- А как это проимитировать? - прикинулся наивнячком Вандя, а про себя подумал: «Кажется, клюет!» Флагхим поважнел еще более. На лбу проступила мысль. - Как проимитировать?.. А проимитировать так... Взять цемента, можно машинного масла. Хорошо снарядить! Распределить в надстройке. Ну, и чтоб меры безопасности... Создать, одним словом, обстановку. Ну, скажем, отражение налета авиации в базовых условиях. Зачетное учение, так и быть, на послезавтра. Но в третий раз принимать не буду! Ясно? - Так точно! Ясно! - выкрикнул Вандя и выскочил за дверь. - Ну как? - строго спросил командир Вандю. - Были у флагхима? - Так точно! Указания получил! Зачетное на послезавтра. - Ну, смотри у меня! - пригрозил командир. - Готовьте учение. И на уровне! - Есть, на уровне! - взъерошенный Вандя помчался выполнять приказание. Помощник Вандя все продумал. И начал действовать. Пошел на стройку, за выпросил мешок цемента. Дома выкрал у жены запас капроновых чулок. Сбегал на техсклад. Выписал полдюжины двухстенных имитационных коробок.
Вместе с лодочным старшиной-химиком, хоронясь от любопытных, они наделали обьемистых колбас с цементом, залили в коробки масло, смешанное с тавотом. Потом впихнули в колбасы и коробки взрыв-пакеты покрупнее и запаковали. Облазили надстройку, распихали по укромным местам снаряжение, соединили запальными шнурами, концы вывели в жгут, который замотали изолентой и спрятали в ограждении рубки. Затем Вандя взял новую тетрадь и детально расписал план учения. Изготовил стопку секреток и открыток. - Готово, товарищ командир! - доложил ввечеру Вандя, поднявшись в казарму. - Прошу утвердить план учения. Все указания флагхима учтены. - Смотри у меня! - еще раз пригрозил командир Ханев и подмахнул план.
3
Флагхим Чередняк доложил начальнику штаба: целесообразно противоатомное учение на С-140 повторить. Чтоб лентяям было неповадно. Начштаба распорядился: учение сделать зачетно-показательным. Наутро у пирса у подводной лодки С-140 собрался бригадный синклит - «флажки», отцы-командиры, старпомы и замы. К лодке, однако, не приближались, предвкушая «цирк». Смолили в курилке, зубоскалили и с любопытством поглядывали на лодку, где на мостике гордо красовалась верхняя вахта - в новеньких спецовках. По торжественному случаю командир Коля Ханев прибыл в новой тужурке и белоснежной рубашке. Весело огрызаясь на подначки зубоскалов, поднялся на мостик, приказал поднять флаги «иже-иже» и «дым». За неимением мачты - на радиоантенне. На пирс прибыл флагхим Чередняк, озабоченно и важно посмотрел на часы и, не обращая внимания на толпу, поднялся на мостик. Командир и флагхим церемонно поздоровались. - Утро-то! А? - приветствовал командир. - Может, чайку? Флагхим мотнул головой: дело, дело прежде всего! Начальники завязали светскую беседу. - Разрешите начинать? - запросил торжественный Вандя. - Начинайте, - кивнул флагхим.
. - Воздух! Группа самолетов, слева девяносто, высота сто! Идут прямо на нас! - прокричал по взмаху Вандиной руки сигнальщик. - Воздушная тревога! - скомандовал Ханев и, подумав, на всякий случай добавил: - Атомная угроза! Из центрального поста посыпался горох звонков. Наверх, как тараканы, полезли артрасчеты и, неуклюже поворачиваясь в химкомплектах, карабкались на барбеты артустановок. Вандя прижег сигаретой запальный жгут и нырнул в надстройку. С треском захлопнулся рубочный люк... Уу-ах! Уу-ах! Бумм! Бумм! Подводная лодка задрожала и исчезла. На месте пирса вспухло и завихрилось серое облако. Наблюдавшие отскочили подальше. Бумм! Трах! Уу-ах! В облаке грохотали взрывы и били удары. Очередные взрывы выбрасывали из облака серые гейзеры. Поднявшимся невесть откуда ветром серое облако понесло на базу. Наблюдатели бросились врассыпную. Но, как известно, все на свете кончается. Прекратились и взрывы, и удары. Оставив широкий шлейф на стенке, облако постепенно рассеялось. Появились серый пирс и серый остов лодки. Темно-зеленый корпус, белые бортовые номера, марки и щегольская ватерлиния, предмет особой гордости боцмана и зависти соседей, исчезли, а точнее, стали одного серого цвета. Трепыхающиеся на ветру флаг и гюйс превратились в безликие тряпки. По корпусу текли грязно-жирные полосы. А на мостике, ошарашенно глядя друг на друга, торчали две мумии. Знатоки издали определили - флагхим Витя Чередняк и командир Коля Ханев. - На лодке! Химическая тревога! - по-петушиному прокричал Вандя. - Произвести радиационную и химическую разведку! Начать дегазацию и дезактивацию! Вандя твердо держался плана учения и выпаливал все положенные команды. Фигуры в химкомплектах зашевелились и застучали щетками и шайками.
. На носовой надстройке внезапно начало раскручиваться брезентовое кольцо, превратилось в длиннющую колбасу и выстрелило струей: кольцо оказалось заранее подключенным пожарным шлангом. Флагхим Чередняк, обиженно сопя, спустился с лодки и молча ушел. Ожившая статуя командора - командир Ханев, - завидев Вандю, выдал вулканический гейзер непечатных трехэтажных выражений. Лодка за показное учение получила оценку «хор.»: на балл существенно повлияла испорченная тужурка флагхима. А командир Коля Ханев - все знали - имел взрывной, но отходчивый характер. Свою новенькую тужурку он тайком от жены выбросил. А Вандя предусмотрительно спрятался и под командирскую руку не лез. На следующее утро, придя на подъем флага, Ханев пришел в хорошее настроение и начал травлю среди сгрудившихся в курилке подводных асов. - Вот, едрена вошь! Прихожу домой - рожа не отмывается. Раздеваюсь - майка серая, трусы серые, это самое хозяйство серое. Тужурку пришлось в мусорку, штаны в кладовку, трусы решил постирать. Поскольку - последние. Полез в ванну - вода кончилась! Чертыхаюсь. И выражаюсь соответственно. Вошла дражайшая половина, услышала матюки и ко мне в дверь: - Слуш-шай! Чего эт-то т-ты т-такой? Ага! Напился! На стройке в цементном ящике побывал! Я тебе покажу, как с забулдыгами дружбу водить, в ящиках бутылки распивать! Я в политотдел пойду, там все расскажу! - подражая причитаниям жены, разошелся Ханев. А завидев крутившегося в отдалении Вандю, погрозил: - А до тебя я еще доберусь! Отцы-командиры весело ржали.
КОНТРОЛЬНАЯ ШТУРМАНСКАЯ ПРОКЛАДКА
Капитан 3 ранга А.Т.Штыров, слушатель ВОЛСОК ВМФ. Ленинград (подводный факультет). 1960 г.
Выпускник подводного факультета ВОЛСОК ВМФ (Ленинград) на экзаменах имел все оценки «отлично» и... запорол последний - контрольную штурманскую прокладку. Оценка -«неуд» (неудовлетворительно). Руководство факультета заволновалось. «Наверно, вчера вечером хорошо подпил, - сделал вывод контр-адмирал Батырев, - вон и голову не промыл с «бодуна»... Слушатель по прозвищу Неулыба не стал возражать и заявлять, что был сильно переутомлен от многочисленной «военно-научной» работы, куда затесался сдуру ранее... Было решено: в порядке исключения, прокладку повторить, хотя бы на «удовлетворительно». Для чего обратиться с ходатайством перед Ученым Советом ВОЛСОК. Тот, в порядке исключения, разрешил. И вот повторную прокладку приказано сделать непосредственно в штурманском кабинете. Притом в ближайшее воскресенье. А там... офицеры кафедры оказались злы: пропадала возможность отдохновения на берегу Финского залива. «Ну, мы тебе, гад такой, мы тебе покажем», - решили штурманы кафедры. Швырнули на стол карту и прокладочный инструмент, в назидание завели на экран эталон прокладки, очень сложной, притом запустили автомат со скоростью в два раза быстрее. Ибо никто из них не хотел терять остаток солнечного воскресенья. И работа понеслась... «Бумм!» - звонок, вводная, притом со сложным маневрированием «противника» и так далее.
Прокладка закончилась в бешеном темпе. Штурманы не стали себя утруждать, а вывели эталон на экран, равно как и карту экзаменуемого слушателя. И вытаращили глаза: обе прокладки слились с абсолютной точностью до миллиметра. Такого еще в практике штурманской кафедры не бывало. Решили, несмотря на воскресенье, позвонить главному штурману ленинградской ВМБ (высшему авторитету), тот немедленно примчался, надел очки и удивленно воззрился на эталон экрана и прокладку слушателя: «вот это да-а». Такого еще не случалось в его богатейшей практике. Выставили единогласно: оценка «отлично». Доложили руководству подводного факультета. Те решили «осреднить»: 2 + 5 = пополам, то есть 3,5, то есть на «хорошо». «Нет! - уперлись на штурманской кафедре, - только «отлично» и никаких гвоздей!» Вот так и получилось, что слушатель прибыл в Совгавань на место нового командира ПЛ с дипломом в заранее заготовленных сереньких корочках, но не «красных» (с отличием), где все оценки сплошь на «отлично». А как вы думаете, товарищи дальневосточники?
1960 г.
АКТ О ВРЕДИТЕЛЬСТВЕ
1
Шел тот самый год, когда прогнали из министров обороны маршала Жукова, того самого прославленного полководца. Стараниями Никиты Сергеевича .
Бригаду ремонтных подводных лодок построили на плацу по «большому сбору». Перестроили в каре. Подводники выстроились экипажными квадратиками, топтались и недоуменно переглядывались: в чем дело, война что ли? Но жаркое июльское солнце, выжимая подводницкий пот, подмигивало: не дрейфь, ребята! На середину каре вышел кряжистый, с объемным трудовым мозолем комбриг Восьмак. А вместе с ним коротышка в чине капитана 3-го ранга. Приняв доклад начштаба, Восьмак косолапо развернулся к строю и открыл рот: -Товарищи подводники! Представляю... Тут коротышка властно отодвинул не успевшего закрыть «поддувало» Восьмака и вышел вперед: - Меня направил сюда Центральный Комитет партии! Мне известно, на бригаде полное разложение и никакой боеготовности! И это в то время, когда империализм сжимает нас железным кольцом баз и наращивает свои агрессивные устремления. Вместо того чтобы день и ночь разоблачать происки империализма, ратным трудом крепить воинскую дисциплину и сплоченность вокруг нашей партии, на соединении царят благодушие, расхлябанность! Предупреждаю, в силу данных мне полномочий, доверия партии - буду наводить порядок железной рукой! Партия... «Не иначе как чрезвычайный комиссар! С ленинским мандатом! - гадали в строю подводники. - Ну и времена!..» Ясность, однако, внес топтавшийся поблизости кадровик-политуправленец: на бригаду прибыл новый назначенец - начальник политического отдела капитан 3-го ранга Шабла. Так закончилась на бригаде «жуковщина», и бригада перешла на ...
Да, да, это тот самый товарищ Шабла, который впоследствии стал начальником Политуправления, членом Военного совета дважды Краснознаменного Балтфлота и который в 1975 году сломал себе шею на мятежном Саблине. Товарищ Шабла круто начал наводить порядок. Стало ясно: железный прут перекусит. Идеологическая работа развернулась вовсю. Партсобрания и активы посыпались как из рога изобилия. Отцы-командиры стали пить умеренно и с большой оглядкой. Однако старые флотские традиции оставались живучи: только на том корабле порядок, где командир - «отец родной», а старпом - «собака». Кубрик двух лодочных экипажей, где старпомами Витька Туман и Васька Губанов, имел общую командирскую каюту, где за плотной занавесью чем-то занимались отцы-командиры. Старпомы зорко следили, чтобы подводные асы совершенствовали свои боевые качества без помех и чтобы за занавес не то что политработник или штабист, муха не смогла бы пролететь.
Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
"В конце 1969 г. из состава 31-й ДиПЛ, включавшей тогда уже 10 кораблей пр.667А в состав 19-й ДиПЛ вошли К-137 (командир — капитан 2 ранга Игорь Алексеевич Тишинский, бывший старший помощник командира на этом же корабле), второй экипаж К-137 (командир — капитан 2 ранга А.А.Шауров), К-26 (командир — капитан 2 ранга Василий Макарович Коньков), второй экипаж К-26 (командир — автором воспоминаний), К-210 (командир — капитан 1 ранга Евгений Павлович Горожин), К-249 (командир — капитан 2 ранга Леонид Константинович Задорин)... Непререкаемым авторитетом у молодых командиров пользовались и А.И.Павлов, и Е.П.Горожин, и Л.К.Задорин, которые прошли хорошую школу у своих командиров... Ушел в управление боевой подготовки Главного штаба, где вскоре стал одним из ведущих специалистов в отделе РПКСН капитан 1 ранга Леонид Константинович Задорин. Успел закончить ВМА и вернуться начальником штаба 13-й ДиПЛ его бывший старший помощник, будущий командующий ЧФ Эдуард Дмитриевич Балтин. Все они успешно выполнили по несколько БС не только на своих кораблях, но и обеспечивая первую боевую службу молодых командиров."
Как говорится, из песни (истории) слова не выбросишь. О встрече двух выпускников Рижского НВМУ 1950 и 1951 годов.
Контр-адмирал А.С.Берзин, Л.К.Задорин, первый житель п.Гаджиево, командир РПКСН, порученец Главкома ВМФ.
А.Берзин. 10 дивизия подводных лодок ( 1976-1982 г.г.). Проверка дивизии вышестоящими штабами и различными комиссиями.
"Флотилия и наша дивизия постоянно проверялись всевозможными комиссиями, вышестоящими штабами и отдельными начальниками в течении всех этих пяти лет. Одни комиссии приезжали, другие уезжали. Всё это требовало времени, которого и так не хватало на боевую подготовку. В принципе никакого толка от этих комиссий не было, т.к. они глубоко в наши дела не вникали, да и не хотели вникать, принцип был один – "нащипать" материал для доклада начальнику или для приказа о наказании нас же. 16 января 1978 г. приехала комиссия Главного штаба ВМФ в количестве 15 человек во главе с контр-адмиралом Рябовым, заместителем его по комиссии был капитан 1 ранга Задорин, с которым мы учились в Рижском Нахимовском училище, а потом в 1 Балтийском Военно-Морском училище Подводного Плавания, он был на курс старше. Он стал меня опрашивать по социалистическому соревнованию, без которого, конечно, нам в походе было не "обойтись". Фактически это социалистическое соревнование было сплошным очковтирательством и глупостью, которое, как и многие другие политические мероприятия, отвлекали от основного принципа – учиться тому, что нужно на войне. Ещё более кратко об этом сказал адмирал С.О.Макаров: "Помни войну"."
На это можем и обязаны заметить, что (состязательность) органично присуще коллективной деятельности. Организация же его - дело весьма и весьма непростое. Владели мастерством раскрытия лучших качеств, потенциалов отдельных военнослужащих, не многие командиры. В силу незрелости и условий, и организаторов господствовал, к сожалению, формальный подход.
Иванов Вадим Борисович
Лейтенанты Иванов Вадим Борисович (слева) и Венедиктов Валентин Константинович.
Рассказывает А.В.Калинин.
Впервые я встретился с Вадимом в конце июня 1956 года на ПКЗ-104 в Молотовске (ныне Северодвинск), на острове Ягры. Я только что прибыл, по выпуску из училища, на должность командира рулевой группы ПЛ «С-293». И ещё не успел обустроиться в каюте плавказармы, как ко мне пожаловали мой непосредственный начальник командир БЧ-1-1V лейтенант Куренков Виктор Викторович и с ним штурман соседней ПЛ «С-335» лейтенант Иванов - оба выпускники Рижского Нахимовского училища 1950 года. У них ко мне был пока только праздный интерес: я ведь только месяц назад покинул Ригу по окончании 2-го ВВМУПП, они же расстались с Ригой пятью годами раньше. Им было очень интересно узнать последние новости о Риге, о моём училище, которое, собственно, и возникло на базе их Нахимовского училища. И главное, их «Батя» - капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович, выпустив их в 1950-м году в высшее училище, в следующем 1951-м году основал наше ВВМУ и, естественно, принял «отцовство» у нас, став нашим «Батей». В течение года мы в тесной лейтенантской дружеской семье проводили свободное время на ПКЗ, изредка посещали культурные мероприятия в городе, посещали местный драмтеатр, гарнизонный Дом офицеров и др. Этот период зимовки в Молотовске описан мною в рассказе
Наши подводные лодки одновременно совершили в ЭОНе-57 переход Севморпутём на Дальний Восток. 24.10.1957 года, на траверзе залива Владимира в Японском море, подводным лодкам «С-335» и «С-336», отвернувшим из нашего кильватера к новому месту базирования в Ракушку, мы послали прощальные сигналы тифоном. Туда ушли наши товарищи по молотовской зимовке, в их числе на «С-335» более близкие - Вадим Иванов и Рудольф Рыжиков, остальные четыре подводные лодки ЭОНа проследовали во Владивосток, в бухту Улисс. То время вспоминает Рудольф Рыжиков в рассказе «Синее море, белый пароход», когда он собирается на ходовую вахту, опускает свою подвесную койку-кровать, которая, в свою очередь, становится спинкой дивана (далее по тексту), «на котором теоретически должен спать мой друг и однокашник по училищу - штурман Вадим Борисович Иванов. Теоретически, потому что видеть Вадима спящим на своём диване можно только на якорных стоянках. У меня такое впечатление, что на ходу Вадик вообще не спит... В любое время суток я вижу его снующим взад-вперёд по вертикальному трапу между мостиком и центральным постом: переход совершается в надводном положении. Практически круглосуточно можно наблюдать Вадима прильнувшим к пеленгатору репитера гирокомпаса или окуляру секстана. Тут его ни о чём спрашивать не рекомендуется: лицо «каменное», взгляд остановившийся, губы шепчут цифры градусов пеленгов и углов. Любой, даже самый невинный вопрос может свести на нет процесс запоминания этих цифр! <…> Во всяком случае, так бегать и прыгать по трапу, как это делает Вадим, я бы не смог...» Да, штурманская работа, - она такая!
Штурман ПЛ С-335 Иванов Вадим Борисович за работой.
И вот, трёхмесячный переход Севморпутём уже позади. В быстром темпе я оформляю свой отпуск за текущий год и мчусь во Владивостокский аэропорт «Озёрные ключи». Ба-ба-ба! А там уже и Вадим с Рудольфом! На дворе было 30 октября 1957 года. В то время поезд от Владивостока до Москвы шёл 10 суток, ТУ-104 ещё только начинал осваивать пассажирские рейсы, летал нерегулярно, и мы летели традиционными в ту пору самолётами ИЛ-14 и ЛИ-2. Мы спешили на запад, нам было невтерпёж. Но погода по всей трассе перелёта оказалась нелётной. Вместо 30 лётных часов, пришлось... В каждом аэропорту посадки рейсы задерживались, нас увозили в аэропортовские гостиницы, удобно размещали в номерах, позже - в гостиничных коридорах на раскладушках, а чем ближе к Европе, уже и в залах ожидания сидячих мест не было. Мы подолгу ожидали объявления к посадке в самолёт, совершали очередной непродолжительный перелёт, производили посадку в крупном или захолустном аэропорту, и снова неопределённо долго выжидали следующий этап. На седьмые сутки «полёта», в аэропорту Омска, мы уже были на нервном пределе, и решили обратиться к местным властям за содействием. Из «властей» нас принимали, после долгого стояния в очереди, только милые девушки в окошках справочных бюро. Тогда мы решили обратиться Выше, к руководству Аэрофлота. Но где оно? Кто там самый главный? Наконец, коллективными «умственными» усилиями сочинили телеграмму: «МОСКВА ТИРЕ КРЕМЛЬ МАРШАЛУ АВИАЦИИ ВЕРШИНИНУ ТЧК ЛЕТИМ СЕДЬМЫЕ СУТКИ ЗПТ ВЫЛЕТИЛИ ТРУБУ ТЧК ПОМОГИТЕ». Телеграфистка принимать отказывалась, но мы с Вадимом настояли, она приняла, выдала квитанцию, но вот чтобы отправила - сомнительно. Тем не менее, на восьмые сутки полёта мы были дома. Пробежали годы, вот и 1963-й перевалил за половину. Мне предстояло отбыть в Ленинград для повышения квалификации на Командирских классах. Садимся мы с женой и сыном во Владивостоке в вагон поезда для следования в Ленинград. И, о-о-о! - в соседнем купе вагона видим Вадима с женой и детками. Естественно, мы тут же объединились, и 10 суток пути были для нас праздником общения.
За время шестилетнего отдаления, мы «подросли»: прошли хороший штурманский путь, успешно исполняли должности помощников командиров, стали старшими помощниками командиров подводных лодок , капитанами 3 ранга, получили хорошую морскую закалку. Нас ожидала перспектива служебного роста. В течение почти года обучения на Командирских классах, на лекциях и во время самостоятельной подготовки мы сидели за одной партой, и выходные дни часто проводили вместе. В общих беседах нам было что вспомнить. Мы одногодки (Вадим родился 18.11.32,) и территориальные соседи по детству: я луганчанин, Вадим - ростовчанин (на Дону). На наших глазах прокатывались фронты в Великую Отечественную войну, нам довелось побывать в оккупации, мы пережили бомбардировки и артобстрелы. Отец Вадима ещё в начале войны ушёл на фронт и не вернулся - погиб, защищая Родину. Вадим с мамой оставались в полуразрушенном, голодном Ростове. Он вспоминал эти тяжёлые дни с тревожной грустью. Ростов, это и я помню по детским, ещё, возможно, довоенным воспоминаниям, от своих родителей, - характеризовался как «бандитский город». Эта «слава» тянулась за ним ещё с дореволюционных времён. Так вот, Вадим вспоминал, что всё его дворовое окружение - это была в основном безотцовщина, среди шпаны утверждались полууголовные нравы, блатной жаргон, нецензурщина.
Он рано начал курить. С той поры на его правой руке, между большим и указательным пальцами, как реликт того времени, проступала синевой невнятная татуировка, рассмотрев которую внимательно, можно было прочесть: ВПСВК. Впоследствии эта аббревиатура толковалось - «Вадька пьяный свалился в канаву». В его речи непроизвольно, с каким-то молодеческим присвистом, улавливались фрагменты былого сленга. (Замечу, однако, Вадим по жизни, не был ни пьяницей, даже более того - был весьма воздержан, и никогда не валялся ни в каких канавах - это курсантская шутка.) Когда Вадиму, спустя годы, довелось побывать на своей родине, ему не удалось отыскать своих давних «друзей» - иных, уж, не было в живых, другие отбывали «сроки». Вадим, по счастью, этой участи избежал. А дело было так. Конец войны застал его дядю, Глеба Александровича, родного брата отца Вадима, в Риге, где он и осел. В 1945 году приказом Наркома ВМФ СССР от 21.07.1945 года в Риге было создано Военно-Морское Нахимовское училище, в которое дяде и удалось устроить Вадима, как сына погибшего на фронте отца. Вскоре в Ригу переехала и мама Вадима, ближе к сыну. Вадиму с детства чуть-чуть недоставало физического роста, и даже повзрослев, он смотрелся несколько ниже среднестатистического мужчины, поэтому на военных построениях ему часто доставался «шкентель». Но в смысле мужских достоинств, ему было не отказать. Может с детства этот недобор в высоте укреплял в нём стойкий характер, стремление развиваться физически. При своём добрейшем характере, он был беззаветно предан дружбе, порядочности, и при малейшей внешней угрозе себе или друзьям - сразу взбивался, как бычок, в боевую единицу с тем, чтобы мгновенно броситься в схватку с недругом. Можно ещё назвать одну несущественную «особенность» (я и сам такой): его слегка волнистые светло-русые волосы начали очень рано редеть, за что он получил милую кличку «пушок». Но это тоже не умаляло его мужских достоинств. Я не буду рассказывать о том, как Вадим учился в Нахимовском. Я этого не знаю. Знаю только, что «двоечником» он не был и регулярно переходил из класса в класс. Но там же была ещё и «внутренняя» жизнь, свои отношения, как в любом другом коллективе. Что-то он, конечно, рассказывал, какие-нибудь важные для него эпизоды. Если по ходу повествования что вспомню, - поведаю.
Нахимовец Вадим Иванов 1946 и 1950 годов.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Анатолий Георгиевич Соколов, нахимовец выпуска 1950 года Тбилисского Нахимовского Военно-морского училища 30 августа 2012 года, отмечает Юбилей – 80 лет!
Мальчик из военной осиротевшей семьи – отец погиб в боях с немецко-фашистскими захватчиками - пережил буквально и бегство от оккупантов, и бомбёжки, и эвакуацию, и голод и холод опалённых войною лет. В огненном 1944 году он без ведома матери, узнав, что его документы направлены в Тбилиси для решения вопроса об обучении в ТНВМУ, тайно собрал малую толику харчишек, подобрал дома какие-то документы и справки и двинулся в Тбилиси, даже не представляя, где это и как туда добираться.
Мальчику повезло – в годину испытаний российская душа испытывает не только ненависть к врагу, но и чувства сострадания, заботы и готовности помочь товарищу, слабому и страждущему. Повторим, мальчику очень повезло – на его пути к морям встретилось немало добрых и отзывчивых людей, которые помогли ему одному без сопровождающего родителя добраться от Калинина до Тбилиси.
Офицеры и воспитатели помогли Анатолию Георгиевичу закончить Тбилисское Нахимовское училище. Успешно освоив науку на штурманском факультете ВВМОЛКУ им. М.В.Фрунзе А.Г.Соколов стал военным моряком. Его морская карьера сложилась успешно: служил на БФ сначала в должности ст. помощника, а затем командира тральщика-стотонника. Участвовал в боевом разминировании Балтики, в боевом тралении, что приравнивается к участию в боевых действиях. С 1966 года служил в подразделениях штаба Лен.ВМБ - в отделе вооружения в Кронштадте, а с 1968 в оргмоботделе в Ленинграде. Закончил службу в начале 1990-х в должности заместителя начальника этого отдела. Кавалер многих наград, в том числе ордена "За службу Родине в Вооруженных силах" 3 степени.
Анатолий Георгиевич сумел вырастить и своего сына достойным моряком: нахимовец в Ленинграде, курсант «Дзержинки», офицер Военно-Морского Флота и крупный специалист в области военного строительства на Флоте.
Всё нахимовское братство, однокашники, сослуживцы, коллеги и друзья вместе со всеми близкими сегодня сердечно поздравляют капитана I ранга Анатолия Георгиевича Соколова со Славным 80-летним Юбилеем!
Оставайтесь здоровым, жизнерадостным и жизнелюбивым Офицером Флота Российского! Будьте счастливы и успешны вместе со всей семьёй!
- Внизу! Шифровальщика на мостик! - Есть, шифровальщика на мостик! - Прибыл, товарищ командир, - высунулась в рубочный люк плутоватая припухшая физиономия. - Шифруй: «Мое место... Всплыл, обеспечение не состоялось. Море семь баллов. Утерян носовой аварийный буй. Следую укрытие мыс Гамов для выборки кабеля. Время. Командир...» - Есть, - голова шифровальщика скрылась в шахте люка. На КП эскадры подводных лодок полученное от подводной лодки донесение не вызвало особых эмоций; случай из разряда заурядных. Следуя инструкции, оперативный дежурный эскадры снял трубку и проинформировал командира бригады. - Вот черт! - отозвался в трубке жестяный голос комбрига. - Где я этому охламону возьму буй? Оперативный дежурный, вежливо выслушав комбрига, положил трубку и усмехнулся: а это уж не мое дело! Протопав почти день до скалистого , подводная лодка вошла в затишье и стала на якорь. Ветер заметно стихал.
Общими усилиями палубной команды кабель буя длиной чуть ли не в четверть километра уложен в гнездо и надежно принайтован. Стало ясно: от ударов волн буй стронулся, раскачался и наконец был вырван из гнезда, изуродовав храпцы-замки крепления. И сейчас он где-то в далеком море... По всему было заметно: команда лодки не слишком была огорчена, не в пример командиру, потерей буя - солдат спит, а служба идет! Представлялась редкая возможность поволынить в базе. А командир насупленно молчал. И думал: где же искать злополучный буй? Лучше было бы, если бы он утонул, Но он, гад, непотопляемый. Еще недостает, чтобы его выбросило на японский берег. Это уж мировой скандал: самураи поднимут шум на весь мир - советская подводная лодка в терводах страны Восходящего солнца! Попробуй докажи потом, что лодки там не было и в помине. Пресса падка на всякие сенсационные провокации. Придя к таким невеселым выводам, Неулыба вздохнул и воткнулся глазом в навигационную карту. Может, лоция подскажет? Особой его слабостью было ковыряться в старинных лоциях, которые он, не особо доверяя теперешним, упорно таскал в личном чемоданчике, предмете ехидства офицеров. «А ну-ка, посмотрим, что старые мореходы посоветуют», - пробормотал Неулыба и приказал шифровальщику - стражу командирской каюты - принести лоцию Японского моря. Вот она, голубушка, напечатанная еще через «ять» и сотворенная старыми мореходами доцусимского периода. Тогда природе погодных явлений уделялось куда большее внимание. И все они описаны с особым тщанием и аккуратностью. Старые наивные штурманы и капитаны полагали, что плавания по скрупулезно точным счислениям будут вечны и потомкам их очень и очень пригодится опыт учета течений - постоянных, муссонных, дрейфовых и всяких прочих. Откуда им было знать, что в век НТР будут плавать с автопрокладчиками, всякими там электронно-спутниковыми вычислителями и практически начисто забудут старые и мудрые штурманские науки.
. Неулыба отыскал нужный раздел в старой лоции: «Течения. Район открытого моря южнее мыса Поворотный характеризуется влиянием постоянно действующего холодного Приморского течения, которое до 30 миль от побережья разделяется и образует две циркуляционные ветви: северная против часовой стрелки достигает вод Уссурийского залива, южная по часовой стрелке распространяется до побережья Кореи и затем, изменяя направление на зюйд-остовую четверть, уходит под более теплые воды ответвления Цусимского течения. Средняя скорость постоянных течений колеблется от 0,3 до 0,5 узла. Однако эти течения существенно замедляются или усиливаются под воздействием муссонов и приближающихся циклонов; наиболее резко изменяется характер течений при продолжительных антициклональных и зимнемуссонных ветрах северо-западных направлений, временами усиливаясь до 0,6-0,8 узла. На скорости указанных течений могут оказывать влияние приповерхностные дрейфовые течения при штормовых ветрах, которые могут достигать 0,6-0,9 узла, эти течения прекращаются вскоре после воздействия указанных ветров». Подобная абракадабра могла привести в недоумение любого неискушенного. Неулыба, однако, понимал скрытый смысл этого скупого, лишенного эмоций повествования. Он читал и производил хитроумные маневры : «Примем продолжительность шторма от зюйд-оста, ну, скажем, 8 часов, так? Осредненный суммарный вектор течений на зюйд - зюйд-ост 0,2 узла отложим, так? Шторм привел к резкому повороту ветров к норд-весту и действовал до 10-12 часов, скоростишка усилилась до 0,6-0,7 узла, так? Неизвестно, когда вырвало буй, но если перед погружением, ночью, то он под действием дрейфа мог убегать со скоростью до 0,8 узла, а прошло-то всего-навсего почти сутки - отложим вектор дрейфа, столечко-то миль. В итоге, суммарное смещение буя в открытое море столько-то миль. Гм, ничего себе, расстояньице! А если еще учесть время, потребное лодке на переход в расчетное место, ого! - часиков двенадцать, а за это время буй, попав в другую ветвь течения, сместится, скажем, в эту точку... Начинается древняя сказка про черепаху и пешехода, который теоретически никогда не сможет настигнуть эту самую черепаху. А если эта черепаха не захочет ползти по прямой?»
- Штурман. Я вот тут прикинул. Получается, что буй мог сдрейфовать вот в этот район... Как ваше мнение? - спросил Неулыба сопящего за спиной штурмана Лукьянчика. - Думаю, что правильно, товарищ командир, - не слишком уверенно заметил штурман. Неулыба по интонации ответа понял: не возражает и не одобряет. - Ну-с, ладно. Проложите курс вот в эту точку. Сочтем ее за центр района поиска. С прибытием начнем поиск. Сколько времени затратим на переход? - Расчетное время прибытия в эту точку... 07.50, товарищ командир, - просчитал штурман, заняв место над картой. - Ого, идти почти четырнадцать часов. В центральном, шифровальщика ко мне! - Прибыл, товарищ командир! - Подготовить донесение: «Снялся с якоря. Следую открытое море, поиск буя». Принятая узлом связи флота радиограмма вызвала недоумение. Оперативный дежурный флота запросил КП эскадры: - Ваш командир случайно не того? - Да вроде нет... - ответил оперативный дежурный эскадры.
Однако бдительной оперативной службе доложить командованию о столь странном донесении с моря не удалось. По стечению обстоятельств все «принимающие решения» отсутствовали. А потому подводная лодка, ничьей руководящей волей не задерживаемая, ушла в открытое море. Прошла ночь. Шторм стих, волна улеглась. - В центральном! Доложить командиру, через пять минут прибудем в расчетную точку! - высунулся из своей рубки штурман. - Есть, доложить командиру, - отреагировал центральный пост. И почти одновременно - вопль вахтенного офицера с мостика: - Внизу! Доложить командиру - буй прямо по носу, дистанция пять кабельтовых! Приняв доклады, Неулыба выскочил из каюты и пробкой выстрелился на мостик. За ним - штурман, механик, боцман. Вот он, родимый! Нехотя поворачивается вокруг оси и любезно предоставляет возможность прочитать номер: «523». Цифирь бортового номера подводной лодки. - Ну что, штурман! Спляшем? И командир, штурман, механик и боцман забухали сапожищами по железу мостика: бум-бум-бум! бум-бум-бум! - Шифровальщика! - скомандовал Неулыба. - Подготовить донесение: «Мое место широта... долгота... Обнаружен и поднят на борт буй. Следую в базу. Командир...» Принятое донесение, а оно совпало на командных пунктах со временем доклада утренней обстановки, вызвало удивление. Начальник штаба флота, посмотрев на карту, вызвал на связь командира эскадры, тот - командира бригады.
- Ваш командир, что, шутит? Не прислать ли на пирс психиатров? - Разрешите доложить, командир опытный, - встал на защиту своего мореплавателя комбриг. - Никак нет, с ума не сходил. Нет, не замечалось. Так точно! С подходом разберусь! А сам поежился: а вдруг действительно сбрендил командир? Координаты-то чуть ли не у Японии... Когда лодка отшвартовалась у пирса, комбриг, приняв доклад и на всякий случай потрогав сапогом найденный и посаженный в штатное гнездо аварийный буй, только и произнес: - Ну, командир, ты даешь!..
ПРОТИВОАТОМНОЕ УЧЕНИЕ
1
Подводная лодка С-140 запорола противоатомное учение - получила оценку «неуд». За слишком бледные и примитивные имитации. - Ну что это за имитации? Одни бумажки, секретки и открытки, - с негодованием произнес флагманский химик бригады, сплюнул в бухту и ушел, не дождавшись конца учения. На лодке приуныли: экипажу выставлялся «неуд» по всей задаче «номер два» - управление подводной лодкой в море. Пропадал месячный каторжный труд. - Вот что! - яростно прошипел командир Ханев, вызвав помощника Вандю в каюту. - Иди к флагхиму, кланяйся в ноги, чисть ботинки - противоатомное учение переиграть! Не добьешься - ноги повыдергиваю! Ясно? - Так точно! Ясно, - пробормотал потный Вандя и выскочил из каюты. Предстоял процесс «поклонения волхвам» с жертвоприношениями. Особая же сложность состояла в том, что фанатик флагхим никаких жертвенных агнцев не признавал: в противоатомной науке - ни поблажек, ни условностей!..
. Это было утреннее время нового послевоенного флота, когда ошарашенная «хиросимским синдромом» военная наука схватилась за противоатомную защиту войск, баз и кораблей. А тут еще и химия! Наука в первую очередь наплодила кучу всяческих наставлений и руководств. На флотах шел защитный бум со своей морской спецификой. Специфика заключалась в следующем: прибывает на корабль представитель вышестоящего штаба, приказывает сыграть тревогу, обходит боевые посты. - Взрыв атомной бомбы на полубаке! Ваши действия? - бросает он внезапно вводную ближайшему матросу. Сопровождающие представителя отцы-командиры замирают: от ответа матроса зависит оценка всему кораблю. А от корабля - и соединению, со всеми оргвыводами. Бойкий матрос мгновенно реагирует и радостно докладывает: - Бросаюсь за ближайший кнехт! Ложусь ногами в сторону взрыва и закрываю глаза! - Молодец! Пять баллов! - восхищается проверяющий. Кораблю выставляется оценка пять баллов, то есть «отлично».
. Другой вариант. На вводную проверяющего матрос-лопух таращит глаза, потеет, переминается с ноги на ногу и молчит. - Оценка «неудовлетворительно», - цедит сквозь зубы проверяющий командиру корабля и, отказавшись от приглашения «к чайку», оскорбленный сходит на причал. Матрос-лопух отправляется на изучение «памятки» способом драйки гальюнов и чистки картошки. Славное было время!
2
- Разрешите? - потоптавшись, осторожно постучался Вандя в кабинет флагхима. - Войдите! - важно ответил флагхим и откинулся на спинку стула. - Ну, что еще у вас? Вандя набрался воздуха и, преданно глядя на удава-флагхима, выложился: - Чтоб это... атомный взрыв!.. Чтоб учение, значит... Хорошую имитацию... как вы указали... - и с отчаянием прыгающего в кипяток выпалил: - Дайте указания! Флагхиму обращение Ванди понравилось: флот идет на выучку. Он наставительно произнес: - Имитации, дорогой! Хорошие имитации! А у вас что... так, халтура!
— Около двух часов следующего дня, когда проверяющие, отдававшие приказы из берегового штаба, кажется, оставили нас в покое, я утвердил план дальнейшего маневрирования, — рассказывал Багдасарьян. — Дело в том, что, находясь в подводном положении, лодка обязана "вертеться": через определенные промежутки времени совершать повороты, чтобы дать возможность акустикам прослушать водное пространство на кормовых курсовых углах, поскольку шум собственных механизмов и винтов не дает возможности слышать в кормовых секторах. Лодка совершает повороты в пределах 40 градусов, чтобы прослушать водное пространство справа, потом слева, однако генеральный курс остается неизменным. Но тогда я принял решение просто дать отдохнуть экипажу в отведенном нам районе полигона БП, поэтому схема маневрирования была предельно простой: с периодическим отворотом на 90 градусов. Другими словами, лодка, как спортсмен на стадионе, бегала по кругу на глубине 40 м. Шли пятиузловым ходом.
В 5.40 подвсплыли на перископную глубину. Горизонт — чист. Выдвинули радиоантенну: настало время сеанса связи с берегом. Никто ничего нам не передал. Снова нырнули на сорокаметровую глубину и начали делать поворот на 90". И тут в 5.48 акустик доложил, что слышит . Он классифицировал цель как имитатор ПЛ. Пеленг цели быстро смещался на нос. Через 4 минуты объект перестал прослушиваться. Цель и наша лодка попали в зону акустической тени. А в 5.54 раздался удар... Когда Борис Суренович довел свой рассказ до момента столкновения, то потянулся за сигаретой, закурил и продолжил: — Удар пришелся нам в корму в районе главного стабилизатора. Лодка тут же клюнула носом и начала проваливаться на глубину. А под килем у нас — две тысячи метров. Объявил аварийную тревогу. Приказал продуть носовую группу главного балласта— никакого впечатления. Принялись продувать весь балласт, и снова без пользы. Лодка продолжала погружаться. Дал команду: "Осмотреться в отсеках!". В ответ — тишина. Ребята, очевидно, были в шоке. Признаюсь, и у меня появились сильные сомнения относительно вероятности благополучного всплытия. Пришлось сказать по связи несколько крепких слов. Последовали доклады: "Отсеки осмотрены, замечаний нет". А акустик сообщил: "Слышу шум стравливаемого воздуха". К тому времени я, конечно, догадался, что столкнулся с другой лодкой. И шум стравливаемого воздуха свидетельствовал о том, что наша "подруга" либо всплывала, либо тонула так же, как и мы.
Багдасарьян закурил вторую сигарету и после паузы продолжил рассказ: — Дифферент на нос увеличивался: сначала 20", а потом около 30". Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Володя Дыбский пробирался из 2-го отсека в центральный пост ползком, подтягиваясь на руках, так как из-за шока его ноги отказались слушаться. Слава Богу, что электролит из аккумуляторов не пролился, удалось избежать пожара и отравлений. Я хотел уже дать команду "реверс", то есть "задний ход", а сам думаю: "Это будет моя последняя команда". При таком большом дифференте при переходе на другой режим просто могли не включиться муфты, обеспечивающие задний ход, и маневр не удался бы. И тогда точно — конец. И вдруг на отметке примерно в 70 м стрелка глубиномера задрожала, остановилась и начала двигаться в обратную сторону. С глубины приблизительно в 25 м мы вылетели на поверхность как пробка из бутылки. Это кораблик-то водоизмещением в пять с половиной тысяч тонн! — Сколько времени продолжалось падение в бездну? — От четырех до пяти минут. Но тогда они показались вечностью. Словом, всплыли. Отдраили люк. Солнышко светит. Океан — что пруд: полный штиль, блестит, будто зеркало. Кругом никого и ничего. Мелькнула страшная мысль: "Потопил я брата-подводника". Кто бы он ни был свой или чужой, а осознавать это тяжко. Сообщили о происшествии по радио на берег. Тут акустики доложили о шуме винтов подводной цели, которая уходила с 12-узловой скоростью на юго-восток.
Значит, остались . И нам настала пора двигаться. Приказал: "Оба малый вперед". Не тут-то было. Заклинило линию правого вала. Так на одном левом винте и добрались до базы. Обошлось без приключений Сослуживцы, которые пришли встречать лодку, мне даже комплимент сделали: мол, никогда не видели столь красивой швартовки корабля с одной работающей линией вала, как та, что совершил я тогда. — Но этим положительные эмоции, судя по всему, не ограничились? — С приятными эмоциями было не густо. Кто-то успел распустить слух по поселку Рыбачий, что лодка потерпела аварию под водой. Представляете состояние наших близких! Потом Лариса сказала, что молилась за мое спасение.
"Ужасная Т" против "Черной Ляли"
В январе 1991 г. газета "Чикаго трибюн" опубликовала сенсационную статью Кристофера Дрю, в которой со ссылкой на членов экипажа «Тотог» сообщалось, что эта американская субмарина потопила у берегов Камчатки русскую ПЛ. Я обратился за разъяснениями в Главный штаб ВМФ. Там категорически опровергли утверждение о гибели нашего атомохода, но подтвердили факт столкновения. Тогда же мы познакомились с Багдасарьяном. Эпоха "холодной войны" завершилась. У Бориса Суреновича зародилась идея встретиться с командиром американской АПЛ. — Меня вряд ли выпустят в Америку, — заметил он. — В Штатах, я думаю, с выездом попроще. Приглашу американского командира к себе, в Москву. Встретимся, выпьем, вспомним "минувшие дни и битвы, где вместе рубились..."
Казалось, все так просто. Связались с Крисом Дрю и попросили передать приглашение Багдасарьяна командиру «Тотог». Но ответа не последовало. Об инциденте, случившемся у берегов Камчатки в 1970 г.. и судьбе командира «Тотог» Дрю поведал несколько лет спустя в своей книге "", написанной совместно с Шерри Зонтаг. Вот как виделись те драматические события американской стороне. Когда акустики «Тотог» обнаружили "Черную Лялю", то сразу определили, что она ведет себя довольно странно. Шла по прямой, то есть была идеальным объектом для "охоты". "Ужасная Т" пристроилась за кормой русской лодки и, дабы не выйти из зоны акустической тени, приблизилась к ней на максимально короткую дистанцию. Американские моряки, как они выражались, "танцевали под водой казачок", так как скорость у обеих субмарин была небольшая, и требовалось немало усилий удерживать корабль на курсе и глубине. Бьюл Балдерстон не отрываясь смотрел на экран гидролокатора, все время повторяя одни и те же слова: "Вот она... Вот она...". При этом его брови совершали немыслимые пируэты, что свидетельствовало о его крайнем напряжении и возбуждении. Отметка на экране время от времени показывала нулевую дистанцию между лодками, но потом расстояние между кораблями снова увеличивалось. Вдруг русская субмарина стала всплывать, потом опять погрузилась, и тут отметка на дисплее исчезла. На «Тотог» не могли определить, где находится "Эхо", справа или слева? И вдруг раздался страшный удар. Было такое ощущение, что лоб в лоб столкнулись две машины, бегущие по шоссе. По корпусу "Тотог" с ужасным скрежетом и звоном забарабанили винты "Эхо".
В на пол полетели чашки с остывшим кофе, пишущие ручки, карандаши и вообще все, что могло падать. «Тотог» получила тридцатиградусный крен на правый борт. Затем лодку с чудовищной силой толкнуло назад и вниз — в глубину. Акустик Пол Уотерс сорвал с себя наушники. Ему казалось, что от грохота у него лопнули перепонки, а его коллегу — Дэвида Линдсея — ударом вообще выбросило из кресла, и он, матерясь, кувырком полетел вниз по железному трапу на нижнюю палубу. Как и положено в таких случаях, моряки задраили переборочные двери. В носовом отсеке остался один восемнадцатилетний матрос Грег Грили, который пришел на лодку всего за три недели до выхода в море. Пареньку пришлось пережить с десяток, мягко говоря, неприятных минут, пока его старшие товарищи не пришли в себя и не вспомнили о нем. Крен понемногу выровнился до десяти градусов на правый борт. Линдсей поднялся наверх, занял свой пост и надел наушники. Он услышал звук, похожий на тот, который издает при поджаривании попкорн. "Корпус русской лодки разрушается" — к такому заключению пришел акустик, о чем и доложил командиру. Балдерстон приказал дать полный ход и взять курс на Пёрл-Харбор, но лодка не могла выжать больше 12 уз. О судьбе русских никто не говорил. При проведении секретных операций приказ командования запрещал всплывать даже в случае непредвиденных инцидентов, но в целом это было похоже на наезд с последующим бегством с места происшествия. У «Тотог» от столкновения с "Черной Лялей" больше всего пострадало ограждение рубки, на которое и пришелся удар. При бегстве от русских берегов листы рубочной стали один за другим отрываться и с грохотом биться о борт.
Когда ночью «» всплыла, то вид у нее действительно был ужасный. Вместо рубки — какая-то конструкция, смахивающая на помятый картон, один из двух перископов сломан, антенные устройства тоже оказались покалеченными. Рубочный люк не смогли отдраить. Его заклинило осколком винта русской лодки. Члены экипажа никогда не видели своего командира таким подавленным. "Всё. Моя карьера кончилась, — выдавил он. — Я должен забыть о звездах". Балдерстон имел в виду адмиральские звезды, о которых мечтал.
Пара слез на пыльные ботинки
"Тотог" доползла до Пёрл-Харбора к 1 июля. Ночью лодку завели в док, а исковерканную рубку укрыли брезентом. У всех членов экипажа взяли подписку о неразглашении сведений, связанных с инцидентом. Были изъяты и все куски и кусочки русского металла, застрявшие в корпусе, которые моряки прихватили в качестве сувениров. Вопреки ожиданиям. Балдерстона не винили в случившемся. Вышел только приказ, рекомендовавший командирам субмарин при слежении за лодками противника "держать дистанцию". Балдерстона даже повысили в должности, назначив командиром соединения подводных лодок, в число которых входила и «Тотог», однако адмиральских погон он так и не получил. Звезда его закатилась, не успев подняться. Через семь лет он уволился из флота и стал... баптистским проповедником. А по другую сторону океана события развивались по советскому сценарию "преступления и наказания": одни товарищи уверяли Багдасарьяна. что ему пора на парадном мундире делать дырку для ордена, другие придерживались иного мнения. И, увы, последние оказались правы. Начались таскания по инстанциям.
.
— Направление в академию мне зарубили, — констатировал Борис Суренович. — Объявили о неполном служебном соответствии. Но по тогдашним обычаям, эта мера наказания за аварийное происшествие была чем-то вроде поощрения. Потом наступила очередь пыточной — рассмотрения моего дела на парткомиссии. А там известно какие моряки собирались: начальник склада и прочие неплавающие люди. Командир эскадры контр-адмирал Яков Ионович Криворучко, зная мой горячий нрав, перед заседанием комиссии сказал: "Не ершись. Брось пару слез на пыльные ботинки". Договорились с ним так: если он тихонько похлопает ладонью по своей коленке, значит, я обязан молчать, какие бы речи в мой адрес не звучали. Я действовал точно по распоряжению старшего командира, но мне все-таки влепили строгий выговор с занесением в учетную карточку. Однако через полгода взыскание сняли. Много лет спустя, когда происходил обмен партийных документов, запись исчезла и из учетной карточки, хотя я просил ее оставить. Мало ведь нашлось бы коммунистов, у которых в учетной карточке значилось: "Объявлен строгий партийный выговор за столкновение с американской АЛЛ в подводном положении".
Криворучко Якова Ионовича (справа) можно смело отнести к легендарным подводникам Тихоокеанского флота, командирам, с которыми выходить в море считалось честью. - .
Окончание следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
История — процесс непрерывный. Вот, например, сказал Великий Кормчий в пятидесятые годы, что «демократия выходит из дула винтовки», она и вышла через 60 лет в Ливии, а теперь выходит в Сирии. Сказал, что «государство не может существовать без внешних врагов», оно у нас уже почти и не существует. И неважно, с государством ли что-то происходит или с врагами. Важен результат.
Поругался 60 лет назад товарищ Сталин с основателем Компартии США Браудером, а теперь его внучок пригибает наше государство в неудобную позу «списком Магнитского». И не только этим. Заслали его к нам с 15 миллионами долларов, а выехал он от нас с 8,5 миллиардами. Сталин таких людей на раз чувствовал еще в прошлом веке. А в этом веке мы вынуждены платить за то, что рвем историю на кусочки.
Или еще пример непрерывности истории. В 1917 г. товарищ Ленин указал гражданину Керенскому на дверь, а через 80 лет сын лучшего друга Керенского из рук президента США получил Медаль Свободы (это типа нашего Героя Союза) за то, что умело сводил Горбачева с сильными мира сего, да еще потоптался на развалинах Советского Союза. Чуть пониже медали Свободы у него уже висели высшие награды Азербайджана, Эстонии, Латвии и Литвы. И все за ту же свободу. Вот что такое непрерывность истории.
В непрерывной истории многие события обретают совершенно новый смысл. Так, на день подписания Брестского мира, в Берлине оставалось хлеба на три дня, и власть в Германии не пала только потому, что в России под парами стояли эшелоны с хлебом, которые, несмотря на местную голодуху, разгрузились уже через пару дней в немецкой столице. История в своей непрерывности побежала дальше.
Превратившаяся в стриптиз с раздеванием стран «гонка вооружений» стала одной из причин падения Советского Союза, но честные историки говорят, что, если бы Советский Союз так скоропостижно не пал, то через год падать пришлось бы уже Соединенным Штатам. Этого не произошло только потому, что в США из СССР разными путями перетекло чуть меньше половины триллиона долларов, и американская экономика оказалась спасенной.
Многие могут сказать, что для США — это не сумма, но они ошибаются, поскольку при наличии виртуального финансового рынка, его игроки могли закачать на этот рынок , как минимум, в десять раз больше средств, а это уже сумма при любом рассмотрении. Сегодня на всех виртуальных рынках «болтается» примерно 10 ВВП всего земного шара. Только на США из этой виртуалки ежегодно «сыплется» почти 10 триллионов долларов, и история «с раздеванием» катится дальше.
В конце 1980-х, когда определенным дядям нужно было развалить СССР, баррель нефти стал стоить 8 долларов, и Союз рухнул. Но уже через 10 лет в США провели совещание, которое пришло к выводу, что низкие цены на нефть — это плохо. Во-первых, Россия не сможет зарабатывать столько, сколько нужно, чтобы кормиться самой, и ее, из-за ядерного потенциала, придется кормить другим, и США прежде всего. Во-вторых, чем дороже нефть, тем можно больше напечатать долларов и еще больше раздуть виртуальный финансовый рынок, который сейчас приносит основную прибыль на пост-империалистическом пространстве, т.е. тем же «акулам империализма», которые научились торговать совсем непортящимся товаром под названием «свобода».
Давайте посмотрим, сколько нам осталось жить, пока нам насильно не продадут «свободу»? Рассмотрим сначала некоторые цифры. По данным ЦРУ (публикуются открыто), сельское хозяйство составляет в ВВП России немногим более 4% (если очень интересно, то есть две цифры: 4,2% и 4,4%). Рассмотрим много это или мало. В США цифра намного меньше — всего 1,2%, а в Великобритании вообще микроскопические 0,7%. Правда, в абсолютных цифрах все выглядит не так безнадежно, как у нас. Дело в том, что обе страны — это пост-империалистические державы, в ВВП которых огромную часть составляют прибыли, полученные на виртуальном рынке. В статистике их по традиции показывают в услугах. Вот и получается, что промышленности почти нет, сельского хозяйства нет тем более, а есть пресловутые услуги. Однако Великобритания после Второй мировой войны законодательно запретила себе хоть какую-нибудь продовольственную зависимость от заграницы, а в США, вообще, экспорт продовольствия — это многомиллиардный бизнес. Но на фоне совсем не виртуальных прибылей, получаемых на виртуальных финансовом и товарном рынках, сельского хозяйства не видно.
И как долго мы сможем просуществовать на наших 4,4%? Точно ответить трудно, но страх берет. Берет потому, что при царе-батюшке треть зерна на мировом рынке была российской. При этом, Россия, в отличие от многих стран, включая Великобританию, могла прокормить себя и, вообще, отличалась экономической самодостаточностью.
А вот где мы сейчас, с точки зрения непрерывности истории, я не знаю, но аналогий напрашивается столько, что они вместе начинают сразу дурно пахнуть.
Сегодня пока не совсем ясно, когда нам начнут насильно «втюхивать» свободу. Важно другое:
1. Всякий крупный политический проект не может реализовываться дольше 15 лет. 2. Проект по продаже нам свободы существует, и начат даже не вчера. В этой связи стоит рассматривать пост-ельцинскую эпоху, а сколько в ней лет прошло, вы знаете. 3. Самое главное. Мы ни с какой стороны не готовы к покупке такой свободы, и, судя по всему, сил отказаться от нее у нас не будет. Мрачно, зато весело.
И вот, в назначенный день «Д» и час «Ч» в Большом зале собралась флотская чиновная «элита», вся в черных парадных тужурках и суконных штанах. С кортиками. Ибо, как известно, по климату белая форма на ТОФ никогда не вводилась. Да ее и не было: все получаемые отрезы белой шерсти по установившейся практике немедленно конфисковывали жены и дочери.
Пол в Большом зале подозрительно блестел - то ли навощен, то ли мокр, по стенам стекала влага. А приглашенные счастливцы уже исходили потом и опасливо рассаживались вдоль стен. Двигаться они не решались. Оркестр грянул первый бальный вальс. Какой? Ну конечно же, «Амурские волны». А «народ» вытирал лысины и шеи, обмахивался платочками и сидел, упорно цепляясь за стулья. - Ну, что же вы, господа? (пардон, товарищи). Приглашайте же ваших дам! - театрально выпорхнула на середину платная «распорядительница» бала (три притопа, три прихлопа) и стала в бальную позу. - Силь ву пле, ангажэ вотр дам! И, показывая, «как надо» вести прим-пару, подхватила замешкавшегося офицера, завальсировала по залу. За ней еще две самые смелые пары. А дальше... дальше все три пары поскользнулись на мокром полу и по законам центробежной силы проехали к стульям - офицеры на карачках, дамы на собственных рейтузах. Несмотря на волнительные взрыды оркестра, дальше никто вальсировать и даже топтаться в танго не решался. Некоторые начали исчезать. А наиболее шустрые, отираясь платками и платочками, ринулись в буфет. А там... теплый лимонад и раскисшие пирожные. И ни одного «градуса». Спустя час пыток наиболее изъеденные потом начали действовать на «отрыв». А в дверях... переписчики удирающих. Наиболее покорные - на балкон, «любоваться» корабельными салютами. Но, по закону подлости, балкон оказался мал, к тому же «не в ту сторону» и, в довершение всего, плотно насевшие сырые облака не только поглотили ракетные гейзеры, но и превратили в вату грохоты залпов. А артисты что? Им наплевать на всякие там сухие флотские законы! И они подступили к комфлоту Нику: «Мы что, не люди?» И, невзирая на парилку, накачались в заднем салоне до изумления. Некоторые басы начали истинно по-российски порыкивать «Вдоль по Питерской» и все такое прочее. А артисточки притиснули комфлота: «С нами, адмирал, с нами!» И благородный Ник не устоял. А выйдя из салона, изобразил «непьющего купидона» (приобык-де употреблять только цветочный нектар), раскинул белы руки и картинно-томно восклицал: -Люди!.. Где я?
. А услужливые «люди» подхватывали комфлота под руки и вели, вели... Наутро комфлот Ник собрал по черному списку всех тех, кто не явился на дворянский бал (редактор «Боевой вахты» Д. не явился, например, потому, что у жены не оказалось туфель: утащила дочь) и кто улизнул с бала. И учинил разнос: - Я оказал вам честь! Это возмутительно! Вы и ваши жены... То есть, кто вы такие? Ваньки и Митьки «пролетарского корню», не осилившие благородства возрождаемых традиций. Сидеть вам в своих корытах. И долго еще отчитывал чиновный флотский люд. А по флотским конторам и посудинам разбегались ехидные круги и волны: как правился дворянский бал.
АВАРИЙНЫЙ БУЙ
Метеопрогноз был неважный, точнее - хреновый. И он начинал оправдываться - антенны и корпус подводной лодки начали постанывать, серо-свинцовые валы становились темнее, а удары - тяжелее. В ограждение рубки начинала поплескивать и норовила попасть за шиворот и за пазуху вроде бы случайная волна. Быстро слабеющий закат не сулил особой радости.
Дизельная подводная лодка тяжело ворочалась . Неулыба, командир лодки, скорчившись под козырьком мостика и поминутно смахивая холодные брызги, мрачно осматривал разгуливавшееся море. Оно не смеялось. Оно таило какую-то неясную угрозу. Задание, полученное в радиограмме штаба флота, Неулыбе не нравилось: «К... занять район... погрузиться до... свободно маневрировать в границах района на глубинах не менее 100 метров. Атомная К-100 с... осуществляет поиск на глубинах 60 метров и менее, с обнаружением атакует практическими торпедами. Вам с ее обнаружением разрешается уклонение, всплытие на глубины менее 100 метров до окончания обеспечения запрещается. Ясность подтвердить репетованием глубины погружения. ОД флота». Что же, задание как задание. В то же время Неулыбе было совершенно ясно: никакой стрельбы торпедами атомная лодка производить не будет - только безнадежный дурак может в такую погоду выпустить из базы торпедоловы. Но нет худа без добра. Не будет необходимости «подставляться» под торпедный залп атомохода, подыгрывая «противнику», как это - для экономии ресурса - установилось на флоте. А уж при свободном маневрировании без стрельбы, Неулыба был уверен - нос атомоходам, этим самоуверенным «хозяевам глубин», он утрет. И позлит их как следует. И еще был уверен: за счет меньшей шумности и опережения в обнаружении он уж постарается сработать на уклонение, во всяком случае - первым контратаковать атомную лодку «электронным пуском». А со всплытием донесет время, координаты и дистанцию контратаки. То-то побесится командование дивизии атомоходов, когда при оценке донесений комфлотом (сам ярый подводник) не преминет уязвить комдива атомоходов. Мысленно прикинув ситуацию, Неулыба внутренне повеселел: подводники-дизелисты атомоходов недолюбливали. Между ними существовало скрытое соперничество.
И оно укоренилось почти до неприязни, когда как-то недвусмысленно заявил: будущее за атомным подводным флотом. А это означало: атомникам - фанфары, награды, а дизелистам, рыцарям уходящего века, - в лучшем случае небрежное «действия были грамотными». За равные-то дела. Оглядывая наполняющийся тяжелой чернотой горизонт, Неулыба чертыхнулся: море становилось злым. Каково-то будет всплывать! - Мостик! - раздался в динамике голос штурмана. - Прибыли в район! - Есть, прибыли в район. Все вниз! Стоп дизель! Срочное погружение! На глубине - провальная тишина. Тщательно вывешенная до нулевой плавучести подводная лодка встала под мотор экономного хода. В лодке - режим «тишина»: запрещено хождение по отсекам и несанкционированное переключение механизмов. При необходимости лодка могла зависнуть в точке. Но тишина - кажущаяся. Для акустиков, внимательно прослушивающих водную толщу, море жило. Жило какофонией всяких ультра- и инфразвуков морских тварей, шумом волнующейся поверхности, периодически проявляющимися шумами судовых винтов в дальних зонах. А нужного, предательского, для атомохода шума турбины и хлюпанья винта не было. Неулыба сторожко поглядывал на молчаливую работу рулевых, горизонтальщика и вертикалыцика. Ему вспомнился прошлогодний эпизод. Лодка, отплавав все нагрузочные обеспечения «варягов» - атомников, противолодочников и науки, - приготовилась к заслуженному и столь нужному навигационному ремонту. В базе, со всякими нехитрыми радостями - банями, киношками и пр. И тут в Неулыбину казарменную каюту вплыл помначштаба эскадры: - А я вам, дорогой командир, ремонтик срежу. У вас должок по курсу боевой подготовки. - Ка-акой еще должок? - вызверился Неулыба. - Да я все выполнил! - А вот такой. Боевое упражнение - быстроходной цели на зигзаге. Атака начальника штаба эскадры. Вот какой! - с иронией возразил помначштаба.
- Я же выполнял эту атаку! - возразил Неулыба. - Это когда выполняли? - оторопел помначштаба от такой наглости. - А вот тогда, когда вы были в отпусках! Когда были в Сочах! - наглел Неулыба: идти, так напролом. - Ну и хитер же ты, братец! - расслабился помначштаба. - В общем так: отчетик на стол! Я закрою глазки, что представлен опосля. Ясно? - Понято! Неулыба понял: надо «сделать» атаку. Не выходя из каюты. И атаку, если уж на то пошло, классическую. Чтоб не придрались ни в эскадре, ни на флоте. И он вооружился «Правилами минной службы», бланками и всякими штурманскими инструментами. И сотворил бумажную атаку, задним ходом - от прохождения торпед под целью до первого пеленга. Такая получилась атака - пальчики оближешь! Ошибки по нулям. Показатели - тактический, огневой - лучше не придумаешь. Закончив оформление «липы», Неулыба оторопел от собственной наглости: а вдруг? Ведь искушенные специалисты увидят липу - таких классически грамотных атак в практике флота еще не было. Но времени на «доработку» в сторону ухудшения атаки не было. Неулыба махнул рукой - а, была не была! Отчет ушел. Атака была засчитана, в журнале боевой подготовки эскадры появилось заветное «вып.». Но самое неожиданное заключалось в другом - атака вылезла в «Бюллетене боевой подготовки ВМФ» как лучшая атака года. И всем подводникам флотов указывалась в качестве примера. А творцами этого хвалебного анализа были корифеи торпедной стрельбы из Управления боевой подготовки ВМФ!
. «Только этого мне еще не хватало!» - ужаснулся Неулыба. Но все сошло без последствий. У флота была масса других дел и забот, эта масса поглотила и эту «атаку года». И вот теперь, скукожившись у гирокомпаса, Неулыба посмеивался. Над самим собой. С иронией. ...Атомная подводная лодка не прибыла. Обшарив район и мысленно выдав все подходящие характеристики флотоводцам за «пустое» задание, Неулыба выждал остаток времени и скомандовал всплытие. А наверху!.. Море бесилось. В хмуром утреннем рассвете оно выглядело серым, волны - вертикальными. Сейчас самое главное - выбрать курс и быстро продуть главный балласт: в момент выхода лодочной рубки на поверхность подводная лодка имела минимальную устойчивость и рисковала сыграть оверкиль. Или лечь на борт и разлить электролит аккумуляторной батареи. Неулыба оглядел рычащую и фонтанирующую в набегающих валах надстройку и ахнул: на месте носового аварийного буя чернела впадина пустого гнезда, кабель змеился вдоль корпуса под левый винт. Неулыба похолодел - намотать кабель на винт, да еще в штормовом море, только этого еще не хватало! Он живо представил, как твердо запрессуется во втулку винта кабель - никаким зубилом не выкрошить. Даже в базе. - Внизу! Стоп левый? Приготовиться продуть нос и корму аварийным! - Есть, приготовиться! - донесся голос старпома из чрева лодки. - Пузырь в нос! Пузырь в корму! Приготовить правый дизель на продувание главного балласта с ходом! - Есть!..
Наконец подводная лодка перешла в крейсерское положение, глухо урча выхлопом газоотвода и тяжело поворачиваясь . - Внизу! Приготовить боцманскую группу, капроновый конец с кошкой на выбор кабеля! В спасательных жилетах! Записать в вахтенный журнал - утерян носовой аварийный буй, вырван из гнезда! Прошло полчаса. Уцепившаяся друг за дружку, промокшая и сорвавшая голоса боцкоманда, наконец, зацепила кабель и затолкала его в ограждение рубки. Дальше уже было проще, окружить и закрепить проволокой кабель. Винт, к счастью, оказался чист. Неулыба задумался. Аварийный буй - эта внутриполая герметичная, равнопрочная с корпусом лодки штуковина - нестандартный, подгоняется «по месту». Запасного буя на базе и на ближайшем судоремзаводе нет. Ситуация, конечно, не смертельная, но в высшей степени неприятная. Неулыба припомнил, как Женька Гайдук, потеряв аварийный буй (и не в море, а в заливе!), две недели толкался между мысов и проливов, а свой родной, непотопляемый, так и не нашел. И стояла потом гайдуковская лодка у пирса под ехидными усмешками соседей. Пока буй не доставили аж из Комсомольска-на-Амуре... Ясно - оторванный буй болтается сейчас далеко в волнах. Нелепость положения состояла еще в том, что любой случайный пароход мог наткнуться на плавающий аварийный лодочный буй, прочесть бортовой номер и шарахнуть на весь мир радиодонесение о гибели подводной лодки. И еще нелепость ситуации заключалась в том, что с возвращением в базу в целом-то совершенно исправная лодка становилась на неопределенный срок небоеспособной. Ибо выйти в море уже не могла. А вместо нее должен плавать «дядя».
Неулыба представил себе выражение физиономии комбрига и мрачно сплюнул в . Оставалось одно: следовать в затишь под берег, уложить в гнездо кабель и думать, что делать дальше. Идти в базу с поджатым хвостом не хотелось.
... в 1964 году пришедшие на боевую службу в Средиземное море подводные лодки Балтийского флота С-250 капитана 3 ранга В.К.Венедиктова и С-187 капитана 3 ранга А.И.Семенова (обе - проекта 613) оказались в поле деятельности АУС и сразу двух АПУГ. На каждую нашу подводную лодку приходилось 23 корабля, 180 самолетов (в том числе базовой патрульной авиации), в общей сложности это составило 265 человек на одного нашего подводника. В то же время мировая статистика говорит о том, что в Первую Мировую войну на каждую подводную лодку приходилось 16 кораблей, 7 самолетов, и 70 человек - на каждого подводника, во Вторую Мировую войну эти же цифры составили 25 кораблей, 100 самолетов на лодку и по 100 человек на каждого подводника. Но ведь это на все театры военных действий, а здесь только на одном Средиземное море!
ЭПИЗОДЫ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ. - Козлов, Валентин Степанович. Подводная война: горизонты великого противостояния сверхдержав. - Москва : ЯУЗА, 2005.
Используя маневренное тыловое обеспечение, пять подводных лодок (613 проекта КБФ и 641 проекта СФ) посменно осуществляли поиск ПЛАРБ США, попутно ведя разведку действий других сил. Наблюдение за нами и определенное противодействие натовских сил началось с подходом к Балтийским проливам, которые я прошел, находясь со штабом на плавбазе. В кильватер следовали две лодки - С-187 (капитан 3 ранга А.Семенов) и С-250 (капитан 3 ранга В.Венедиктов). Выход группы лодок, да еще и в сопровождении плавбазы, заметно всполошил «вероятного противника». Весь маршрут до Гибралтара мы подвергались массированному облету противолодочных и базовых самолетов «Нептун», «Шеклтон», затем и «Орион». Самолетов вблизи берега сменяли вертолеты, зависающие над кораблями, ведя фото- и видеосъемку. Периодически к сопровождению подключались разнотипные надводные корабли. Особый интерес для них вызвало погружение лодок после прохода пролива Ла-Манш. По моей команде они обе, разойдясь на установленное для безопасности расстояние, внезапно погрузились. Необходимо было проверить пробной дифферентовкой соответствие проведенной в базе перебалластировке лодок под новую океанскую соленость воды, одновременно и взбодрить подводников, дав им возможность прочувствовать океан, да еще и при нахождении рядом чужих противолодочных сил. Этот маневр вызвал озабоченность противной стороны. Английский сторожевой корабль, следовавший за нами от пролива Ла-Манша, и подлетевшие два противолодочных самолета начали, правда с опозданием, активно вести поиск погрузившихся лодок, пытаясь выяснить характер их дальнейших действий и маршрут следования. С помощью маневров плавбазой удалось лодкам оторваться от преследования. Дальнейший путь следования их, как и предусмотрено планом, будет, по возможности, скрытным. Пролив Гибралтар они пройдут самостоятельно в подводном положении. Так произошло первое контр-соприкосновение с натовскими силами. И хотя затратили некоторое время на противодействие противной стороне, зато командиры получили урок, пригодившийся при подобных последующих ситуациях в Средиземном море.
Доклад командира ПЛ командиру соединения по возвращению из дальнего похода. Использованные фотографии были переданы родственниками В.К.Венедиктова В.Т.Селину и опубликованы на сайте .
Командиры ПЛ и руководство 107-й ОДПЛ. г. Рига. Декабрь 1975 г.Сидят: Щербавских Владимир Павлович, Иванов Анатолий Николаевич, Николаев Анатолий Александрович, Камышан Вячеслав Юрьевич, Слепенчук Николай Романович, Антоненков Валентин Григорьевич, Андреев Николай Григорьевич, Бардьян? Игорь Яковлевич, Гурьев Юрий Павлович. 2 ряд: Хайтин Даниэль Яковлевич, Татарин Виталий Викторович, Рекст Василий Николаевич, Синюхин Борис Сергеевич, Кедров Геннадий Матвеевич, Рагозин Анатолий Неофитович, Калинин Анатолий Владимирович, Дюдя Владимир Викторович, Светловский Лев Викторович. 3 ряд: Венедиктов Валентин Константинович, Чернов Виталий Васильевич, Гаврилов Юрий Александрович, Радевский Николай Александрович, Миронов Виктор Михайлович, Ковязин Александр Михайлович, Игнатенко Геннадий Иванович, Чумаченко Николай Андреевич. (Из архива А.В.Калинина.)
Витеев Павел Алексеевич
Офицеры ПЛ "Б-69": командир БЧ-5 инженер-лейтенант Веретенников. капитан 2 ранга ???, командир БЧ-3 старший лейтенант Витеев Павел Алексеевич (выпускник Рижского Нахимовского училища 1950 г.), командир ПЛ капитан 2 ранга Очкас Михаил Силыч, Командир ЭНГ лейтенант Мелихов Герман Александрович, ???, СПК капитан 3 ранга Писаревский (Преображенский?), командир торпедной группы лейтенант Шевченко
В.Т.Селин: Капитан 3 ранга Витеев Павел Алексеевич, командир БЧ-3 ПЛ Б-69 611 проекта, в дальнейшем флагманский минер 161-й бригады ПЛ.
Голохвастов Лев Александрович
А.А.Шауров: В 1979 г. смерть от болезней унесла Лёву Голохвастова и Лёшу Усачёва... Помянем же их добрыми словами, вечной памятью в наших сердцах и минутой молчания…
Задорин Леонид Константинович
Характер будущего подводника формировался в школьные годы. Обратимся к докладу контр-адмирала Шаурова Александра Алексеевича. Репино, 30 сентября 1995 года.
"10 декабря 1947 года впервые проводился конкурс по такелажным работам. Первое место оказалось за нашей ротой, а лучшими «такелажниками» признаны Кунцис и Задорин... 17 марта 1948 года спартакиада школьников Латвии. Наше училище на равных борется за призовое место. Наиболее внушительный результат показали наши борцы греко-римского стиля (так тогда называлась вольная борьба). Чемпионами Латвии в своих весовых категориях стали Акатов и Нестеров из нашей роты, другие призовые места распределились так: 2-е место – Лабутин, 3-е – Григорьев, 4-е – Задорин и 5-е - Иванов Вадим... 6 марта 1949 года, накануне женского дня, девочки – наши партнёрши по танцам в клубе и в других увеселительных учреждениях – приняли активное участие в нашей художественной самодеятельности, являвшейся частью 5-й олимпиады ВМУЗов. В основном это девочки из 10-й 40-й рижских школ. Хочу привести их имена, не только потому, что все они были поощрены, скорее потому, чтобы вы вспомнили своих подруг в их девичестве. Это Сударикова Диана, Чернова Аида, Шейнина Алиса, Короткова Алла, Верховская Сима, Израиль Мари, Сигова Римма, Чуркова Инесса, Швилье Маргарита, Кулич Элеонора, Сахновская Люда и Сахновская Алла. Какие имена! Нынче такие не дают. Напомню вам и активистов художественных самодеятельностей и их парней, потому как, наверное, многие позабыли о своих художественных и творческих возможностях в прошлом. Это Александров, Жуков, Куренков, Серогодский, Скоробеевский, Кашкин, Назаров, Макшанчиков, Курогин, Рябов, Мациевский, Задорин, Ломоносов, Ершов, Шауров, Касоткин, Григорьев, Лабутин, Куликов, Бабин, Иванов В., Лебедев, Гузев, Друскин.
"К-93" прибыла после постройки на СМП в середине второй половины 1961 г. и влилась в состав 18-й ДиПЛ. Первые: Командир корабля капитан 2 ранга Околелов Василий Павлович. Старпом капитан-лейтенант Задорин Леонид Константинович... Высокая организация службы на "К-93" закладывалась организованностью и требовательностью прежде всего старшего помощника командира подводной лодки Леонида Константиновича Задорина и таких командиров боевых частей как Б.И. Подорожный и В.И. Журавлев.. Примерно через 2,5 года Задорин Л.К. станет командиром ПЛ "К-36" в нашей дивизии..." "В середине 1964 г. на "К-36" командиром назначили старпома с "К-93" Леонида Константиновича Задорина, которому пришлось нелегко управлять экипажем подводной лодкой после ухода прежнего. Л.К.Задорин выправил дело с воинской дисциплиной, выполнил боевую службу и в конце 1965 г. "К-36" отправили в Северодвинск на СМП для модернизации под ракетный комплекс Д-4. В 1967 г. "К-36" одна из первых прошла модернизацию под ракетный комплекс Д-4, став проектом 629А."
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Дорогая Наталья Владимировна! Нахимовцы всех выпусков поздравляют Вас с 85-летием. Мы помним Вас, мы равняемся на Вас, Ваша любовь к жизни, к людям, к делу, к нам непослушным порой питонам и питончикам - пример для нас. Счастья Вам, здоровья и благополучия.
Из сборника стихов Дубровиной Натальи Владимировны.
Очень часто по ночам мне снятся Три десятка стриженных ребят. Славные мальчишеские лица На меня внимательно глядят. Вашей жизни яркие картины, Здание на Невском берегу, Милые мои гардемарины, Я особо в сердце берегу. С вами мне работалось - как пелось, С вами становилась я умней. И всегда мне искренне хотелось Обрести в учениках друзей. С вами приходилось мне учиться Всем преподавательским "азам", Только б не запутаться, не сбиться, Не солгать мальчишеским глазам. Так и было.. Я теперь богата, У меня на всех флотах друзья. В этом мое счастье и награда. Жизнь, возможно, прожита не зря.
