На следующий день нам сообщили, что собирается экскурсия в Саутгемптон - главную базу королевского флота.
Однако нас в список участников не включили. Не особенно расстроенные (нам хватало впечатлений от увиденного и услышанного на «Долфине») мы с Мишей Бочаровым пошли покурить на бак. Как говорится, «к баковому фитилю». Погода чудная - солнышко, легкий весенний ветерок, зеркальная поверхность воды в заливе, все настраивало на благостный лад.
Диссонансом прозвучал крик вахтенного: «Водолаз!» Мы бросились к борту. Но увидели только небольшой бурун и исчезающий в глубине силуэт в виде темного расплывчатого пятна. Немедленно сообщили на крейсер о происшествии. Надо сказать, реакция была довольно вялой - боевая тревога по отряду не была объявлена, занялись опросом вахтенного, который видел, как водолаз всплыл и тут же ушел опять под воду. Опросили и нас. Затем целый час готовили и снаряжали водолаза - трехболтовика. Обследование корпуса продолжалось и на следующий день. Ничего подозрительного обнаружено не было, и история постепенно заглохла.
.
Только спустя месяц после нашего возвращения, из газет я узнал, что в Англии при невыясненных обстоятельствах пропал без вести знаменитый водолаз Крэбб. Дата его гибели 19 апреля совпадала со временем хрущевского визита в Англию. Быть может, мы наблюдали последние минуты его жизни? Если в нашем случае был он, то чем он занимался под кораблями, тем более, что визит-то правительственный. Совсем оборзел от безнаказанности британский флот.
Домой!
В предпоследний день пребывания в Портсмуте из Лондона приехал автобус, который привез все то, что смогли закупить для нас славные наши землячки. Спасибо им. И, конечно, подарки превзошли все наши ожидания.
На следующее утро сигнал на приготовление кораблей «к бою и походу» лишил нас сомнительного удовольствия еще раз послушать песенку Баглановой, и по общей готовности отряд снялся со швартовых. Домой! На Родину! Все-таки изрядно поднадоела эта Англия.
Путь от Портсмута до Полярного - кораблями, машинами, поездами, катерами был пройден незаметно, тем более что дома меня ждала моя милая жена с годовалым здоровяком - сыном Леней.
Эрлих сразу сел за составление отчета, а мы, остальные, не так сильно обремененные чувством ответственности, разошлись по домам. Все. Закончился мой вояж. Визит без визы.
Дома я вручил жене заграничные подарки и был больше ее рад ее радости и туфелькам, и костюмным отрезом, и...
«А я тоже приготовила тебе подарок», - радостно сообщила Елка. Она включила и поставила новую пластиночку:
Как у нас в садочке,
Как у нас в садочке розы расцвели...
Глава VI. ГРЕМИХА
Третий торпедный аппарат - пли!
Давно это было... В 1956 году Главнокомандующий Военно-Морским флотом адмирал Сергей Георгиевич Горшков в развитие базирования Северного флота указал на Йоканьгскую Военно-Морскую базу, расположенную в поселке , что в Мурманской области. До тех пор там базировались корабли Охраны водного района, тыловые склады флота, и там же был центр Саамского района с интернатом и оленебойней. Откуда ему было знать, что вскоре после этого подводники-остроумцы ввиду отдаленности, необжитости, необеспеченности и еще целого ряда неотъемлемых качеств этой базы, сложат такие стихи:
Пуп Земли пришелся на Европу,
Наверно, в этом что-то есть.
Но ежели Земля имеет ж...,
То дырка этой ж... - здесь!
При этом чтец-декламатор вытягивал левую руку и указательным пальцем тыкал себе под ноги. Хулиганство, конечно, но сами понимаете - «из песни слова...»
Соединением подводных лодок, которому была оказана честь освоения нового места базирования, была 14 отдельная бригада ПЛ под командованием самого справедливого, в меру строгого и поэтому любимого командира бригады капитана 1 ранга Владислава Матвеевича Гарвалинского, которого за дубленый красный цвет лица за глаза называли «левым отличительным». Бригада была укомплектована подводными лодками 613 проекта, и командовали ими асы подводного плавания такие как Василий Кичев, Василий Бурлов, Жора Мажный и другие столь же достойные подводники.
И все было бы хорошо, если бы командир подводной лодки «С-266» Валерий Васильев не стал бы курить во 2-м отсеке. По пьянке, конечно, и регулярно. Ну, во-первых, курить вообще вредно, а во-вторых, 2-й отсек - аккумуляторный, и на этот раз до взрыва водорода, которого там было предостаточно по случаю зарядки аккумуляторной батареи, оставались какие-то минуты. Это и переполнило сосуд терпения у электриков и комиссара лодки, одного из немногих ветеранов Великой Отечественной войны капитана 3 ранга Рудика. Бывшего снайпера.
Вынули Валеру из прочного корпуса, сердешного, и командующий подводными силами Северного флота контр-адмирал Александр Евстафьевич Орел приказал мне, тогда старшему помощнику командира однотипной лодки в Полярном, сию же минуту не мешкая следовать в Гремиху и вступить в командование невзорвавшейся подлодкой «С-266». Так в одночасье рухнули все мои надежды остаться служить в городе Полярном, где я всего год назад получил комнату в 2-комнатной квартире Пала-губского дома и припеваючи жил с семьей, когда позволяли море и служба.
Командир ПЛ «С-266» капитан-лейтенант Березовский. Гремиха, 1957 г.
Все перечисленное произошло в мае 1957 года. Надо сказать, лодка, куда меня назначили, была новая, позапрошлого года сдачи, исправная, экипаж сдал первые две задачи «Курса боевой подготовки ПЛ», офицеры были подготовлены прилично. Старший помощник Лева Шабалин и штурман Вася Рычков были моими товарищами еще по училищу и во многом помогли мне войти в жизнь экипажа.
Не буду утомлять читателя подробностями боевой подготовки. Скажу лишь, что вопросы плавания в различных погодных условиях, использование торпедного оружия, уклонение от противолодочных сил и маневрирования экипаж выполнил на 4 и 5 баллов. Лодка вошла в состав сил боевого ядра Северного флота, что и определило возможность ее участия во флотских учениях, автономных плаваниях и боевой службе.
В том же году три подводные лодки нашей бригады были привлечены к августовским учениям флота, в числе их и моя «С-266». Легкую досаду вызывало только то, что мы «воевали» на стороне «синих» против «красных», что на мой вкус было совершенно аморально. Но что поделаешь? Такова «селяви».
Действовали мы из Печенгской губы. Моя подлодка выполняла задачу разведки побережья «противника», и мы чуть ли не на «брюхе» в подводном положении и под перископом пролезли на рейд Порчниха (что за островом Русский), пробрались на Семиостровский рейд, и по радио я докладывал в штаб руководства о находящихся там кораблях «красных». Но все это было не то - я рвался в бой, я хотел согласно «Боевому распоряжению» атаковать «врага» торпедой (хотя и практической), иначе зачем же мы возим ее уже с неделю?
Наконец повезло. Акустики доложили, что по пеленгу... обнаружена цель. Классифицируют как быстроходный корабль под турбиной (по характерному свисту). Сыграли боевую тревогу, торпедную атаку, всплыли под перископ для опознания цели. Цель - сторожевой корабль (СКР), идет курсом на Гремиху. Погрузился, произвел маневрирование и расчеты, выпустил торпеду, лег на ее курс и всплыл. Оповестил СКР об атаке его практической торпедой, послал донесение в штаб руководства. СКР отнесся к сообщению индифферентно и как шел 16 узлов, так и продолжал идти и вскоре растаял в голубой дымке, на прощанье пыхнув из трубы чем-то черным.
Всю короткую ночь мы периодически освещали торпеду. Поутру пришел торпедолов из Гремихи, взял ее на борт и транспортировал в родные пенаты. Но вот почему СКР не остановился, не пошел на подъем торпеды, хотя по условиям учения он обязан был это сделать - остается для меня загадкой.
Очень неприятная история на эту же тему случилась со мной годом позже и тоже на зачетных учениях Северного флота, проходивших в сентябре 1958 года. Это было время совершенствования тактики действии подводных лодок, и от метода «завес» мы переходили к методу «подвижных групп». Он был более управляем в море, командир группы уже имел свою отдельную радиосеть и мог по своему усмотрению смещать группу и наводить каждую лодку на цель.
Но если в тактике был явный прогресс, то в торпедном оружии наблюдался явный застой. Эксплуатировали мы единственный вид торпеды - прямоидущую парогазовую «». «Прямоидущая» - потому что не имела самонаведения, в отличие от американских типа «МК», «парогазовая» - потому что в «самоваре» вода и керосин превращались в парогазовую смесь, «53» - ее калибр 53 сантиметра и «39» - потому что состоит она на вооружении ВМФ с 1939 года. На этом конструкторская мысль минеров почти застопорилась, и потребовалось много лет чтобы как-то выкарабкаться из рутины. Выкарабкались. Но за счет безопасности эксплуатации и хранения. В результате - утопили «Курск». Как сказал наш президент: «Она утонула».
Береговой технической торпедной базы в те времена в Гремихе не было. Торпеды готовились на плавбазе «Аксай» и оттуда грузились на подводные лодки. Запас практических торпед иссяк ввиду естественной убыли, подвезти новых вовремя не удосужились, так что принимать практическую торпеду мне пришлось в Полярном.
Кто когда-либо принимал продукты, или топливо, или вот как мы торпеду, тот помнит те мытарства задержки и проволочки, которые чинят всякого рода клерки чужаку. В первую очередь или вне очереди - свои. Однако, вечером все же приняли торпеду.
На следующий день состоялся инструктаж командиров ПЛ, поставлены задачи, вручены «Боевые распоряжения». В ночь мы вышли.
Район, назначенный нам, находился примерно в сотне миль к северо-западу от Лофотенских островов (Норвегия). Заняли мы его в срок. Определили свое место, благо радионавигационная система «Лоран» работала исправно, стали на маршрут, начали поиск цели.
Это был небольшой конвой, состоявший из двух подводных лодок и плавбазы, совершающих переход из Ленинграда в Полярный. Плавбаза и была главной целью, на которую нас наводила авиация. Лодки атакам не подлежали и шли милях в 25-30 впереди плавбазы. Ночью под РДП произвели зарядку аккумуляторной батареи.
Вскоре получили по радио приказание командира группы сместиться по пеленгу... градусов на... миль. Сместились. Через полчаса обнаружили шум винтов на северо-западе, а затем еще минут через десять в перископ увидел плавбазу. Одновременно определился с погодой на предмет возможности пуска торпеды. Ветер не больше одного балла, даже трудно определить направление. Небо ясное, солнечное. Сомнение вызывало только наличие 3-балльной зыби от юго-запада. Видимо, эхо хорошего шторма.
Погрузился, произвел необходимые расчеты, сверил результаты вычислений торпедного автомата стрельбы и графические построения штурмана, совпадения хорошие. Последние мои сомнения относительно пуска торпеды рассеял торпедный электрик - стропальщик торпедопогрузочной партии: «Товарищ командир, выгружать-то ее опять в Полярном.» Вспомнив прошлые мучения, я больше ни секунды не колебался: «Третий торпедный аппарат приготовить к выстрелу! ...Товсь! ...Пли!»
Принял доклад торпедеров о том, что «торпеда вышла, боевой на месте!» (в смысле клапан), акустиков о ходе торпеды и о том, что «горизонт чист, цель слева 30 удаляется!» Всплыл под среднюю. Вызвал сигнальщика с прожектором на мостик. Прожектор мигает, радист надрывается до хрипоты - ответа никакого. Плавбаза как шла, так и идет десятиузловым ходом и тем же курсом. Все как в прошлогодней истории. Озверев, хотел врубить обоими дизелями 16 узлов и догнать «вражину»- не могу, потеряю торпеду. Так и ушла, окаянная.
Донес оперативному флота об атаке торпедой, о том, что плавбаза ушла и что нахожусь у торпеды в точке широта..., долгота... Прошу дальнейших указаний. Вскоре пришло и указание - нам торчать в точке, ожидать эсминец. Пришлось нам на 3-балльной зыби арканить торпеду за носовой рым, а чтобы ее не било о борт, подложить кранцы. Кранцы у всех йоканьгских лодок были знаменитые. Это были автомобильные покрышки, швартовка без которых вообще не мыслилась. Причалы для бригады подплава были построены в проливе между островом Витте и материком, дамбы, как теперь, не было, и скорость приливо-отливных течений достигала двух-трех узлов. Попробуйте ошвартоваться!
Гремиха. Валуны и скалы реки Йоканьга - место отдыха моряков.
Продолжение следует
