...Он был одним из тех, кто еще в детстве решил: стану корабельным инженером. Думаю, что образное мышление сыграло не последнюю роль в техническом новшестве, которым инженер-лейтенант Адольф Владимирович Мишуев ознаменовал начало своей службы на Черноморском флоте. Когда тугие швартовы скрепляли корабль с землей, на берег сходили блистательные штурмана и артиллеристы. Командир машинно-котельной группы Мишуев такой радости был лишен. Ему полагалось самолично убедиться, что турбины осушены, и лишь после этого можно было надеяться получить долгожданное «добро». Возник вопрос: «А зачем, собственно говоря, их, турбины, осушать?» Вскоре журнал «Морской сборник» напечатал статью А.Мишуева о некоторых изменениях в эксплуатации силовых установок. «Буйный» был кораблем не первой молодости, в боевой части пять всегда что-то ломалось; ремонты, плановые и внеплановые, то и дело подстерегали молодого механика. Мишуев провел эксперимент с... бляхой флотского ремня, вызвавший пристальное внимание начальства. Оказалось, если драить ее ежедневно, на это затрачивается 20 секунд; если через неделю — уже 20 минут. «Ежедневный уход — и никакого ремонта!» — призвал механик. Пример с бляхой оказался убедительным, и «Буйный» в рекордный срок обжал все корабли эскадры по длительности межремонтных сроков! Однако главная слава механика Мишуева была впереди. Но вначале небольшое лирическое отступление.
В начале 1950-х годов отряд советских военных кораблей отправился с визитом дружбы в албанский порт Дуррес. И вполне естественно, что после прибытия в означенный порт передовой командир БЧ-V Мишуев был среди приглашенных на прием, который власти города устраивали в честь советских моряков. Прибыв при полном параде, Мишуев увидел на эстраде актрису Меланью Терца — в этом следует видеть некий перст судьбы... Времена были не особо располагающие к международным бракам. Вопрос решался на правительственном уровне. Год спустя в городе-герое Севастополе была сыграна свадьба. Долг механика достиг астрономической величины, но честь флота посрамлена не была. Меланья Терца, жена механика Мишуева, в течение пятнадцати лет танцевала на сцене Ленинградского академического Малого оперного театра... В пятидесятые годы газовые турбины завоевывали себе место на флотах. От динамики этих турбин до гидравлики расстояние невелико. В 1960 году Мишуев защищает кандидатскую диссертацию, затем докторскую. Отнюдь не из соображений карьеры и уж вовсе не по призванию инженер-капитан 1-го ранга А.В.Мишуев становится в 1970 году начальником кафедры гидравлики Военно-инженерной Краснознаменной академии имени В.В.Куйбышева. Случаются обстоятельства, которые пересиливают привязанности... В 1976 году А.В.Мишуев принимает новую кафедру, на этот раз в знаменитом МИСИ имени В.В.Куйбышева — Московском инженерно-строительном. Иные задачи, иные технические решения. И все же проблемы флота нет-нет да и затрагиваются в трудах профессора. ...Флот, как первая любовь. Его не забывают.
М.Кабаков. О КОМ ЕЩЕ НЕ СКАЗАЛ
Я перечитываю написанное и с грустью понимаю, что об очень многих моих товарищах так и не сказал ни слова. О контр-адмирале, профессоре, докторе технических наук , скончавшемся в 1987 году. Многообразие его научных устремлений поражало. В спецшколе он был на класс младше меня, в юности эта разница ощутима. В пятидесятые годы мне довелось учиться с Первомаем на офицерских курсах, и мы подружились. Сблизила нас и прошлая служба: оба плавали на тральщиках, за кормой были тысячи миль по минным полям... Позднее Первомай Павлович стал ученым. Работал над проблемами перспективных видов топлива, сверхпроводников, солнечной энергетики... Его универсальность заставляет вспомнить другого ученого: адмирала Акселя Ивановича Берга. Деятельность академика в свое время далеко шагнула за рамки Военно-Морского Флота...
Не рассказал я еще о , докторе наук, профессоре, крупнейшем знатоке теории артиллерийской стрельбы. Его отец служил в охране Кремля, и нас потрясал адрес, по которому Борька отправлял письма: Москва, Кремль, полк особого назначения... Я встретил Бориса Григорьевича на Петровке. Капитан 1-го ранга был облачен в легкомысленную ковбойку, на голове топорщился черный ежик неседеющих волос. — Приезжай в Ленинград, к нашему морю! — сказал он мне на прощанье. На следующий год он умер от инфаркта...
Я не написал о контр-адмирале, кандидате военных наук Николае Эдуардовиче Летчфорде, «спеце» приема 1940 года; его тоже, к сожалению, нет в живых. Это был человек блистательного ума, преподаватель главного военного учебного заведения страны — Академии Генштаба. Но прежде чем стать преподавателем, Летчфорд не один год водил корабли... А другой наш контр-адмирал Владислав Александрович Мерзляков? В 1968 году отряд кораблей под его командованием совершил переход из Севастополя во Владивосток, вокруг мыса Доброй Надежды. Десятки стран посетили тогда военные моряки, семь месяцев продолжалось это плавание...
Увольнение в запас В.В.Куренкова (слева). Владивосток, 1970 г. 4 бригада ПЛ. Справа комбриг В.А.Мерзляков. (Архив В.В.Куренкова, предоставил А.В.Калинин)
Вице-адмирал Георгий Васильевич Лазарев командовал соединением подводных лодок, впервые провел испытание нового грозного подводного оружия; был военным советником в Болгарии, первым заместителем начальника штаба Черноморского флота (умер в 1982 году). Окончили нашу спецшколу и вице-адмиралы Юрий Алексеевич Кузнецов, Вилен Петрович Рябов — подводники, командиры соединений на Северном и Тихоокеанском флотах.
Юрий Алексеевич Кузнецов, вице—адмирал
Самое главное — защищать Родину, этим мы и занимались. С самого начала жизни. Военно—морскую деятельность я начал в 1940—м и отслужил 47 календарных лет. Без флота никак. Правители, которые были прогрессивными, всегда держали армию и флот, кроме них у нас нет настоящих союзников. Война застала меня курсантом на острове Валаам, где я был на лагерных сборах. Нас сразу собрали и начали учить премудрости пехотных дел — ползать, стрелять, бороться врукопашную. Мне запомнился первый день войны. Нас всех вызвал начальник гарнизона, построил и говорит: «Готовьтесь, будет тяжело, но через пару недель мы набьем этим фашистам морду и выйдем из войны победителями». Но все оказалось не так просто. Чтобы справиться с этой армадой, понадобилось четыре года. С Валаама меня перебросили в Ленинград. Мудрый Сталин дал приказ не уничтожать, не пускать в бой будущие молодые командные кадры. А в 43—м, будучи уже на Черном море, мы проходили практику на боевых кораблях и участвовали в военных действиях. Я лично был на гвардейском крейсере «Красный Крым» дублером командира орудия. Как—то в этот период на нас напали немцы, стали налетать, а мы отстреливаться. Мы выстояли и сбили немцев, за что получили медаль. Потом нас отозвали на учения, в Ленинград. Таких боевых действий, как в пехоте, во флоте не положено. Бывает, конечно, но это неприемлемая война. Наше дело — выполнять те боевые задачи, которые перед нами ставились, всем экипажем. Если победа, то одна на всех, и если смерть, то тоже всем вместе. День Победы стал великим событием окончания Второй мировой войны, где мы защитили честь своего государства, освободили народы Европы и, можно сказать, всего мира! Ведь наша сила, которой мы закончили войну, способствовала впоследствии развитию всего человечества. Победа застала меня в Ленинграде, я заканчивал училище. Первого мая наша рота участвовала в параде на Красной площади в Москве. Мы отшагали, получили благодарность от верховного главнокомандующего за хорошую подготовку и отправились в Ленинград, продолжать учебу. Но в этот день поползли разговоры о том, что немцев в Берлине уже дожимают и победа в любом случае за нами. Настроение было хорошее, мы все радиоприемники старались чаще слушать. А потом, 9 мая, как сейчас помню, всех нас, курсантов выпустили гулять в Ленинград, до 23 часов. Тогда моряков на руках носили, поймают — и давай! У народа эмоциональный подъем был, все счастливы были, что пришел конец этой страшной войне. День был солнечный, прекрасный, что не свойственно Ленинграду. Я к тому моменту стал старшиной, маленьким начальником, и был дежурным по роте. Помню, вернулся я, уже немножко навеселе, и стали потихоньку наши друзья приходить. Есть такая традиция, что моряк после любых неприятностей всегда идет на корабль. И вот все наши ребята пришли чуть живые, так радовались и отмечали победу, и пошли на корабль! Я их раскладывал потом, укладывал, но никого не наказывали. Тогда все понимали, что люди пребывают в эйфории, и вышел приказ не наказывать.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Слова знакомой песенки, как ниточка в наше прошлое... Понятно - флибустьеры носили клещ! Наши любимые писатели: Станюкович, А.Грин, Новиков-Прибой, Соболев. Наши герои - моряки с их традициями. А наяву - матросы военных лет, которые хранили морские традиции и в части клеша - тоже. Старались не отстать и мы — шкаторина штанов, чтобы накрыть ботинок 40-го размера - а в этом шик - должна быть не менее 32 см. Но и это не предел. Однако, полуметровая ширина клеша Жоржиков времен революции вызывала недоумение даже у нас. Форменные казенные матросские брюки, выдаваемые нам, имели ширину брючины в основании всего лишь порядка 25 см. Вынести эту возмутительную несправедливость не было сил. Было два пути борьбы. Первый - строго запрещенный, чреватый осложнениями с начальством - вставить, то есть вшить, клинья. Но это - до первой серьезной проверки. Дальнейшая судьба известна: вставки вырежет если не старшина, то морской патруль в городе, со всеми вытекающими последствиями. С клешниками шла упорная борьба. Не менее жесткая, чем позднее со стилягами и с джазом, линдой, мини-юбками. Второй путь - более надежный и труднонаказуемый - растянугь брюки на специальных шаблонах - клиньях. Изготавливались они конспиративно из добытой «по случаю» фанеры. Профиль клина зависел от фасона брюк; пижонский - Оксфорд или привычный клеш. Размеры зависели от желаний и материала. В основном, клинья были артельными, в очередь! Хранить их было делом нелегким, и мы часто несли потери. Технология растяжки была такова. Брючина смачивалась мыльной водой и помалу натягивалась на всю длину клина. Работа трудоемкая, надо растянуть материал, не порвав швов. Затем отпарить прямо на шаблоне и положить на ночь под матрас. В следующий раз отпариванием можно было пренебречь. Был и третий - практически нереальный - путь. Сшить брюки на заказ. Это удел избранных.
С выдумкой и хитростью мы берегли свои тайны. Заведомо узнавали об очередном "Шмоне" в наших рундуках и подменяли брюки в других ротах. Вызывающе широкие брюки были причиной неувольнения в город. Заведомые «нарушители», такие, как Свинтусов, Петров, норовили получить увольнительную, избегая проверки в строю. Они, при этом, прибегали к переодеваниям, используя чужие брюки. Образцом в ношении уставной формы одежды и, в частности, узких брюк, безукоризненной выправки, был заместитель начальника ВВМУЗ генерал-майор береговой службы Татаринов - строевик до мозга костей. Едва ли не каждый год он со свитой интендантства устраивал смотры нашей формы одежды. Проводилось это каждый раз неожиданно. Тут уж некуда деваться. Если начальство перед строем - оттягиваешь брючины назад, прижимая руками и зажимая коленями. Начальство сзади - все наоборот. Но шила в мешке не утаишь! Иногда сам командир роты отправлял разгильдяя из строя с глаз долой, чтобы не гневить высокое начальства. «Разберемся сами!». Однажды и я попал в переплет. Был дежурным по классу. Брюки на мне широченные с клиньями. Вдруг входит сам Татаринов. С ним - начстрой, командир роты. Подаю команду, докладываю. Татаринов здоровается с классом. Я стою, ни жив, ни мертв , оттянув штаны. Командир роты Туркин оценил ситуацию, выступил вперед под каким-то предлогом и прикрыл меня от зоркого глаза генерала. Пронесло... Но с клиньями, все же, пришлось расстаться.
Частый визитер генерал-майор А.П.Татаринов, на этот раз поздравляет победителей.
1946 год, в училище
- Однажды. Серега Жданов так довел Жутова, что тот схватил его за грудки. Сергей опешил... Как ни странно, после этого случая Жутова зауважали - Серега был не прав. - На экзамене по военно-морскому делу на вопрос преподавателя Рожкова о названии троса, Котылевский мямлит: «Ко... ко...». И по подсказке : «Кобылка». Рожков весело: «Трос называется ка-бол-ка! А кобылка, пардон, - Вы! Да еще с хвостом..." - Математик Дымов зачитывает оценки за контрольную работу: »...Петров - три, Заморенов - пять...». Зяма расплывается в самодовольной улыбке. Но тут: «Заморенов, к доске! Решите пример». Уравнение - прямо из контрольной работы! Зяма - ни бум-бум. «Садитесь, двойка!». И Вовкино лицо ...
Лето 1946 года, лагерь на Нахимовском озере В лагере к дню флота подготовлен праздничный костер. На поляну притащена и установлена большая ель. Приглашены девочки из пионерскою лагеря Северного флота с противоположного берега озера. Гостей решили доставить с шиком - на плоскодонном трофейном десантном катере. В результате резкого поворота - паника и ... катер опрокинулся. 12 девочек и моторист, облепленный ими, погибли. Спаслись лишь два нахимовца из младшей роты, доплывшие до нашего берега... Несколько дней мы - старшие, на шлюпках вылавливали трупы вместе с водолазами. А глубина в том месте была больше 10 метров. не состоялся. А подготовлен он был нашими младшими братьями «от души»: под ветви ели были уложены боеприпасы из «лесного арсенала» - патроны, гранаты, снаряды, мины. Одному богу известно, чем бы все это закончилось... С позиций старшего, опытного я думаю: сколько бед случайных, по недосмотру!
1947 год, в училище
На праздничный вечер в училище приехали девочки из хореографического училища. В разгар вечера во время танцев в актовом зале объявили, что все воспитанники, кроме 1-й роты, должны пройти в ротные помещения и далее в столовую, на вечерний чай. Столы 1-й и 2-й рот располагались параллельно друг другу в одном зале. Ясно! Первая рота будет позже распивать чай с девчонками. А мы что- рыжие! Да и неловко перед гостями - все же вторая рота! Удар под дых по самолюбию! Тут же принимается решение: на столе ничего не трогать! Объявляется бойкот! В этом плане мы - «железо»! Молча сидим. «Встать! Сесть!», - старшина пытается расставлять стаканы, дежурный офицер проходит с уговорами вдоль стола... Роту выводят из столовой в ротное помещение - «бунт на корабле». После угроз и упреков заводят снова и т.д. Своего мы не добились - девочки не пили с нами чай. Но характер проявили! Жаль, что был испорчен вечер, на танцы мы больше не вернулись. Шесть человек - первая шестерка во главе стола - были наказаны, как . В любых условиях главное -это найти зачинщика!... Целую неделю, после занятий мы убирали снег, очищали набережную с тоской ждали более сурового наказания, поглядывая на окна училища.
1947 год, май, Москва
Мы, в очередной раз, на параде. Начало «нашим парадам» было положено в ноябре 1945 года на Дворцовой площади в Ленинграде. Впервые в московском параде мы участвовали в мае 1946 года. Он оставил нам незабываемые впечатления. Хорошая погода, доброжелательная публика, особенно девушки. Мы чувствовали себя полпредами флота. Всего лишь год назад кончилась война и люди продолжали жить Победой. Запомнилась прекрасно подготовленная встреча на Ленинградском вокзале. 20 голубых «фордов» строем пеленга... Мы организованно рассаживаемся по машинам вдоль бортов. И кавалькада ярких грузовиков с нахимовцами торжественно движется через весь город по «зеленому коридору» Садового кольца, привлекая внимание москвичей. Другое яркое пятно в памяти - концерт, данный сводному морскому полку. Главной «звездой» в нем была . Такого восторженного приема артиста и более благодарной аудитории я лично в своей жизни не припомню. Сегодняшние любители рока, массовых шоу и хит-парадов зачастую неистовствуют, демонстрируя не душевные эмоции, а распущенность. Тогда было что-то другое... Светлое - праздник! Более двух тысяч моряков, здоровых, жизнерадостных парней и любимая певица, красивая женщина . Словно взрыв взаимных искренних симпатий, а может, и любви! По инженерным расчетам зал должен был рухнуть...
В архиве и в памяти А.Наумова сохранилось также посещение цирка. Ну и самое-самое - это, конечно, парад, Красная площадь, Мавзолей с «живыми» членами политбюро и правительства: Калинин, Молотов, Булганин, маршал Жуков, легендарный Буденный и другие. Командующий, генерал Артемьев, и принимающий парад маршал Рокоссовский были «верхами», на лошадях. И особый, непередаваемый трепет при появлении Сталина, вождя, чуть не бога! И чувства в те времена - от фанатизма. Так было. Последующие парады наложились в памяти один на другой и, как всякое повторение, не оставили ярких воспоминаний. И лошадок заменили лимузины.
В Москве бываем чаще на параде, Гораздо реже дома, в Ленинграде. Тела и души в напряжении устали, Но каждый раз нас видит .
Итак, 1947 год, второй парад в Москве
Наш «Полк» - два батальона, по 200 человек в каждом,- размещен в казарме кавалерийской академии, где Буденный был главным начальником. Все 400 человек - в одном большом зале, с проходом по середине. 200 человек - старшие - справа, 200 - слева. Двухъярусные койки. В столовую ходим в две смены, по очереди. Сначала - младшие, потом - мы. В «красном углу» нашей половины устроен «притон»... Здесь собираются картежники, идет рубка в «очко». Все, что имеется в наличности, ставится на кон и ... как повезет. Проигрыши бывали и крупные, так. Юра Загурский остался без карманных (родительских) денег. Заложил аккордеон. И только чувство меры игроков позволило ему безвозмездно сохранить любимый инструмент. Разменной монетой были и наручные часы. Успех сопутствовал отдельным «специалистам».
Запомнился Эдик Губачев из первой роты. Я сам, грешным делом, втянулся в эти и даже имел некоторый успех. За что вскоре и поплатился. Почему-то был нарушен распорядок, и наш батальон первым отправился в столовую. Пока мы обедали, потолок в казарме над нашим карточным салоном обвалился, и тяжелая балка вместе со штукатуркой упали на верхние койки!.. На нижней койке в это время спокойно кемарил подвахтенный дневальный. Пронесло... Не иначе, как проведение отвело беду. Но не для всех. Было продолжение...
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
