(1923-1995). Специалист в области реактивных снарядов и пусковых установок, педагог, доктор технических наук (1969 г.), профессор (1971 г.), капитан 1 ранга (1967 г.). В 1946 г. окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф. Э. Дзержинского, в 1954 г. — Военно-морскую академию. Участник Великой Отечественной войны. С 1946 г. служил на кораблях Балтийского флота. В 1954—1956 гг. — адъюнкт Военно-морской академии. С 1956 г. — старший научный сотрудник, преподаватель кафедры реактивных снарядов и пусковых установок Военно-морской академии. В 1957— 1959 гг. — в заграничной командировке. С 1959 г. — преподаватель, старший преподаватель, заместитель начальника кафедры Военно-морской академии. В 1985 г. уволен с действительной военной службы. Награжден орденом Красной Звезды, медалями Ушакова, «За боевые заслуги» и др.
Меня и А.И.Шведского включили в состав экипажа подводной лодки С-103, которой командовал капитан 3-го ранга Н.П.Нечаев, и расписали по постам электромеханической боевой части. В первых числах августа С-103 вышла на выполнение боевого задания. Впервые в ВМФ в торпедных аппаратах подводной лодки находились не обычные, парогазовые, а бесследные электрические торпеды. Мы приступили к несению ходовых вахт у дизелей и электродвигателей, а также на центральном посту.
Первые недели боевого похода проходили относительно спокойно, если не считать, что однажды, при форсировании минного заграждения, когда я находился на центральном посту, вдруг поступил доклад из носового отсека: «По левому борту слышен шум минрепа!» Чтобы не намотать минреп на винт, командир отдал приказ на остановку левого дизеля и перекладку руля на левый борт: надо отвести корму подводной лодки от мины. Потекли томительные секунды ожидания: пройдем или не пройдем?!
Вскоре поступил доклад из второго отсека о касании минрепа, а затем на центральном посту мы услышали этот незабываемый звук. К счастью, противоминный маневр подводной лодки оказался удачным, и нам удалось уклониться от грозной опасности (в годы войны потери от мин составили больше половины от общего числа погибших подводных лодок).
Первая встреча с противником произошла 23 августа — был обнаружен крупный танкер в охранении сторожевых кораблей. Прозвучал сигнал торпедной атаки, доклад «Торпеды вышли!», и через считанные минуты командир и его помощник наблюдали в перископ, как судно ушло под воду.
В конце августа командир получил радиограмму о движении другого вражеского конвоя. Штурман произвел расчет. Получалось, что лодка могла встретиться с конвоем у мыса Харбакен, но для этого надо было идти максимальным ходом. И Нечаев пошел на риск: он решил форсировать минное заграждение на перископной глубине.
Первым известил о приближении противника акустик. Нечаев поднял перископ: в восьмидесяти кабельтовых от лодки шел конвой из двух транспортов и четырех кораблей охранения, в воздухе висел самолет. Лодка начала сближение. Достигнув расчетной точки залпа, она выпустила одну за другой четыре торпеды. Через полторы минуты в отсеках отчетливо услышали три взрыва. Транспорт и сторожевой корабль врага до пункта назначения не дошли.
Но на этот раз наша лодка была обнаружена и началось ее преследование. Все ближе и ближе слышался шум винтов кораблей охранения, а затем корпус лодки стал сотрясаться от взрывов глубинных бомб. С обшивки сыпалась пробка, слышался звон разбитых стеклянных светильников, временами отключалось освещение. Экипаж готовился к борьбе. А командир тем временем держал курс на спасительное теперь для нас минное поле. Наконец лодка достигла его кромки, и преследователи, опасаясь подорваться на собственных минах, были вынуждены повернуть назад.
Выйдя за пределы минного заграждения, Нечаев дал радиограмму в штаб флота о выполнении боевого задания и израсходовании всего запаса торпед. Вскоре был получен приказ о возвращении на базу.
Вот, наконец, и родной Кольский залив, видны домики Полярного. Почти весь личный состав выстраивается на верхней палубе. Так приятно после трехнедельного заточения в отсеках вдохнуть свежий северный ветер! Артиллеристы возятся у орудия, и вот, входя в гавань, подводная лодка салютует тремя орудийными выстрелами — по числу потопленных кораблей.
Указом Верховного Совета СССР от 1 ноября 1944 года весь личный состав С-103 был удостоен правительственных наград.
Саша Шведский и я получили .
М.Кабаков. НА «МАЛЫХ ОХОТНИКАХ» И ТРАЛЬЩИКАХ
...Неподалеку, в Пала-Губе, стояли «малые охотники». Берег здесь почти отвесно обрывается в залив, и на фоне гранитных громадин катера кажутся совсем крохотными. Да они по сути и были такими.
«...На этой дубовой скорлупке железные люди живут» — так говорили о катерниках. И говорили не зря. Когда ребята из 2-го Краснознаменного гвардейского дивизиона катеров шли после похода в Дом Красного Флота — в глазах слепило от орденов!
К таким «мариманам» и угодили дзержинцы Володя Крыльцов и Исаак Шефель. Причем если Володя уже воевал на сухопутье и был ранен, то для его товарища все было впервые...
Сохранилась характеристика, подписанная командиром звена «малых охотников». В ней написано: «Курсант И.Б.Шефель в июне-сентябре 1944 года проходил учебную практику на МО-431 Северного флота. Участвовал во всех боевых походах катера, в которых нес самостоятельную вахту у главного мотора, заменяя командира отделения мотористов.
В одном из боевых походов, когда противник вел сильный огонь по катеру, курсант Шефель стоял на посту управления мотором, обеспечивал все хода катеру, вел себя спокойно и мужественно».
«Малые охотники» ходили в конвоях, сопровождали подводные лодки на позиции, высаживали тактические десанты на Рыбачий, вывозили с полуострова раненых... А вот запомнилось Шефелю совсем другое: редкий солнечный день, катер идет по заливу, и на корме артистка Ляля Сатеева поет свою песню из кинофильма «Остров сокровищ»: «Я на подвиг тебя провожала...»
Подводные лодки, «охотники», большие и малые — они были в самом пекле боев. Тральщики находились, казалось бы, далеко от передовой: в Карском море. А беда подстерегала курсантов именно там.
К концу лета 1944 года возрос объем перевозок на Севере по внутренним морским сообщениям. Готовилась Петсамо-Киркенесская операция. Она будет проведена осенью и освободит от фашистов Заполярье, а пока, используя благоприятную ледовую обстановку и полярный день, срочно перебрасываются в порты Белого и Баренцева моря стратегические грузы.
Круглые сутки утюжили фарватер тральщики 6-го дивизиона, так называемые «амики». Они были построены во Флориде и переданы нам американцами по ленд-лизу. На «амиках» была установлена совершенная по тем временам гидроакустическая аппаратура, реактивные бомбометы с глубинными бомбами для борьбы с фашистскими подводными лодками. Их «волчьи стаи» успели проникнуть в полярные воды и подстерегали наши караваны в Карском море у островов Сергея Кирова и Белый.
8 августа 1944 года из Архангельска на Диксон вышел конвой БД-5 в составе транспорта «Марина Раскова» и тральщиков АМ-114, АМ-116, АМ-118. Первую часть пути он прошел благополучно, не встречая подводных лодок противника. А вечером...
Командир фашистской подводной лодки U-362, по данным своей авиации, уже знал о движении конвоя и его предполагаемом курсе. Оставалось залечь и ждать... Что же касается командира конвоя, то он допустил непростительную оплошность: корабли шли прямыми курсами, пренебрегая испытанным средством — противолодочным зигзагом. Лодке даже маневрировать не потребовалось (кстати, одна из причин, по которой она не была обнаружена акустиками каравана). Около 18 часов, в районе острова Белый, она выпустила по транспорту бесследную акустическую электроторпеду.
Взрыв прогрохотал, как гром с ясного неба: «Мина!» О лодках в тот момент никто не подумал. Из развалившегося едва ли не пополам теплохода валил черный дым, судно начало крениться, погружаясь в воду.
Командир конвоя приказал тральщикам застопорить ход, приступить к спасению людей. И тут, один за другим, раздались еще два взрыва. Вторая подводная лодка потопила АМ-114 и АМ-118. (Противнику пришлось торжествовать недолго: месяц спустя АМ-116 огнем из бомбометов пустил на дно подводную лодку U-362.)
...У острова Белый погибли десятки моряков, в их числе одиннадцать курсантов.
Г.Мармузов. ТРАГЕДИЯ У ОСТРОВА БЕЛЫЙ
На электротехническом факультете училища имени Ф.Э.Дзержинского я учился вместе с товарищами по спецшколе: Женей Тощаковым, Женей Тимониным и Витей Епихиным. С Тимониным мы подружились, сидели за одним столом; он увлекался астрономией, неплохо знал литературу, рисовал. У Жени Тощакова была другая привязанность — математика. А Витя Епихин, отличавшийся крепким телосложением, любил спорт, был непременным участником спортивных соревнований.
На Севере Тимонин, Тощаков и Епихин были распределены на тральщики АМ-114 и АМ-118. Я же получил назначение на АМ-115 и горевал, что не попал на корабли, где проходили службу товарищи. Командир роты обещал со временем перевести...
Когда произошла трагедия с АМ-114 и АМ-118, наш тральщик подходил к Диксону. Была получена радиограмма: немедленно следовать к острову Белый и атаковать фашистские лодки. Но в районе острова мы их не обнаружили. Увидели только наши корабли; они искали моряков с потопленного конвоя.
На борт нашего тральщика принесли курсанта Горькова с перебитой ногой... Очевидцы рассказали, что Витя Епихин был расписан у зенитного автомата «Эрликон». После попадания торпеды его, очевидно, выбросило за борт: у автомата Вити не оказалось. Как погиб Женя Тощаков, никто не знал. Женя Тимонин был подобран одним из кораблей. Он находился в понтонной лодке, в которую свободно, через сетку внизу проникала вода. Такие лодки были годны в теплых морях, но не в Ледовитом океане... Когда Женю подняли на борт, он был уже мертв — замерз.
Его похоронили по морскому обычаю. Обернули в простыню, привязали к ногам груз и по доске спустили за борт...
...После войны, когда я приезжал к своим родителям, обязательно навещал отца и мать Жени Тимонина. Они всегда были приветливы, очень сокрушались, что не осталось даже могилы сына, куда бы они могли приходить.
Е.Тимонин
С войной, лицом к лицу, встретились некоторые ребята еще до поступления в нашу спецшколу.
Так, В.И.Балашов вспоминает, как в июле 1941 года участвовал в строительстве противотанковых рвов на дальних подступах к Москве, а уже осенью, когда фашисты подошли к столице, выполнял отдельные задания в тылу врага по заданию Московского комитета ВЛКСМ.
Подробнее о том времени рассказывают Борис Никитин и Владимир Николаев.
ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИЛСЯ
Б.Никитин. ВОЙНА В ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ
В 1940/1941 учебном году Б.С.Никитин учился в артиллерийской спецшколе. В конце 1941 года перешел в военно-морскую спецшколу.
Короткий разговор в Москве осенью 1941 года:
— Мне доложили, что вы отличник боевой подготовки и уже год учились в военной спецшколе. Такие ребята нам сейчас очень нужны в диверсионном отряде для выполнения заданий в тылу врага. Согласны?
— Согласен.
— Пока никому ни слова.
Последние дни в Москве — на подрывное дело: тол, взрыватели, бикфордовы шнуры, закладка и подвязка зарядов, практические подрывы...
Нас повезли на грузовике по Минскому шоссе. Шестнадцать человек — пятнадцать бойцов и милая девушка Аня, медсестра. Я думаю о маме, о любимом брате Толе, погибшем под Смоленском, о втором брате Владимире, тоже ушедшем воевать. И Толя, и Володя имели бронь, но в первые же дни войны ушли на фронт добровольно.
Думаю и о странных совпадениях. Перед отправкой на фронт нас привезли в школу на улице Мархлевского, ту самую, где я учился в течение семи лет до спецшколы, где и братья мои получили образование. Построили нас в актовом зале.
Вышел суровый мужественный человек, очень похожий на комиссара , и сказал:
— Товарищи! Очень скоро, возможно сегодня же ночью, вам придется лицом к лицу встретиться с коварным и жестоким врагом. Если кто из вас сомневается в своих силах, пусть выйдет из строя. Еще не поздно. Все вы здесь добровольцы.
Эту короткую речь я помню до сих пор слово в слово, и ни одна другая никогда не могла взволновать меня сильнее. Из строя никто не вышел. Было нам тогда по 16-17 лет.
Как трудно рассказывать о войне! Особенно тем, кто ничего героического не совершил и кто сам себе в праздник Победы, поминая погибших друзей, говорит: «Эх, польза-то от меня на войне вся и была в том, что немцы по мне много боеприпасов расстреляли». Что рассказывать? Мы привыкли к тому, что в книгах больше про героев пишут, и чем дальше от войны, тем больше героев появляется. Я же старался как мог, но ничего героического не совершил.
...Когда прибыли на место, к нам пришел старший лейтенант из части, куда нас прикомандировали. Объяснил, что до того, как нам перейти через линию фронта, надобно немного «обстрёляться». Огня без приказа не открывать: враг обнаружит огневую точку. Если мины будут совсем близко ложиться, позицию сменить, но «не бегать все время от пня к пню».
Мне и моему товарищу был выдан ручной пулемет.
«А ты почему наган свой в кобуре носишь? Снайпер снимет, примет за командира. Спрячь его за пазуху. Рано тебе еще помирать». Вот и все наставления. Наган я тут же спрятал под полушубок. Добрый был совет.
Нас разместили по позициям.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
