В конце 1974 года атомную подводную лодку отправили в г. Северодвинск. Лодка стояла у 11-го заводского причала, откуда в 1981 году отправилась в свой последний поход. Там же, в Северодвинске, где в 1958 году первый командир Гуляев Иван Иванович создавал свой экипаж, спустя почти два десятка лет он был расформирован. На атомоходе осталось десять моряков-подводников, которые готовили его для захоронения (затопления) в водах Карского моря. Десять "последних из могикан", которым выпала доля затопить уникальный атомоход, оставившего за свой короткий срок пребывания в составе ВМФ Советского Союза яркий след в развитии науки, судостроения атомного подводного флота. Примечательно то, что эта десятка (так уж совпало, а может знамение?) представляли всех моряков-подводников, прошедших службу на лодке в 1959–1981 годах. Одни служили с Анатолием Ивановым, Леонидом Баренблатом, вторые – с Феликсом Литвиненко, Сергеем Овтиным, Анатолием Кавуном, Иваном Фильшиным, Богданом Ковцуном, третьи – с Шидловским, Гончаровым, Осиповым, четвертые – с Геннадием Петуховым, Подгорным. В начале сентября 1982 года исполняющий обязанности командира лодки капитан 2-го ранга Алексей Анатольевич Иванов повёл свой корабль, которому отдал около 23 лет службы, в свой последний поход в Карское море. С ним ушли капитан 3-го ранга Леонид Баренблат, мичманы Анатолий Кавун, Сергей Овтин, Геннадий Петухов, Неживок, Гончаров, Вертянов и трое матросов срочной службы (пусть простят меня сослуживцы, если произошла ошибка в фамилиях, ведь столько прошло времени).
10 сентября 1981 года славная атомная подводная лодка, на которой служили сотни и сотни моряков, ушла на дно Карского моря. После возвращения на базу, аварийную группу (так их назвали) начальство построило на пирсе и объявило благодарность. Мичман Анатолий Кавун задал вопрос о награждении участников сложного и тяжёлого 3-дневного перехода в Карское море. Ему ответили: "Мичман, закройте рот на многие десятилетия. Ибо эта операция отнесена к разделу "Совершенно секретно"". Потом каждый дал подписку, "не открывать рот на эту тему" в течение 25 лет! Пусть простят меня подводники, которых не назвал. Но они, вне зависимости от этого, могут гордиться, что имели честь принадлежать к экипажам уникальной атомной лодки первого поколения К-27 бывшего Советского Союза.
Об этом очень хорошо сказано в стихотворении замечательного человека, офицера-подводника капитана 1-го ранга , ныне покойного, посвященном экипажам АПЛ К-27.
Глава 5. КОМАНДИР, ИСПЫТАТЕЛЬ, НАСТАВНИК, ГЕРОЙ
Командир подводной лодки – Это, братцы, не пустяк! Путь и долгий, и нелёгкий Пройден им не просто так.
Милованов В.Н., капитан 1-го ранга
В Уральском селе Кисловское в семье рабочего Гуляева И.П. 28 мая 1922 года родился сын, и дали ему имя Иван. Отец работал на железной дороге, получал небольшое жалование, которого хватало только сводить концы с концами. Ваня рано начал помогать родителям по хозяйству. Когда ему исполнилось 7 лет, он пошёл в первый класс Кисловской школы. Мальчик был прилежный, хорошо учился, дружил с товарищами. В средних классах был редактором школьной газеты, которая отражала жизнь школы, участвовал в спортивных соревнованиях. В 1937 году окончил семь классов и продолжил учёбу в покровской средней школе. Ивана тянуло к знаниям. Он дополнительно изучал черчение, английский язык, физику, так как с детства мечтал о небе, всегда говорил родителям, что будет лётчиком, "низко-низко пролечу над любимым селом, над нашим домом". Но встреча с братом школьного учителя Ломаева резко изменила его судьбу. Тот был моряком-подводником. Он рассказывал о морских походах, военных кораблях и подводных лодках. А какая у них форма! Это повлияло на выбор Ивана. За время учёбы в школе он был только "ударником" и "отличником". Весёлый, общительный, единственный гармонист в селе, был всеобщим любимцем у односельчан.
В 1939 году вступил в ВЛКСМ, а в 1940-ом успешно окончил 10 класс Покровской школы. Получил аттестат об образовании. Окончив десятилетку, он пишет заявление в Покровский райвоенкомат с просьбой направить его в Ленинград для поступления в Высшее Военно-морское училище имени М.В.Фрунзе. И хотя в аттестате стояли одни пятёрки, и он сдал все экзамены, его постигла неудача: не прошёл по конкурсу. Возвратившись в село, не пал духом, но переживал долго. Было неловко перед земляками. Казалось, что глаза каждого встречного говорили: "А мы-то в тебя верили", – вспоминал И.И.Гуляев. В это время семья Гуляевых переезжает в новый дом по улице Ленина, 97 села Кисловского. Осенью 12 сентября 1940 года Ивана призывают на службу в ВМФ. Три года служил номерным в 891 батарее противоздушной обороны главной базы Тихоокеанского флота. За время службы избирался комсоргом батареи. В 1942 году вступил кандидатом в члены КПСС. Шла жестокая Великая Отечественная война. Иван неоднократно писал рапорт для отправки на фронт. Ему отвечали: "Здесь ты нужнее для работы с молодежью по изучению военно-боевой техники". В 1943 году Иван поступил в Тихоокеанское Высшее Военно-морское училище. В 1945 году Гуляев принял участие в войне против империалистической Японии. Осенью 1945 года Иван был переведён в Каспийское высшее военно-морское училище, которое окончил в 1947 году. В звании лейтенанта по собственному желанию был отправлен служить на Северный флот командиром рулевой группы подводной лодки К-21, которой командовал знаменитый подводник Лунин. Создание морских ракет явилось особым и значительным шагом в развитии ракетостроения. Проверить и подтвердить исключительные качества новейшего боевого оружия можно было, лишь испытав его в экстремальных условиях. Первым командиром подводного ракетоносца (другие страны таких подводных лодок ещё не имели) стал капитан третьего ранга Ф.И.Козлов.
На Б-67 Гуляев в должности старпома участвовал 16 сентября 1955 г. в пуске из акватории Белого моря, впервые в мире, с борта подводной лодки, находившейся в надводном положении, баллистической ракеты Р-11ФМ. С декабря 1955 и по 1958 год в качестве командира ПЛ Б-67 И.И.Гуляев участвовал в проведении испытаний под руководством Сергея Павловича Королёва. На флоте закономерно считали лучшим испытателем подводных лодок и оружия капитана первого ранга Гуляева И.И. Высокий профессионализм, смелость, уверенность, скрупулёзный расчёт –эти качества как раз необходимы испытателю, и он (Гуляев) ими обладал. Именно Иван Иванович лучше всех стрелял новыми в те годы маневрирующими торпедами. Он разработал тактические приёмы их применение, командовал первой в мире подводной лодкой с баллистическими ракетами на борту, испытывая их на живучесть в условиях штормовых заполярных морей. Он выходил в море тогда, когда всем остальным кораблям по погодным условиям выход был запрещён, погружался на предельную глубину, по его кораблю наносили удары противолодочным оружием. В феврале 1958 года Гуляева И.И. назначили командиром атомной подводной лодки К-27, которую еще даже не начали строить. В 1960 году экипаж Гуляева прибыл после учёбы в Обнинске на завод. Лодка уже строилась на стапеле. Как опытного подводника, Ивана Ивановича посылали вторым командиром в поход в Атлантику на дизельной подводной лодке, которой командовал капитан 2-го ранга Швецов Геннадий Никонович. Плавание планировалось 5-месячным. Но вернулась лодка недели на две раньше. Вышел из строя один из дизелей. За этот поход Гуляев И.И. был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Приходилось Гуляеву за время строительства плавать и на других лодках, особенно во время учений.
Командир ПЛ "Б-82", капитан 2 ранга Швецов Геннадий Никитович. Диплом о пересечении Экватора и Крещении. -
Строительство АПЛ К-27 то прерывалось, то возобновлялось. Многие проблемы приходилось уточнять и даже решать на месте. Особенно это касалось защиты ядерных энергоустановок. Но это всё не смущало Гуляева, наоборот, он с большим интересом вникал в специфику своего корабля. Как-то Иван Иванович рассказывал: «У меня всегда вызывало удивление, как это так – металл течёт в металле, при этом его качает насос. Понимал, что технически это возможно. Но ведь хоть теплоноситель – жидкость, но металл. Побьёт ведь лопасти. А когда позже я посмотрел (главные насосы отработали уже много тысяч часов), так лопасти вроде лучше стали. Правда, гоняли они металл, нагреваемый ещё не реактором, но какая разница.» Командуя атомоходом, Гуляев совершил первое в истории Советского военно-морского флота длинное автономное плавание, после которого доложил: "Наши лодки могут ходить вокруг Земного шара, не всплывая!" Вскоре такие походы состоялись, и в 1966 году капитану 1-го ранга Гуляеву И.И. за отличное выполнение задания и за проявленное мужество было присвоено звание Героя Советского Союза. За время службы на подводных лодках и других кораблях он прошёл по морям и океанам расстояние, которое немного меньше расстояния от Земли до Луны. В феврале 1973 года в соответствии с законом, по возрасту, ушёл Иван Иванович в запас. Но это, конечно, был чисто формальный факт. Человек с таким опытом плавания на ПЛ и освоения новых путей в судостроении был, конечно же, известен в широких и узких кругах кораблестроителей. Пять лет проработал Иван Иванович в научно-исследовательских учреждениях в качестве научного сотрудника и ведущего инженера. Душа же моряка рвалась в море. С июля 1978-го по июль 1992 года Иван Иванович работал капитаном-наставником в Экспедиции спецморпроводок, где мы с ним и встретились. Выполняя свои основные функции, он при необходимости плавал в качестве старпома и капитана судов. Плавал не только в каботаже, но и за границу. Бывал в портах Германии, Норвегии, Румынии, Югославии и т.д. Стал дипломированным капитаном дальнего плавания.
В 1977 году я стал начальником управления противолодочного и торпедного оружия Что собой представляло научно-исследовательское управление в нашем институте? Это было относительно самостоятельное подразделение, состоявшее из доброго десятка отделов и ведавшее всем, что касалось того или иного оружия, от обоснования перспектив его развития до оказания помощи флоту в освоении новых образцов Традиционно характерной особенностью нашего управления являлась его многопрофильность. В нем были отделы, занимавшиеся тепловой и электрической энергетикой торпед, отделы крылатых противолодочных и подводных кавитирующих ракет, отделы, ведавшие системами самонаведения торпед и аппаратурой управления противолодочными ракетами В связи с такой многопрофильностью резко отличалась и направленность работ каждого отдела. А трудились в них специалисты самых различных областей научных знаний: электротехники, гидродинамики, электронщики, гидроакустики, специалисты по тепловым двигателям, взрывчатым веществам и многим другим направлениям. Свою работу мы выполняли в тесном сотрудничестве с десятками академических, вузовских и отраслевых институтов промышленности. Как-то подсчитали, что управление имело более 35 относительно самостоятельных направлений. Охватывали они широчайший диапазон научных знаний. А объединяло всех нас приложение наших знаний к развитию противолодочного и торпедного оружия. Характерной особенностью управления являлась и развитая лабораторно-экспериментальная база Создавать ее начали еще в 1950-е годы по инициативе начальника НИМТИ контр-адмирала .
Начальник НИМТИ контр-адмирал Николай Георгиевич Федоров
Занимала она целый лабораторный корпус. Чего только здесь не было! И огромный стеклянный баллистический бассейн с гидропушкой, стрелявшей моделями ракет и торпед с кино- и фоторегистрацией их траекторий, и шестиметровая в диаметре ротативная установка для изучения кавитационных процессов движения скоростных подводных ракет, и занимавший три этажа акустический бассейн, имитировавший бескрайнее море. Был даже полноразмерный торпедный отсек подводной лодки с имитацией качки, вибрации и любых климатических условий содержания оружия Торпедные аппараты отсека выходили в огромный бак, заполнявшийся морской водой По нашим запросам ее доставляли из самых различных районов Мирового океана. Я уж не говорю о холодильных установках для исследования условий эксплуатации оружия в Арктике и множестве других стендов. Одним словом, наряду с теоретическими работами широким фронтом в управлении проводились и экспериментальные исследования. Их развитию я старался уделять как можно больше внимания. В своей книге П.Л.Капица приводит шутливый афоризм из американского романа «Джентльмены предпочитают блондинок»: «Любовь — это хорошая вещь, но золотой браслет остается навсегда» «Я думаю, — пишет П.Л.Капица, — что мы, ученые, можем сказать: теория — это хорошая вещь, но правильный эксперимент остается навсегда». Этого принципа придерживался и я.
Весьма солидным являлся и научный потенциал управления. В разные годы в нем трудились по 5-6 докторов наук и несколько десятков кандидатов. Коллективным органом мышления являлся научно-технический совет (НТС) управления. Его председателем я стал, как говорится, «по положению». Нельзя сказать, что на первых порах руководить заседаниями НТС было легко. Здесь всегда требовалось выдержать линию, которая, с одной стороны, позволяла бы каждому свободно излагать свое мнение, а с другой — обеспечивала принятие правильного решения. Несомненно, главной для меня была помощь начальников отделов. Все они были старше меня и являлись опытнейшими специалистами в своей области. Я и сегодня с большой теплотой вспоминаю сотрудничество с такими корифеями своего дела, как Ю.Г.Ильин, В.К.Пестерев, И.Л.Рогачев, Л.М.Ковалев, Ю.Г.Литкевич.
Капитан 1 ранга Ю.Г.Ильин, полковник В.К.Пестерев, капитан 1 ранга И.Л.Рогачев
Капитаны 1 ранга Л.М.Ковалев и Ю.Г.Литкевич
О моих заместителях разговор отдельный. В разные годы их было два — капитан 1 ранга А.А.Строков и капитан 1 ранга Б.Б.Костыгов. Общими их качествами являлись несомненная компетентность, исключительная преданность делу и высочайшая порядочность. В то же время каждый из них обладал своими личными особенностями. Думаю, не очень ошибусь, если опишу их приблизительно так. Возвращаюсь из очередной командировки. Из аэропорта еду домой. Бреюсь, привожу себя в порядок и звоню на службу: «Как дела?» В бытность А.А.Строкова моим заместителем получаю довольно тревожный доклад: «Юрий Леонидович, хорошо, что Вы появились. Завтра должен быть замглавкома, готовим плакаты для Вашего доклада. Иванов потерял лист из отчета, режимщики все переворачивают вверх дном. Кроме того, подвыпившего Петрова на днях задержала комендатура. Начальник политотдела бушует. Думаю, Вам надо срочно приехать». А в бытность моим заместителем Б.Б.Костыгова то же самое звучало иначе: «Юрий Леонидович, с приездом. У нас все, как и обычно. Ходят слухи, что завтра может появиться замглавкома, на всякий случай подобрали плакаты для доклада. У Иванова вроде бы пропал лист из отчета, да куда он может деться? Приехали режимщики, найдут. На днях комендатура придралась за что-то к Петрову, думаю, напрасно, все обойдется. Приезжать сегодня Вам нет никакой необходимости. Отдыхайте до завтра».
Капитаны 1 ранга А.А.Строков и Б.Б.Костыгов
Должен сказать, что я отнюдь не имею в виду, что Алексей Алексеевич был склонен к панике. Всегда спокойный и рассудительный, в любой, даже самой сложной, обстановке он сохранял чувство тонкого юмора. Как руководитель, Алексей Алексеевич пользовался большим уважением у подчиненных и в промышленности. А еще А.А.Строкову присуща феноменальная память. Он и сегодня прекрасно помнит, кто, чем, когда занимался и где можно найти тот или иной документ двадцатилетней давности. В соавторстве с Алексеем Алексеевичем мы написали не одну книгу по истории торпедного и противолодочного оружия. Работать с ним — одно удовольствие, главное — полная гарантия строгости и исчерпывающей точности изложения любого материала. Борис Борисович Костыгов — потомственный торпедист, сын начальника УПВ ВМФ вице-адмирала Б.Д.Костыгова и зять адмирала Н.И.Шибаева, но в служебной деятельности Борис Борисович никогда не пользовался своими родственными связями, он отличный и надежный товарищ.
Вице-адмирал Б.Б.Костыгов
Время моего пребывания в должности начальника управления совпало с завершением государственных испытаний и принятием на вооружение флота многих образцов оружия. Среди них такие, как первая в мире подводная скоростная ракета , противолодочная ракета 86Р «Водопад», первая отечественная универсальная торпеда калибра 53 см УСЭТ-80 и ряд других.
По мере принятия на вооружение новых образцов наши специалисты, участвовавшие в государственных испытаниях, практически сразу переключались на работу по оказанию помощи флоту в их освоении. Естественно, в процессе эксплуатации выявлялись отдельные недоработки, которые устраняла промышленность, после чего снова проводились испытания. Я, мои помощники и практически все ведущие специалисты управления почти непрерывно «сидели на флотах». Если к этому добавить, что в состав флота в те годы вступали десятки новых подводных лодок и надводных кораблей, в испытаниях которых принимали участие и наши специалисты, то можно представить, с какой напряженностью мы работали. У меня сохранился календарь за 1986 год, в котором я отмечал свои командировки: в Ленинграде я был чуть более полугода. Все остальное время провел в 17 командировках: на Северный флот, в Феодосию и в Москву, с докладами о ходе испытаний. Одним словом, «гонку вооружения» мы ощущали лично. Правда, росли специалисты быстро. После работы в комиссиях с «живой» техникой люди становились выше на голову буквально на глазах. Впрочем, «гонка вооружения» ощущалась и в огромном размахе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в промышленности. Мне приходилось много ездить по стране, бывать в институтах, на заводах, участвовать во множестве комиссий, сопровождать московское начальство. Размах военного производства поражал. Иногда мне казалось, что вся страна только тем и занята, что делает оружие.
Погрузка противолодочной ракеты «Водопад» на подводную лодку
Активное участие в деятельности военно-промышленного комплекса принимали институты АН СССР, да и сам ее президент А.П.Александров. Бывать в комиссиях и на советах с его участием мне приходилось не раз. Будучи членом Совета по гидрофизике при Президиуме АН СССР, я всегда поражался разносторонности и глубине знаний А.П.Александрова. Его подробные отчеты о работе Совета, председателем которого он являлся, слушали с захватывающим интересом. Простой, демократичный в обиходе, Анатолии Петрович всегда создавал вокруг себя исключительно доброжелательную атмосферу. Помню, как-то в одном из институтов на Урале директор застеснялся вести его на стенд, где шли какие-то эксперименты: «Там не все еще приведено в порядок». Анатолий Петрович улыбнулся: «Не стесняйтесь, настоящую науку делают только в гадюшниках. Искать науку на коврах и мраморе бесполезно».
.
Вот так практически все мы и трудились: напряженно, целеустремленно, с азартом. Лично меня такая жизнь захватывала. Но к чему может привести вся эта безумная «гонка вооружения» никто из нас не задумывался. Размышлять об этом стали много позже. Бывали ли неприятности? Естественно, и нередко. Правда, большинство из них воспринимается сейчас с большой долей юмора и как неизбежный результат нашей практической деятельности. Остановлюсь лишь на одном случае. В 1980-е годы трудная обстановка сложилась с разработкой одной из торпед. Неоднократно продлевавшаяся опытно-конструкторская работа шла тяжело. Морские испытания заканчивались то успешно, то давали явно отрицательные результаты, причем последних было больше. В конечном итоге таившая в себе значительные преимущества разработка, кстати, начатая по нашей инициативе и в продолжение наших исследований, забуксовала. Закрыть тему было трудно. На нее уже ушли большие деньги — 42 миллиона рублей. Правда, когда я доложил об этом начальнику института Н.И.Боравенкову, он махнул рукой: — Подумаешь, 42 миллиона. Макееву (разработчик морских баллистических ракет. — Ю. К.) только что списали 2 миллиарда и никто от этого не умер.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
