Линкор сошел со стапелей в 1914 году, но в Первой мировой войне участия почти не принимал. В 1920-е годы корабль прошел первые модернизации, получил катапульту для запуска гидросамолета и кран для подъема самолета с воды и на катапульту, была заменена система управления артиллерийским огнем. Линкор стал учебным артиллерийским кораблем.
Линкор «Юлий Цезарь» после модернизации, 1937 г.
В 1933-1937 гг. «Юлий Цезарь» прошел капитальный ремонт по проекту инженер-генерала Франческо Ротунди. Мощность орудий главного калибра была повышена до 320-мм (их количество сократили до 10), повышена дальность стрельбы, усилено бронирование и противоторпедная защита, заменены котлы и другие механизмы. Орудия могли стрелять до 32 км более чем полутонными снарядами. Водоизмещение корабля выросло до 24 тыс. тонн, он мог развивать достаточно высокую скорость в 22 узла. В ходе Второй мировой войны линкор занимался в основном сопровождением конвоев, но в 1942 году командование ВМС признало его устаревшим и перевело в разряд учебных кораблей.
В 1943 году Италия капитулировала. До 1948 года «Джулио Чезаре» находился на стоянке, не будучи законсервированным, с минимальным количеством команды и без надлежащего технического обслуживания.
Тем не менее к моменту передачи он находился во вполне боеспособном состоянии и не уступал кораблям аналогичного класса, входившим в состав советского ВМФ, которые, кстати, были его ровесниками. Кроме того, у нас планировалось его дальнейшее дооснащение. 10 января 1947 года в Совете министров иностранных дел союзных держав было достигнуто соглашение о распределении передаваемых итальянских кораблей между СССР, США, Великобританией и другими странами, пострадавшими от агрессии Италии. Так, например, Франции были выделены четыре крейсера, четыре эсминца и две подводные лодки, а Греции - один крейсер. Линейные корабли вошли в состав групп «A», «B» и «C», предназначенных для трех главных держав.
Советская сторона претендовала на один из двух новых линкоров, по своей мощи превосходивших даже германские корабли типа «Бисмарк». Но поскольку к этому времени между недавними союзниками уже начиналась Холодная война, то ни США, ни Англия не стремились усиливать ВМФ СССР мощными кораблями. Пришлось кидать жребий, и СССР получил группу «C». Новые линкоры достались США и Англии (позже эти линкоры были возвращены Италии в рамках партнерства по НАТО). По решению Тройственной комиссии 1948 года СССР получил линкор «Джулио Чезаре», легкий крейсер «Эммануэле Филиберто Дюка Д'Аоста», эсминцы «Артильери», «Фучильере», миноносцы «Анимозо», «Ардиментозо», «Фортунале» и подводные лодки «Мареа» и «Ничелио».
Раздел флота воспринимался итальянцами очень болезненно. Военный флот в этой стране традиционно являлся гордостью нации. Для его строительства, наряду с государственными субсидиями, широко использовались денежные вложения граждан страны. Поэтому послевоенный раздел своего флота они осуждали и даже пытались саботировать процесс передачи кораблей новым владельцам, тем более, что такая возможность была, ибо предварительно корабли должны были быть отремонтированы на итальянских заводах.
9 декабря 1948 года «Джулио Чезаре» покинул порт Таранто и 15 декабря прибыл в албанский порт Влера. 3 февраля 1949 года в этом порту состоялась передача линкора советской комиссии, возглавляемой контр-адмиралом Левченко. 6 февраля над кораблем подняли военно-морской флаг СССР, а еще через две недели он вышел в Севастополь, прибыв на свою новую базу 26 февраля. Приказом по Черноморскому флоту за № 024 от 5 марта 1949 года линкору присвоили название «Новороссийск».
Как отмечают практически все исследователи, корабль был передан итальянцами советским морякам в запущенном состоянии. В относительно удовлетворительном виде находилась основная часть вооружения, главная энергетическая установка и основные корпусные конструкции - обшивка, набор, главные поперечные переборки ниже броневой палубы. А вот общекорабельные системы: трубопроводы, арматура, обслуживающие механизмы, - требовали серьезного ремонта или замены. Радиолокационных средств на корабле не было вообще, парк средств радиосвязи был скуден, полностью отсутствовала зенитная артиллерия малого калибра. Надо отметить, что непосредственно перед передачей СССР линкор прошел небольшой ремонт, касавшийся в основном электромеханической части.
Когда «Новороссийск» обосновался в Севастополе, командование Черноморским флотом отдало приказ - в кратчайшие сроки превратить корабль в полноценную боевую единицу. Дело осложнялось тем, что эксплуатационная техническая документация по БЧ-5 (машинное отделение) практически отсутствовала: имелись лишь отдельные разрозненные итальянские описания и чертежи, пользоваться которыми было весьма затруднительно - итальянским языком никто не владел. Присланные примерно через месяц после приемки корабля два лейтенанта - выпускника института иностранных языков - ощутимой пользы принести не смогли, поскольку совершенно не владели морской и технической терминологией. Отсутствовала и документация по непотопляемости; единственными, пожалуй, практическими пособиями в этой части были кривые элементов теоретического чертежа и элементарная схема водонепроницаемых отсеков, висевшая в посту энергетики и живучести (ПЭЖ) и не содержавшая никаких данных, кроме номеров отсеков и их объемов.
Условия жизни экипажа никак не соответствовали ни климатическим особенностям Черноморского региона, ни организации службы советского флота. Штатное камбузное оборудование обеспечивало лишь обслуживание кают-компании офицерского состава, а на командном камбузе имелись лишь котлы для варки макарон (к тому же неисправные), так как при стоянке в базе экипажи итальянских кораблей жили в береговых казармах, а на корабле их рацион состоял только из макарон, сухого вина и оливкового масла.
Первое время (до оборудования нормального камбуза) питание моряков обеспечивалось несколькими армейскими походными кухнями, почти круглосуточно дымившими па палубе.
В холодное время, в особенности при минусовых температурах наружного воздуха, в кубриках под палубой полубака, не имевшей изоляции, личный состав находился под сплошным конденсатным «дождем» от обильного отпотевания. Для отдыха служили двух- и трехъярусные койки, размещенные буквально «впритык» друг к другу в проходных кубриках.
В середине мая 1949 года линкор поставили в Северный док. При этом специалисты были поражены как изяществом обводов подводной части, так и характером се обрастания. Интенсивно оброс ракушкой лишь район переменной ватерлинии, а остальная часть, покрытая пастой неустановленного состава, почти не обросла. Но в неудовлетворительном состоянии оказалась забортная арматура. Более того, как писал последний командир БЧ-5 линкора И.И. Резников, при очередном ремонте обнаружилось, что почти полностью заросли ракушкой трубопроводы пожарной системы, пропускная способность которых уменьшилась в несколько раз.
В августе 1949 года «Новороссийск» принял участие в маневрах эскадры в качестве флагмана. Впрочем, его участие было скорее номинальным, поскольку за три отпущенных месяца привести линкор в порядок не успели (да и не могли успеть). Однако политическая обстановка требовала продемонстрировать успехи советских моряков в освоении итальянских кораблей. В итоге эскадры вышла в море, а разведка НАТО убедилась, что «Новороссийск» плавает.
С 1949 по 1955 год линкор восемь раз находился в заводском ремонте. На нем установили 24 спаренные установки советских 37-мм зенитных автоматов, новые радиолокационные станции, средства радиосвязи и внутрикорабельной связи. Также заменили итальянские турбины на новые, изготовленные на Харьковском заводе (увеличив скорость корабля до 28 узлов). К моменту гибели «Новороссийск» был самым мощным кораблем советского флота. На его вооружении было десять 320-мм орудий, 12 x 120-мм и 8 x 100-мм орудий, 30 x 37-мм зенитных пушек. Водоизмещение корабля достигло 29 тыс. тонн, при длине в 186 метров и ширине – 28 метров. Согласно штатному расписанию, на линкоре находились 68 офицеров, 243 старшины, 1231 матрос (Некоторые авторы высказывают предположение, что фактически «Новороссийск» был не боеспособным кораблем из-за истечения срока годности снарядов гл.калибра (здесь необходимо пояснить, что снаряды гл.калибра линкора были снаряжены мелинитом который со временем, взаимодействуя с металлом, распадается, с образованием пикратов, которые имеют повышенную чувствительность к механическим воздействиям). Действительно срок годности снарядов истек, стрелять ими было опасно и их постепенно выгружали из артпогребов линкора. Однако к осени 1955 года был готов новый полный боекомплект (1000 снарядов и 4000 пороховых зарядов) для десяти пушек главного калибра. В ноябре 1955 г, в Новороссийске планировалось выгрузить из артпогребов остатки старого боезапаса и получить новые снаряды. Поэтому утверждения о не боеспособности линкора не имеют под собой оснований прим. Автора).
Трагическая гибель
Утром 28 октября 1955 года линкор «Новороссийск» снялся с бочки № 4, своего штатного места в глубине Севастопольской бухты в районе бухточки Голландия, и вышел в море для замера скоростей на мерной миле и выполнения подготовительной артстрельбы противоминным калибром. Командир линкора капитан 1-го ранга А.П. Кухта находился в отпуске, поэтому кораблем управлял оставшийся за него старпом - капитан 2-го ранга Г.А. Хуршудов.
Вечером корабль возвратился на базу. Перед входом от оперативного дежурного было получено приказание встать на швартовой бочке № 3, принадлежавшей линкору «Севастополь». В 18 часов корабль направился к указанному месту стоянки. Но при подходе к носовой бочке линкор проскочил ее, хотя, чтобы сдержать инерцию движения, отдал перед этим якорь. Но он сделал это несколько в стороне от обычного места. Потом положение корабля было выправлено, и он встал на левый якорь. Эти детали имели значение при выяснении причин подрыва линкора.
После этого на корабле были ужин, увольнение части экипажа на берег, развод наряда, баня и стирка. Согласно распорядку, часть старшин и матросов сошла на берег в увольнение, съехало также большинство офицеров и сверхсрочников. Сошел на берег и временно исполняющий обязанности командира Хуршудов.
Старшим на борту остался помощник командира корабля капитан 2-го ранга З. Г. Сербулов. Дежурным по кораблю заступил старший штурман капитан 3-го ранга М.Г. Никитенко, дежурным по низам - командир батареи противоминного калибра лейтенант К.И. Жилин.
Перед ужином на корабль прибыло пополнение - очередная партия переведенных из береговых частей ВМФ в плавсостав моряков. Всего 200 человек. Их успели переодеть в матросское рабочее платье, но оставили сапоги. На ночь их разместили в одном из носовых помещений линкора. Для большинства из них это был первый и последний день военно-морской службы.
29 октября в 01:31 по московскому времени под корпусом корабля с правого и левого борта почти одновременно, в носу, раздались мощные взрывы. Как выяснилось позже с правого борта в подводной части корпуса образовалась пробоина площадью более 150 квадратных метров (длина 21,6 м, ширина 5,5 м), а с левого борта и вдоль киля - вмятина со стрелкой прогиба от 2-х до 3-х метров. Взрывная волна пробила насквозь многоэтажный бронированный корпус огромного боевого корабля от днища до верхней палубы. В образовавшуюся пробоину хлынула забортная вода, и через 3 минуты возник крен в 1-2 градуса на правый борт. На всех палубах сразу же пропало электроосвещение. Корабль погрузился в темноту, отключились сигнализация, радиотрансляция. Так как взрыв прозвучал в носовой части, дежурная служба и проснувшиеся моряки бросились на бак, где в свете прожекторов, направленных на линкор с соседних кораблей, увидели большой пролом в средней части полубака, перед первой башней главного калибра. Его вспученные края были загнуты вверх. Сильный запах взрывчатого вещества, стоны, крики, несколько трупов, выброшенных взрывом из подпалубных носовых кубриков, толстый слой ила, призывы о помощи из-за борта и затапливаемых помещений… Взвыв, произошел в самой густонаселённой части корабля, где в носовых кубриках спали сотни моряков. В самом начале погибло до 150-175 человек, и было ранено примерно столько же.
Возникло некоторое замешательство, посчитали даже, что началась война, по кораблю ударили с воздуха, на линкоре объявили аварийную, а затем боевую тревогу. Экипаж занял места согласно боевому расписанию, к зениткам подали снаряды. Так как электричество отключилось, аварийную, а затем и боевую тревогу пришлось объявлять с помощью рынды, боцманских дудок и голосами посыльных. Прибывшие на свои посты согласно расписанию моряки стали выносить раненых в корабельный медпункт, спасать оказавшихся за бортом и в заливаемых водой помещениях, но главное - вместе с аварийными партиями пытаться приостановить поступление и распространение воды по кораблю.
С соседних кораблей, на которых тоже объявили боевую тревогу, стали прибывать аварийные партии и медгруппы. Их плавсредствами начали вывозить раненых. Однако остановить распространение воды никак не удавалось. Она стремительно заливала помещения, в том числе выше ватерлинии, что быстро снижало поперечную остойчивость линкора и вело к его опрокидыванию. Тогда Сербулов, выполняя распоряжение заместителя начальника штаба флота капитана 1-го ранга Овчарова, начал буксировку корабля кормой на более мелкое место подошедшим по тревоге буксиром. Получив доклад о происшествии, на линкор прибыли командующий ЧФ вице-адмирал В.А. Пархоменко, начальник штаба флота вице-адмирал С.Е. Чурсин, член военного совета вице-адмирал Н. М. Кулаков, исполняющий обязанности командующего эскадрой контр-адмирал Н.И. Никольский, а также немало флотских и эскадренных начальников, работников особого отдела и прокуратуры. Первым делом комфлот приостановил буксировку и стал вникать в сложившуюся на корабле обстановку. Тем временем все более погружавшаяся в воду носовая часть корабля вскоре лишила моряков доступа к расположенным там якорным и швартовым устройствам. Решение возобновить буксировку оказалось запоздалым и не принесло желаемого результата. Время шло… Неуклонно увеличивались дифферент на нос и крен на левый борт, однако верных и быстрых решений, которых, естественно, ждали от комфлота (ибо он еще недавно был командующим этой эскадрой, принимал в Севастополе и осваивал этот линкор), к сожалению, не последовало. Они явно запаздывали, а между тем прошло уже три часа после взрыва.
Более того, когда Хуршудов, прибывший на борт за 45 минут до опрокидывания корабля (он жил на окраине города), предложил, оценив обстановку, эвакуировать с линкора не занятых непосредственной борьбой за живучесть корабля моряков, комфлот отрезал: «Не будем разводить панику». Вскоре вышедший наверх начальник технического управления флота инженер-капитан 1-го ранга В.М. Иванов лично доложил ему, что положение становится критическим и корабль вот-вот перевернется, но и этому докладу должного значения не придали.
Из воспоминаний очевидца тех трагических событий Виталия Говорова:
«На шесть часов двадцать девятого октября был назначен выход в море крейсера «Молотов», где я служил в должности командира дивизиона живучести. Крейсер стоял метрах в двухстах пятидесяти от линкора. Я отдыхал в каюте, ждал сигнала готовности корабля к выходу в море. Вдруг что-то толкнуло меня и подбросило на койке. Я услышал глухой звук взрыва. Через три-четыре минуты прозвучала команда: «Баркас к правому трапу. Кормовой аварийной партии построиться на юте». Все команды были выполнены необычайно быстро, в этом уже чувствовалось внутреннее напряжение моряков. Прибыв на ют, получил боевую задачу от командира крейсера капитана 1-го ранга Каденко: «Отправиться на линкор «Новороссийск» и оказать помощь». Через десять минут после взрыва мы были на борту «Новороссийска». Линкор стоял с малым дифферентом на нос, с небольшим креном на правый борт. Освещения в носовой части корабля не было. Доложив вахтенному офицеру о прибытии, я направился в район взрыва.
Увиденное потрясло меня: развороченные палубные листы горой поднимались над палубой, на их рваных концах и на них висели разорванные человеческие тела. А под ногами был слой ила, перемешанного с кровью.
Не встретив никого из командования линкора, я направился искать пост энергетики живучести.
По пути в одном из помещений столкнулся с матросами аварийных постов. Их было человек 12-15, ожидавших каких-либо команд. Поскольку я оказался единственным в этой части корабля офицером, я принял командование на себя. Телефонная связь не работала, в помещении темно… Первой моей командой было: «Крепить носовую переборку, палубные люки». Через них уже пробивалась вода. Часть матросов я отправил закрывать иллюминаторы. Я никого из них не знал, так же как не знал и устройства этого корабля, но отлично понимал, что если внутрь корабля поступает вода, выдавливает переборки, если расходятся швы, то с этим надо бороться. Я рассчитывал на выучку матросов и не ошибся.
Аварийщики были хорошо подготовлены, знали, что как надо делать. А вода все прибывала. Крен стал уже на левый борт, дифферент увеличился. Через палубные люки из каких-то помещений, куда мы проникнуть не могли, сочилась вода. Не имея легких водолазных аппаратов, матросы ныряли в люк и пытались изнутри заделать щели. Только когда вода доходила мне до подбородка (мой рост 186 см), я давал команду покинуть помещение. Все острее ощущалась нехватка аварийного материала и инструментов. В дело пошли столовые ножи и вилки, вместо кудели рвали простыни, вместо ручников использовали собственные кулаки, обмотанные полотенцами.
А потом нам передали команду: «Прибывшим с других кораблей собраться на юте». Я поблагодарил матросов за мужество и поднялся на палубу. Но на ют попасть не успел. Я прошел всего пятнадцать-двадцать метров по левому борту, как корабль начал опрокидываться…».
В 03:50 крен на левый борт достиг 10-12 градусов, при этом буксиры продолжали тянуть линкор влево. Спустя 10 минут крен возрос до 17 градусов, тогда как критическими были 200.
Зная, что под килем корабля всего 7-8 метров, ожидали, что он сядет на грунт почти на ровном киле, в худшем случае - завалится на борт, комфлота адмирал Пархоменко - «не счел возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасен, и не было мысли, что он погибнет». Он только разрешил эвакуировать моряков с других кораблей, которые без дела стояли на юте.
В распоряжении по этому поводу было почему-то опущено уточнение, что команда касается моряков других кораблей, и на юте собрались и построились около тысячи человек, не занятых непосредственно борьбой за живучесть корабля. В 4 часа 15 минут «Новороссийск», принявший более 7 тысяч тонн воды, накренился до роковых 20 градусов. В тот момент, когда моряки начали спускаться в стоявшие у бортов плавсредства, продолжавший крениться линкор вдруг как-то странно дернулся, даже будто несколько выпрямился, а затем стал стремительно валиться влево и лег на борт. Люди посыпались в воду, попадая под «молот» его борта и надстроек.
В таком положении он оставался несколько часов, уперевшись в твердый грунт мачтами. Сотни моряков утонули сразу, а десятки оказались заточенными в стальных казематах.
Часть команды сумела взобраться на днище корабля, другие отплыли в сторону, и их подобрали спасательные плавсредства. Кое-кто сумел доплыть до берега самостоятельно.
Моряки, взобравшиеся на днище и снятые потом оттуда спасателями, а также те, кто находились рядом на спасательных судах, слышали внутри корпуса частый, беспорядочный стук. Это подавали о себе весть живые, не успевшие выбраться из отсеков. Отчаянный стук заживо погребенных все нарастал, сливаясь в сплошную дробь…
Среди спасшихся был и комфлот, и практически все руководство флота и эскадры. Весть о гибели линкора мгновенно распространилась по городу, но поспешивших на берег жителей встречало оцепление. Тогда они поднялись на окрестные холмы и увидели совсем недалеко от берега возвышавшееся над водой огромное днище корабля, вокруг которого скопились спасательные суда, плавкраны, водолазные катера и другие плавсредства. По днищу двигались люди. Все это напоминало поверженного Гулливера с суетящимися около него лилипутами. Вход в главный госпиталь флота буквально осаждали плачущие женщины, пытавшиеся выяснить хоть что-нибудь о судьбе своих близких и знакомых.
Спасатели судна «Карабах», не дожидаясь указаний сверху, вскрыли обшивку корпуса в корме линкора. Через разрез успели спастись семь моряков. Попытка повторить это в другом месте успехом не увенчалась. А потом из отверстия с нарастающей силой стал вырываться сжатый воздух…
Вскоре корабль из-за выхода воздуха из воздушных мешков стал медленно погружаться. Запоздалые попытки заварить прорези ничего не дали. В 22:00 29 октября корпус полностью исчез под водой.
Тогда возникла идея использовать проходившую на флоте испытания станцию звукоподводной связи. Правда, эффект от нее был односторонний: на поверхности услышали лишь, как обреченные люди в отсеках пели «Варяга». В один из кормовых кубриков корабля, где были живые люди, направили четырех водолазов с запасными дыхательными аппаратами. С неимоверным трудом им удалось вывести еще двоих, которые, увы, оказались последними из спасенных, ибо при дальнейших спусках водолазы живых больше не обнаружили.
1 ноября водолазы, спускавшиеся к затонувшему линкору, уже не слышали никаких звуков…
Всего при катастрофе погибло 617 человек (557 члены экипажа линкора, 60 человек из аварийных партий с других кораблей эскадры).
Летом 1956 года экспедиция особого назначения «ЭОН-35» приступила к подъему линкора методом продувания. Подготовка к подъему была полностью завершена к концу апреля 1957 года. Генеральную продувку начали с утра 4 мая и в тот же день завершили подъем. Корабль всплыл кверху килем 4 мая 1957 года, а 14 мая его отвели в Казачью бухту, где и перевернули. При подъеме корабля вывалилась третья башня главного калибра, которую пришлось поднимать отдельно. Корабль был разобран на металл и передан на завод «Запорожсталь».
Правительственная комиссия работала в Севастополе с 30 октября по 4 ноября 1955 года. В ее докладе, в частности, отмечалось:«Можно считать твердо установленным следующее - после взрыва и получения пробоины в носовой оконечности линкор, находясь 2 часа 45 минут на плаву, мог и должен был быть спасен… По мнению правительственной комиссии, прямыми виновниками гибели людей и линкора «Новороссийск» являются: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко, и.о. командующего эскадрой контр-адмирал Никольский и и.о. командира линкора капитан 2-го ранга Хуршудов. Прямую ответственность за катастрофу с линейным кораблем «Новороссийск», и особенно за гибель людей, несет также и член военного совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков… Поспешно, неправильно и преступно легкомысленно оценив положение линкора, ни командующий флотом Пархоменко, ни член военного совета Кулаков, ни и.о. командующего эскадрой Никольский не приняли в первые же минуты по прибытии на корабль такие простые и совершенно необходимые меры, как введение в действие главной машинной установки (на что ушло бы не более 30-40 минут, так как установка была горячая), и не приказали осуществить перевод сильно поврежденного корабля на мелкое место, на глубину 11-12 метров. Вместо этого Пархоменко отдал безграмотно и к тому же запоздало команду оттаскивать к берегу сильно поврежденный и стоящий на якоре линкор сравнительно маломощными буксирами. Буксиры провозились у самого корабля около двух часов до самого опрокидывания линкора, но отбуксировать его не смогли. Это и предопределило его гибель… Комфлот Пархоменко, член военного совета Кулаков, а также Никольский и Хуршудов свою роль командиров в деле спасения линкора свели только к выслушиванию и слепому одобрению сделанных впопыхах сообщений о ходе работ по борьбе с поступающей водой. Следовательно, вся тяжесть и ответственность борьбы за спасение линкора была переложена на молодых офицеров товарищей Матусевича, Городецкого и на начальника техуправления ЧФ товарища Иванова, как следует не знавшего этого корабля. Эти товарищи погибли на боевых постах…».
Решение Президиума ЦК было кратким: «…Этот тяжелый случай свидетельствует о расхлябанности и серьезных недостатках в ВМС и показывает, что руководство ВМФ находится в неудовлетворительном состоянии». В его развитие, уже решением правительства, должностные лица, признанные основными виновниками гибели корабля, были сняты со своих должностей и понижены в воинских званиях. Более того, командир линкора Кухта был уволен со службы, а вскоре это произошло и с главкомом Н.Г. Кузнецовым.
Причиной гибели «Новороссийска» посчитали подводный взрыв, видимо, немецкой магнитной мины, которая осталась на дне со времен Второй мировой войны.
Выдержка из официального доклада Правительственной комиссии:
Анализ всех обстоятельств аварии приводит к заключению, что взрыв не мог произойти внутри корпуса корабля, так как при внутреннем взрыве более значительно разрушаются конструкции, расположенные в надводной части корабля, в то время как в данном случае разрушены в основном конструкции подводной части корпуса. Все отмеченные повреждения могли иметь место лишь при взрыве вне корпуса корабля.
На основании данных многочисленных опытов по изучению подводного взрыва, проведенных в течение последних лет нашими научно-исследовательскими учреждениями, а также результатов специально проведенного экспертной комиссией близ Севастополя подрыва двух мин AMД-1000 можно заключить, что только взрыв заряда, расположенного на дне водоема, может повлечь за собой выброс значительного количества ила.
Таким образом, взрыв 29 октября 1955 г. не является взрывом внутри корабля.
Не является взрыв и контактным непосредственно у борта корабля, так как ширина корабля в месте наибольшего разрушения равна примерно 10 метрам, в то время как контактный взрыв торпеды у незащищенного борта корабля такой ширины привел бы к сквозному его пробитию, ибо линия действия газов была преимущественно горизонтальной. В данном же случае на левом борту имеются только вмятины внутрь корабля, а линия действия газов ориентирована почти по вертикали.
Характер повреждений и деформаций наружной обшивки линкора, килевой балки, палуб и платформ, а также значительное количество выброшенного ила позволяют утверждать, что причиной аварии явился взрыв заряда, расположенного на дне водоема. Об этом свидетельствует также относительно большой размер воронки, что, как показали опыты, проведенные экспертной комиссией в Севастополе, характерно именно для взрыва заряда, расположенного на дне.
Таким образом, можно утверждать, что взрыв 29 октября 1955 г. является взрывом заряда, расположенного на дне Севастопольской бухты, в месте якорной стоянки линкора.
В целом из сопоставления записей геофизических станций можно сделать вывод, что заряд при взрыве был во всяком случае не меньше заряда отечественной мины АМД-1000 (1000 кг тротила).
Размеры воронки при опыте практически совпали с размерами воронки в месте стоянки линкора «Новороссийск», что свидетельствует о близости величины зарядов при этих взрывах.
Исходя из произведенных экспертной комиссией расчетов и указанных выше данных, можно с достаточной точностью считать, что заряд, взорвавшийся под линкором 29 октября 1955 г., имел вес около 1000–1100 кг в тротиле (При взрыве одной донной мины массой 1000 кг, у линкора «Новороссийск» должно было бы быть пробито только первое и второе днище.
В качестве примера можно привести следующий случай: 17 октября 1945 года в Финском заливе крейсер «Киров» подорвался на немецкой донной мине LMB. Глубина 21 метр. На протяжении 40 м (40-104 шп) днище вдавлено на 550 мм, наружная обшивка имеет подрывы. От сотрясения вышли из строя КО № 5, ПУС ГК, дизель-генераторы № 5. Заклинена башня № 2. Оборвалась цепь Галля, привода ручного горизонтального наведения башен №№ 1 и 3 ГК. Принял до 2000 т воды, помещения затоплены до КО №2. Затоплены отсеки на длине 70 м, включая КО №3. Из-за обводнения мазута упало давление пара в котлах, и корабль потерял ход. Несколько месяцев крейсер стоял в сухом доке на ремонте прим.Автора).
На основании произведенных расчетов и соответствующих испытаний экспертной комиссией признается возможным нахождение под линкором донной мины, сохранившей потенциальную боеспособность и не вытраленной при неконтактном тралении вследствие того, что часовой механизм прибора срочности не отработал установленного на нем срока (часы стояли).
Такая мина под влиянием внешнего механического воздействий (толчка) может перейти в опасное состояние и взорваться после доработки часов. Механическим воздействием на механизм мины могло быть следующее.
При постановке линкора на бочки в 18 часов 28 октября 1955 г. в процессе буксировки корабля и подтягивания его к бочкам якорь-цепь, протаскиваясь по грунту, могла задеть за лежащую на грунте мину. В результате поворачивания или толчка мины мог произойти запуск ранее остановившегося часового механизма взрывателя.
Возможность протраливания якорь-цепью дна бухты в районе нахождения мины, следовательно, механического воздействия цепи на мину считается установленной.
В результате подробного рассмотрения всех обстоятельств и последствий взрыва установлено следующее:
«повреждение линкора «Новороссийск» было вызвано взрывом заряда, находившегося на грунте под носовой частью корабля;
вес заряда в тротиловом эквиваленте определяется величиной 1000 - 1100 кг;
наиболее вероятно, что 29 октября 1955 г. под кораблем имел место взрыв немецкой мины типа RMN или LMB с взрывателем М-1, поставленной в период Великой Отечественной войны».
Но в том же докладе говорится: «Комиссия установила, что охрана крепости Севастополь от прорыва подводных лодок велась неудовлетворительно. Вход в базу должен был прикрываться бонами и противоторпедными сетями, поставленными при входе в Севастопольскую бухту. В ночь на 29 октября с.г., несмотря на то что дежурный буксир находился, как обычно, у боновых ворот, последние также не были закрыты, и только после подрыва линкора «Новороссийск» по приказанию начальника оперативного управления штаба флота их закрыли в 2 часа 35 минут 29 октября, то есть через 1 час 4 минуты после взрыва.
С целью обнаружения подводных лодок, пытающихся проникнуть в базу, у входа в бухту предусмотрено также непрерывное несение дозора большим охотником за подводным лодками. Фактически по вине командования 24-й дивизии ОВРа и с ведома штаба флота корабли несли дозор с перерывами ввиду частого их отвлечения для выполнения других, не свойственных дозору задач. Такое грубое нарушение было допущено и в ночь на 29 октября с.г., когда дозорный большой охотник 28 октября в 5 часов 50 минут был снят с дозора оперативным дежурным 24-й дивизии ОВРа без замены его другим кораблем, послан к мысу Лукулл обеспечивать полеты авиации и вернулся для выполнения дозорной службы только в 1 час 17 минут 29 октября, то есть за 14 минут до взрыва.
Наблюдение за подводными лодками осуществлялось шумопеленгаторной станцией «Сатурн-12», установленной у мыса Херсонес. Это станция устаревшего типа и малошумные подводные лодки на малом ходу обнаруживать не может. 28 октября с.г. станция находилась в плановом ремонте и не работала с 8 часов 40 минут до 19 часов 00 минут».
Таким образом: «В результате систематических, грубых и преступных нарушений приказов и инструкций по водной охране крепости командиром 24-й дивизии ОВРа контр-адмиралом Галицким и его подчиненными Севастопольская крепость часто оставалась без охраны от проникновения подводных лодок и торпед. Так было и накануне взрыва 28 октября, и в ночь на 29 октября с.г.».
Версии гибели
Версия 1 - мина
Первоначальные версии - врыв бензосклада или артиллерийских погребов - были отметены практически сразу же. Емкости бензосклада на линкоре пустовали задолго до катастрофы. Что касается погребов, то если бы они рванули, от линкора вообще мало бы что осталось, причем на воздух взлетели бы еще и пять крейсеров, стоявших рядом. Осталось еще несколько версий: взрыв мины, торпедная атака подводной лодки и диверсия. После изучения обстоятельств больше всего голосов набрала минная версия. Что было вполне объяснимо - мины в севастопольских бухтах были не редкостью начиная со времен Гражданской войны. Бухты и рейд периодически очищались от мин с помощью тральщиков и водолазных команд. В 1941 году, при наступлении немецких армий на Севастополь, ВВС и ВМС Германии минировали акваторию и с моря, и с воздуха - мин разных типов и назначения было выставлено ими несколько сотен. Одни сработали еще в период боев, другие были извлечены и обезврежены уже после освобождения Севастополя в 1944 году. Позже севастопольские бухты и рейд регулярно протраливались и осматривались водолазными командами. Последнее такое комплексное обследование было проведено в 1951-1953 годах. В 1956-1958 годах, уже после взрыва линкора, в Севастопольской бухте обнаружили еще 19 немецких донных мин, в том числе три - на расстоянии менее 50 метров от места гибели линкора.
В пользу минной версии говорили и показания водолазов. Как свидетельствовал командир отделения Кравцов: «Концы обшивки пробоины загнуты вовнутрь. По характеру пробоины, заусенцам от обшивки, взрыв был с внешней стороны корабля».
Версия 2 - торпедная атака
Следующей была версия о торпедировании линкора неизвестной подводной лодкой. Однако при изучении характера повреждений, полученных линкором, комиссия не нашла характерных примет, соответствующих удару торпеды. Зато она обнаружила другое. На момент взрыва корабли дивизии охраны водного района, чьей обязанностью было стеречь вход на главную базу Черноморского флота, находились совсем в другом месте. В ночь катастрофы внешний рейд никем не охранялся; сетевые ворота были распахнуты, а шумопеленгаторы бездействовали. Таким образом, Севастополь оказался беззащитен. И, теоретически, чужая подлодка вполне могла войти в бухту, выбрать позицию и нанести торпедный удар.
Практически же для полноценной атаки лодке вряд ли хватило бы глубины. Однако военным было известно, что на вооружении некоторых западных флотов уже стоят малые или карликовые подводные лодки. Так что на внутренний рейд главной базы Черноморского флота теоретически могла проникнуть карликовая субмарина. Это предположение, в свою очередь, породило другое - не замешаны ли во взрыве диверсанты?
Версия 3 - итальянские боевые пловцы
В пользу этой версии говорило то, что прежде чем встать под красный флаг «Новороссийск» был итальянским кораблем. А самый грозный подводный спецназ во время Второй мировой войны, «10-я штурмовая флотилия», был у итальянцев, и командовал им князь Джунио Валерио Боргезе, убежденный антикоммунист, якобы публично поклявшийся после передачи линкора СССР отомстить за такое унижение Италии.
Выпускника Королевского военно-морского училища Валерио Боргезе ожидала блестящая карьера офицера-подводника, чему способствовали знатное происхождение и отличные показатели в учебе. Первая субмарина под командованием Боргезе была в составе итальянского легиона, который, в рамках помощи Франко, действовал против республиканского флота Испании. После этого князь получил под свое командование новую подводную лодку. Позже Валерио Боргезе прошел курс специальной подготовки в Германии на Балтийском море.
По возвращении в Италию Боргезе получил под свое командование самую современную подлодку «Шире». Благодаря умелым действиям командира подводная лодка возвращалась обратно на свою базу невредимой из каждого боевого похода. Операции итальянских подводников вызвали неподдельный интерес у короля Виктора Эммануила, который удостоил князя-подводника личной аудиенции.
После этого Боргезе было предложено создать первую в мире флотилию морских диверсантов-подводников. Для нее были созданы сверхмалые подводные лодки, специальные управляемые торпеды, пилотируемые взрывающиеся катера. 18 декабря 1941 года итальянцы на карликовых подводных лодках скрытно проникли в гавань Александрии и прикрепили магнитные взрывные устройства к днищам английских линкоров «Вэлиэнт» и «Куин Элизабет». Гибель этих кораблей позволила итальянскому флоту на долгое время перехватить в свои руки инициативу в боевых действиях на Средиземном море. Также «10-я штурмовая флотилия» принимала участие в осаде Севастополя, базируясь в портах Крыма.
Теоретически, иностранный подводный крейсер мог доставить боевых пловцов на максимально близкое к Севастополю расстояние, чтобы те осуществили диверсию. С учетом боевого потенциала первоклассных итальянских аквалангистов, пилотов малых подлодок и управляемых торпед, а также принимая во внимание разгильдяйство в вопросах охраны главной базы Черноморского флота, версия о подводных диверсантах выглядит убедительно.
Версия 4 - английские диверсанты
Вторым подразделением мира, способным на подобную диверсию, была 12-я флотилия Военно-морских сил Великобритании. Командовал ею на то время капитан 2 ранга Лайонел Крэбб, также человек-легенда. В годы Второй мировой войны он руководил обороной британской военно-морской базы Гибралтар от итальянских боевых пловцов и по праву сам считался одним из лучших подводных диверсантов британского флота. Крэбб лично знал многих итальянцев из 10-й флотилии. К тому же после войны пленные итальянские боевые пловцы консультировали специалистов из 12-й флотилии.
В пользу этой версии выдвигается следующий аргумент - будто бы советское командование хотело оснастить «Новороссийск» ядерным оружием. Атомной бомбой СССР обладал с 1949 года, но морских средств применения ядерного оружия тогда не было. Решением могли стать только морские крупнокалиберные пушки, стреляющие тяжелыми снарядами на большое расстояние. Итальянский линкор для этой цели подходил идеально. Великобритания, представляющая собой остров, в этом случае оказывалась наиболее уязвимой мишенью для советских ВМС. В случае применения атомных взрывных устройств возле западного побережья Англии, с учетом розы ветров, которые в тех краях круглый год дуют на восток, радиационному заражению подверглась бы вся страна.
И еще один факт - в конце октября 1955 года британская средиземноморская эскадра проводила маневры в Эгейском и Мраморном морях.
Версия 5 - дело рук КГБ
Уже в наше время (О. Сергеев «Двойной взрыв». «Независимое военное обозрение», №25, 2002 г.) кандидат технических наук Олег Сергеев выдвинул еще одну версию (точно такую же версию выдвигал И. Л. Бунич в статье «Так кто же утопил «Новороссийск»?» (Аргументы и факты. № 3, 4.1993). Линейный корабль «Новороссийск» был подорван двумя зарядами с суммарным тротиловым эквивалентом в пределах 1800 кг, установленными на грунте в районе носовых артпогребов, на незначительном расстоянии от диаметральной плоскости (!) корабля и друг от друга. Взрывы произошли с коротким временным интервалом, обусловившим создание кумулятивного эффекта (!) и нанесение повреждений (видно невооруженным глазом, что эту версию выдвинул человек имеющий отдаленное представление о кумулятивном эффекте и необходимых условиях для его создания т.е. сам по себе кумулятивный эффект от подрыва двух, рядом расположенных (в диаметральной плоскости, а ударная волна пошла в вертикально) зарядов ВВ не возникнет, к тому же в водной среде кумулятивный эффект, без соблюдения ряда условий, не возникает вообще прим. Автора), в результате которых корабль затонул. Подрыв же был подготовлен и осуществлен отечественными спецслужбами с ведома руководства страны исключительно во внутриполитических целях. В 1993 году стали известны исполнители этой акции: старший лейтенант спецназа и два мичмана - группа обеспечения.
Против кого была направлена эта провокация? Согласно Сергееву (И. Л. Буничу), прежде всего против руководства ВМФ. На этот вопрос через два года после гибели «Новороссийска», на пленуме ЦК КПСС 29 октября 1957 года, ответил Никита Хрущев: «Нам предложили вложить во флот более 100 миллиардов рублей и строить старые катера и эсминцы, вооруженные классической артиллерией. Мы провели большую борьбу, сняли Кузнецова… думать, заботиться о флоте, об обороне он оказался неспособным. Нужно все оценивать по-новому. Надо строить флот, но прежде всего строить подводный флот, вооруженный ракетами».
Десятилетний план судостроения, не отражающий в перспективе приоритет развития наиболее капиталоемких и выгодных для ВПК морских стратегических ядерных сил, объективно не мог поддерживаться военно-политическим руководством страны, что и решило судьбу главкома ВМФ Николая Кузнецова.
Гибель «Новороссийска» послужила началом масштабного сокращения Военно-морского флота СССР. На металлолом пошли устаревшие линкоры «Севастополь» и «Октябрьская революция», трофейные крейсеры «Керчь» и «Адмирал Макаров», множество трофейных подлодок, эсминцев и кораблей других классов довоенной постройки.
Заключение
Самое удивительное во всей этой трагической истории то, что ни одна из приведенных версий в т.ч. и официальная не могли сами по себе привести к гибели линкора! Для того чтобы во всем разобраться необходимо, тщательно рассмотреть все факты, и произвести необходимые расчеты..
И так, версия первая – мина. До момента взрыва в Севастопольской бухте в 1951-1953 г были найдены 5 немецких мин LBM и 19 мин типа RMH которые имели разряженные ниже пределов электробатареи, что не позволяло произвести штатный подрыв их взрывчатки. Но даже если предположить невероятное, что в результате каких-то причин мина лежащая на дне все же взорвалась, и взрывная волна ударив в днище корабля пробила все бронированные палубы, естественно в этом случае на дне должна образоваться огромная воронка ведь ударная волна из центра взрыва распространяется во все стороны более или менее равномерно. Относительно образовавшейся воронки существует такой документ – докладная записка старшины 1 статьи Яковлева, производившего водолазное обследование грунта в районе подрыва линкора: «Полагаю, что характер воронки указывает, что взрыв произошел где-то выше и воронка образовалась от давления столба воды. В воронке твердого рваного грунта нет» (На следующий день под воду спустилась группа водолазов под руководством лейтенанта Горяинова. Они обследовали участок дна 100х70 метров и обнаружили рядом с воронкой Яковлева вторую воронку размером 12х14 метров и глубиной 1,5 метра).
Т.е. по одну сторону от заряда ВВ или мины жидкий и полужидкий ил (на котором или в котором она лежит (!), и он взрывом пробит лишь на глубину 1.0-1.5 метра (глубина воронки при взрыве мины типа RMH на грунте должна быть в пределах 6,4-8,3 метра в зависимости от плотности грунта. Воронка глубиной около 1 метра образуется при взрыве заряда ВВ массой 1-15 кг), по другую сторону (на расстоянии около 7 метров (!)) очень прочные многослойные металлические конструкции и листы металла суммарной толщиной 13.6 см., которые пробиты и разрушены на высоту до 18 метров!
Вообще, парадоксально - диаметр пробоины в металле (!!) двойного днища корабля около 14 метров, а на студенистом илистом податливом дне имеются две неглубокие воронки одна диаметром 10 метров, а другая 12-14 метров.
Как уже указано выше площадь пробоины составила более 150 м2 следовательно она имеет ориентировочно радиус-
Итак, приведенный радиус пробоины 7 метров, т.е. диаметр 14 метров.
По данным, приведенным в книге «Гибель линейного корабля «Новороссийск»: Документы и факты» суммарная толщина всех металлических палуб составляла 13.6 см.
Предположим, что заряд взрывчатки находился непосредственно у днища линкора. Формула расчета пробивания металла имеет вид:
С= 10hF (2)
где С-масса заряда в кг.
h-расчетная толщина листа см.
F-площадь поперечного сечения в кв.см.
F =13.6х1400=19040 см2
тогда С=10х13.6х19040=2589 кг.
Однако, если со стороны, противоположной заряду, находиться не вода, а воздух, то заряд уменьшается в 1.5 раза
тогда С=2589/1.5=1726 кг.
Заряд самой тяжелой из все немецких донных мин RMH составлял 907.184 кг. гексонита. В тротиловом эквиваленте это около 1252-1316 кг. Но донная мина не могла находиться у самого днища корабля. Она лишь могла лежать на дне. А это значит, что от нее до днища корабля не меньше 7 метров. Очевидно это обстоятельство побудило комиссию сделать вывод, что мина была не одна, а две рядышком (связка). Иначе никак не получается, даже если оставить без внимания то, что 1726 кг. взрывчатки должны находиться вплотную к корпусу корабля. Но нигде в источниках мы не находим сведений о том, что немцы практиковали установку двух донных мин вместе. Ведь мина сама по себе разрабатывается, исходя из того, что она одна должна причинять кораблю существенный ущерб, и заряд массой от 300 до 1000 кг. во всех странах был принят за оптимальный.
Впрочем, вышеприведенный метод расчета массы взрывного заряда некорректен. Ведь 13.6 см. это суммарная толщина металла палуб, а в действительности каждая палуба имела толщину от 7 до 25 мм., а между каждой из них промежуток до 2.0 -2.5 м. В таких условиях работа взрыва значительно меняется.
Только наружная обшивка корпуса могла иметь контакт с зарядом, а от заряда до самой удаленной от заряда палубы, получившей пробоину (палуба полубака) было 18 метров ®, если заряд расположен у днища, или 25 метров (r1), если заряд лежал на дне.
С=30r2 (3)
где r это расстояние до самого удаленного разрушаемого элемента;
тогда если заряд расположен у днища корабля
С=30х182 =9720 кг
в соответствии с тем же правилом уменьшения массы заряда в полтора раза, если с противоположной стороны воздух
С= 9720 = 6848 кг.
1.5
Ну а если заряд расположен на дне бухты (на слое ила)
С= 30х252 = 12500 кг.
1.5
Отсюда получается, что для причинения тех разрушений, которые получил линкор, обычным взрывом требуется почти 7 тонн тротила при размещении заряда непосредственно у днища корабля или 12.5 тонн при размещении заряда на дне бухты.
Снова не сходится. Даже три донные мины, лежащие вплотную друг к другу в сумме не имеют 7 тонн взрывчатки, не говоря уж о 12 тоннах.
Опять обратимся в выводам правительственной комиссии: Анализ всех обстоятельств аварии приводит к заключению, что взрыв не мог произойти внутри корпуса корабля, так как при внутреннем взрыве более значительно разрушаются конструкции, расположенные в надводной части корабля, в то время как в данном случае разрушены в основном конструкции подводной части корпуса. Все отмеченные повреждения могли иметь место лишь при взрыве вне корпуса корабля. Нонсенс – как уже доказано выше взрыв вызвавший подобные разрушения не мог произойти вне корпуса корабля, и в тоже время нельзя не согласиться с выводами комиссии, что при внутреннем взрыве были бы более значительные разрушения внутренних конструкций.
Все это говорит лишь об одном – взрыв был необычный по своему действию, ударная волна напоминает не обычный взрыв со сферическим распространением взрывной волны, а по действие газов он напоминал взрыв кумулятивного боеприпаса, где ударная волна идет в одном направлении, в данном случае с низу вверх. Но кумулятивная струя газов не образуется в водной среде. Взрыв подобного характера и массы мог произойти только внутри корпуса корабля.
Лишь одна маленькая деталь не укладывается в эти логическо-математические выводы - то, что края пробоины были загнуты внутрь корпуса, что упрямо говорит, о внешнем взрыве, но об этом чуть ниже…
Версия 2 - торпедная атака- как уже отмечено выше характер нанесенных повреждений (пробоина в днище корабля) не соответствует повреждениям наносимым торпедой (повреждение борта корабля). Даже если предположить, что торпеда была установлена на большое углубление и взорвалась под днищем одной либо двумя торпедами утопить линкор, либо нанести те повреждения которые были нанесены, практически не реально. Ну а если бы было выпущено большее количество торпед то они, несомненно, поразили бы разные части корпуса, и это было бы хорошо заметно.
Версия 3 - итальянские боевые пловцы - эта версия наиболее приемлема т.к. у итальянцев на тот момент был серьезный мотив для диверсии, технические возможности и боевой опыт. Осенью 2013 г. на центральном телевизионном канале был показан репортаж об ветеране подразделения итальянских боевых пловцов который заявил, что подрыв линкора «Новороссийск» был осуществлен его подразделением (однако никаких подробностей он не сообщил, возможно «дедушка» на склоне лет решил просто привлечь к себе внимание). Казалось бы вот он момент истины, но давайте вспомним, что для подрыва линкора должна использоваться взрывчатка массой от 6 до 12 тонн, доставить на микросубмарине и сбросить на дно на месте якорной стоянки такое количество ВВ вполне возможно. Но в этом случае на дне должна образоваться огромная воронка, а как мы уже знаем в результате взрыва (взрывов) образовались две небольшие воронки глубиной чуть более метра.
ВВ могли закрепить и на днище линкора используя магнитные мины в этом случае вроде бы все сходиться, но… Вызывает удивление место заложения заряда ВВ веществ – в носовой части корабля, т.е. в наименее ценной в боевом отношении части. Для большего эффекта подрыва заряд необходимо было расположить под артиллерийскими погребами башен ГК. Некоторые авторы выдвигают версию ошибки диверсантов- хотели под носовой артпогреб заложить да на несколько метров промахнулись. Такое предположение не выдерживает критики.
Во первых, воронки на дне две, имеются повреждения корпуса и с левого и с правого борта т.е. было заложено и подорвано два заряда - зачем, если для подрыва днища достаточного одного заряда.
Во вторых, для детонации артпогреба не было необходимости взрывать 6 тонн ВВ хватило гораздо меньшего количества.
В третьих, как известно взрыв имел ярко выраженную направленность действия (снизу вверх) т.е. взрыв был направленный, создать такой взрыв можно, но очень сложно, и опять же вспоминая какое количество ВВ, согласно приведенных выше расчетов, было подорвано, не было никакой необходимости создавать направленное действие, детонация боеприпасов и без этого произошла бы (по мнению подполковника инженерных войск Веремеева Юрия Григорьевича взрыв был однозначно направленный, для этого были одновременно (с разницей в доли секунды) взорваны два заряда (это подтверждается свидетелями которые слышали сдвоенный взрыв), первый забивочно-направляющий, который направил энергию основного заряда внутрь корпуса корабля и второй-основной (это подтверждается ярко выраженным направленным действием взрывной волны и загнутыми внутрь корпуса листами внешней обшивки днища), причем взрывы произошли один за другим не за счет детонации второго заряда от первого, а каждый из зарядов устанавливался со своим подрывным высокоточным временным устройством.
В четвертых, мало вероятно чтобы опытные подводные диверсанты (чтобы провести такую сложную диверсию необходимы профессионалы высокого уровня) спутали сужающуюся носовую оконечность линкора с широким корпусом, см. фото корпуса «Новороссийска» после подъема.
Корпус линкора «Новороссийск» после подъема. Хорошо видна пробоина с правого борта и сильны прогиб днища с левого борта
Версия 4 - английские диверсанты - для того чтобы опровергнуть эту версию достаточно вспомнить где находиться Черное море, а где Англия. Можно предположить, что линкор мог бы подплыть и поближе но учитывая, что ему придется основную часть пути пройти водами омывающими берега стран НАТО то вряд ли бы ему удалось дойти до конечной точки маршрута. Да к тому времени СССР располагал и другими видами ядерного оружия и его носителями поэтому топить линкор англичанам не было никакого смысла.
И опять возникают те же вопросы см. версию 3.
Версия 5 - дело рук КГБ – эта версия вообще не выдерживает никакой критики. Хрущев Н.С. кроме флота значительно сократил и сухопутную армию и ВВС без всяких катаклизмов и, для сокращения флота достаточно было простого волевого решения «вождя коммунистической партии» без всяких взрывов и прочей ахинеи.
Но если не одна версия не подходит на все сто в чем же причина гибели линкора «Новороссийск»?.
Итальянцы зная о том, что линкор достался Советскому Союзу, и не желая этого, заранее запланировали будущую диверсию. Перед передачей заполнили один из трюмных отсеков взрывчаткой причем большинство ящиков укладывали штабелем вдоль стен и борта отсека на уровень человеческого роста, а последние ящики со взрывчаткой положили на палубу таким образом невольно образовалась кумулятивная воронка в которой роль металлической фольги выполняли металлические ящики (кумулятивная струя газов может сформироваться и без металлической фольги только в этом случае мощность взрыва будет меньшей). Вход в отсек заварили. Расчет был на то, что в результате приемки и освоения новой техники у новых хозяев линкора не скоро дойдут руки до отсеков на самом дне трюма. И когда при передаче линкора Советскому Союзу бывший командир 10-й флотилии Юнио Валерио Сципионе Боргезе (1906 - 1974), по прозвищу «Черный князь» давал клятву отомстить за бесчестие Италии и взорвать линкор во что бы то ни стало он наверняка знал о заложенном «сюрпризе» (Необходимо отметить, что с 1945 г по 17 февраля 1949 года Боргезе сидел в итальянской тюрьме, и непосредственно в подготовке диверсии не участвовал, хотя не исключено, что он мог вести переписку с «соратниками» оставшимися на свободе прим. Автора). Нужно было выждать время когда Италия снова может самостоятельно заниматься строительством своего нового ВМФ, в том числе сможет построить мини подлодки для проведения диверсии (В 1954-1955гг. в Италии были построены сверхмалые подводные лодки «SX-404», «SX-506»). (Здесь у внимательного читателя может возникнуть вопрос – А почему итальянцы имея заложенный в трюме линкора «сюрприз» не взорвали его в 1947 г во время передачи СССР, используя например бомбу с часовым механизмом? Возможно такие планы были (в декабре 2013 г по центральному ТВ каналу показали найденные в Италии документы которые подтверждали готовящуюся диверсию сотрудниками 10 флотилии), возможно были в команде линкора люди которые должны были произвести нечто подобное, но здесь нужно отметить, что передача линкора проходила в течении двух недель, в это время на борту находилась и передаточная итальянская команда, и к тому же наша контрразведка тоже могла предполагать такое развитие событий, и приняла необходимые меры безопасности, в частности ограничив перемещение итальянцев по кораблю, установив персональное наблюдение за каждым членом итальянской команды и т.д., ну в общем если и хотели итальянцы в то время провести диверсию «не срослось у них»).
В течение года шла подготовка, исполнителями было восемь диверсантов. 21 октября 1955 ночью из одного итальянского порта вышел обычный грузовой пароход и направился в Черное море в один из днепровских портов под погрузку пшеницей . В полночь 26 октября в 15 милях траверс маяка Херсонес грузовое судно выпустило из специального люка в днище мини-субмарину. Субмарина прошла в район севастопольской бухты Омега, где была устроена временная база. При помощи гидробуксиров диверсионная группа добралась до «Новороссийска», началась работа по закладке зарядов. Дважды итальянские водолазы возвращались в Омегу за взрывчаткой, которая была в магнитных цилиндрах (магнитные мины). Успешно смогли пристыковаться к грузовому судну и уйти (О. Бар-Бирюков «Исследовании корабельного офицера») (Все подробности проведенной диверсии точно известны только непосредственным участникам но т.к. они не желают предоставлять, по вполне понятным причинам, подобную информацию средствам массовой информации, то все о чем сказано выше всего лишь одна из возможных версий развития событий, совершенно очевидно, что в случае диверсии, диверсанты, оборудование, взрывчатка должны были на чем-то быть доставлены, не на весельной же шлюпке они приплыли прим. Автора).
Как известно со слов свидетелей взрыва линкора взрывов было два, на дне также обнаружены две воронки – возникает естественный вопрос, что же еще там взорвалось? Можно предположить, что по прошествии времени точные данные о том с какого борта сделана закладка ВВ были утеряны и, вероятно чтобы не ошибиться мины установили с обоих бортов, это подтверждается и последующим осмотром линкора у которого пробоина находилась в днище с правого борта, а с левого борта наблюдался прогиб обшивки глубиной 2-2.5 м.
Тогда возникает вопрос – Каким было количество ВВ, и соответствует ли это количество размеру воронок на дне?
Для расчета использованного количества ВВ воспользуемся следующей формулой
(4)
где G-вес заряда длиной 1 м, кг.
h – толщина корпуса судна, см.
G=5*1,32 = 8,45 кг
Т.к. с противоположной стороны находилась воздушная среда размер заряда уменьшаем в 1,5 раза
8,45/1,5= 5,6 кг
Для расчета глубины воронки воспользуемся следующей формулой:
(5)
где G-вес заряда ВВ, кг.
h – глубина воронки, м.
G=7*13 = 7 кг
но эта формула верна для песчаного грунта, в нашем случае мы имеем дело со слоем ила, поэтому вводим в формулу коэффициент грунта (0,25), получаем:
7*0,25=1,75 кг
т.е. для образования в илистом грунте воронки глубиной 1 м достаточно 1,7 кг взрывчатки установленной на поверхности грунта. В нашем случае взрыв произошел на высоте 7 м 25 см, автор не располагает соответствующими формулами для учета сопротивления воды. Приблизительный расчет можно сделать используя следующее условие: с увеличением расстояния от подрываемого заряда энергия в ударной волне падает за счет нагревания воды и уже на расстоянии примерно 25 начальных радиусов заряда (25r0) доля остающейся энергии составляет не более 25% всей энергии заряда. Начальный радиус заряда рассчитывается по следующей формуле:
(6)где r0 – начальный радиус сферического заряда, м.
G-вес заряда тротила, кг.
согласно полученным данным при подрыве 6 кг тротила энергия взрыва в водной среде уменьшится на 25% пройдя расстояние в 19,5 м. В нашем случае расстояние составляет 7 м 25 см, пройдя такое расстояние энергия взрыва составит около 70% от первоначальной, этого количества учитывая особенности грунта вполне достаточно для образования воронки глубиной в 1 м.
Для расчета диаметра воронки воспользуемся формулой:
(7)где D – диаметр воронки
С – вес заряда ВВ в кг
для уточнения количества ВВ применяем коэффициент грунта
25*0,25=6,25 кг
Косвенным подтверждением сделанных расчетов примененного в диверсии ВВ служит то, что на вооружении итальянских боевых пловцов имелись мины типа «Миньятта» - 2 кг, «Баулетти» - 4.5 кг. Каждый пловец на поясе мог нести 4-5 таких мин. Мина типа «Миньятта» присоединялась к подводной части корабля путем присасывания, а мина «Баулетти» присоединялась к боковому килю корабля двумя зажимами, т.е. это были не магнитные мины. Боковых килей на «Новороссийске» в районе взрыва не было. Поэтому вероятней всего в диверсии применялась мина типа «Миньятта». Сама диверсия могла быть проведена всего лишь двумя диверсантами.
…Взрывы ударили практически одновременно, однако количества ВВ оказалось недостаточно для пробития днища, с левого борта образовалась большая вмятина, но с правого борта если даже днище не было пробито, заложенной взрывчатки оказалось достаточно чтобы вызвать ударную инициализацию заложенного внутри корпуса корабля взрывчатки (здесь уместно вспомнить показания свидетелей взрыва которые утверждали, что на корабле ощущался запах взрывчатки, что характерно при подрыве ВВ в воздушной среде) ударная волна от которой, в виде кумулятивной струи ударила вверх… (в следствии того, что толщина палуб была небольшой и между ними имелось свободное пространство, а также в результате действия мощной ударной волны классического отверстия (небольшое отверстие с оплавленными краями), которое образуется при прожигании брони кумулятивным боеприпасом здесь не наблюдается, тем не менее направленное действие газов указывает на образование кумулятивной струи). Несколько правее диаметральной плоскости в днище образовалась огромная пробоина – 150-175 квадратных метров, оказались пробитыми все платформы и палубы, разорвана палуба полубака у 31–37-го шпангоутов. Края разорванной обшивки длиной 3-5 м вывернуло наружу. В образовавшиеся пробоины под напором хлынула вода, она-то и вовлекла за собой мощные потоки взбаламученного взрывами ила, который покрыл толстым слоем палубу. С большой долей уверенности можно утверждать, что хлынувшие в корпус корабля мощные потоки воды также загнули рваные края обшивки вывернутые наружу, обратно внутрь корпуса.
А как же быть с официальной версией гибели линкора? Несомненно то, что официальная версия гибели «притянута за уши» и, что настоящая причина кроется в другом, что хорошо видело высшее военное и политическое руководство Советского Союза, этот вывод доказывает, пожалуй такие факты
- на всех крупных боевых кораблях стали базироваться подразделения боевых пловцов
- вскоре после взрыва линкора все бывшие итальянские корабли (крейсер «Керчь», четыре эсминца, подводная лодка, а в дальнейшем немецкие и японские корабли) были выведены из боевого состава Черноморского флота и отправлены на резку. Видимо, чтобы не провоцировать новых диверсий (В дальнейшем из состава Балтийского и Тихоокеанского флотов также были выведены и отправлены на металлолом немецкие и японские корабли).
Однако эта притянутая версия устраивала всех. Во- первых если бы было объявлено, что гибель линкора это дело рук диверсантов то это означало признание факта безалаберности и преступной халатности в т.ч руководства флота, это означало удар по престижу государства.
Во-вторых необходимо было назвать страну которой принадлежали диверсанты, и по возможности заставить ее ответить за содеянное, а это означало накал и без того непростой международной обстановки.
На основании доклада правительственной комиссии командованием Черноморского флота в ноябре 1955 года исполняющему обязанности главкома ВМФ СССР адмиралу Горшкову были отправлены представления о награждении орденами и медалями всех погибших вместе с линкором моряков. К наградам были представлены также 117 человек из числа тех, кто уцелел при взрыве, моряков с других кораблей, пришедших на помощь «Новороссийску», а также водолазы и врачи, отличившиеся в ходе спасательных работ. В Севастополь, в штаб флота, доставили необходимое количество наград. Но награждение так и не состоялось. Лишь через сорок лет выяснилось, что на представлении рукой начальника управления кадров ВМФ той поры была сделана пометка: «Адмирал т. Горшков не считает возможным выходить с таким предложением».
Только в 1996 году после неоднократных обращений ветеранов корабля правительство РФ дало соответствующие поручения Министерству обороны, ФСБ, Генпрокуратуре, Российскому государственному морскому историко-культурному центру и другим ведомствам. Главная военная прокуратура занялась проверкой материалов расследования, проводившегося в 1955 году. Засекреченные наградные листы на «новороссийцев» все это время хранились в Центральном военно-морском архиве. Выяснилось, что 6 моряков посмертно были представлены к высшей награде СССР - ордену Ленина, 64 (53 из них посмертно) - к ордену Красного Знамени, 10 (9 посмертно) - к орденам Отечественной войны 1-й и 2-й степени, 191 (143 посмертно) - к ордену Красной Звезды, 448 моряков (391 посмертно) - к медалям «За отвагу», «За боевые заслуги», Ушакова и Нахимова.
Поскольку к тому времени уже не было ни государства, под военно-морским флагом которого погиб «Новороссийск», ни советских орденов, все «новороссийцы» были награждены орденами Мужества.
Фото:
