«Споём, друзья,
Путь далёк-
Дальний Восток…»
Песня из к/ф «Поезд идёт на восток», 1946г.
В начале Х1Хв. России на Тихом океане приходилось довольствоваться портами Петропавловска-Камчатского, Охотска и Ново-Архангельска на Аляске. В 1821г. русский посланник в Китае Р.Ф. Тимковский впервые поставил перед царским правительством вопрос о необходимости основать незамерзающий порт «где-нибудь на берегу Восточной Азии»[19], т.е. в Корее или в Китае. Но в то время Петербургу было не до Дальнего Востока, а всё внимание военных и моряков было обращено на Кавказ и Грецию.
Капитан Г.И. Невельской в 1849г. основывает в устье Амура Николаевск, а в начале 1855г. военной миссии адм. Е.В. Путятина удаётся заключить с Японией Симодский трактат (впоследствии- Симоносекский договор), по которому для русских военных судов стали открыты порты Симода, Хакодате и Нагасаки. В 1857г. было принято решение «постоянно содержать на Тихом океане значительное военно-морское соединение». В 1858г. Россия арендовала Нагасаки в качестве незамерзающей базы флота. Одновременно Путятин заключил с Китаем аналогичный Тян-цзинский договор, по которому несколько портов Поднебесной открывались для заходов русских судов. В следующем году Россия добровольно-принудительно оттянула у Китая Приморье с бухтой Золотой рог, в которой немедленно началось строительство порта.
Владивосток, однако, мало подходил на роль главной военно-морской базы, во-первых в силу того, что замерзал на зиму, а во-вторых, ввиду близости японского берега. Главная цель военно-морской дальневосточной политики Империи лежала поэтому гораздо южнее.
«В условиях активизации деятельности усилившегося русского Тихоокеанского флота идея приобретения незамерзающего порта породила в 1861 году так называемый Цусимский инцидент.»
Острова Цусима, принадлежащие Японии, как нельзя лучше подходили для основания постоянной базы русского флота. Предвидя трудности, с которыми столкнулась бы наша дипломатия в вопросе уступки их Токио, «осторожный глава внешнеполитического ведомства А.М. Горчаков не счёл возможным выступить с правительственной инициативой по приобретению на островах Цусима незамерзающего порта, и тогда Александр 11-й, Константин Николаевич[20] и Горчаков келейно «решили исполнение поручить Лихачёву[21]… недипломатическим путём».
«Недипломатический путь» означал посылку в цусимский порт Имосаки русского корвета и строительстве явочным порядком военно-морской станции. Это вызвало резкие протесты японского правительства и англичан, немедленно выславших к Цусиме свои корабли.
На японское правительство русским в те годы можно было бы смело начхать, ибо помешать в «приватизации» удалённого княжества реально оно было неспособно, не имея боевых кораблей. Но вот Англия…
Со времён петровых Русский флот страдал выраженным комплексом военно-морской неполноценности перед «владычицей морей», который не могли исправить никакие победы над Швецией и Турцией. Этот комплекс особенно усилился после Крымской войны, что не раз сказывалось во внешней политике России. Об этом комплексе написано подробно и много, и я уже упоминал о том, что одно наглое появление в демилитаризованных Дарданеллах четырёх броненосцев под флагом Св. Георгия (февр. 1878г.) заставило правительство Александра 11-го отказаться от штурма Константинополя и повернуть войска обратно не солоно хлебавши.
Как тут не вспомнить гоголевскую «фуражку капитан-исправника!» Такой «фуражкой» для русской внешней политики всегда являлся флот британский…
И в 1861 году русским пришлось, поджав хвост, убраться с Цусимских островов. «Недипломатический путь» ни к чему не привёл. Ввиду ухудшившихся русско-японских отношений пришлось отказаться от Нагасаки (Симоносекский договор формально оставался в силе до 1895г.), сократить эскадру адм. Лихачёва и отложить «решение о незамерзающем порте до лучших времён».
Эти «лучшие времена» вскоре настали. Корея, это слабенькое государство, зажатое между Китаем и Японией, вскоре стало объектом территориальных притязаний своих сильнейших соседей. В 1884 году корейское правительство, встревоженное угрозой оккупации полуострова, напрямую обратилось к России с просьбой об установлении протектората. Непременным условием со стороны Петербурга стало предоставление порта в полную русскую собственность, с чем корейцы легко согласились. Но «мощи, предшествующей праву» (по выражению У.Черчилля), у России в регионе не имелось. Япония и Китай в следующем году заключили договор о разделе сфер влияния в Корее, лишив её суверенитета и возможности вести переговоры с третьей страной. Одновременно Англия потребовала себе острова Комуньдо с «удобнейшей» гаванью Гамильтон, на что получила отказ. Это не смутило тех, у «кого мощь всегда предшествовала праву», и дальневосточная эскадра англичан в апреле 1885г. просто захватила Гамильтон!
Правда, в результате политических демаршей России и посылки в Тихий океан эскадры адм. Корнилова, британский флот в 1887г. оставил острова Комуньдо- но при условии, что русские никогда не станут претендовать на корейское побережье.
Это «джентльменское соглашение» сделалось пусть бескровной, но подлинной победой Великобритании. С отказом от цусимских островов и оставлением Кореи в покое, пунктов, пригодных для базирования главных сил флота, на Дальнем Востоке становилось всё меньше и меньше…
«Ревизия Симоносекского договора … окончательно определила Россию и Японию как главных соперников в борьбе за политическую гегемонию на Дальнем Востоке. Несколько запоздалое создание в противовес быстро растущим военно-морским силам Японии полноценного броненосного Тихоокеанского флота, строительство Транссибирской железнодорожной магистрали и связанное с ним экономическое проникновение России в Маньчжурию, смещение эпицентров дальневосточной внешней политики всё дальше к югу от русского побережья поставили на повестку дня проблему выбора порта с новой остротой.
…Имея же на весь морской театр лишь один владивостокский док, обеспечить боеготовность Тихоокеанской эскадры не представлялось возможным.
Флот- единственный реальный силовой фактор российского присутствия в регионе- в условиях крайне напряжённой и взрывоопасной политической обстановки ставил перед отечественной дипломатией задачу немедленного приобретения порта, отвечавшего необходимым для русской военно-морской базы требованиям.»
Политические надобности рождались ужасающе быстро…
Давно облюбованные русскими моряками порты Фузан, Каргодо, Мозампо и порт Шестакова находились на корейском берегу, и, по джентльменскому соглашению с Великобританией, стали политически недоступны. На территории Китая имелся удобный во всех отношениях порт Киао-Чао (Циндао). Русским дипломатам в Пекине удалось выговорить право однократной зимовки в 1886-87гг. в Киао-Чао нашей эскадры. Но вскоре от этой идеи пришлось отказаться, ибо по географическим причинам к Циндао нельзя было подвести ветку КВЖД. Колебаниями русского правительства воспользовалась Германия, и 2 ноября в 1897г. силой заняла этот порт.
В тот же день в Царском селе состоялось Особое совещание под председательством Николая 11-го. На повестке дня стоял единственный вопрос- «о занятии судами нашей эскадры Талиенвана … или же иного порта, по указанию нашего морского ведомства».
«Иным портом» мог быть только Порт-Артур, расположенный на острие Ляодунского полуострова, далеко вдающемся в Жёлтое море. Совещание располагало сведениями о том, что английская эскадра крейсирует в этих водах, что один из её судов уже посетил Порт-Артур с разведывательной целью. 26 ноября 1897г. на новом Особом совещании принимается, наконец, решение- занять Порт-Артур. Командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Ф.В. Дубасов получает приказ и посылает в Порт-Артур два отряда русских кораблей под командованием контр-адмирала М.А. Ревунова. На Дальний Восток немедленно откомандировываются два эскадренных броненосца- «Сисой Великий» и «Наварин».
Русским удаётся опередить англичан, которые нагло вводят два крейсера на внутренний рейд Артура, но, простояв там под парами три часа, убираются восвояси.
«26 января 1898 года эскадра Тихого океана под флагом Ф.В. Дубасова почти в полном составе собирается на рейде Порт-Артура.»
Наконец-то! Наконец-то и у нас мощь воспредшествовала праву!
«15 марта (1898г.) в Пекине стороны подписали русско-китайскую конвенцию, согласно статье 3 которой территория Квантунского полуострова на 25 лет передавалась в аренду России. … 16 марта 1898 года под грохот салюта с кораблей эскадры Тихого океана в Порт- Артуре и Талиенване (Дальний) были подняты русские флаги. Десятилетиями стоявший на повестке дня вопрос о приобретении незамерзающего военного порта российского флота на Дальнем Востоке был наконец решён.»
Я пишу эти строки как раз 16 марта 2006 года, находясь в столице новой- Свободной России. Если пренебречь тем, что даты старого стиля и нового стиля разнятся на 12-13 дней, то сегодня- наш национальный праздник, 108-я годовщина приобретения моей страной Порт-Артура, форпоста нашего на Дальнем Востоке и венца почти полувековых усилий государства Российского по окончательному закреплению русского присутствия в регионе. Но, бьюсь об заклад, об этой дате никто не помнит. Нигде не салютуют, нигде не митингуют, не размахивают триколорами, не пьют водку, не орут песен. Обычный четверг, рабочий день… Через три дня- другая круглая дата, 100- летие Подводного флота России. А что же Дальний Восток? Так и не отметим? Думаю, что даже профессиональные историки с трудом поймут, о чём, бишь я.
В ходе воспоследовашей русско-японской войны, 20 декабря 1904 года героический гарнизон Порт-Артура после многомесячной осады капитулировал. В город вошла японская армия генерала Ноги…
Если мы внимательно посмотрим на карту, то увидим, насколько невыгодно положение благоприобретённого порта. Эскадра, базирующаяся на него, весьма и весьма стеснена в своих действиях, ибо выход в океан из узкой горловины Жёлтого моря ничем не обеспечен и может быть легко предотвращён японцами (сомневаться в том, что самураи станут разделять русские восторги и долго терпеть эту занозу в заднице, могли разве что полные идиоты).
1.200 морских миль разделяли Артур и Владивосток, и японские суда могли в любой момент прервать сообщения между русскими флотскими базами. Внезапный удар с моря сразу же лишал Тихоокеанскую эскадру инициативы и ставил в исключительно тяжёлое положение, вплоть до блокирования в базе. Убрав же её с театра, японцы беспрепятственно перебрасывали из метрополии в Корею, а оттуда- на Ляодунский полуостров осадную армию, отрезая Порт-Артур от материка, лишая защитников его малейшей надежды на всякую помощь извне- в отношении высадки вражеского десанта берега полуострова очень и очень удобны. Базируясь на Артур, главные силы флота оставляли беззащитным всё дальневосточное побережье России. И т.д.
Это- ясно, ясно, ясно, ЯСНО, ЯСНО нам, дилетантам-потомкам. Что же царские адмиралы, что же царские политики? Неужели все они по-детски радовались этой новой игрушке и верили, что прорубили ещё одно окно в сплошной кондовой континентальной России? Ведь всего через семь с половиной лет даже полным идиотам стало ясно, что приобретение Порт-Артура было колоссальной ошибкой, что лучше бы мы ничего у Китая не арендовали?
Нет, русские адмиралы и политики высказывались так:
Ф.В.Дубасов: «Как база для наших морских сил Порт-Артур совершенно не отвечает требованиям.»
С.Ю. Витте (16 марта 1898г.): «Припомните сегодняшний день- вы увидите, какие этот роковой шаг будет иметь опасные для России последствия.»
«Манёвры русских армий и флота на Квантунском полуострове в 1900 и 1903 годах, когда победила нападавшая на Порт-Артур сторона, убедительно доказали слабую защищённость новой базы. Ещё менее утешительными оказались результаты стратегической игры 1900 года «Война с Японией», проходившей на курсе военно-морских наук при Николаевской морской академии: сильнейшая по сравнению с русской японская эскадра «должна дать Японии ожидаемую от неё победу и ключ к осуществлению стратегической цели войны в самом её начале.»
Так сказать, мат в два хода.
Так какого же … чёрта???
Решение о Порт-Артуре было решением не военным, не морским, а решением ПОЛИТИЧЕСКИМ- решением, принятым царём Николаем.
«Возобладала точка зрения мало смыслившего в специфических военно-морских вопросах М.Н. Муравьева (министра иностранных дел), которому удалось убедить в её правильности в числе других и самого высокопоставленного дилетанта- Николая 11-го. В результате русский тихоокеанский флот, с которым столь небрежно обошлись власть предержащие, не смог оказать сопротивления Соединённому флоту Японии в русско-японской войне.»
А чем руководствовался Его высокопревосходительство Муравьёв? Идиотизмом? Некомпетентностью? Глупостью? С.А.Гладких, автор столь часто и много цитируемой мною статьи, сообщает нам, что «Доклад министра (на Особом совещании в Царском селе 2 ноября 1897 года) основывался на результатах посещения китайских портов Талиенвана и Порт-Артура русским консулом в Чифу Островерховым, который сообщил М.Н. Муравьёву своё мнение об их большом стратегическом значении. Безвестный дипломат оказался инициатором одной их крупнейших военно-политических акций России России Х1Х века.»
Неправда ли, это что-то нам напоминает? Не решение ли о строительстве «порта императора Александра 111-го» в Либаве, принятое девятью годами раньше? И тут, как и в Прибалтике, подразумевались огромные капиталовложения, и тут предусматривалось строительство железной дороги…
«История Либавского порта- это мрачный эпизод, характеризующий не только военный, но и моральный развал в высших военных и морских кругах того времени.»
Пожалуй, не глупость и дилетанство руководили М.Н. Муравьёвым, а открывшиеся перспективы- перспективы под видом обеспечения национальных интересов Родины обеспечить и свои личные интересы в железнодорожных и иных концессиях. С этой точки, Порт-Артур имел действительно большое стратегическое значение.
Подлинные мотивы высокопоставленных лиц, окружавших двух последних русских императоров, представляются всё более сомнительными. Уж если военный министр в 1909-15гг., генерал-адъютант Владимир Александрович Сухомлинов, честный, толковый и храбрый вояка, оказался нечист на руку (см. ч. 1), то что говорить о штатских- дипломатах, финансистах, транспортниках?
Выходит, что и Альфред Штенцель (не знающий всей подоплёки) был прав, называя Порт-Артур в числе «крайне невыгодных для флота баз.»
Господа! И почём нынче Родина?
