- Так что ж, товарищ механик, будем делать?
- Что делать? Предлагается одно - свести тяги привода, если удастся, и наварить сверху аварийный лом из отсека. Другого железа не найдем, - ответил механик. - Но для этого надо поставить перо руля в «нейтраль».
- Доложите на мостике свой вариант. А мы с тобой, боцман, полезем к коромыслу баллера. Мостик! Прикажите подать из отсека домкрат, - скомандовал Неулыба.
Полезли и оседлали фырчащую фонтанами воды острую кормовую оконечность. Сорвали и выбросили съемный дырчатый кожух. Подвели домкрат и начали выдавливать ближнее плечо коромысла.
После часового чертыхания стронулся и пошел родимый! Наконец, указатель руля выставлен на «нуль».
В кормовую надстройку великий трудовик Андрюша Дикий протащил из ограждения рубки шланги газосварки. На соединение тяг наложен и наварен аварийный лом.
Неулыба топтался в непроглядной тьме рядом с лючиной. Ободранные руки горели от морской воды, но он этого не замечал. Неулыба с тревогой поглядывал то на молчащие черные тени на мостике, то на слабое пятно рассвета, то на огни маячившего в нежелательной близости дозорного корабля. Южнокореец. Сволочная публика.
Неулыбе хотелось закричать: «Скорее!» Но он знал: торопить - еще не значит ускорить работы. А газосварки предательски бесновались в вырезах надстройки. Казалось, подманивали корабль. Еще того не хватало: в свете зари показать корпус лодки во всей ее красоте. И душа Неулыбы немо кричала: «Поторопитесь, орелики!»
Наконец, орелики засобирались; работы закончены, лом присобачен на тягу, шланги убраны в ограждение рубки, руль с замиранием провернут влево-вправо. Держит, родной!
Люди посыпались в центральный пост. И вовремя. В сером блике зари явственно просматривался силуэт СКР. Гадать - приближается, стоит ли и высматривает - не было времени.
Срочное погружение.
А через двое суток, когда немудрящий штормишко начал трепать в ночи лодку, тяга вертикального руля была разорвана вновь.
Наступал мрачный рассвет. И Неулыба понял: выход один - положить лодку на грунт. На бывшем минном поле, которое по-прежнему обозначено на карте как «опасный район».
В 1943-1945 годах здесь постарались и японцы, и янки: набросали всякой дряни - и якорной, и донной. И с тех пор этот оспариваемый китайцами и южнокорейцами район никто всерьез не тралил.
Неулыба знал - риск есть. Но он неизбежен. С рассветом, достучав зарядку батареи, лодка легла на грунт. Кроме опасности подрыва на донной мине, Неулыба не меньше боялся присоса лодки: карта показывала мощные илисто-лессовые грунты, 70-75-метровые глубины.
К великому удивлению Неулыбы лодка опустилась на плитняк и с шорохом поползла по грунту, разворачиваясь на курсе.
Неулыба приказал затяжелить лодку, принять в уравнительную цистерну 10 тонн балластной воды. И почувствовал, как сваливается тяжесть: на каменистом плитняке и на течении мины держаться не будут, неизбежно сползание и отклонение от вертикали зон реагирования.
А придонные течения так же неожиданно оказались немалые. Вот тебе и ! Неулыба поднялся в боевую рубку, настороженно и удивленно слушал, как о корпус лодки шуршит песок.
Выходит, лоция врет. В замкнутом, небольшом по пространству море действовали мощные придонные течения. Вот тебе и ананас!
С началом ночи подводная лодка всплыла, осмотрела горизонт и снова начала газосварочную операцию. По прежней технологии и обретенному опыту. Для гарантии наварили два лома.
А через пять суток привод руля был разорван вновь. Лодка снова легла на грунт. С одной дополнительной «вводной» - ацетилен и кислород в надстроечных баллонах израсходованы.
Обменявшись взаимными поздравлениями, Лева, Нутрощуп и Неулыба начали изыскивать «вариант». На этот раз руководству было не до сна.
- Остается один вариант: электросварка, товарищ командир, - резюмировал механик.
- Через люк седьмого отсека? - усомнился командир.
- Точно так. Подадим электрокабели от главной ходовой станции шестого отсека, - дополнил механик.
- Это мы должны отдраить и шестой и седьмой отсеки! Отдраить люк седьмого отсека! А высота люка от воды? Чуть больше полуметра, так? Это в штиль. А если волнишка? И какая она будет к ночи? - вмешался Неулыба. - Мы рискуем затопить два отсека. Так?
- Но другого выхода нет! - настаивал механик.
- Товарищ капитан 1-го ранга! Товарищ командир! На войне, как на войне! Мобилизуем личный состав, вызовем добровольцев, - вмешался замполит Колчак.
- Да подожди ты! Кого это мобилизовать? - с досадой бросил Неулыба. - Кому положено, те и будут делать. Главное - шланги через . Опасно.
- Я, товарищ капитан 1-го ранга, встану под люком, на кабель, - снова вмешался Колчак.
- Да, пожалуй. Вы и встанете, - с мрачной миной подытожил Неулыба. - Словом, так: командир на мостике, механик и старшина электриков на сварку привода в надстройке, замполит под люком седьмого отсека. В случае чего - рубить кабели. Если там, скажем, накроет волна, появится самолет или в случае атаки СКР. Я стану над люком седьмого отсека.
- Рубить? А вольтова дуга? - невольно вырвалось у подсоединившегося старпома.
- А это уж вы, замполит, проследите в случае чего, чтобы по команде быстро вырубили ток. Дуга, так дуга. Главное - люк седьмого отсека. Вам, старпом, быть в центральном. Связь и жесткий контроль. Чтоб никто, даже если вздумал сотворить что-либо такое, - сердито завершил Неулыба. - Итак, проинструктируйте всех. В ночь, если будет тихо, всплывем и начнем. Кстати, еще два человека и брезент. Накрывать место сварки. А то до неба будет видно!
Вечером лодка всплыла без хода. Быстро наступила свинцово-непроглядная темь. Безветрие. Волны мягко лопотали у борта. Горизонт не виден, судов нет. И только огни неотвязного СКР медленно перемещались в черноте. Неулыба прикинул - дистанция 50-60 кабельтовых. На этой дистанции корпус лодки радиолокатором он не возьмет. Если не приблизится...
- Мостик! Можно отдраить люк седьмого отсека, - Неулыба стал над люком, сжимая аварийный топор и в темноте угадывая, как неспешные и пологие волны расплескиваются рядом с подошвами сапог.
Электрошланги вытащены, подводники, накрыв надстройку брезентом, начали сварку привода. Вспышки электросварки периодически озаряли пустоту кормовой надстройки и высвечивали нутро ограждения рубки. Люди на мостике в редких бликах вспышек были неподвижны и молчали. В надстройке слышались глухие голоса и слабое чертыхание.
Все понимали опасность действий: могла накрыть случайная волна находящийся в полуметре от уреза воды люк, нечаянное движение сварщиков могло привести к замыканию. И тогда... Лучше не думать.
Неулыба стоял над , как на раскаленной плите. Внизу, под шахтой люка, топтался Колчак, криво улыбаясь и почему-то вцепившись в трап и кабели.
- В надстройке, как дела? - вполкрика спросил Неулыба.
- Идет по малой. Сбиваем старую сварку. Греем ломы для надежного прижима к тяге...
Прошло три молчащих часа. Вечность. Стуки и чертыхание.
- Доложите на мостик. Начинаем подварку, - наконец донесся глухой голос механика.
- Понял. Передано на мостик. Начинайте, - сипло скомандовал Неулыба...
- На корме! СКР лег на сближение, дистанция уменьшается. Как там у вас? - донесся из темноты басок командира Левы.
- В надстройке. Ускорьте работы! - скомандовал Неулыба, напряженно вглядываясь в медленное перемещение ходовых огней дозорного корабля.
- Есть! Еще немножко! - донеслось из надстройки.
- Поживей, мальчики! - не выдержал Неулыба, глядя на появившийся под топовым красный бортовой огонь корабля. Засек, сволочь! Теперь одно: кто владеет остатком времени. - Мальчики, закругляйтесь!
- Сейчас, сейчас! - и, наконец: - Готово! Можно убирать шланги!
За шлангами вниз полетели брезент и топор. Черные тени подводников рванулись к рубке. Один, второй, третий, четвертый. Все!
- Мостик! Проверить людей! - крикнул Неулыба, завороженно следя за быстро приближающимися огнями. - Внимание! Задраиваю люк седьмого отсека! В седьмом! Доложить в центральный пост - задраен люк седьмого отсека!
Еще в шахте люка Неулыба услышал кваканье ревуна: пошло срочное погружение.
«, я от дедушки ушел, от серого волка ушел. А от тебя, косоглазого, и подавно уйду».
Шумы винтов СКР прошли с левого борта. Неважная, брат, у тебя акустика! Лодка развернулась на циркуляции вправо и ушла на глубину под слой скачка.
4
Снова ночь. Черная, как тушь. Ни горизонта, ни неба, ни волн. Полный штиль. Зарядка батареи. Обычно бьющий в нервы грохот дизеля на этот раз вязнул в ватной темноте.
- Внизу! Прошу старшего похода на мостик, - донеслось в динамик трансляции. Это вахтенный офицер. Что-то случилось.
На корабле слово «прошу» с мостика не означает просьбу. Это - форма требования. Старший командирской вахты Неулыба вылетел на мостик.
- В чем дело?
- Товарищ капитан 1-го ранга. Непонятно что-то, - в голосе вахтенного офицера радость и тревога.
Неулыба вылез на правое крыло. Действительно! Весь мостик, сигнальщик и вахтенный офицер Симпатенок были покрыты мохнатым слоем светящегося огня. С бинокля и носа сигнальщика протянулись огненные струи. Выдвижная радиоантенна превратилась в огромный огненный столб. И сам Неулыба вдруг превратился в светящегося медведя.
- Ничего страшного, вахтенный офицер. . Струйная электризация атмосферы. Скомандуйте, в отсеках проверить крепления по-штормовому.
Вскоре лодка погрузилась, смывая с себя светящиеся мхи электричества и предоставляя атмосферной стихии самой разбираться в своих делах.
- Акустик! Как обстановка? - запросил Неулыба, примостившись на излюбленном месте - на узком диванчике почти под рубочным люком. По командирской привычке - головой на матку гирокомпаса, ноги в сапогах крест-накрест, на грудь наброшен альпак. Эту позу Неулыба освоил с командирских времен: полуотдых и одновременный контроль - за обстановкой в лодке, за командами и докладами из отсеков, за работой механизмов.
Эта выработанная длительными плаваниями поза означала одно: обстановка заурядна.
В бытность командиром Неулыба запомнил: команда незаметно, но чутко следит за «стариком»; если он то на мостик, то в рубку штурмана - обстановка сложнеет. И это чувствует подводный народ, без команд и приказаний.
А если командир, пусть и в сильную штормягу, когда в центральный с шумом попадает вода, возлег на командный и накрыл глаза альпаком, экипаж успокаивается: «старик» заснул. Обстановка выровнялась. Неожиданностей не будет.
«Старику» - неполных тридцать пять, но для прыщавых аргонавтов это уже старик. Пусть с одиночными просединами и морщинами, но он «старик».
Впрочем, снующий по отсечным делам народ вряд ли знал, что «старик» спит только одним ухом, как осьминог. Второе ухо, как дежурный щупалец, всегда сторожко бдит...
- Центральный! Горизонт чист, - глухой голос акустика. -Только... какие-то твари вокруг лодки...
- А ну-ка, включи на динамик.
В динамике центрального поста появились хрусты, хрюканье, свисты и улюлюканья. Море жило, жило даже в предрассветные часы. Морское население занималось основным делом - непрерывно пожирало друг друга, размножалось в положенное время.
- Не мешать! - скомандовал Неулыба.
- Есть, не мешать! - отрапортовал акустик.
Неулыба не спал. Даже одним ухом. Он думал.
Прошли назначенные боевым распоряжением двадцать суток плавания в районе. А дел - ни на грош. Поставленная штабом флота задача - «выявлять деятельность иностранных ВМС» - осталась вакуумной; никаких ВМС в районе не оказалось, если не считать дозорные силы. Учений нет, коммуникаций нет. И даже рыбаков почти нет; значит, и промысловой рыбы тоже нет. Выловлена вчистую.
Впрочем, Неулыба понимал: морские силы всех прибрежных государств - в основном «мелкота» - пасутся под берегом. Надежда встретить крупные силы и, чем черт не шутит, китайские лодки, ракетные корабли, не подтвердилась. Это означало, что штаб флота при подготовке боевого распоряжения сам не знал обстановку и назначил район службы лодки по принципу «пол - палец - потолок». Это вызывало досаду.
Вызвать командира группы ? Кроме вранья и домыслов, ничего от него не выдоишь. По американцам он что-то может, по китайцам - ничего. Пусть спит.
Продолжение следует
