Вошло в разгар удушливо-влажное приморское лето. Все живое стремилось на пляжи - броситься в спасительную воду. Неожиданно Губанову телефонный звонок:
- Але! Тимофеич? Это я, Микола! Флоров Микола, говорю! Пришли. Да, сегодня пришли. На тридцатом причале. Жми сюда. Тебе - два пая!
- Какие два пая?
- Такие. Команда решила - мореману-вояке два пая!
- Ничего не пойму. За что два пая?
.
- За карту.
- За какую карту? - Губанов давно забыл о той карте, которую сунул он Наташке перед выходом «Котика».
- Ну, это особый разговор. Жми. Ждем.
Выяснилось: перед выходом отряда управление снабдило зверобойные суда дерьмовой ледовой картой - «на основании многолетних данных». Из нее явствовало: в Беринговом море ледовая кромка там-то и там-то, а в Охотском - ледовые поля разрушены и вынос льдов через Курильские проливы. Отсюда рекомендации: зверобоям шлепать в Берингово море.
Пошли. Через Сангарский пролив вышли в океан. А в океане команда «Котика» подняла бузу: топаем туда, куда показывает карта флотских вояк, в Охотское море. Во главе бунтарей встал штурман Флоров: «Я эту карту выпрашивал, я - за военфлот! Они воздушную ледовую разведку ведут. А наши - задницы в креслах просиживают».
Капитан «Котика» - ни в какую: даны четкие указания руководства. Тогда разгоряченные зверобои намекнули насчет холодной водички. Капитан плюнул и заявил: «Пусть штурман, раз он такой умный, и правит. А я умываю руки». Заперся в каюте и запил по-черному.
Отряд зверобоев разделился: большая часть - «Сивуч», «Кашалот», «Лахтак» - пошли в Берингово море, а «Котик» отвалил в Охотское.
И получилось «то самое»! «Котик» наткнулся на кромку ледового поля именно там, где показывала флотская карта! За месяц набили нерпы на два годовых плана.
А ушедшие в Берингово море зверобои пашут воду: льдов нет и нерпы нет.
.
- Передай, Николай, зверобоям за доверие спасибо. Никаких двух паев мне не надо. Пусть эти паи отдадут вдовам.
Коля Флоров оживел. Устроил привальный сабантуй. Розовая от щипков и кухни Наташка носилась по квартире и подваливала гостям вкуснятины, а из ближнего ресторана «Арагви» - мороженое: и не порциями, а кастрюлями.
5
Шло время. Законфликтовав со штабным начальством, Губанов перевелся на камчатские хлеба. А штурман Флоров плавал и, по слухам, жил сытно. Труден зверобойский хлеб, но доставалось и на мясо, и на шнапс.
И... неожиданно - телеграмма из Владивостока от Натальи: «Николай трагически погиб».
Губановы посовещались, послали на похороны сотняшку. Сами застряли в камчатской непогоде.
Через полгода, вырвавшись в командировку во Владивосток, Губанов зашел к вдове Наталье Флоровой. Сквозь всхлипы и слезы узнал обстоятельства смерти и версию гибели Николая Флорова.
Зверобойное судно «Котик» из Владивостока пошло на ремонт в Японию. Там кое-кто из команды начал втихую приторговывать валютой и припрятанными .
А Николай (бывший пограничник же!) усек и предупредил: «Ребята, ша! Иначе - будут неприятности!»
Ребята приутихли. Из Японии судно «Котик» зашло в порт Холмск на Сахалине.
В воскресный день помполит Кузьма построил зверобоев, как примерных школьников, и повел на экскурсию. Капитан отправился на свиданку к старым портовым корешам, где успел нализаться вдрызг. А штурман Флоров остался дежурить по судну.
Прибыли примерные экскурсанты, ввалились на судно: «Эй, дежурный! Жрать будем или нет?» А дежурный Флоров исчез.
Пошумели, похмыкали, побухали сапогами в штурманскую каютку. Тишина. Потоптались, подумали. Кто-то подал мысль: взломать дверь.
Взломали. Картина: на диванчике лежит Флоров, на полу - лужа крови. Мертв. На теле до сорока ножевых порезов. Вызвали холмскую милицию. Тело увезли. Прислали акт.
Холмская прокуратура заявила: «Судно владивостокской приписки. Дело не наше».
Владивостокская прокуратура ответила: «Труп обнаружен при стоянке в порту острова Сахалин. Дело не наше».
Николая Флорова вывезли во Владивосток и захоронили на .
Вдова написала исковое заявление на имя Генерального прокурора РСФСР: так и так, муж зарезан на борту судна при исполнении. А уголовного дела заводить никто не хочет. Заявляют, что он якобы зарезал себя сам. И сорок ножевых ран нанес себе сам. Прошу объективного расследования обстоятельств убийства моего мужа.
Наталью вызвали в управление «Дальморзвертреста»: - Гражданка Флорова. Нами составлены документы: ваш муж погиб в результате несчастного случая в рейсе. Получите пенсию. А если будете вести процесс, ну что вы получите? Да ничего. Так что подумайте. А подумав, вы поступите наиболее благоразумно, подписав отказ от возбуждения уголовного дела.
Наташка поплакала-поплакала. Подумала: Вадьку растить, Ленку растить... И подписала отказ.
***
Читатель! Когда будете во Владивостоке и вдруг окажетесь на Морском кладбище - поищите в самом низу склона, под шуршащими дубками, немудреный обелиск с табличкой «Николай Павлович Флоров». Вспомните эту повесть и ее героя - пограничника-оперативника-зверобоя-штурмана. Он не достиг больших высот, но он был настоящим человеком...
ПРИКАЗАНО СОБЛЮДАТЬ РАДИОМОЛЧАНИЕ. Повесть.
Экипажу подводной лодки С-141 посвящается
«Народ в морской артели чище. Подлецу и вору дороги в море нет.
А главное - в море людей злых нету, ни воевод, ни бояр... и рука царская недостанет...»
Из побывальщины северных поморов
...Все это, немногие знали,
Укрыто за тайной молчащей,
За службой в разветренных далях,
Пусть трудной, а все ж настоящей.
И лезут вопросы порою:
Им, этим дельцам современным,
Нужны ль «кандидаты в герои»?
Нужны ли вообще-то знамена?
.
Главные действующие лица:
Хороший мужик - командир бригады подводных лодок.
Тетя Фрося - заместитель командира бригады по политической части.
Белогад - начальник штаба бригады.
Академик- преподаватель Военно-морской академии.
Неулыба - командир подводной лодки.
Шепот - дублер, командир ремонтирующейся подводной лодки.
Хорт - заместитель командира подводной лодки по политической части (стаж - менее полугода).
Халваныч - старший помощник командира подводной лодки (далее ПЛ).
Ильич - командир электромеханической боевой части ПЛ.
Лукьянчик- командир штурманской боевой части ПЛ.
Степан - командир минно-торпедной боевой части ПЛ.
Симпатенок - начальник радиотехнической службы ПЛ.
Михалыч - боцман, старшина команды рулевых-сигнальщиков (прикомандированный на поход).
Дикий - старшина команды мотористов.
Юла - трюмный машинист центрального поста ПЛ.
Остальные действующие лица вступают в повествование по ходу действия.
Это было время жесткого противостояния двух систем - империалистической и социалистической, ныне растаявшей как мокрый сахар.
И, конечно же, вытекающего из «» противоборства флотов, напоминающего встречу на ринге натренированного американского тяжеловеса и русского мужичка, норовящего «дать в ухо» в ответ на всякие там боксерские приемы.
Карибский кризис был еще слишком свеж в памяти. Президент США Дж. Кеннеди расточал свои рекламные улыбки, а Никита Хрущев, зашнуровав ботинок и уплатив в Генеральной Ассамблее ООН немалый штраф за нарушение общественного порядка, оставил тем не менее за собой последнее слово, пообещав «перебить ракетами всех мух на небесной тверди».
Да не удивится современный скептик-читатель: это собственные слова тогдашнего Генсека.
Впрочем, на флотах Никиту не уважали. И крепко не уважали.
Короче говоря, это было лето 1963 года.
Продолжение следует.
