Отвечаю, что служил всего 2 года, на следующий год обязательно поеду в Ленинград поступать и хочу быть военным гидрографом.
Он отвечает мне, что вовсе незачем мне ждать год. Что мне надо срочно поступать на штурманский факультет. А если я захочу стать гидрографом, то потом – штурманом – я смогу легко им стать.
Я говорю, что уже октябрь, и набор в училище уже закончился.
Он говорит: «Ну, это не твоя забота».
Корабль швартуется в Севастополе у Минной стенки. С ведома штурмана, Лёня ведёт меня впервые в ЧВВМУ. На КПП его пускают, а меня нет.
Это мой «крёстный папа» – Леонид Кудин (Снимок из личного дела, Он уже мало похож на того юного мичмана, каким был в 1952 году).
Он говорит: «Жди меня».
Идёт в училище и приносит на КПП записку от начальника штурманского факультета капитана 1 ранга Афонина. Меня пропускают, и мы идём с ним в училище.
За столом в кабинете сидит стройный, высокий, подтянутый седой капитан 1 ранга. Таким – в моём представлении – и должен быть настоящий морской волк.
Кудин говорит ему, что привёл штурманского электрика, который отслужил уже 2 года, хвалит мои знания схем приборов, умение вести прокладку. Говорит, что я хочу быть штурманом.
Афонин смотрит мой аттестат зрелости. Он недолго думает, после чего подвигает к себе на столе полевой телефон в красивой кожаной коробке и вращает ручку.
Далее я слышу: «Товарищ Адмирал, тут ко мне привели старшего матроса – штурманского электрика, хочет в училище».
Всё во мне замирает. Слышу стук своего сердца. Время словно останавливается для меня…
Он говорит: «Есть, товарищ Адмирал», – и кладёт трубку, дав отбой. После чего поднимает голову. Я вижу его волевой подбородок, седые брови и слышу: «Адмирал Колышкин – начальник училища – дал добро, в порядке исключения, принять Вас в училище, если сдадите экзамены».
Судьба моя решилась в эту минуту.
Я сдал экзамены и был зачислен 126-м человеком во вторую роту. 125 курсантов уже сидели за партами и учились. Мне надо было их догонять.
На каком факультете я буду учиться, сомнений не было – только штурманом.
Так осуществилась моя детская мечта.
Решайте сами, на сколько процентов зависело это поступление в ЧВВМУ от меня, и на сколько – от случая.
А как я сдавал экзамены – это сюжет для отдельного рассказа.
На ту же тему – судьба, случай и упорство в достижении поставленной цели.
Путь в Черноморское ВВМУ (часть вторая)
МОЙ «РУБИКОН». ЖРЕБИЙ БРОШЕН.
(Ю. Цезарь)
Итак, адмирал Колышкин дал «добро» на моё поступление в училище. Но это ещё совсем не означало, что я уже принят. Вернувшись в часть, я доложил о самовольном с помощью Лёни Кузина посещении училища, и что разрешение на поступление получено. Мой непосредственный начальник капитан-лейтенант Гензель Пётр Иванович особого энтузиазма по этому поводу не высказал. Ему незачем было отпускать меня, которого он знал два года, как отличного электрика, чертёжника, приборщика и вообще матроса-тихоню. Менять меня на нового электрика – кота в мешке – он не хотел!
Помог, как всегда, случай. Была осень, конец сентября. Проходило отчётно-выборное комсомольское собрание части. В клубе сидело человек 200. Я скучал в задних рядах и мечтал о будущем. Внезапно мой непосредственный начальник старший штурманский электрик старший матрос Маевский, то ли желая сделать мне подлость, то ли желая оправдаться в моих глазах, внезапно встал и предложил избрать меня секретарём всей комсомольской организации. Большей подлости он придумать не мог. Моряки радостно загалдели: «Достоин, достоин!» (Каждый думал: «Лишь бы не меня!»). Я встал и заявил, что на днях ухожу в училище и дел принимать не смогу. Все поостыли и успокоились.
Следующим моментом собрания под пунктом «разное» шёл вопрос о даче рекомендации П.Маевскому для поступления в (оно только что открылось). Петя – ялтинец, на гражданке был техником-рентгенологом. С шиком носил форму, знал кучу блатных словечек и пользовался большим авторитетом в команде. Был он и моим кумиром. Я уважал его. И вдруг незадолго до собрания я увидел, как он украл у меня деньги, которые я собирал на памятник отцу (он умер в Краснодаре в июне). Я был в шоке, как от пощёчины. Кумир оказался подлым вором! Все дружно загалдели: «Достоин, достоин!» Тогда я перешёл свой «Рубикон», встал и сказал, что Маевский – уважаемый матрос, но вот офицером он быть не может. Так как он – вор. Он украл у меня деньги (я это сам видел) и новые яловые ботинки, которые пропил. Слово «вор» в то время не пользовалось таким авторитетом, как сегодня. Собрание как-то сразу приуныло. Рекомендации до разбора дела решили не давать. А ему подпирало ехать в Киев. Словом, я сознательно нажил себе смертельного врага на всю оставшуюся службу. Правда, Петя служил уже по четвёртому году. Но и за полтора года он успел бы много сделать мне подлостей и гадостей.
На следующий день меня вызвал капитан-лейтенант Гензель и с раздражением спросил, почему я не доложил ему, что Маевский вор, а сразу ляпнул это на собрании. Я честно ответил, что мне было стыдно за Маевского. Он всегда был в моих глазах идеалом и авторитетом, пока я не узнал, что он вор. Но допустить вора воспитывать моряков мне не позволила бы совесть. Гензель поверил мне. Узел надо было развязывать. Пришли (очень кстати) молодые штурманские электрики, и я был откомандирован в ЧВВМУ для сдачи экзаменов. Дальше – полный провал в памяти. Кто вёл меня в училище, как меня сдавали, – ничего не помню. Помню только вдребезги разбитые «гады», которые вручил мне Петя взамен украденных новых, чтобы аттестат был полным.
Помню первый этаж первого курса. Мне почему-то поставили койку отдельно под лестницей на второй этаж. Когда рота с грохотом летела на обед, проспать я не мог. И тоже следом шёл без строя. Столовался я отдельно вместе с кадровой командой и моряками – абитуриентами. Их было человек пять или шесть. Все старше меня, и в их глазах я выглядел «салагой».
Не помню, какой срок мне был дан. Но возвращаться под «крыло» Маевского было невозможно. Чётко помню свой разговор с начальником по учебной части майором Зайцевым. Он коротко спросил: «Сколько служил?» Ответ – два года. «Русский забыл?» – «Забыл». – «Какой язык учил?» – «Немецкий». «Русский и немецкий сдавать не будешь!!! Сдай математику, физику и химию. И всё!»
Даёт мне экзаменационный лист и, кажись, неделю сроку. Сверху вниз: Алгебра, геометрия, тригонометрия, физика и химия. Аттестат зрелости у меня был приличный: алгебра, геометрия, физика – «пять», тригонометрия, химия – «четыре». Но это было два года назад!
Решил я начать с самого трудного, – математики. Единственным моим пособием стал Он умещался в кармане. Никаких учебников у меня не было. Ума сходить в библиотеку и что-то попросить не хватило. «Надо сдать!» – и всё! Три дня я штудировал справочник. Вызубрил все формулы и решил, что готов сдавать.
Поймал в коридоре начальника кафедры высшей математики полковника Нерцессова и нагло заявил: «Я должен сдать Вам экзамены». Он страшно удивился. Занятия уже шли полным ходом. «Где я возьму столько времени принять у Вас шесть экзаменов, три устно, три письменно?» – Дословно! «И как Ви это себе представляете?» Говорил он с акцентом и «Вы» у него звучало как «Ви». Ответил я уверенно: «Представляю себе это так. Мы идём в пустой класс. Я становлюсь к доске, Вы задаёте мне десять вопросов и затем решаете, достоин ли я поступления». – Это тоже дословно.
Он был ошарашен, но моя решимость ему явно понравилась. Мы зашли в класс, я вытер доску и взял в руки мел. Сердце стучало, как после бега на стометровку. Он секунду подумал и сказал: «Виведите мне формулу тангенса двойного угла».
Говорят, что когда человек летит с десятого этажа на землю, то он успевает вспомнить всю свою жизнь. Словно молния озарила мой мозг. ВИЖУ, как я в десятом (или девятом?) школьном классе вывожу эту формулу на доске для математика Пантелеймона Тимофеевича. Словно в сновидении увидел чертёж, обоснование и формулу. Уверенно нарисовал прямоугольный треугольник с углами в тридцать и шестьдесят градусов, начал логически выводить формулу. За несколько минут формула была выведена безошибочно. Последовала длинная пауза, затем град вопросов: «Объём шара, пирамиды?» и т.д. и т.п. Ответил всё без ошибок, – помог справочник, что я зубрил целых три дня! Снова длинная пауза. У меня затеплилась надежда: «Неужели проскочил?» Наконец, слышу из его уст: «Ви математику не знаете». – Пауза. – – Длинная пауза. – «Ви математику будете знать!» – (Утвердительно!!!)
Он кивнул головой с гривой волос и белым локоном в чубе, как у Райкина, затем размашисто на все шесть строк устных и письменных экзаменов нарисовал огромную в пол-ладони тройку и расписался. Я почти выхватил лист, сказал спасибо, и дай Бог ноги, пока не передумал! Больше мы с ним никогда на лекциях не встречались. Вёл у нас математику тоже армянин. Задушевный человек.
Оставались физика и химия.
Физики я совсем не боялся. Любил этот предмет. Имел всегда пятёрку и понимал суть физических процессов. В этот же день явился на кафедру высшей физики. Принял меня лейтенант Синельников. Он хмуро посмотрел на огромную тройку и стал деловито раскладывать на столе тридцать билетов. Посадил за стол лаборантку. Старшекурсники звали её «Дэ два эс», что означало: «Доска два соска». Кто именно её раздевал и осматривал, не знаю. Она была особа хмурая, видно, очень хотела замуж, уже не один выпуск прошёл. Но замуж её не брали. Я вытащил билет и от радости расхохотался. Первый вопрос: «Законы преломления и отражения света». Второй вопрос: «Второй закон Ньютона. Сила, масса, ускорение. (Зависимость!)». Третий вопрос: «Работа электронной лампы в усилителе». Я бодро ответил, что угол падения света равен углу отражения и лежит в одной плоскости и т. д. – «Переходите ко второму вопросу». – «Ускорение обратно пропорционально массе при одинаковой силе приложения. Пример. Стреляет пушка. Газы одинаково давят на снаряд и казённую часть. Но снаряд, имея малую массу, имеет огромное ускорение и далеко летит. А пушка имеет большую массу и поэтому малое ускорение и слегка откатывается назад». Третий вопрос. Тут я начал рисовать на доске диод, триод и т.д., – до лампы с пятью и семью сетками и начал объяснять сетки управления и т.д. и т.п. Экзаменатор бегло взглянул на мой – «Ну, это Вы знаете!» и быстро поставил четыре балла. На моё вопросительное: «А почему не пять?» последовало что-то типа: «Скажи спасибо и за это. Вали отсюда!» Я отвалил, хотя надеялся на пятёрку, так как знал всё на пять с плюсом.
Итак, два экзамена сданы. Оставалась химия. Тут дело обстояло плохо. Химию я не любил. Когда учился в девятом классе, то органику проходили в десятом. В девятом осенью я плавал в Кубани в холодной воде (закалялся) и заболел. Высокая температура, бред. Диагноз – тиф. Отправили в инфекционный барак, где я и должен был отдать концы. Но на моё счастье, когда в лёгких появились хрипы, молодая врачиха поставила правильный диагноз – эскудативный плеврит. Словом, я выжил. Но один год не учился. Пророчили туберкулёз лёгких. Через год я пошёл в десятый класс (мои друзья уже учились в институтах!) и окончил его уже с новыми друзьями. Но! Органику проходили уже в девятом, а не в десятом классе. (Любят у нас всякие новации). И я её не учил вообще! Перед государственными экзаменами подчитал и как-то сдал. Тут меня подбодрили «старики» – абитуриенты с флота. – «Иди к капитану первого ранга Астахову. Он спросит: «Химию знаешь?» Отвечай: «Нет». Задаст два вопроса: формула воды? (Н два О); формула этилового спирта? (С два Н пять ОН). Что будет, если их смешать? Отвечай: «Водка!» И всё!» Причём сказали мне это несколько человек. Я уже мнил себя сдавшим химию и отправился на кафедру. Высмотрел, когда был свободен Астахов и подошёл к нему. – «Разрешите сдать экзамен?»
Он открывает рот. Но в это время звонит телефон и его куда-то срочно вызывают.
В меня клещом впился его заместитель капитан второго ранга. Тучный, неприятный, желчный человек. Под глазами огромные мешки; видно, болят почки и ему плохо. Я пытаюсь удрать, говорю, что приду позже. Он не отпускает меня, забирает мой лист. Задаёт вопрос: «Какая реакция будет, если в соляную кислоту опустить алюминий?» – «Не помню». – «Берите пробирку. Налейте кислоту. Опустите туда алюминиевую проволоку. Что Вы видите?» – «Вижу пузырьки газа». – «Какого газа? Почему он выделяется? Какая идёт реакция? Напишите на доске». Я чувствую, что гибну и гибну безвозвратно. Конец мечтам!!! В этот момент возвращается Астахов. Видя моё страдальческое лицо, он всё понимает. Приказывает заму: «Иди, тебя вызывают». Тот упрямится и хочет добить меня. Астахов чуть не силой выставляет его за дверь. Участливо смотрит на меня. – «Давно служишь?» – «Два года» – «Забыл химию?» – «Да, забыл». – «Ну, два вопроса. Напиши формулу воды».
Радостно хватаю мел и на доске крупно пишу. – «Верно! Ну, а теперь – формулу этилового спирта». Пишу. – «А что будет, если их смешать?» – Я облегчённо отвечаю: – «Верно. Быстрей давай листок». Ставит мне три балла и вполголоса говорит: «Быстро отсюда, пока мой зам не вернулся!» Я говорю от души спасибо и дай Бог ноги с кафедры!
Принёс экзаменационный лист майору Зайцеву. Тот хмыкнул носом и сказал: «Жди приказа». В этот же день я был зачислен в ЧВВМУ им. Нахимова приказом № 0142 от 03.10.52г. в 122-й класс двадцать шестым курсантом (при норме в 25 человек). Итак, 1-ый курс, 2-я рота, 2-ой взвод! Теперь я уже смело отправился со своим вещмешком в роту. Первым, кого я увидел, был старшина 2-й статьи Иван Придатко. Он пучил глаза и орал на курсантов, которые дружно тащили огромный шкаф-рундук. Мне определили койку, я бросил на неё свой мешок и пошёл искать свой класс. Уже вечерело, и шла самоподготовка. Вхожу в 122 класс. Старшина класса Юра Коряк, увидев незнакомого во флотской форме, орёт: «Встать! Смирно! Тов. Старший матрос, 122-й класс на самоподготовке!» Я отвечаю: «Вольно. Сесть» и заявляю, что я не начальник, а буду учиться с вами. «Где есть свободное место?». Сел за первым столом. Завтра утром нашил себе погоны курсанта и галочку со звёздочкой на рукаве. Моя мечта осуществилась. Я – курсант Высшего Военно-Морского училища!
Огромное спасибо всем добрым людям во главе с контр-адмиралом Колышкиным, что помогли мне осуществить свою мечту. Думаю, что я оправдал их доверие и был неплохим моряком.
Продолжение следует
