнуренного многодневной качкой врача-лейтенанта, впервые вкусившего «романтику моря», хватило только на диагноз. Мысленно представив, как он будет делать операцию, лейтенант впал в ступорное состояние. Забыл! Все начисто забыл!.. А матрос стонет. Временами орет. И тогда замполит и помощник командира, тоже лейтенанты, но уже обкатанные морем, вспомнив, что не боги горшки обжигают и что они - коммунисты, решились. В кают-компании приготовили под операционную обеденный стол. Закрепили на нем матроса по-штормовому. Отыскали справочник полевой хирургии, чуть ли не времен Пирогова. И начали операцию: замполит читает, помощник действует. По пунктам: - Оголи живот... - Оголен. - Побрей волосистую часть... - Побрита. - Смажь йодом, от души. - Дай новокаинчику... - Новокаинчик дан. - Плесни ему в глотку... - В глотку вылито и от души. - Сделай разрез, вот так... - Разрезано. - Отверни брюшнину... - Отвернута.
- Раздвинь кишки... - Кишки раздвинуты. - Отыщи отросток... - Аппендикс отыскан, вот он! - Отрежь... - Отрезано. - Наложи шовик!.. - Заштопано. - Уложи кишки на место! Проверь инструмент!.. - Проверено по справочнику, уложены. Инструмент проверен. - Зашей живот!.. - Зашито. -Дай хлебнуть, что покрепче... - Дано спиртяжки. Стакан выхлебан. От этого доклада у Неулыбы «зашевелились» волосы, выступил холодный пот. - И вы... это сделали? Да вы хоть когда-нибудь лягушку резали? - спросил Неулыба. - Никак нет!.. - А вы, замполит, хоть раньше ассистировали? - Никак нет! Крови боюсь. - Ну разбойники! Ну вы и даете! - шумно выдохнул Неулыба. А сам отвернулся к схемам и спрятал улыбку. - Но... повинную голову меч не сечет! Задвигались и заулыбались лейтенанты: пронесло! - Ладно. Доклад принят, - пробурчал Неулыба. И добавил: - А ну, марш к женам! И мореходы горохом сыпанули на причал.
ПОИСК В ТИХОМ ОКЕАНЕ
Американский атомный авианосец «» совершал межтеатровый переход из района Калифорнии в западную часть Тихого океана, а точнее - в Южно-Китайское море. Шла наиболее ожесточенная фаза американо-вьетнамской войны, и авианосная группа «Энтерпрайз» следовала на усиление ударной группировки 7-го флота США. Ничего неожиданного в этом не было. Необычным было другое: прекратив базовую радиосвязь, авианосец не отмечался и в радиосетях межбазовых переходов. Это могло означать только одно - авианосная группа начала скрытный переход, с соблюдением полного радиомолчания. Из факта следовал вывод: главное командование США в зоне Тихого океана решило «утереть нос» разведке нашего родного ВМФ. Установленные высокими штабами каноны требовали обеспечить систематическое слежение за авианосцами США, где бы они ни находились. А авианосец «пропал». Как бесплотный дух. Было неясно: каким маршрутом последует авианосная группа - северным, по «дуге большого круга», приближаясь к Алеутской цепи, либо обычным Сан-Диего-Гавайи-Гуам-Филиппины, либо ранее не используемым маршрутом вблизи экватора. Прошло двое суток. ВРИО начальника разведки Неулыба, имевший статус «мальчика для порки», а с ним начальник планирования Рэмчик уже в сотый раз разглядывали предательски девственную карту обстановки и молчали: не было донесений ни от развернутых в океане подводных лодок, ни от проходящих торговых судов, не было информации и из центров космической разведки. А это означало - авианосная группа следует в полном радиоэлектронном молчании.
Не было вообще ничего. Кроме пустой . И предстояла неприятная тягомотина - утренний доклад комфлоту. - А что тут такого, товарищи начальники? Надо убедительно доложить комфлоту - так и так, американцы начали скрытую операцию, наши возможности... - журчал доверительный голос Андрюши Поценка, начальника береговых частей. Неулыба чувствовал в интонациях бархатного голоса Андрюши прикрытую дозу злорадства, но молчал. А время текло. В урочный докладной час Неулыба и Рэмчик предстали перед раздражительным и желчным начальником штаба флота. Вопреки ожиданиям - выдерет, как пить дать! - начштаба хмуро оглядел «мальчиков» и без слов, повелительным жестом указал на кабинет командующего. Начался второй этап доклада по бесцветной обстановке. Вооруженный рекомендациями Андрюши, Неулыба набрал воздуха и предательской скороговоркой начал о кознях вероятного противника и сложностях решения задачи. Командующий флотом адмирал С., сам выросший на штабной мякине до степеней известных, с презрением оглядел изображавших все формы рвения и преданности «мальчиков» и с барственной истомой произнес: - Если бы у меня было время, я бы вас наказ-зал! - и жестом вышвырнул докладчиков из кабинета.
К вечеру «проснулась» Москва: «Обращаем ваше внимание! Принять все меры!..» Добросовестнейший Рэмчик, виновато глядя на карту, вздохнул и выдавил: - Надо выдержать нажим вождей еще сутки. Авианосец должен проявиться у Гавайев. Не может не проявиться. Следовать северной дугой вдоль Алеут... я бы лично не стал. Там наши торговые пути и скопления рыбаков. И если уж он решил скрытничать... Нет, там он не пойдет. - А если уйдет в южную часть океана? Авианосец-то атомный. И охранение тоже. Дозаправок не требуют. Там, как в пустыне, ни судов, ни рыбаков... - вопрошающе возразил Неулыба. Рэмчик пожал плечами: вообще-то, конечно, может. - Давай-ка еще раз подумаем. А ну, давай сюда «мозговиков-киссинджеров».
Итак, в 1945 году Вадим стал воспитанником 6-го класса Рижского Военно-Морского Нахимовского училища, а в 1950 году успешно закончил его и продолжил учёбу в 1-м Балтийском Высшем Военно-Морском училище (позже ВВМУ им. Ленинского комсомола) в городе Ленинграде. Вслед за ним приехала в Ленинград и его мама, снова ближе к сыну. Что касается рижского периода его жизни и учёбы в Нахимовском училище, лучше всего и более полно, можно почерпнуть информацию из доклада бывшего рижского нахимовца и одноклассника Вадима Борисовича Иванова - контр-адмирала Шаурова Александра Алексеевича (ныне, к сожалению, уже покойного), который он сделал на юбилейной встрече в 1995 году. Она была посвящена 50-летию основания РВМНУ и 45-летию выпуска из него. Этот доклад размещён в интернете на сайте «Советский подводник». В докладе есть всё: даты, основные события и мероприятия, люди (начальники, воспитатели, преподаватели и воспитанники), быт, учёба, игры и развлечения, нравы и много интересного другого. Там везде присутствует «Иванов В.» Отличительная черта характера Вадима - исключительная доброта и умение понимать людей. Я не припомню, чтобы у него были недруги, или чтобы он с кем-либо разругался. Он всегда был участлив, внимателен и ровен, всегда готов был прийти на помощь. А уж что касается его отношения к «питонии», нахимовскому содружеству - это было его святыней, здесь он, как это образно говорят, - готов был лечь костями. Он всех помнил, был участлив, всегда был в курсе кто и где проживает, чем занимается, состоянием здоровья и т.д. Вадим всегда принимал участие в коллективных мероприятиях нахимовцев. Он и мне «проложил дорогу» на Серафимовское кладбище: я подключился к ежегодным посещениям захоронения нашего общего «Бати» - контр-адмирала Безпальчева, одновременно мы посещали и захороненных там рижских нахимовцев. Я их тоже всех знал при жизни. О курсантских годах Вадима в Ленинграде мне, собственно, и нечего особенно рассказать. Годы - как годы: поточные лекции, занятия в специальных кабинетах, тренировки на тренажёрах, дежурства и вахты, зачёты и экзамены... Да плюс ещё ежегодные 3-х месячные летние практики на кораблях ВМФ, в т.ч. и штурманские походы по морям и океанам с массой впечатлений. Естественно, в дни увольнений в город - это и музеи, и театры, и такая радость, как танцы-шманцы-обжиманцы!
Вадим Борисович Иванов с супругой Музой Викторовной.
Вадим прекрасно танцевал. Это у него ещё из нахимовских времён - там этикету поведения и правилам хорошего тона уделялось очень большое внимание. Лично сам «Батя» - начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев К.А., бывший выпускник царского Морского кадетского корпуса - внедрял и курировал в воспитательном процессе эту тему. В т.ч. осанке, умению пользоваться столовыми приборами, правилам поведения в общественных местах, расширением культурного кругозора - театры, музеи, музыка, художественная самодеятельность и, конечно же, танцам. В Нахимовском училище был танцевальный кружок, учили бальным танцам. Кроме того, устанавливали дружеские отношения с женскими средними школами, приглашали учениц старших классов к себе на вечера отдыха, устраивали ответные культпоходы к ним, посещали танцевальные вечера во Дворце пионеров. Моя жена до сих пор вспоминает, как Вадим статно и уверенно вальсировал. Однако, вернёмся к Командирским классам. Мы их успешно окончили в 1964 году. И уехали, снова на Тихоокеанский флот. А флот развёл нас по разным бригадам: я остался старпомом на своей родной 19-й БПЛ в бухте Улисс, а Вадим ушёл старпомом на лодку 4-й БПЛ, сначала во Владивостоке, затем в Большой Камень. Встретились снова ненадолго в 1968 году во Владивостоке, в заводском ремонте, в бухте Диомид, когда уже были командирами подводных лодок. После ремонта, морские дороги снова развели нас по разным базам. Моя дорога привела меня вместе с лодкой в Совгавань, а Вадима в 1970 году ещё дальше - в Магадан, в 171 ОБПЛ.
Капитан 2 ранга Иванов Вадим Борисович - командир ПЛ.
Новая встреча произошла в Совгавани в 1971 году, куда и Вадима перевели к постоянному месту службы. На первое время мы приютили Ивановых у себя, вскоре они получили 2-х комнатную, а затем и 3-х комнатную квартиру, с учётом того, что имели разнополых детей. К этому времени мы с Вадимом наплавались, достаточно побороздили прилегающие к СССР дальневосточные моря и открытую часть Океана, выполняя задачи боевой подготовки и несения боевой службы. Мы уже были капитанами 2 ранга с хорошим флотским багажом. Служба шла хорошо. Но не будем о службе. В этот период мы особенно сблизились семьями. И на редком совместном досуге, в субботний вечерок, мы могли засесть за семейную «пулечку», да под закусочку, да до утра! Или, когда очередные отпуска приходилось проводить зимой в посёлке Заветы Ильича, мы устремлялись на рыбалку, на корюшку-зубатку, на метровой толщины лёд бухты Западной в Совгаванском заливе, с бурами, припасами... Ох! Мы там сиживали с Вадимом Борисовичем, и приносили улов, а жёны всё это жарили, мариновали с луком, томатом, приправами да пряностями... С ума сойти!
В.Б.Иванов с дочерью Ириной. День ВМФ в поселке "Заветы Ильича". Зрители парада в бухте Западная залива Советская Гавань.
Но кончилось и это. В конце 1972 года меня перевели в Ригу, а Вадим прослужил в Совгавани до увольнения в запас в 1982 году. Ушёл он с должности командира средней дизельной подводной лодки проекта 613, в звании «капитан 2 ранга». Он имел предложения по служебному росту. Но Вадим был очень предан семье, и всегда, когда рассматривались интересы карьеры или семьи, выбор был однозначен - всегда семья. Уехали Ивановы из Совгавани в Ленинград, а приехали в НИКУДА. Права на получение квартиры в Ленинграде Вадиму не дали, хотя там постоянно проживали и его мама, и мама жены. Дети там же учились, «прописаны» были у бабушки. В горвоенкомате посоветовали возвращаться по месту призыва на флот, в Ростов-на-Дону. - Но я же там не призывался! - возмущался Вадим. - Я оттуда ребёнком уехал в Нахимовское училище, в Ригу, а там ни родных, ни знакомых, да и город я забыл... - Все равно, ни-зь-зя! Писал Главкому - разрешил закрепиться в Ленинградской области. Вадим закрепился в Киришах, не без трудностей. Там же он устроился работать начальником регионального отделения ОСВОДа, а позже - инспектором по маломерным судам. Масштабы уже не морские, но всё же полезная занятость и некоторый доход для «заначки», которую супруга периодически под каким-либо милым предлогом изящно «вымарщивала». Ивановы несколько раз бывали у нас в гостях в Риге, мы взаимно бывали у них в Киришах. В 1995 году мы переехали из Риги в Санкт-Петербург, и наше общение с Ивановыми приняло регулярный характер.
Бойцы вспоминают минувшие дни... На фото слева автор, в центре Виктор Викторович Куренков, справа Вадим Борисович Иванов. СПб, 2002 год.
Беда подкралась незаметно... В 2002 году у Вадима обнаружилось онкологическое заболевание. Но вот беда-то оказалась в том, что наши лекари-коновалы онкологическую суть заболевания установили слишком запоздало. Вначале лечили мазями, примочками, присыпками, «отфутболивали», устанавливали длительные сроки повторных наблюдений. А уже потом, ни хирургическое вмешательство, ни радиологическое облучение, ни химическое воздействие, дело не поправили. Скончался Вадим 30 июля 2004 года. Прощания прошли в Киришах, по месту его работы, с сотрудниками, а в питерском крематории, кроме членов семьи и близких родственников, проститься с другом пришли многие однокашники по Рижскому Нахимовскому училищу, по ВВМУПП им. Ленинского комсомола, по совместной службе. Значительная часть из них были с жёнами. Вадима знали и любили все, с кем его сводила судьба по жизни. Похоронен Вадим Борисович в городе Лида (Белоруссия). Это решение было принято семьёй. Вдова Вадима, Муза Викторовна, переехала туда, где со своей семьёй проживает их дочь Ирина. На надгробии нашего друга Вадима Борисовича Иванова установлен обелиск с памятными датами, но вот фамилия Ивановых по этой линии, к сожалению, продолжения не получила. Вадим остаётся светлым воспоминанием в памяти родных, друзей и в генах его потомков.
Вот и в моей памяти он постоянно присутствует добрым, участливым, бескорыстным... Случайный фотоснимок Вадима Борисовича побудил меня написать о нём. Написал. А потом прочитал написанное, и расстроился: того не знаю, другое очень смутно помню... Стираются со временем и краски, и впечатления, и события. Поделился сомнениями с его родными: - Как жалко, - вспоминает и дочь Ирина, - что когда папа был рядом, меня мало интересовали его служебные дела, да и он был не склонен рассказывать о своих трудностях и проблемах. Папа привык решать всегда всё сам. Он всегда был настоящим мужиком! А мне хватало его бесконечной любви ко мне и моим детям. Мне очень не хватает отца, и часто, его вспоминая, хочется спросить о его молодости, о службе, но, увы...
Карпов Борис Николаевич
Карпов Борис Николаевич, 1931 г. рождения, окончил Рижское Нахимовское училище (1950), три курса ВВМУ подводного плавания (1953), ВВМУ им. М.В. Фрунзе (1954), проходил службу на надводных кораблях СФ. Окончил СЗПИ (1963), кандидат технических наук, работал на предприятиях оборонной промышленности, автор более 20 научных работ и авторских свидетельств.
Коваль Арлен Алексеевич
К концу 1970 г. Арлен Алексеевич Коваль - командир второго экипажа «К-210», а весной 1976 г. РПК СН 667А пр. «К-423» под его командованием принял участие в КШУ «Старт-76», успешно выполнив ракетную стрельбу.
Котловский Феликс Борисович
Феликс Борисович Котловский учился в Ленинградском нахимовском училище с выпуском 1949 г. Был переведен в Рижское нахимовское училище, которое окончил в 1950 г. Видимо, в переводе сыграл свою роль отец - подводник, капитан 1 ранга, заместитель начальника тыла КБФ.
Капитан 2 ранга в отставке Котловский Феликс Борисович награжден памятной медалью « ». - Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
