Исключение составил Аркадий Владимирович Оболенский - замечательной души человек. После окончания Академии водного транспорта он работал в Балтийском пароходстве. Война застала его и его жену, Веру Павловну, в Ленинграде. Они пережили всю блокаду — «от звонка до звонка».
Однажды А.В.Оболенский в очереди за хлебом, обмолвился, что всю блокаду собирал газету «Ленинградская Правда». Вечером его забрали. Валил лес в Карелии, потом жил на «101 километре», приезжал к себе домой на Герцена по выходным.
О семье Оболенских надо сказать особо. Его жена, Вера Павловна, выпускница Смольного института, исключительно высоко образованный человек, всю жизнь преподавала в школе: вела русский язык и литературу, преподавала иностранный язык. Ее сестра, Екатерина Павловна, была замужем за Антоном Ивановичем Чаусенко, жили они на набережной Фонтанки.
Все праздники мы встречали у Чаусенко, особенно Новый год. А в то далекое время Новый год был под запретом: вот и сажали меня-мальца — за праздничный стол, благо у меня день рождения 31 декабря. И вот, в разгар пиршества, грозный стук в дверь, а родители мои незваным гостям под нос мои метрики...
У нас был патефон «Колумбия» и пластинки Юрьевой, Вертинского, Козинцева и др. Было всегда весело.
После войны Антон Иванович работал в Финляндии по приемке судов, а Екатерина Павловна очень болела — была парализована (сказалась блокада), и обоих ребятишек, Женьку и Володьку, воспитала Вера Павловна.
Не менее интересна и семья Константина Игнатьевича Козловского и его жены Инны Сергеевны.
Инна Сергеевна пережила блокаду. Она работала в Центральном институте растениеводства, созданном еще до революции. В нем хранились образцы семян со всего мира. В этом центре работали в разное время Тимирязев, Вавилов и многие другие известные естествоисследователи. Россия гордилась наличием такого большого банка данных. И вот, представьте себе: голодные сотрудники, а рядом — съедобные семена. Если взять по одному семечку от каждой партии, то можно безбедно прожить все 900 блокадных дней. Но не брали, умирали с голоду, а не брали. И среди таких людей была Инна Сергеевна. Каким-то чудом выжила.
Константин Игнатьевич с первых дней войны был назначен командиром подводной лодки на Черном море, а когда шла подготовка к войне с Японией, он принял десантный корабль — капитану дальнего плавания было поручено перегнать эскадру десантных кораблей из Америки. Как только окончилась война, Константин Игнатьевич принял все меры к скорейшей демобилизации и возвращению в родной торговый флот.
Чтобы закончить этот период биографии отца, не могу не сказать об одном событии: отца «взяли». Но «тройка» оказалась из моряков, которые хорошо знали отца, и посмеялась над пасквилем, сочиненным П.Лошкаревым. - Тем самым Лошкаревым, что плавал машинистом на «Колыме» вместе с отцом и был секретарем партийной ячейки. Отца отпустили. Мать потом заявила: «Чтобы этого гада я больше не видела. На службе разбирайся с ним, как хочешь, но дома его не приму».
И вот в окружении таких прекрасных людей жил, учился и работал мой отец — Евгений Петрович. Они поднимали его, он поднимал их. И все вместе стали настоящими людьми.
Лучший ледовый штурман, второй помощник капитана "Литке" М.В.Готский. У него на руках любимец литкенцев - судовой кот Яшка, тоже заслуженный полярник. (1907 – 1962) – легендарный ледовый капитан, кандидат географических наук, участник Великой Отечественной войны. Прошел путь от рядового матроса до капитана дальнего плавания.
Все окончили Академию и работали на флоте. Так случилось, что «Капитан Готский», «Капитан Козловский», и «Механик Желтовский» бороздят моря и океаны, гордо несут флаг Родины. А К.И.Козловскому за «полосатые рейсы» на Кубу присвоили звание Героя Социалистического труда.
Следует, наверное, здесь сделать маленькое отступление, вспомнив о настроении среди людей в этот предвоенный период. Это настроение было пронизано каким-то оптимизмом, ожиданием чего-то хорошего, приподнятого. Все к чему-то стремились: «Молодежь — на самолет», «Молодежь - на трактор». Получил широкое распространение парашютный спорт. Многие стали «ворошиловскими стрелками». В промышленности и в сельском хозяйстве появилось «стахановское движение». Люди стремились в неизведанные места — на строительство Комсомольска-на-Амуре, на освоение Севера, в Арктику. Вспомните, что даже на борту «Челюскина» оказался «заяц» (А.Субботин). На эту тему было написано много патриотических песен, снято патриотических фильмов, написано много пьес. Порой очень хороших.
Например, фильм об экспедиции в Арктику. В этом фильме прозвучала песня А.Апсолона «Лейся, песня, на просторе». К сожалению, эта песня сейчас уже не исполняется. Даже на вечерах, посвященных папанинцам или Севморпути, концертные бригады исполняли много хороших песен, но «Лейся, песня, на просторе» — не знают. А ведь эта песня могла бы быть гимном для моряков-полярников. Вот ее первый куплет:
Лейся, песня, на просторе,
Не скучай, не плачь, жена.
Штурмовать далеко море
Посылает нас страна.
Эта песня прозвучала впервые в конце тридцатых годов. Но она была на слуху у всех моряков-полярников еще раньше, поскольку отражала их мечты, мысли и стремления. А стремления были одни — на Север, в неизведанные края.
Е.П. Желтовский любил эту песню, да и все моряки ее тоже любили. И через много лет эта песня призывает и манит на Север.
А самой страшной «страшилкой» были «Три поросенка».
Извините за подобное «отступление» от основной темы.
Во время учебы в академии, в период летних отпусков в 1937 году отец, как старший механик парохода №91, участвовал в Обско-Енисейской экспедиции Наркомвода, имевшей задачей совершить первый перегон Северным морским путем речных судов из Ленинграда в Обь и Енисей, а в 1938 году — старшим механиком и старшим командиром спасателя «Колывань» Краснознаменного Эпрона военно-морского флота.
В характеристике, выданной начальником штаба Краснознаменного , записано: «Тов. Е.П.Желтовский, помимо обязанностей механика, исполнял обязанности командира корабля. С работой вполне справился и проявил себя как волевой командир, хорошо знающий свое дело. Им вскрыты и устранены целый ряд серьезных дефектов и упущений на достройке корабля, что характеризует его как исключительно ценного работника, болеющего за дело. Личный состав, работавший под руководством тов. Желтовского, всегда чувствовал на себе его заботу о людях. Тов Желтовский отличается достаточной распорядительностью и хорошими организаторскими способностями, чуткий, но в то же время требовательный руководитель».
В 1939 году по окончании академии отец был назначен инженером, а затем начальником механико-судовой службы Балтийского пароходства в г. Ленинграде.
Во время финской войны 1939-1940 года отец по заданию Наркомвода обеспечивал работу транспортного флота на Севере, базируясь в Мурманске. По решению Военного Совета фронта отец лично обеспечил выполнение воинской перевозки аварийным теплоходом , проявив при этом смелость и находчивость.
В 1940 году, являясь уполномоченным по восстановлению бывших финских портов Выборг и Тронгзунд и поврежденных во время войны морских, буксирных и дноуглубительных судов, отец успешно справился с поставленной задачей.
Оценка работы отца в этот период дана в характеристике, подписанной руководством Мурманского морского пароходства.
В Ленинграде жили мы в общежитии пароходства на Литейном проспекте в доме «Перцева». Он и сейчас стоит, все такой же серый, как и прежде. Этот громадный угрюмый дом причудливой постройки с множеством маленьких узких двориков. Приезжая в Ленинград, я каждый раз подхожу к этому дому, смотрю на окна третьего этажа и вспоминаю своих родителей.
Я не помню случая, чтобы отец брал когда-либо отпуск (первый отпуск он взял в 1957 году после аварии в Антарктиде).
В мае 1939 в нашей семье произошло прибавление: родились две девочки — Наташа и Светлана. Отцу дали квартиру на проспекте Стачек. В новом доме, на окраине Ленинграда. Тогда этот дом был последним на проспекте, рядом была конечная остановка трамвая (кажется № 13). Сейчас, через два дома от нашего, построили станцию метро «Автово», и город вырос еще дальше.
. Высокие потолки, квартира на шестом этаже, но без балкона. И мать очень часто «выгуливала» девчонок в коляске на балконе в квартире четвертого этажа, где жили наши хорошие знакомые - Ткачевы Василий Ильич и Нина Сергеевна. Именем Василия Ильича назвали теплоход «Механик Ткачев».
О доме следует сказать особо: в подвале была прачечная с сушилкой. Для каждой квартиры было отведено место под домашний скарб, чаще это место жильцы занимали под уголь.
Во время Финской войны жизнь в Ленинграде стала трудновата. Не то, чтобы очень трудно, но появились очереди.
Мать посылала меня в магазин за хлебом и другими мелочами, а в очереди стоять не хотелось и я кричал: «Пустите меня, у меня две маленькие сестренки». Очередь смеялась, но пропускала вперед.
Сейчас, когда приезжаю в Ленинград, я всегда прихожу и к этому дому, захожу в этот магазин (благо там сделали маленькую «рюмочную»), отмечаюсь 100 граммами и вспоминаю родителей.
После окончания Финской войны отец был направлен в Выборг (или, как тогда говорили, в «Выпури»). В задачу комиссии входила оценка ценностей, представляющих интерес для Балтийского пароходства. Отец говорил, что ему понравился паром, перевозящий людей с одного берега залива на другой. Он рекомендовал его перегнать на Канонерский завод, для перевозки рабочих из порта на завод. Что и было сделано.
В Выборге в магазинах было брошено много полезного имущества, часто заминированного. Знаю точно, что отец привез из Выборга фарфоровый ночной горшок для Наташи (для Светланы купили в Ленинграде). На порванные брюки отец наложил заплату из зеленого сукна, срезанного с биллиардного стола. Мне привез каску, штык и саперную лопатку. Вот и все личные трофеи. Видимо, такая честность послужила основанием направить отца в Китай с аналогичной миссией после окончания войны с Японией.
После присоединения Прибалтики отца направили в , в новое Латвийское морское пароходство. Там он работал опять в МСС. Жили мы на улице Кирова (как она называлась раньше, не знаю), рядом с Домским собором. Квартиры были частными. Мы снимали две комнаты с кухней у одного русского эмигранта, бывшего лесопромышленника. А жена его была немкой, очень симпатичной женщиной. Она постоянно слушала радио из Германии, марши, марши и еще раз марши. Она говорила о неизбежности приближения войны. «Покупай, Оля, хорошие вещи, ешьте, пейте, живите в свое удовольствие. Но не покупайте мебели — все равно придется все бросить».
А жизнь в Риге по нашим понятиям была просто райская. Напротив дома, в котором мы жили, был маленький частный магазинчик «Мадам Деликатес». Наша соседка в первый день по приезде свела мать с хозяйкой этого магазинчика и сказала: «Я за нее ручаюсь». И все. Далее, эта Мадам Деликатес надела очки, достала амбарную книгу и записала все сведения о новом покупателе: состав семьи, что любят кушать, умеет ли мать готовить (для примера спросила: как готовят бефстроганов). Потом предложила матери примерный недельный перечень продуктов, а на субботу для отца бутылку водки. Расплачиваться можно было раз в неделю, по субботам. Если неожиданно придут гости, у русских так часто бывает, то не огорчайтесь, все продукты будут доставлены в самое короткое время. Если не будет у меня, так я найду их в соседних магазинчиках.
Вот так и жили в то время в Риге вполне зажиточные люди. Как жили все остальные — не знаю, не встречал.
Отец работал в МСС пароходства, часто бывал на пароходах, на судоремонтном заводе.
Летом 1941 мы жили на территории завода в доме бывшего его директора. Дом был большой, двухэтажный, окруженный большим сиреневым садом. Для нас, русских, хватило одной комнаты. И еще одну комнату заняла семья из России (к сожалению, не помню фамилии). Помню, женщину звали Марта Ивановна.
Однажды отец уехал в Ленинград в командировку по делам пароходства. В то памятное для нас теперь утро 22 июня мы проснулись от постороннего гула. Гудели моторы самолетов. Высоко в небе плыли четким нескончаемым строем самолеты. Они летели на северо-восток. Было очень красиво.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
