Интервью П.Седова с директором спецшколы в 1941—1943 годах Д.И.Таптыковым
Возраст от пятнадцати лет до восемнадцати можно назвать самым восприимчивым ко всем влияниям действительности, хорошим и плохим. И от того, насколько верным окажется выбранный в воспитании человека курс, зависит формирование личности. Беседу с вами, Дмитрий Николаевич, хотелось бы начать с размышлений на эту тему. Можно ли сказать, что курс, выбранный школой, оказался по-настоящему верным?
— Вне всякого сомнения. Достаточно вспомнить, что за плечами бывших наших питомцев, ныне весьма почтенных и уважаемых людей, были кроме спецшколы и военно-морские училища, и академии, и действующий флот, и фронт, наконец. Жизненная школа их чрезвычайно богата. Перед ней могли бы померкнуть наши скромные усилия. Однако известно, что без прочного фундамента не построишь доброго здания. А фундамент этот, смею полагать, закладывался в нашей спецшколе. По крайней мере, усилия командно-преподавательского состава в большинстве случаев достигали цели: из стен школы выходили хорошо подготовленные, воспитанные молодые люди, будущие моряки.
Д.Н.Таптыков до сентября 1941 года работал завучем школы. Скончался в 1989 году.
Очевидно, немалую роль в этом сыграл какой-то, быть может, особый принцип в подборе преподавательских кадров. Каков был этот принцип?
— Прием человека на работу или службу обычно начинается с изучения анкетных данных: от этого никуда не уйдешь. И все-таки главный упор мы делали не на анкету, а на личную беседу с будущим преподавателем. Причем беседу на сугубо профессиональном уровне. Педагог говорил с педагогом, ставились конкретные вопросы, ответить на которые смог бы только профессионал, мастер своего дела. В скором времени — уже в первый учебный год — мы могли убедиться в том, что подавляющее большинство наших учителей были подлинными, не за страх, как говорится, а за совесть проводниками лучших педагогических идей. Я с полной уверенностью могу сказать, что почти все наши педагоги были личностями. Каждый по-своему был привлекателен для учащихся, каждый находил свой особый путь к сердцам ребят. Вместе с тем наши преподаватели были подлинными представителями своего времени — времени горячего энтузиазма первых пятилеток, пафоса строительства новой жизни. Большинство из них были ненамного старше Октября, а следовательно, в конце тридцатых — «непростительно» молодыми, энергичными носителями революционных настроений, горячими последователями идей Макаренко и Шацкого. Они представляли новую советскую интеллигенцию. И еще — это были талантливые люди. А талант, как известно, притягивает молодежь. Впрочем, были у нас и преподаватели более старшего поколения — С.Л.Паперный, В.Н.Заозерский, К.Д.Синявский и другие, те, кто с начала образования советской школы преданно ей служил и отдавал все свое умение, преодолевая устаревшие традиции, переоценивая ценности. С ними легко работалось.
Занятия по устройству корабельного орудия
Но как можно было совместить, скажем, преподавание изящной словесности или биологии со специальными военно-морскими предметами? Не было ли здесь какой-либо натяжки?
— Нет, конечно. Влюбленные в свой предмет, наши преподаватели были мастерами высокого класса. Когда мне по долгу службы приходилось посещать уроки, я по-хорошему завидовал их умению донести до ребят главную идею излагаемого материала. С налета, только интуитивно урок не проведешь: нужна была основательная, глубокая, осмысленная работа, подкрепленная широкой эрудицией. Мастерство преподавателей несло в себе мощный воспитательный заряд. Позднее это вылилось в известную формулу: «Обучая воспитывай; воспитывая обучай». Оттого и «изящная», как вы сказали, словесность не шла вразрез, к примеру, со строевой подготовкой. Они, если хотите, в известной степени дополняли друг друга.
И все же школа была военная. Перед ней стояла прежде всего задача воспитания хорошо подготовленного будущего офицера. Как вы справлялись с этой задачей не в ущерб задачам общеобразовательным?
— Мы прилагали все старания, чтобы придать спецшколе четко обозначенный характер воинской части. И здесь главная роль отводилась нашим командирам — Г.Я.Эндзелину, Н.А.Дубровскому, Ю.Р.Похвалле, знаменитому нашему боцману Ф.Ф.Цисевичу. Собственно, они и составляли «военно-морской» костяк школы. Надо сказать, что они даже с некоторым изяществом и деликатностью в кратчайшие сроки превратили школу в боевую единицу. На их плечи легла весьма сложная миссия — в считанные месяцы посвятить ребят, не ведающих пока, что такое военно-морская служба, в ее тайны и яви. И не только ребят. К этому требовалось приобщить и преподавателей, которые свои новые военные обязанности принимали со всей серьезностью, чем подавали благой пример ученикам. Те же воспринимали спецзанятия в хорошо оборудованных кабинетах, строевую подготовку, караульную службу с мальчишеским восторгом, остужаемым, правда, требованиями быть всегда подтянутыми, сосредоточенными и внимательными. Когда их облачили в форму, то на построениях, разводах, в аудиториях они четко делали свое дело, как настоящие моряки.
Командиры и преподаватели
Не могло ли все это — форменная одежда, построения, строевые занятия и т. п.— превратиться в красивую «игру в солдатики», так любимую мальчишками? Не придавало ли это школе некую парадность, за которой могло и не оказаться всей глубины подлинной военной подготовки?
— Здесь надо подчеркнуть мысль о равновесии всех составных частей спецшколы. Случай за всю мою педагогическую практику единственный и неповторимый. Наши уважаемые командиры рот, все наши военные моряки в глазах ребят выглядели точно такими же наставниками, как и учителя-предметники. И дисциплины, преподаваемые ими, не относились к разделу второстепенных или полуобязательных: с одинаковым усердием ребята изучали историю СССР и винтовку, алгебру и флажный семафор... Вообще жизнеспособность школы, на мой взгляд, предопределилась тем, что состав воспитателей очень скоро нашел, по выражению К.Д.Ушинского, «золотую середину» в своей работе, целиком и полностью направленную на формирование в ребятах любви к воинской службе, труду, знаниям.
Мы говорили о принципе подбора преподавателей. А как подбирались ученики? Были ли здесь какие-либо особенности?
— На собеседованиях устанавливались мотивы, по которым тот или иной юноша хотел поступить к нам. Согласитесь, что распознать юного человека гораздо легче, чем взрослого. И, как правило, ошибок в подборе не было. Предвижу вопрос об «элитарности» контингента учащихся. Были у нас дети высокопоставленных родителей, но поблажек, исключений ни для кого не делалось. Тут играл немалую роль коллектив, оказывавший на каждого должное воздействие. Вообще формирование коллектива в самом широком смысле считалось у нас задачей номер один. Война, эвакуация в далекий Ачинск оказались тем горнилом, в котором испытывались и закалялись души ребят. Сохранить свою суть, не нарушить ранее построенное, а, наоборот, укрепить его помогли им единомыслие и сознание цели, которые установились с самого основания школы.
Выпускники ВВМУ им. М.В.Фрунзе 1948 года: Олег Козлов, Вилен Рябов (будущий вице-адмирал, подробно о нем позже), Юрий У меня сохранилась записка от группы ребят четвертой роты, датируемая 7 июля 1943 года. Тогда не принято было преподносить в торжественных случаях роскошных адресов. И вот что писали О.Козлов, В.Рябов, Ю.Ерусланов, Ю.Мессойлиди и другие: «Мы знаем, что в течение прошедших двух лет было много нерадостных дней, но совместными усилиями мы преодолели все трудности, несмотря на тяжелую обстановку войны. И вот теперь, уходя из школы, которая стала для нас родной, мы заверяем Вас в том, что будем достойными носителями высокого звания морского офицера». Обратите внимание — «совместными усилиями мы преодолели все трудности». По-моему, это высшая оценка работы коллектива, прозвучавшая из уст самих воспитанников. Старая, быть может, как мир истина — опирайся на людей. Именно так и приходилось действовать в нелегких условиях эвакуации. У нас сложился великолепный актив учащихся, хорошо сплоченной показала себя школьная комсомольская организация. «Опираясь на людей» — этим и определялся принцип руководства. Каждый из нас не терял уверенности, что преодолеть все невзгоды хватит сил и выдержки, хотя, честно говоря, попали мы в очень непривычные условия. Если бы не огромные усилия всех — мы бы оказались в плачевном состоянии.
Ачинск. Улица, где находится школа, приютившая московских спецшкольников, и располагалась казарма.
Может, «ачинские» условия и способствовали сплочению коллектива школы?
— Я бы сказал по-другому. Эти условия были испытанием для коллектива. Сами спецшкольники, «предмет», так сказать, нашего воспитания, в столкновении с трудностями вели себя не как ребята, но как зрелые мужи. Не припомню ни раскисания, ни нытья. Сейчас я объясняю это, прежде всего тем, что мы ощущали себя частичкой — это не красивые слова! — народа, напрягавшего силы в борьбе с фашизмом. Проявлялось это во многом, но главное — мы верили в победу и своими делами стремились ее приблизить. Достаточно вспомнить, что учебный год начался для школы где-то в середине второй четверти, но данное обстоятельство никак не сказалось на успеваемости, хотя работали мы не по усеченной программе.
Коль скоро речь зашла о школьной программе, то не находите ли вы, Дмитрий Николаевич, что в какие-то моменты она не способствовала разностороннему развитию учащихся, не соответствовала задачам, выдвигаемым жизнью?
В годы Великой Отечественной войны культурный потенциал страны оказался достаточным для победы над Германией, которую многие считали государством с высокой культурой. Советские наука и техника повлияли на качество советского вооружения. давала необходимое количество квалифицированных рабочих, инженеров, офицеров. Деятели искусства и литературы поддерживали высокий боевой дух, чувство патриотизма у своих сограждан. — Время и жизнь показали, что в основных своих положениях школьная программа тех далеких лет была верной, отвечала запросам общества и обеспечивала подготовку квалифицированных кадров. Спецшкола впоследствии получала немало хороших отзывов о своих воспитанниках из высших военно-морских училищ. Наших ребят отличала глубокая начитанность, общая культура. Это ли не результат и разумной программы? Казалось бы, физкультура как предмет всегда считалась чем-то второстепенным. Но в нашей школе она была одной из основных дисциплин. Соревнования, кроссы, футбольные состязания, волейбол — эти занятия даже в самые голодные времена, когда, казалось бы, следовало беречь физические силы, считались в школе важнейшими для гармонического развития личности. Не могу не вспомнить нашего библиотекаря Елену Ивановну Жадушкину, превратившую библиотеку в подлинный клуб по интересам. В читалке ребята засиживались едва ли не до самой вечерней поверки. Читали много. Особенно популярными были произведения Марка Твена и Льва Толстого, Куприна и Драйзера, Станюковича и Фенимора Купера. Имелся в библиотеке и раздел по спецдисциплинам с довольно широко представленной литературой. Впрочем, никто не мешал заниматься в уютной читальной комнате и математикой или химией. Были у нас духовой оркестр, драмкружок, хор, исполнявший песни наших школьных поэтов и композиторов... Сейчас, вспоминая спецшколу, я с удовлетворением отмечаю, что, будучи ее директором, не зря трудился в те тяжелые, но яркие годы: все мои бывшие ученики стали настоящими людьми.
На одной из юбилейных встреч спецшкольников. К сожалению, на фото узнали только Виктора Любимова, Игоря Спасского, Юрия Месойлиди и Владимира Муравлева. Кто поможет опознать других?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Последний год учебы в училище мы жили и учились на . Только теперь, как педагог, я понимаю, как это много значило в общей цепи или, как теперь говорят, системе воспитания флотских офицеров. Как жаль, что традиция жить и учиться старшим курсам на «Авроре» потеряна. Славный дух любви к морю сопровождал нас и в училище Фрунзе. Об этом свидетельствует написанная неизвестным мне автором, нашим курсантом-нахимовцем песня фрунзевцев-нахимовцев, которая сохранилась в моих архивах:
Мы собрались во Фрунзе, друг, Из стен нахимовских училищ. Слыхали мы и штормов шум, И шхуны через шторм водили.
Нас воспитали так не зря На всех преданьях флотской славы, Чтоб жизнь свою отдать морям, Прославить флот своей державы.
Если ты стал нахимовцем, или мечтаешь стать им, помни: в училище ты должен научиться главному - любви к морю, к морской службе, приучиться к ее трудностям. А иначе все тебе будет в тягость. Пойми: военно-морской офицер - это не профессия - это образ жизни.
Выпускники Нахимовских училищ, Герои Советского Союза и России
Филипьев Юрий Петрович, Соколов Валентин Евгеньевич, Берзин Александр Александрович.
О морских и нахимовских традициях
Выпускники Нахимовских училищ, Герои Советского Союза и России
Хмыров Всеволод Леонидович, Опарин Александр Иванович, Справцев Сергей Валентинович, Апакидзе Тимур Автандилович.
Необходимость и силу традиций начинаешь понимать, когда становишься мудрым, обычно это происходит в возрасте сорока-пятидесяти лет. Традиции - это, образно говоря, весьма нужное Дополнение к среде нашего обитания. Традиции передаются своими путями из поколения в поколение. В училищах, а особенно на флоте, вы будете вынуждены все время учитывать их. Если офицер не знает, не соблюдает и не уважает традиции, то ему я могу спокойно предсказать полный провал в службе. Не пытайтесь понять логику традиций - на первый взгляд ее нет. Но это правила, позволяющие системе сохранять стабильность при самых непредвиденных воздействиях. По-видимому, это один из механизмов в природе для выживания организованных систем. Большинство морских традиций пришло к нам с английского флота. Они - древнейшие. Они присутствуют во флотских командах: «Раздернуть!» (тали), «Чисто за кормой!» (All clear aft!), "Все наверх!" (All hands a hoy!), «Флаг перенести!» (Shift colors!) и т.д. Мы их в свое время изучали на уроках английского языка. Вся флотская жизнь проникнута традициями. Святая традиция - подъем военно-морского флага на кораблях. Это мощный психологический заряд! Офицеры и матросы подтягиваются, выпрямляются, сосредоточиваются. Это невидимый барьер между твоей личной жизнью и корабельной. Ты начал служить Кораблю! Морское офицерство всегда с трепетом относилось к подъему флага. На мой взгляд глупость написал Леонид Соболев в «Капитальном ремонте», при описании момента подъема флага на «Генералиссимусе», когда лейтенант Левитин думает: «И где это я поймал ..., вроде бы приличная такая».
, г. Северодвинск 30 ноября 1995 года. Первый командир экипажа капитан 1 ранга А.А. Книпст, сын выпускника Рижского НВМУ 1949 года Книпста Альберта Борисовича.
Традиция субботней уборки на кораблях. На эскадре это праздник. Такой запомнилась мне она по практике. На всех палубах по трансляции гремит музыка. Корабли моют, чистят, драят. А какие волшебные и романтичные были команды: «Медь драить, резину белить, барашки расходить и смазать!». К сожалению, на подводных лодках, где я служил, такого праздничного духа нет. Все внутри этой, залитой электрическим светом, утробы. Традиции в человеческой жизни устойчивы. И сейчас по субботам у меня дома аврал! Основной носитель флотских традиций - это, конечно, эскадра. Это парадный боевой флот, куда мы мечтали попасть после окончания училища имени Фрунзе. Не в какой-нибудь там ОВР (охрана водного района) или на тральщики, а на крейсера-эсминцы, на почетные должности корабельных артиллеристов! Вот тоже традиция: на эскадре первые люди - артиллеристы, а на подводных лодках - инженеры-механики. Традиция на флоте - забота о матросе (всплывает образ П.С.Нахимова). Интересно, что эту традицию воспитывали исподволь в нахимовском училище. Я помню такой эпизод. В училище нагрянул зам. начальника ВМУзов по строевой части генерал-майор А.Татаринов Встречает он на втором этаже в перерыве наш класс. Команда - остановить класс! Стоим. «Снять робы, ботинки». Сняли. Татаринов тщательно осмотрел нас на предмет чистоты, особо обратил внимание на носки и ботинки. Запомнилось. Теперь я понимаю, как он был прав - у подчиненных нерадивого командира и носки грязные, и ботинки изношены. Он наглядно показал нам, как надо заботиться о подчиненных. Я запомнил это.
Смотр строевой подготовки в лагере. 1945 год. Слева направо: командир 1 роты капитан 3 ранга Дегтярев Сергей Николаевич, инспектор ВМУЗ генерал-майор Татаринов Алексей Николаевич, начальник училища капитан 1 ранга Изачик Николай Георгиевич.
Еще одна офицерская флотская традиция - это легкость и веселость при исполнении своих обязанностей. Это подтрунивание над своими товарищами, постоянный юмор. Трудно представить себе флотского офицера без чувства юмора, во время работы. Может быть, частично, это - напускное? Может... Но, на мой взгляд, это своеобразная психологическая зашита от стрессов тяжелой корабельной службы. Такое легкое состояние флотского юмора прекрасно описано в моей настольной книге - романе Л.Соболева «Капитальный ремонт». Описываемый момент (в вольном пересказе) выбран очень удачно - миноносец проходит «узкость», он идет по морскому каналу из Петербурга. Как известно, это время очень напряженно на корабле, особенно для штурмана. Однако, корабельный штурман, опершись на леерную стойку, «травит» смешную историйку, но в то же самое время тщательно проверяет знакомые створы, чтобы следить за курсом корабля. Кстати, такой подход, с юмором, к серьезным работам помог мне в дальнейшем. Работая после флота на ответственных должностях; начальника отдела в центральном конструкторском бюро, заведующего лабораторией в ВУЗе, я старался создать в подразделении легкую, непроизвольную обстановку, юмор был в почете, и, без скромности, могу сказать, что меня любили, несмотря на требовательность. Есть, конечно, традиции, связанные с поверьями. Так, английский корабль, и в наше время, под любым предлогом постарается не выйти в море тринадцатого и в пятницу. Или пресловутая традиция: не допускать на корабль женщину, ибо это - к несчастью. Не знаю, насколько сильно мы верили в это, но все же очень ждали возвращения нашей лодки на базу, когда с нами в плавание пошла женщина-радионавигатор. Наверное, в этом что-то есть. Экипаж не имеет права отвлекаться от своих обязанностей при выходе в море.
. Первая в мире женщина-капитан мега лайнера. Мужчинам и посторонним вход запрещен - единственное в мире судно, полностью управляемое женщинами. (См. )
Кроме «глобальных» традиций на каждом корабле, в училищах есть свои традиции. Например в компасном зале училища Фрунзе ты не имеешь права наступать на картушку компаса, выложенную из паркетных половиц, посреди зала. И вот вся курсантская масса в перерывах между лекциями тщательно «обтекает» картушку. Традиции местного масштаба, но ты должен научиться строго блюсти их и, бога ради, не старайся бороться с ними... В училищах бывают подчас экзотические традиции. Так, курсанты - выпускники училища им. Фрунзе обычно почему-то одевают тельняшку на памятник Крузенштерна, стоящий на набережной училища. Откуда, интересно, корни у этой традиции, и что же она символизирует для выпускников? После выпуска, молодой лейтенант погружался в такси и начиналось движение вокруг квартала училища, но против часовой стрелки, так как в течение ряда лет на физзарядке и на вечерней прогулке движение было по часовой стрелке. У нахимовцев-выпускников появилась одно время экзотическая традиция - драить нос памятнику Петру I в петровском скверике, около домика Петра, но она, к счастью, исчезла.
Наверное, пора поговорить о серьезных нахимовских традициях. Они начали закладываться при нас - первых воспитанниках. Попытаюсь сформулировать их. На первое место я бы поставил воспитание в морском офицере высокой обшей культуры. Как известно, был период, когда она была чуть не начисто потеряна. И надо было иметь смелость возрождать ее. Но нам говорили, что лично товарищ Сталин стал мечтать после войны о высокообразованных и культурных офицерах. Сейчас я в это не верю. И отдаю должное тем людям, которые шли на это. В первую очередь, начальнику училища Н.Г.Изачику. Кроме общеобразовательной программы нас приучали к культуре корабельной кают-компаний. Вспомним белые скатерти столовой, кольца с салфетками, у каждого - подставки под столовые приборы. И это в тяжелейшие для России годы разрухи и голода. Все это надо учитывать и тяжело это переоценить, ибо мы вошли в кают-компаний кораблей уверенными и желанными. Мы, дети войны, были воспитанными, нас приучили неукоснительно соблюдать флотские традиции. Это мы, даже на подводных лодках, в море, переодевались из черных комбинезонов, из засаленных рабочих кителей к обеду и ужину в чистые кители, подчас как следует не помыв руки, так как на лодках 613 проекта с водой была вечная проблема. Разговор велся в кают-компаний легкий, о службе говорить запрещено, и в этом заложен глубокий смысл. Офицер, который все время находится на людях, в условии напряжения, должен расслабиться. До ухода командира никто не имеет права выйти из-за стола. Мы в своей среде, мы в стабильной среде флотских традиций...
Очень жаль, но похоже, что эта нахимовская традиция - воспитание благородного стиля кают-компании умирает. Хорошо, если это не так. Но ты - нахимовец - и обязан воспитывать в себе традиционные качества культуры морского офицера. Без них его просто нет. Ты будешь чувствовать себя лишним в кают-компаний, как чувствовали себя офицеры, призванные на временную службу из институтов. Складывалась нахимовская традиция походов всем училищем в Мариинский театр. Это был ритуал. Нас тщательно готовили к тому, как положено вести себя в театре офицеру. Мы знали, что в дореволюционное время офицер не садился в кресло, пока не сядут старшие по званию. В нашем звании приходилось стоять до второго звонка. Места у нас были в партере, и нахимовцы стояли - это было зрелище. Я не акцентирую внимания на обучении танцам, но могу сказать, что на флоте это помогало нам нормально жить. После похода, отмывшись, мы, конечно, отправлялись в ДОФ (Дом Офицеров Флота). Там все друзья, там мы обычно встречали своих однокашников с других бригад и дивизий, лодок и кораблей. И если ты не умел хорошо танцевать, то чувствовал себя некомфортно. Нахимовская традиция обучению танцам, кажется, стала устойчивой, а вот сложившаяся в наше время традиция приглашать на вечера практики (танцевальной практики) девочек из вагановского балетного училища, к сожалению, не сохранилась. А как они танцевали! И мы ведь подтягивались. Мы дружили чисто, ходили к ним в гости и приглашали их к нам в училище.
По этому поводу вспоминаются трагикомичные истории. Так, в 1946 или в 1947 году вторая рота взбунтовалась! Бунт на корабле! Мы отказались принимать вечерний чай из-за того, что 1-й роте разрешили пригласить девочек на чай с пирожными (пекли тогда пирожные, ну до чего удивительные!), а 2-й - нет. Бунтуем, братцы! Свое дело мы знали твердо. Когда командир роты, капитан 3 ранга В.И.Туркин подбегал к очередному воспитаннику со словами: «А ты почему чай не пьешь?», жертва тут же начинала мешать ложечкой чай в кружке, но не более того. Хотя дело «пошло» в политотдел, но люди там были умные и понимали, что это мальчишество. Но зато теперь и 1-я и 2-я роты приглашали девочек по торжественным случаям в столовую. Умно было сделано: пусть учатся общаться за столом, тем более, что жили девочки бедно и впроголодь. С каким удовольствием будущие балерины поглощали флотский борщ и макароны по-флотски! Традицией можно назвать и стремление к высокой образованности у будущих моряков. Ведь мы изучали два языка параллельно: английский - обязательно и еще один - по выбору. В каком еще образовательном заведении было такое? Мы изучали логику (как говорили, по личному указанию Верховного Главнокомандующего). Нам казалось это лишним, но я до сих пор помню конструкции силлогизмов и еще мечтаю почитать .
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
