- Давай, командир, попробуем так... В уравнительной у тебя сколько? В правой - пять тонн, в левой - пять. Так? Пусть левая будет заполнена под все десять, откачивай насухо правую. Пойдем с постоянным креном; пусть кренок будет побольше, кроме неприятности, ничего страшного. Привыкнем. А по мере расхода запасов будем подравнивать крен приемом балластной воды в правую уравнительную. Так? Впредь «срочным» не погружаться! Только по боевой тревоге. Только постепенным заполнением балласта. Так? - старался сохранить спокойные интонации Неулыба. - Подходит такой вариант?
- Должен подойти. Как ты, механик? - повеселел Лева.
- Другого выхода нет, - закивал механик.
- А раз нет другого варианта, так нечего раскуривать! - кинул Лева. - Кончай курорты!
- Ну, командир, давай еще по одной, - это Неулыба. - Ничего, вытянем! Не боись!
- Давай закурим, товарищ, по одной, - в тон Неулыбе продекламировал Лева. - И вообще, Тимофеич, предлагаю так. Неча нам друг друга подпирать. Предложение: один командует днем под водой, второй ночью в надводном. Пойдет?
- Пойдет. Согласен. Побережем силенки, - понял Левины подходы к проблемам субординации Неулыба. - Пока солнце лысины не припекло, давай осторожненько.
Лева - Счастный Лев Н., владивостокский подгот, выпускник ТООВМУ. Верхний ряд: Ноздрин В.; Панченко В.Г.; Базалий Г.К.; Болгаров В.М.; Азук Д.; Ермаков В.М.; Любимов В.С.; Пошивайлов В.И.; Шатенко В. Средний ряд: Казыханов Л.; Лисин А.Г.; Борисенко В.Д.; Веселкин Л.; Живов В.; Скопинцев А.; Емелин - старшина роты; Счастный Л.; Софронов А.П.; Литвинцев Ю.А. Сидят: Горюнов Н.Д.; Касьянов, кадровый старшина; Слесаренко, замполит; Гейлер, командир роты; Пшеницин, преподаватель военно-морского дела; Николаев Ю.; Гвоздецкий В.
Глухо заурчав водоворотом, подобно раненому зверю в берлоге, лодка ушла на глубину.
...В вечерние сумерки лодка всплыла под перископ. Спокойное, быстро темнеющее море. Осторожно, на малой скорости, дабы не поднимать предательский бурун, зрачок перископа провернулся по горизонту. Видимых целей нет.
Тогда не менее сторожко лодка подняла выдвижные устройства: антенну поиска работающих РЛС, радиоантенну.
Прежде чем всплыть для астрономических наблюдений звезд, подводная лодка выждала предписанные 30 минут, затем медленно, как гигантский ихтиозавр, всплыла в позиционное положение. На мостике - Неулыба.
Запущен дизель на продувание главного балласта с ходом. Подводная лодка медленно вышла в крейсерское положение.
Горизонт чист. По вызову мостика наверх по-обезьяньи цепко выскочили сигнальщик и штурманский расчет. Лодочная подвахта начала быструю подачу обрезов с отсечным мусором, с обязательно продырявленными консервными банками. Таков подводный закон: мусор должен быть утоплен и обязательно с началом ночи.
Глухо пофыркивая подводным газовыхлопом, лодка продолжала скрытный переход. Без ходовых огней. В любой момент готовая к погружению.
А командир Лева спал в каюте чутким сном пещерного человека. Заядлые курцы, поотсечно шмыгавшие на мостик, угомонились. Ночная жизнь лодки вступила в свои права.
На мостике - молчаливые вахтенный офицер и сигнальщик. Неулыба уперся плечами в нактоуз герморепитера и рельс ограждения рубки. Этот рельс специально вварен для крепежа страховочных поясов в шторм, дабы подводников не смыло волной за борт. А сейчас он мешает, давит на плечо. Впрочем, Неулыба этого не замечал.
Неулыбины мысли были устремлены вперед, в Корейский пролив. Как-то удастся его форсировать? Форсировать скрытно, иначе вся сторожевая сволота увяжется за лодкой и... поход насмарку.
Шесть лет назад Неулыба, тогда еще зеленый командир этой же самой подводной лодки С-141, форсировал пролив. Правда, в те поры обстановочка была куда круче; янки, как истые господа дальневосточных морей, и их сателлиты - южнокорейцы и японцы - не очень-то церемонились с нормами морского права. Первую лодку Кожана они подняли с грунта; вторую, Христова, - с глубины восточнее Токийского залива, поставили в «конверт» (по углам корабли, в центре лодка), навели орудия и просигналили по международному своду: «При погружении открываем огонь». И повели к берегам Приморья, прямехонько к острову Аскольд.
А Неулыба шел третьим. Командование предупредило: скрытность любой ценой. Неулыба влез в пролив: огни выключены, дизеля на самый полный. По горизонту - море рыбацких огней. Только успевай отворачивай, чтобы не влезть в сети и не поднять рыбацкие радиовопли.
Неулыба тогда всей кожей ощущал, как явственно выделяется на экранах береговых РЛС стремительно движущаяся , как на весь пролив предательски горит фосфоресцирующий в черной воде кильватерный след.
И в самой узкой части пролива Неулыба почувствовал: вот она, главная опасность! Один из топовых огней внезапно выделился на фоне черных зубцов гористой Цусимы и начал стремительное сближение. И вдруг исчез. Ясно: японский дозорный СКР выключил огни и лег на контркурс.
Цель быстро приближалась. Неулыба не мог оторваться от бинокля и лихорадочно искал выход из положения.
В бинокль уже видны подсветы от машинных люков и хлопающих дверей. Видны разбегающиеся по тревоге матросы и разворот орудий. Дулами на лодку. А расстояние - кабельтов полтора.
- Стоп дизеля! Срочное погружение! Нырять на глубину 30 метров! - выстрелил залп команд Неулыба, со стуком задраив люк и обезьяной спрыгнув в центральный пост. -Лево на борт!
Подводная лодка с самого полного стремительно набирала глубину. Над рубкой прошел тяжелый гул турбин. Лодка продолжала бешеный разворот и набор глубины.
Много позже Неулыба понял: именно этот маневр погружения и бешеный разворот под корабль на скользящий контркурс спас лодку от таранного удара.
Неулыба предполагал, что горящий свечением опадающий водоворот и внезапное исчезновение цели, видимо, сбили с толку японцев. СКР со скоростью экспресса промчался над водоворотом.
Этот эпизод навсегда засел в мозгу Неулыбы. К счастью, лодка не подвела ни захлопками газоотводов, ни давлением гидравлики, ни батарейными автоматами. Под лезвием бритвы прошла.
На глубине 30 метров, когда из отсеков посыпались успокоительные доклады, потянул Неулыбу за рукав:
- Товарищ командир, а здорово получилось! На 30 метров за 28 секунд! - оказывается, замполит в момент срочного погружения находился в дизельном отсеке и непроизвольно зафиксировал время, заводя наручные часы.
Неулыба отмахнулся: не время. Но запомнил. Потому что знал: тактический норматив срочного погружения лодки из крейсерского положения на перископную глубину по формуляру госиспытаний равен 45 секундам, а на глубину 30 метров - целой минуте.
Но спасительная глубина таила другую опасность - влезть в рыболовные сети. А потому, как только акустик доложил об удалении шума винтов, Неулыба немедленно всплыл под перископ.
Силуэт СКР еще не успел слиться с береговым заревом Пусана, когда лодка всплыла и еще с продуванием балласта мотористы начали нагружать дизеля на самый полный ход. И лодка выдержала эту чудовищную перегрузку...
Вот о чем вспоминал Неулыба сейчас. А в голове, неизвестно почему, искрой вспыхивал и назойливо зудел незамысловатый хулиганский мотивчик, когда-то столь популярный среди отцов-командиров военного поколения:
Мама Надь? - ответил Вова,
- Ну, и что же тут такого?
Вон у Петиного дяди
Две жены, и обе Нади!..
Неулыба сплюнул: тьфу, черт, какая дрянь в голове пасется!
Знобкая ночь. Неулыба, наконец, отвязался от занудливых мотивчиков. На мостике появился штурман Гусенок.
Товарищ капитан 1-го ранга! Разрешите доложить! - ломкий тенорок невидимого штурмана заставил Неулыбу вздрогнуть. - Я не уверен в своем месте.
- Как это, не уверен? - повернулся на голос Неулыба.
- Докладываю. Подводная лодка потеряла свое место! - повторил Гусенок. - Я не знаю, где мы находимся.
- Не понял. Повторите! - озадаченно переспросил Неулыба.
- Я не знаю, где находится подводная лодка, - с храбростью обреченного твердил Гусенок.
Неулыба похолодел: неужто и этот спятил?
- Как это, не знаю! Положим, вы не будете отрицать, что мы находимся в Японском море? И потом, мы почти двое суток идем одним и тем же курсом. Как же вы смогли потерять свое место?
- Разрешите доложить? Гирокомпас давно не в меридиане! - в един выдох выпалил штурман Гусенок.
- Как это, не в меридиане? И как вы это установили?
- Я давно наблюдаю расхождение показаний гирокомпаса и магнитного - больше 60 градусов, - продолжал Гусенок.
Неулыба спустился в боевую рубку. Действительно: курсы по компасам торчат в разные стороны. Неулыба спустился в центральный пост, заглянул в смотровое окошечко матки гирокомпаса. Следящая система успокоительно журчит. Что за наваждение?
Неулыба поднялся на мостик. Земля не переворачивалась. тоже на месте, за кормой.
Стоп! Заданный курс - 180 градусов. Полярная - по азимуту 0 градусов. Значит, гирокомпас исправненько в меридиане! Но магнитный компас? Он-то врать не имеет права!
Неулыба спустился в штурманскую рубку, потеснил Гусенка и уставился на приборы и штурманские таблицы.
- И где же, по вашему мнению, мы находимся, штурман? - процедил Неулыба.
- Вот, где-то здесь, - штурман накрыл ладонью карту.
- Слушай, лейтенант. А ты во время курсантской штурманской прокладки острова с карты не срезал? - притворно ласково спросил Неулыба.
- Срезал... - признался Гусенок.
Все правильно. И Неулыба, будучи неунывающим курсантом, срезал лезвием бритвы с карты острова, если проложенный курс никак не хотел идти по чистой воде. Срезал. И это поколение срезает.
Но Неулыба отпихнулся от воспоминаний безмятежной юности. Он воззрился на тщательно и аккуратно заполненные штурманские таблицы.
- Штурман, скажите, откуда вы взяли эти скорости? - чувствуя приближение глухой ярости, прохрипел Неулыба. - Ведь скорости-то не те!
- Определены на мерной линии, - обиделся штурман, со своей стороны начиная испытывать необъяснимую неприязнь к штабнику-каперангу.
- Ясно, что не на танцах. Какая была погода? Сколько галсов делали на каждом режиме?
- По два галса делали.
- А сколько положено? Согласно правилам штурманской службы, а?
- Положено по три, не меньше.
- Почему же не выполняли? - начал свирепеть Неулыба.
- Не хватило времени... - опустил глаза Гусенок.
- А на каких режимах прогнали скорости?
- На всех режимах. Флагманский штурман контролировал, - забаррикадировался авторитетами Гусенок.
Продолжение следует
