В военно-морское училище, сразу после выпуска из училища общевойсковых миномётчиков, назначили на должность заместителя командира роты лейтенанта. По какой причине это произошло, не известно. Сменил он родную зелёную форму на черную, армейские погоны на береговые флотские. По наивности, лейтенант решил, что этого достаточно. Вникать в особенности морской службы и терминологию не хотелось. Начал он начальствовать над курсантами второго курса, а известно, что на втором курсе парни считают себя моряками не хуже Нахимова или Нельсона. Пока нужно было водить роту на обед, на прогулку и тому подобное, всё было относительно гладко, правда, особых симпатий лейтенант не заработал. В мае месяце следующего года лейтенанта с полуротой курсантов отправили руководителем практики на флот. Полуроте выпал жребий практиковаться на крейсере. На следующее утро, после размещения, обычная процедура подъёма флага. Пятьдесят курсантов построились в две шеренги на шкафуте крейсера, прошёл церемониал подъёма флага, затем утренний осмотр личного состава. Всё это было лейтенанту знакомо. Если погода позволяет, на кораблях обычно расчехляют на дневное время оружие и технические средства. Так и случилось на этот раз. По корабельной трансляции прошла команда «Чехлы снять». Эта команда оказалась роковой для лейтенанта. Перед строем курсантов, он снял с головы фуражку и начал стаскивать с неё чехол. Строй курсантов не рухнул на палубу и не забился в конвульсиях только по той причине, что молодым парням уже внушили понятия о дисциплине и субординации. После этого представления все заядлые шутники крейсера считали своей обязанностью разыграть лейтенанта. Так после занятий курсантов астрономией, младший штурман, во время ужина в кают-компании, заметил лейтенанту, что курсанты во время занятий брали «крамбол» и «кофердам» которые нужно вернуть на место. На вечерней проверке лейтенант долго и упорно пытался выяснить, кто брал и куда делся крамбол и кофердам, а народ развлекался. Через пару недель лейтенант выдохся, вместо него прибыл руководить практикой один из преподавателей, а лейтенанта больше никто не видел.
– часть палубы и борта в районе клюзов, где ранее размещалась балка для завалки адмиралтейского якоря. – сухой отсек, разделяющий днищевые цистерны.
Вышка преткновения.
Не всякому мазохисту понравится в шесть часов утра вскакивать с нагретой койки по сигналу дудки или горна и по пояс раздетым, в любую погоду, делать годами физзарядку на шестнадцать счётов. Однажды на училищном плацу, где проводилась физзарядка, появилась деревянная вышка, вроде той, с которой прыгают в воду, только с ограждением и без трамплина. Во время очередной зарядки на эту вышку залез офицер строевого отдела и стал брать на карандаш тех курсантов, которые, по его мнению, не проявляли видимого энтузиазма при выполнении упражнений. Начались замечания, а замечание это угроза лишиться увольнения. Недалеко от плаца находился гальюн типа «сортир» примерно на 25-30 посадочных мест, этакое фундаментальное бетонное здание немецкой постройки, высотой около четырёх или пяти метров. Вот на крыше этого общественно полезного здания, однажды утром, очередной наблюдающий обнаружил вышку, с которой он должен был выявлять сачкующих курсантов. Об этом было доложено дежурному офицеру, который вызвал дежурный взвод и приказал снять вышку с крыши гальюна. Конечно, когда взвод стал снимать вышку, он её уронил и так неудачно, что она почти развалилась. Ну, если не совсем развалилась, то забираться на неё стало опасно. На упрёки дежурного офицера за плохо сделанную работу, командир взвода быстро подсчитал вес вышки и доказал что для этой работы нужно было вызывать автокран. Видимо, эта вышка не находила одобрения в руководстве, потому дознаваться, как попала на крышу гальюна не стали.
Я включил в повествование некоторые наиболее примечательные эпизоды из своей жизни, которые всплыли в моей памяти и не были включены в «Воспоминания». Хочу заранее попросить извинения у читателей за неточности, которые могут обнаружиться в моём рассказе, поскольку возможности использования справочной литературы в библиотеках, музеях, архивах и т п. у меня по состоянию здоровья не имеется. Хочу выразить особую благодарность средней дочери Николая Степановича моей тётке Ирине Николаевне Олениной, которая предоставила мне сведения о своём отце Николае Степановиче и моём прадеде Степане Николаевиче, которые я использовал при подготовке к печати повести Н.С. Вечеслова «Адмирал Святодуский». К сожалению, Ирина Николаевна ушла из жизни, и моя благодарность перестала представлять для неё интерес. Я огорчён, что не осталось в живых и её сыновей – Николая и Олега, для которых моя признательность могла бы иметь значение. Не могу не сказать огромное спасибо своей внучке Екатерине Жатовой за проделанную работу по иллюстрированию повести, тем более, что специального оборудования у нас нет.
Николай Георгиевич и Ольга Николаевна Вечесловы под опекой Екатерины Жатовой.
Глава первая. Старшее поколение Вечесловых
Семья Вечесловых происходит из старинного дворянского рода, известного ещё при Иване Грозном. Фамилия Вечесловых была занесена в 6-ю Российскую гербовую книгу. Отец Николая Степановича Степан Николаевич родился в Ростове Великом в 1834 году. В 1854 году он окончил Морской корпус и служил в военно-морском флоте. Во время Крымской войны участвовал в боевых действиях Балтийского флота против англо-французской эскадры, был награждён медалью на Георгиевской ленте за оборону Свеаборга. Для любознательных могу уточнить, что сейчас Свеаборг именуется Суоменлинна и принадлежит Финляндии, а до октябрьского переворота являлся военно-морской базой Российской империи. После выхода в отставку Степан Николаевич был избран Мировым судьёй. Мать Николая Степановича Надежда Владимировна, урождённая Филатьева, родилась в 1854 году в семье священника. Николай Степанович родился 7-ого августа 1880-го года в Ростове Великом. Он рано лишился отца, умершего в 1890 году. В семье было три сына – Владимир, Николай и Дмитрий – и шесть дочерей, из которых младшая Александра родилась уже после смерти отца.
(из книги Г.К. Старк "Моя жизнь", СПб, 2003 год). 38 - Николай Степанович Вечеслов.
Надежда Владимировна, оставшись вдовой со столькими детьми, не растерялась и сумела дать образование всем детям – сыновьям в Морском Кадетском корпусе, дочерям – в Смольном институте. Три из них окончили институт с шифром, все владели несколькими иностранными языками. По окончании Морского Кадетского корпуса Николай Степанович был направлен на Черноморский флот, где окончил электро-минные курсы, после чего был переведен на Балтийский флот, на миноносец «Бедовый» минным офицером.
Фото 1. Лейтенант флота Его императорского величества Николай Степанович Вечеслов
Я не завершил повествование о своём знаменитом деде Николае Степановиче. После освобождения из плена Н.С.Вечеслов продолжал служить на Балтийском флоте, он был назначен старшим офицером броненосца «Адмирал Грейг», где очень много сделал по организации службы наблюдения и связи. Им был создан учебник «Оптическая телеграфия на флоте». Октябрьский переворот застал капитана первого ранга Н.С.Вечеслова в Гельсингфорсе. Это шведское наименование столицы Финляндии Хельсинки. В этом городе матросы жестоко расправлялись с представителями царского флота, бесчеловечно обращавшимися с нижними чинами. Учитывая это, сослуживцы-матросы не отпускали Н.С.Вечеслова без сопровождения выходить в город, а он в то время был назначен флагманским интендантом военно-морских сил республики, а затем и инспектором Реввоенсовета республики. Финляндия перестала быть частью России. Знающему и опытному офицеру предлагали остаться и переехать в благополучную, в течение многих лет не знавшую войны Швецию. Но Родина звала Николая Степановича к себе. В мае 1918 года он откликнулся на её зов, и пароходом «Нарва» семья Вечесловых вернулась в Россию. После увольнения в запас в 1928 году Николай Степанович работал в госучреждении по организации в стране мобилизационной работы. В 1932-ом году капитан 1-го ранга Н.С.Вечеслов из-за удара оглоблей в грудь чего-то испугавшейся лошади на трамвайной остановке, заболел туберкулёзом и вынужден был оставить работу, получив инвалидность 1-ой группы. Болезнь у деда протекала очень тяжело, и все родные и близкие очень беспокоились за него. Два внука, родившиеся у старшей дочери Надежды и средней Ирины были названы в его честь – Николаями. Один из них, сын Надежды Николаевны в возрасте семидесяти пяти лет является автором этих строк. Одна примечательная деталь – в день пятидесятилетия Цусимского сражения в 1955-м году в Советском Союзе устроили большие торжества, как будто это было не горестное поражение, а величайшая победа. Николаю Степановичу была назначена персональная пенсия союзного значения. На одном из торжественных пионерских слётов он был принят в почётные пионеры, а фотография этого торжественного мероприятия была помещена в главном печатном органе Министерства обороны газете «Красная звезда».
Алексей Силыч Новиков-Прибой
Оставшись не у дел, Николай Степанович занялся литературной деятельностью, писал воспоминания, роман «Берег и море» о предыстории Цусимского поражения. В это же время он сблизился с писателем-цусимцем и много помогал ему в создании романов «» и «Бегство», т.к. Новиков-Прибой, а во время Цусимского сражения просто матрос Новиков, не мог знать подробностей об образе жизни и нравах командного состава. По оценкам литературоведов, редакций, издававших роман Алексея Силыча «Цусима» и моей лично как рядового читателя, Новиков-Прибой является вполне приличным писателем. Ему пришлось проделать колоссальную работу по сбору материалов о трагическом морском сражении. Благодаря его книге весь мир узнал о героическом подвиге моряков эскадры. В Советском Союзе стали воспринимать сражение как подвиг народа, а поражение приписывать «прогнившему царскому режиму». Возможно, что пышное празднование пятидесятилетия в 1955-ом году этой морской битвы с торжественными слётами пионеров и приглашением на них участников этого события, в том числе Николая Степановича, было осуществлено благодаря этой книге. Присуждение Николаю Степановичу персональной пенсии союзного значения тоже результат творчества А.С.Новикова-Прибоя.
Н.С.Вечеслов справа.
Старшему внуку Николая Степановича Николаю Георгиевичу Вечеслову Всевышний завещал не только стать моряком Военно-морского флота России, но и связать свою судьбу со Страной восходящего солнца. Разница в судьбе всё же была – внук попал в Японию не через попадание в плен к самураям, а путём зачисления в органы военной стратегической разведки. Он закончил факультет военно-дипломатической службы Военно-дипломатической академии Советской армии с японским языком и два года под крышей Министерства иностранных дел работал в Посольстве Советского Союза в Токио. Командование посчитало, что работа у Вечеслова проходит успешно, и было принято решение назначить молодого офицера вице-консулом в открывшееся консульство в Саппоро. Но Всевышний посчитал иначе. Из-за заболевания жены Вечеслова (мозговая опухоль) он был срочно отправлен в Москву, и на этом командировка в Японию прервалась. Владел ли Николай Степанович языком Страны восходящего солнца, мне не известно. Знаю только, что в его бумагах имелся русско-японский разговорник для допроса пленных. Внука же судьба заставила освоить этот труднейший язык в Военно-дипломатической академии для работы в Японии и в качестве дипломата, и работника резидентуры Глввного разведывательного управления. Жена Николая Степановича Татьяна Андреевна в девичестве тоже была Вечесловой, так что при вступлении в брак с Николаем Степановичем ей даже не пришлось менять фамилию. Её отец имел звание генерал-лейтенанта, захоронен он на Ваганьковском кладбище.
Юный нахимовец Коля Вечеслов.
Бабушка по матери очень по доброму относилась ко мне. Мне почему-то запомнился мой первый визит в форме нахимовца к Вечесловым - Николаю Степановичу и Татьяне Андреевне в первый мой отпуск из Нахимовского училища. Когда бабушка узнала, что я изучаю английский язык, спросила меня, конечно же, по-английски: «Do you speak English?» Я этой фразы не понял, Я уловил, что меня о чём-то спрашивают, но слово говорить по близкому созвучию я воспринял как свинья (спик – пик). Татьяна Андреевна деликатно промолчала, она перевела разговор на другую тему. Николай Степанович и Татьяна Андреевна были православными верующими, у них в комнате в одном из углов помещалась икона Девы Марии в чрезвычайно дорогом укладе. Сейчас эта икона хранится у вдовы Олега Олеговича Оленина Натальи Николаевны. Но больше, чем икона мне запомнились дни Пасхи. Бабушка пекла очень вкусные куличи, делала из творога с изюмом какое-то блюдо, которое, по-моему, называли пасхой. Визиты к старейшим представителям «большой семьи Вечесловых» в такие дни мне запомнились как светлые праздники с чрезвычайно вкусными угощениями.
Второе и третье поколение семьи Вечесловых: Георгий Андрианович, Надежда Николаевна, Николай, Дмитрий и Вероника в начале 1950-ых годов.
Как ни покажется странным, к клану большой семьи Вечесловых, по словам Татьяны Андреевны, относится известный советский биолог и селекционер Иван Владимирович Мичурин, автор более 300 сортов плодово-ягодных культур, почётный член Академии наук СССР, академик ВАСХНИЛ. Он разработал методы селекции плодово-ягодных растений, главным образом, методом отдалённой гибридизации – подбором растительных пар, преодолением нескрещиваемости. Мичурин проложил начало продвижению на север многих южных культур. О генеалогии принадлежности Ивана Владимировича к семье Вечесловых я не запомнил подробностей, в памяти сохранилось лишь гордость моей бабушки в том, что такой знаменитый человек является нашим родственником. Старший брат деда Владимир Степанович, будучи командиром отряда миноносцев, на Балтийском флоте, отличился в боях Первой мировой войны. За проявленную отвагу и воинское мастерство был награждён золотым георгиевским оружием. Его имя выбито золотыми буквами в Георгиевском зале Кремлёвского дворца. Он так же командовал крейсером «Громобой». В годы гражданской войны Владимир Степанович исполнял обязанности начальника Морского генерального штаба республики. и документы Владимира Степановича Вечеслова хранятся в Ростове Великом Ярославской области в музее заповеднике «Кремль». О судьбе младшего брата моего деда - Дмитрия Степановича я знаю очень мало. По образованию Дмитрий тоже был моряком, Он закончил Морской Кадетский корпус. Никакими сведениями о его служебной карьере я не располагаю. Известно мне только одно – после октябрьского переворота Дмитрий не перешёл на сторону большевиков, во время гражданской войны он сражался в рядах Белой гвардии. В связи с этим у меня возникает вопрос – почему в одной семье двое старших братьев перешли к большевикам, а младший остался верен присяге.
: Владимир, Дмитрий, Николай.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
