Амурская зкспедиция Г.И.Невельского, продолжение

Геннадий Иванович поручил Бошняку выехать к заливу Де-Кастри и основать там пост, а также подго­товиться к плаванию на юг. В сопровождении двух ка­заков и одного якута Бошняк 15 февраля отправил­ся в путь. Он благополучно прибыл к берегу за­лива.

04 марта 1853 года в присутствии местного населения Бошняк поднял русский государственный флаг, положив начало существованию Александровского поста.

Теперь Бошняку предстояло выполнить вторую часть поручения Невельского 2 мая он на лодке поплыл на юг, вдоль побережья Татарского пролива. «С волне­нием в сердце, - писал впоследствии Бошняк, - подо­шли к перешейку, перетащили лодку и вошли в обшир­ную, совершенно закрытую бухту. Кругом густой лес. Я скомандовал - шапки долой!»

Так было совершено одно из крупнейших открытий Амурской экспедиции, найдена южная бухта, назван­ная Бошняком Императорской Гаванью (теперь - Советская Гавань). На берегу бухты Бошняк и его спутники водрузили крест с надписью: «Гавань Импе­ратора Николая, открыта и глазомерно описана лейте­нантом Бошняком 23 мая 1853 года, на туземной лодке, со спутниками казаками Семеном Парфентьевым, Киром Белохвостовым, амгуньским крестьянином Иваном Мосеевым».

Это событие трудно переоценить. Невельской впо­следствии писал: «Результаты открытий и исследований Бошняка были очень важны. Он был первым из евро­пейцев, который дал свету точное понятие о северной части побережья Татарского пролива и обнаружил неточное изображение этой части берега на карте Крузенштерна; он открыл на этом берегу одну из пре­восходнейших и обширнейших гаваней в свете и узнал, что там находится еще несколько гаваней, чем разру­шил сложившееся до этого времени мнение, отразив­шееся на карте Крузенштерна, что будто бы на всем пространстве этого берега - от залива Де-Кастри до корейской границы - нет не только ни одной гавани, но даже какой-либо бухты, сколько-нибудь удобной для якорной стоянки, почему берег этот считался опасным и недоступным».

Невельской направил к Муравьеву донесение, в ко­тором подробно объяснял причины, побудившие его основать посты на озере Большое Кизи и на берегу залива Де-Кастри. А спустя короткое время в обоих постах был поднят русский флаг.

Таким образом, уже к середине 1853 года над русскими землями в восточной части Азиатского материка, которая прилегала к берегам Татарского пролива, Амурской экспедицией был поднят русский государст­венный флаг. Это событие приобретало особенно важное значение в связи с резким ухудшением взаимоотноше­ний России с Англией и Францией. Яснее становилась реальная опасность нападения этих держав на террито­рию России в районе Дальнего Востока. Даже многие из недальновидных царедворцев начали понимать важ­ность деятельности Невельского. Все очевиднее станови­лась его правота.

Наконец правительство приняло решение: выделить Амурскую экспедицию из подчинения Российско-Амери­канской компании и дать ей отдельный штат.

Невельской наметил первоочередные задачи. Следо­вало поскорее укрепить Императорскую Гавань: это оградит Сахалин и Татарский пролив от иностранного вмешательства.

17 июля 1853 года Невельской вышел из Петровского в Татарский пролив на транспорте «Байкал». Его путь лежал к Сахалину. Вместе с руководителем экспедидии ехало пятнадцать человек команды. Южной части острова - залива Анива - они достигли 29 июля. Нача­лись поиски удобной бухты, но мешали встречные рез­кие ветры. Решили на время укрыться в Императорской Гавани. 9 августа здесь был основан Константиновский пост. Начальнику поста Невельской поручил заявлять командам всех иностранных судов о принадлежности данной территории России.

Не теряя времени, Невельской на корабле «Нико­лай» Российско-Американской компании направился в залив Де-Кастри. Там он сошел на берег, а сопровож­давшему его Д. И. Орлову дал новое поручение: сле­довать на «Николае» к западному побережью Саха­лина и отыскать в этом месте удобную бухту для осно­вания поста. Затем Орлов должен был отправиться на юг острова для осмотра побережья. Он выполнил по­ручение. 30 августа Орлов основал на Сахалине новый пост, названный им по указанию Невельского Ильин­ским.

Сам Геннадий Иванович тоже успел сделать в этот период многое. Он проверил состояние Александров­ского поста, укрепил его дополнительно людьми. По­сле этого направился к озеру Большое Кизи. Там он тоже основал пост, назвал его Мариинским.

Как мы видим, Амурская экспедиция под руковод­ством Невельского постоянно находилась в движении, в состоянии кипучей деятельности. Задолго до конца года были выполнены все намеченные задания. В Им­ператорской Гавани и на западном берегу Сахалина действовали посты; транспорт «Байкал» крейсировал в Татарском проливе. Но Геннадий Иванович считал, что необходимо срочно побывать в южной части Саха­лина в заливе Анива.

Это и стало первоочередной задачей экспедиции. Откладывать ее было нельзя: близилась осень с ее штормами и холодом. К тому времени в Петровское пришло судно «Николай». С ним прибыл майор Н. В. Буссе. Он привез Невельскому распоряжение: для организации нового поста на Сахалине ждать оче­редного судна.

И вот уж в который раз в интересах дела наруша­ется пресловутая инструкция. Невельской объявил май­ору Буссе, что «Николай» после поездки в Аян вернет­ся в Петровское и вместе с ним, Невельским, направит­ся на Сахалин. На самую южную его точку.

Аргументы начальника экспедиции неотразимы. Уже вскоре «Николай», на борту которого находились Не­вельской, Бошняк и Буссе, обогнув мыс Крильон, стал на якорь в водах залива Анива. А 20 сентября 1853 го­да на самой южной точке Сахалина поднялся пост, названный Муравьевским (ныне-город Корсаков). Пост охранялся небольшим гарнизоном, во главе кото­рого встал Буссе.

25 сентября «Николай» направился в Император­скую Гавань. Здесь, на новом Константиновском посту, Невельской оставил лейтенанта Бошняка с десятью казаками и матросами. Сам же поспешил в залив Де-Кастри, куда должна была прибыть шхуна «Восток», посланная вице-адмиралом Е. В. Путятиным. Шхуна вошла в залив, и Невельской заторопился в Петровское, Уходя, он дал Бошняку еще одно задание: отыскать путь из гавани к Амуру и Уссури.

Пришла суровая зима 1853/54 года. Для многих участников Амурской экспедиции она оказалась траги­ческой, На Константиновском посту на зимовке оказалось свыше восьмидесяти человек вместо одиннадцати предполагавшихся. Дело в том, что «Николай» из-за внезапно ударивших морозов не смог выйти в море, да еще сюда пришел на зимовку требующий ремонта транспорт «Иртыш».

Геннадий Иванович делал все возможное для спа­сения зимовщиков: посылал в бухту местных жителей на оленьих упряжках с продовольствием и медикамен­тами, причем оленей предполагалось использовать на мясо; командировал туда же подпоручика Д. И. Орло­ва с припасами. Но всего этого было недостаточно; кроме голода зимовщиков мучил и холод - стояли же­стокие морозы.

Да и в самом Петровском люди страдали от недо­едания. Бедствовала наравне со всеми и семья началь­ника экспедиции: у Невельских умерла от истощения их маленькая дочь Кагя...

Наконец пришла весна. В середине апреля в Импе­раторскую Гавань прибыл корвет «Оливуца»; вслед за ним - барк «Меншиков» и фрегат «Паллада» из эс­кадры Е. В. Путятина. Но утраченного было уже не вернуть. В одном только Константиновском посту зи­ма 1853/54 года унесла двадцать девять жизней.

А в далекой Европе вовсю бушевала Крымская война. Естественно, она крайне обострила обстанов­ку и на Дальнем Востоке. Но все посягательства Ан­глии и Франции на русские владения встречали реши­тельный отпор.

Война с Англией и Францией потребовала измене­ний в планах экспедиции Невельского. Главные усилия пришлось сосредоточить на укреплении естественных границ края, позаботиться о его безопасности в случае нападения англо-французского флота.

Однако наличных сил для этого в то время у Не­вельского не было. Правда, открылась навигация по Амуру и помощь могла прийти по этой реке. 14 мая 1854 года к Мариинскому посту - по Шилке и вниз по Амуру - была отправлена русская флотилия. Она состояла из семидесяти пяти различных судов, воз­главляемых пароходом «Аргунь» - первым пароходом, построенным на Шилке. С флотилией прибыл Мура­вьев.

Корабли доставили в Мариинский пост девятьсот солдат, матросов, мастеровых. Их расселили в Мариинском, Николаевском, Александровском и в Петров­ском. Они стали продолжать начатые здесь Невельским работы-благоустраивать территорию, строить до­ма, укрепления. «Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру»,- писал об этом важном событии Невельской.

Участники Амурской экспедиции узнали: англичане и французы, несмотря на провал первого натиска на Петропавловск-Камчатский, снова готовятся к штурму города, а также стремятся уничтожить русскую эскад­ру в Тихом океане. В этот критический момент Невель­ской вновь обращается к Муравьеву. Он пишет, что спасение доблестных защитников Петропавловска-Кам-чатского возможно лишь в том случае, если они сами ранней весной уплывут из города на судах эскадры и, обманув бдительность неприятеля, успеют скрыться в лимане. Вот часть этого исторического послания: «Пре­жде чем добраться до нас, ему придет­ся встретиться с негостеприимным и богатым банками лиманом, в котором он или разобьется, или очутится в совершенно безвыходном положении. Он не решится также без пользы терять людей, высаживая десанты на пустынные берега Приамурского края. Таким обра­зом, война здесь будет кончена со славой, хотя и без порохового дыма и свиста пуль и ядер; со славой, потому что она нанесет огромный вред неприятелю без всякой с нашей стороны потери».

Ответа от Муравьева Невельской не получил. Лишь ранней весной 1855 года тот уведомил Геннадия Ива­новича, что в залив Де-Кастри прибудут семьи защит­ников Петропавловска, о которых Невельскому надле­жит позаботиться.

С нарочным Невельской неожиданно получает из­вестие, что в залив пришли из Петропавловска тран­спорты «Иртыш», «Двина», «Байкал». Вслед за ними движутся фрегат «Аврора» и корвет «Оливуца» с людь­ми Петропавловска.

В заливе Де-Кастри Невельской увидел всю рус­скую Камчатскую эскадру. Но он сразу понял, что та­кое скопление опасно: военный начальник Камчатки контр-адмирал В. С. Завойко сообщил ему, что недав­но к этому заливу уже приближались три неприятель­ских корабля. По-видимому, это авангард англо-фран­цузской эскадры.

Было ясно, что неприятель уверен; русские корабли надежно заперты в заливе,- ведь о проливе ему не было известно. Поэтому англо-французская эскадра отошла немного на юг и скрылась, пытаясь выманить русские корабли из залива: там, на просторе, им удоб­нее вести бой.

Но, не дождавшись русских, неприятель вернулся к заливу и не поверил своим глазам. Русская флотилия как сквозь землю провалилась. На самом же деле все русские суда спокойно ушли на север - проходом, от­крытым Невельским. Вскоре флотилия сосредоточилась возле устья Амура.

В 1855 году по Амуру прибыл второй караван су­дов. В нем было сто тринадцать барж. Караван доста­вил два батальона солдат для защиты Приамурского края и большую группу русских переселенцев. Они и основали между Николаевским и Мариинским постами шесть деревень. Караван возглавлял Муравьев. Он вручил Невельскому приказ: Амурская экспедиция уп­разднялась, ее заменяло управление Камчатского гу­бернатора контр-адмирала Завойко. Невельской же на­значался начальником штаба при самом Муравье­ве - главнокомандующем всеми морскими и сухопут­ными силами, сосредоточенными в Приамурском крае. Это был конец всей деятельности Невельского.

Невельской недолго числился при Муравьеве началь­ником штаба. Генерал-губернатор уехал в Иркутск, взяв с собой всех сотрудников. «Позабыл» он одного Невельского.

Весной 1856 года Геннадий Иванович Невельской ос­тавил берега Амура, уехал на транспорте «Иртыш» в Аян, а оттуда на перекладных добирался до Петербур­га. Сорокатрехлетний мореплаватель и путешественник остался не у дел.

   Геннадий Иванович по своей натуре не мог оста­ваться без работы. В Петербурге он выступал с докла­дами о замечательных свершениях экспедиции.

Невельской консультировал тех, кто отправлялся по его стопам в новые экспедиции по Амурскому краю, публиковал на страницах «Морского сборника» и дру­гих изданий статьи о своей экспедиции, откликался на выступления в печати исследователей Приамурья.

В десятой книге журнала «Современник» за 1858 год Н. А. Добролюбов в своей статье «Русские на Аму­ре» дал высокую оценку работам Амурской экспеди­ции, возглавляемой Невельским.

 

Справедливо отозвался о деятельности Невельского А. П. Чехов, который в 1890 году приезжал на Саха­лин. «Замечательным русским человеком» назвал он Геннадия Ивановича. «Это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и пре­данный ей фанатически, чистый нравственно».


В 1876 году в газете «Санкт-Петербургские ведо­мости» появилось маленькое объявление, окаймленное черной рамкой: «Екатерина Ивановна Невельская с де­тьми с душевным прискорбием извещает родных и зна­комых о кончине супруга своего, адмирала Геннадия Ивановича Невельского, последовавшей после продол­жительной и тяжелой болезни 17 сего апреля в 10 1/2 ве­чера».  

Лишь две-три газеты да журнал «Всемирная иллю­страция» откликнулись официальными некрологами на смерть выдающегося деятеля России. Невельского похо­ронили на кладбище Новодевичьего монастыря.

Но память о его славных делах осталась и не ум­рет никогда.

Имя Г. И. Не­вельского встречается на географической карте девять раз, Н. К. Бошняка - шесть, Д. И. Орлова - пять, Н. М. Чихачева - четыре раза. Увековечены имена и других участников Амурской экспедиции.

По мнению автора этой статьи, значение деятельности и открытий Геннадия Ивановича Невельского недостаточно осмысленны и оценены потомками - он практически в одиночку имея лишь несколько помошников вопреки воле самого царя (!), присоединил к России огромный край, в немалой степени благодаря которому наша страна является ведущей мировой державой. Это второй случай в Российской истории, после подвига Ермака который с небольшим отрядом завоевал Сибирь и преподнес ее в 1582 году Ивану Грозному в подарок, когда деятельность одного человека привела к приобретению государством без кровопролития и войн, без значительных финансовых затрат, земель которые впоследствии становятся оплотом его могущества, материального и финансового благосостояния. Если взять для сравнения такое значительное открытии – открытие Антарктиды, Россия вложила в экспедицию средства, русские моряки рисковали своей жизнью, терпели трудности и лишения и, что в итоге, какие дивиденты мы имеем с этого открытия кроме славы первооткрывателей и русских названий открытых земель затертых на картах наглыми иноземцами (о.Березина (Гринвич), о.Бородино (Смит), о.Ватерлоо (Кинг-Джордж), о.Елены (Бриджмен), о.Смоленск (Ливингстона)) и.т.д., да ничего (если не считать Антарктических станций следящих за погодой, такие станции имеют и другие страны не открывавшие Антарктиду), а благодаря трудам Невельского целый край стал собственностью России где он сам заложил новые населенные пункты ставшие городами, еще больше городов возникло в дальнейшем, в открытых им и его верными помощниками бухтах базируется в настоящее время военный и торговый Дальневосточный флот.