"Толпа везде слепа, но она вдвойне слепа у нас…" Павел Чичагов
Фельдмаршал против адмирала: кто упустил Наполеона на Березине?
Общественное мнение легко усваивает логику военных побед и не очень склонно анализировать сумму сложных обстоятельств, которые предопределяют неудачу на поле боя. Почему Кутузов в провале операции на Березине обвинил командарма 3-й Западной армии Чичагова, и что во все времена так сильно влияет на игру интересов в нашем генералитете?
Неизвестный художник. Портрет П.В.Чичагова.
В минувшем году Россия отметила 200-летие победы в Отечественной войне 1812 года. В тяжелейшем испытании, в котором победы сочетались с поражениями, ни одна из военных неудач не имела такого негативного общественного резонанса, как битва при Березине. В ходе нее обескровленная голодом и холодом армия Наполеона переправилась-таки через обледеневшую Березину и ушла за границу.
Вместо выстраданной радости в обществе возникла волна недоумения и разочарования. И у нее было имя: в благополучном переходе французами реки Березины виноватым объявили адмирала Павла Васильевича Чичагова, командующего 3-й Западной армией. Об этом однозначно говорили рапорты фельдмаршала Кутузова императору Александру I. Именно он направил общественное мнение в нужное ему русло вопреки свидетельствам многих военачальников того времени. Почему? Ответ на этот вопрос до сих пор ищут военные историки, дипломаты, журналисты и все интересующиеся хитросплетениями российской политики и ее армейской закулисой.
Военмор, министр, адмирал
Со вступлением на престол Александра I в России заговорили о реформах, о новой кадровой политике, общественное мнение заметно оживилось в ожидании перемен к лучшему. На ключевых постах императору потребовались государственные мужи, разделявшие с ним оценку положения дел в России и готовые послужить ей не за страх, а за совесть. Одним из таковых в его глазах являлся морской кадровый офицер Павел Чичагов.
Из досье. Павел Васильевич Чичагов родился 27 июня (8 июля) 1767 года в петербургской Коломне в семье Василия Яковлевича Чичагова, морского офицера из рода небогатых костромских дворян, впоследствии дослужившегося до звания адмирала. Когда отец был назначен начальником эскадры, уходящей в средиземноморское плавание, молодой Чичагов убедил родителя взять его с собой. Его определили адъютантом к отцу, и он прекрасно зарекомендовал себя в плавании в Ливорно. В 1787 году Павел Васильевич уже офицер в экипаже корабля "Иезекиль", через год – капитан 2 ранга и командир корабля "Ростислав", принявшего участие в сражении со шведами при Эланде, а затем в Ревельском и Выборгском морских сражениях. Причем за первое Чичагов-младший был награжден орденом Святого Георгия IV класса, а за второе – пожалован из рук Екатерины Великой золотой шпагой с надписью "За храбрость". Екатерина Великая также произвела его в капитаны 1 ранга.
После восьми лет службы Чичагов захотел поучиться организации флотского дела в Англии, и отец отправляет его в британскую морскую школу вместе с братом Петром. По возвращении домой Павел Васильевич становится командиром корабля "Ретвизан", получает чин капитана бригадирского ранга.
В 1796 году к власти приходит Павел I, и у Чичагова начинаются серьезные неприятности. По навету графа Кушелева (подозрение в измене в пользу англичан) император лишает Чичагова Георгиевского креста и отправляет в Петропавловскую крепость, но вскоре возвращает его на службу, где тот получает чин контр-адмирала.
Известный как сторонник глубоких реформ, искренний и остроумный человек, чуждый политеса, Павел Чичагов нажил себе немало врагов в окружении Павла. И практически те же самые личностные характеристики, но уже с положительным знаком, делают его интересным и перспективным в глазах пришедшего к власти императора Александра.
По совокупности всех вышеперечисленных качеств, как врожденных, так и приобретенных за восемь лет морской службы, император Александр практически сразу приближает его к себе. В 1801 году назначает в свиту императора, а в 1802 году дает должность члена комитета по образованию флота и докладчика государю по делам этого комитета. Два доверяющих друг другу самые сокровенные помыслы молодых интеллектуала, нацеленные на слом старого и при огромном сопротивлении среды утверждающие новое. Неудивительно поэтому, что Чичагов был произведен в чин вице-адмирала, а далее – назначен министром Морских сил России и получил погоны адмирала.
Именно в эти годы в морскую практику пришли технические новации, были построены первые эллинги, оснащенные на уровне достижений того времени. Менялся и, говоря нашим языком, менеджмент – управление отраслью, жестко пресекались хищения. С чином министра Павел Васильевич расстался только в 1811 году, что отнюдь не отдалило его от императора – напротив, ему вменили в обязанность ежедневно являться во дворец и высказывать собственное мнение по текущим вопросам.
Казалось бы, все предвещало адмиралу Чичагову несокрушимую карьеру и благополучную жизнь, однако судьбе было угодно подвергнуть его тяжелейшим испытаниям, с какими только может столкнуться человек, впавший в незаслуженную опалу. Таким испытанием для него стали новое назначение, неудача в сражении на Березине и жесткое столкновение с главнокомандующим, фельдмаршалом М.И. Голенищевым-Кутузовым.
Борьба с воровством в армии
За полгода до начала Отечественной войны 1812 года Александр, недовольный медленным течением переговоров по заключению мира с турками (дело происходило в Бухаресте, где был расквартирован с Дунайской армией Кутузов), решился на рискованную рокировку. Не дожидаясь окончания переговоров, он решает сменить Кутузова на посту главнокомандующего армией адмиралом Чичаговым, чьи прямота и щепетильность в вопросах чести были государю хорошо известны. Причина? До Александра дошли жалобы на моральное разложение и воровство в Дунайской армии. Узнав о намерении Александра, Кутузов форсирует подписание договора и по приезде Чичагова сдает ему Дунайскую армию. Свои гнев и недовольство решением императора главком полностью переносит на адмирала Чичагова.
Портрет М.И. Кутузова кисти Р.М. Волкова.
Так они столкнулись: 65-летний закаленный в боях воин с репутацией опытнейшего интригана и 45-летний адмирал, носитель лучших традиций русского флота.
"Кутузов никогда не прощал своих личных оскорблений, – прокомментирует позже ситуацию поручик Алексей Иванович Мартос. – Вина Чичагова состояла в том, что он был прислан сменить его в Букаресте [жалобы целыми стопами, присылаемые на Кутузова, слишком запятнавшего себя в корыстолюбии, заставили государя отозвать его]. Чичагов назначен главнокомандующим Дунайской армией, и с этой минуты старик поклялся ему в вечной ненависти".
Действия Кутузова во время его командования в ходе русско-турецкой войны получили свое отражение в бессмертной эпопее Толстого:
"В 12-м году, когда до Букареста [где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки], дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своею деятельностью, служившей упреком в праздности, весьма охотно отпустил его".
Толстому редко изменяли интуиция и отменное знание источников. Его совокупное суждение по Кутузову, опирающееся на глубокое понимание человеческой природы, разделяли многие современники фельдмаршала, умевшие не только смотреть, но и видеть. Скажем, английский генерал Р.Т. Вилсон, живший некоторое время в Петербурге и наблюдавший придворную жизнь, писал в своих "Дневниках и письмах 1812 – 1813 года", давая развернутую характеристику Кутузову:
"Любитель наслаждений, человек обходительный и с безупречными манерами, хитрый, как грек, умный от природы, как азиат, но в то же время европейски образованный, он для достижения успеха более полагался на дипломатию, нежели на воинские доблести, к коим по причине возраста и здоровья был уже не способен".
Приняв командование Дунайской армией, Чичагов вскрыл ряд серьезных злоупотреблений. В частности, в сентябре 1812 года он сообщал императору Александру I:
"Должен сказать Вашему величеству о бреши, сделанной в финансах армии. В одном из ящиков нашли 44 мешка гривенников вместо червонцев. Казначей, со времени князя Прозоровского [главнокомандующего армией в 1808-09 годах] воровал эти деньги, а так как никто не исполняет своей обязанности, то и все те, которые должны проверять ежемесячно ящики, никогда этого не делали с должным вниманием".
Генерал Ланжерон, в частности, в своих мемуарах сообщает о фактах личной распущенности Кутузова и о хищениях колоссального масштаба, совершенных приближенными к главнокомандующему лицами, его 14-летней любовницей и втершимися в доверие к главкому разного случайными людьми:
"Ужасные злоупотребления в госпиталях, наконец, обратили на себя внимание военного министра, который прислал из Петербурга ревизоров, понизивших все цены на 45%. Генерал Сабанеев [начальник штаба армии] действуя в этом же направлении, понизил цены еще до 40%. Присылка ревизоров из Петербурга была сильным оскорблением для Кутузова".
Что до Чичагова, то, как сообщает графиня Эделинг:
"Когда он прибыл в Букарест, мир был уже заключен, и ему оставалось озаботиться только тем, чтобы войска могли как можно поспешно двинуться назад. Со свойственными ему честностью и трудолюбием он восстановил порядок по распорядительной денежной части. Ему удалось без угнетения жителей собрать достаточно средств для нужд и движения армии, которая быстро пошла навстречу неприятелю".
Вторжение
Да, шел 1812 год, и армия Наполеона вторглась в Россию. Неудачный ход войны побудил дворянство потребовать от царя назначения командующего, который бы пользовался доверием русского общества. За 10 дней до назначения царь пожаловал Кутузова титулом светлейшего князя, а затем сделал главнокомандующим всеми русскими армиями и ополчениями. Оценивая складывающуюся военную картину как тяжелую, главком не был настроен на решительное сражение с Наполеоном. По одному из свидетельств он так сформулировал свои намерения:
"Мы Наполеона не победим. Мы его обманем".
Наши войска долго отступали, горела Москва, гибли защитники Отечества и мирные жители. Пока Наполеон в русской столице ждал ключи от города и условия мира от Александра I, Кутузов начал готовиться к контрнаступлению.
Тем временем вокруг столицы заполыхала губительная для французов партизанская война. Общая численность народного ополчения превысила 400 тысяч человек. Только на Смоленщине действовало 40 партизанских отрядов. Именно этот патриотический подъем народных масс, удвоивший силу русской армии, главным образом и погубил Наполеона.
7 октября Наполеон оставил, наконец, Москву и повел Великую армию восвояси. Отступление французов по старой Смоленской дороге от Малоярославца к Неману обернулось для них не только атаками партизан, но и муками голода. После Вязьмы, где ударил первый по-настоящему зимний мороз – все минус 18° – на Великую армию обрушился новый враг – холод. Французы, бредущие в обмотках, под которыми были обмороженные конечности, на привалах от холода и безысходности бросались в костры и, долго обугливаясь, умирали на снегу.
Дважды (под Вязьмой 21-22 октября и у г. Красного 4-6 ноября) Кутузов промедлил, упустив возможность отрезать и уничтожить два-три французских корпуса. За это некоторые современники, а потом историки упрекали его в нерешительности, переходящей в старческую вялость и трусость.
Березина
Когда 12 ноября Наполеон подошел к реке Березине, он располагал всего лишь 30-40 тысячами боеспособных людей и 35-40 тысячами безоружных и больных. И если бы у Кутузова было больше данных об истинном состоянии Великой армии, ее полный разгром и пленение были бы делом неизбежным. Но разведка на этом этапе войны работала неэффективно, ее донесения запаздывали на несколько дней, информация, на базе которой должны были приниматься решения, проходила плохо.
Петер фон Гесс. Переправа через Березину.
Все полагались на план действий, который был разработан в Петербурге. Фельдмаршал принял составленный в столице с участием Александра I план, по которому французы должны были быть "искоренены до последнего" на Березине усилиями трех соединившихся армий – Кутузова с востока, генерала П.Х. Витгенштейна с севера и адмирала П.В. Чичагова с юга.
Успех предстоящей операции казался очевидным. Если бы три армии соединились на Березине, численность наших подразделений была бы в два с лишним раза больше, чем французских. Чичагов уже 9 ноября занял ключевой пункт на Березине – город Борисов, тем самым замкнув кольцо окружения противника с юга. Однако армии Витгенштейна и Кутузова не пришли вовремя к Березине – первый был в трех переходах от района предполагаемого соединения, фельдмаршал – в пяти!
Река Березина, казалось бы, давно замерзшая, теперь после двухдневной оттепели снова вскрылась, а сильный ледоход мешал строить мосты. В этой безысходности Наполеон отыскал единственный шанс к спасению. Пользуясь медлительностью Кутузова, не спешившего к Березине, он успел создать видимость переправы через реку у села Ухолоды, навести мосты в другом месте, у села Студенки, и переправить боеспособные части на правый берег. Повозки с ранеными и кавалеристы неслись, подминая под себя тела с трудом двигавшихся по неустойчивым плотам пехотинцев, вода смывала с переправы всадников вместе с конями.
С тяжелыми боями, из последних сил отбиваясь от русских, Наполеон 17 ноября ушел от Березины к Вильно.
В своем дневнике Денис Давыдов писал:
"С трех сторон спешили к Березине Чичагов, Витгенштейн, Кутузов и отряды Платова, Ермолова, Милорадовича, Розена и др. Армия Чичагова, которую Кутузов полагал силою в шестьдесят тысяч человек, заключала в себе лишь тридцать тысяч, из которых около семи тысяч кавалеристов… Кутузов со своей стороны избегал встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился все время значительно позади. Это не помешало ему, однако, извещать Чичагова о появлении своем "на хвосте неприятельских войск". Предписания его, означенные задними числами, были потому поздно доставляемы адмиралу".
Из этого свидетельства участника военных действий становится очевидным факт подлогов, которыми фельдмаршал дезориентировал Чичагова.
Не менее жестко и диалектично воссоздает обстоятельства Лев Толстой на страницах романа "Война и мир", описывая, какой резонанс это событие вызывало в кругах военной верхушки России:
"Толпа французов бежала с постоянно усиливающеюся силой быстроты, со всею энергией, направленною на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге... Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагали, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, и потому недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее... Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя.., этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше".
Однако не тот военачальник был Михаил Илларионович, чтобы взять на себя ответственность за провал плана захвата Наполеона на Березине. Он объявляет адмирала Чичагова главным виновником того, что Наполеон ускользнул от русских. С этой целью фельдмаршал посылает императору Александру следующее донесение:
"Сия [наполеоновская – автор] армия, можно сказать, 12, 13 и 14 числа ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове [пространство 18 верст], чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля".
Донесение Кутузова представляло в искаженном свете действия армии Чичагова, которая одна сумела нанести французской армии сокрушительный урон на Березинской переправе, после которого Великая армия фактически перестала существовать как армейское формирование.
Значение этого непреложного факта прекрасно понимали фронтовые генералы, они пытались объяснить все государю и объективно воссоздать события перед лицом общественного мнения. Генерал от кавалерии Л.Л.Беннигсен, исполнявший обязанности начальника Главного штаба русских армий в своих "Записках" заметил:
"Самые беспристрастные судьи вынуждены будут признать, что адмирал Чичагов менее виновен, нежели все прочие начальствующие лица армии, так как он один в точности исполнил все данные ему предписания и приказы, он один был на своем месте, то есть на Березине, преграждая путь французской армии… Поэтому я вполне уверен, что обвинение, возводимое на адмирала Чичагова, скоро будет опровергнуто".
Увы, прошло 200 лет со времен Отечественной войны 1812 года, но репутация опального генерала до сих пор не восстановлена. И роль в этом Кутузова до сих пор до конца не определена. Отчасти из-за большого количества идеологических клише и стереотипов, возобладавших над общественным мнением еще в дореволюционной историографии. В советские времена была негласно запрещена любая критика по адресу главнокомандующего русскими войсками фельдмаршала М.И. Голенищева-Кутузова, безоговорочно вошедшего в отечественную историю как мудрый и гениальный полководец. С тех пор, как Сталин назвал его в докладе "спасителем нации", о фельдмаршале говорили и писали только в возвышенных тонах, ему посвящены десятки многотомных изданий, защищены кандидатские и докторские диссертации.
Чичагов в глазах общественного мнения
Удобную для Кутузова версию по Березинскому сражению распространила его "партия" из штабного окружения, родственников и апологетов в придворных кругах. Особенно преуспела в этом жена Екатерина Ильинична Кутузова, статс-дама Императорского двора. Именно ей принадлежит фраза, облетевшая не только Россию, но и Европу: "Витгенштейн спас Петербург, мой муж Россию, а Чичагов – Наполеона".
Заведомо ложные слухи и суждения попали на хорошо удобренную почву общественного сознания, уставшего от долгой войны и искавшего простых объяснений сложным переплетениям событий. Многие тогда (Державин, Карамзин, крупнейшие издатели) приняли за основу кутузовское толкование провала операции на Березине. А баснописец Крылов написал в 1813 году басню "Щука и кот", в одном из героев которой легко угадывался адмирал. Мораль этой басни: "Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник" прямо намекала на то, что моряк Чичагов взялся не за свое дело, воюя на суше. Все его заслуги перед Отечеством были забыты. Он даже не был включен в число участников войны 1812 года, чьи портреты предполагалось поместить в Военной галерее Зимнего дворца.
Считая ниже своего достоинства вступать в полемику с оппонентами, Чичагов писал своему другу графу С.Р. Воронцову 15 сентября 1813 года:
"Толпа везде слепа, но она вдвойне слепа у нас, потому что она менее просвещенная и совсем не имеет привычки пользоваться глазами разума, а значит ее очень легко ввести в заблуждение, но что думать о тех, кто, зная правду, терпят ложь и клевету?"
Не в силах выдержать сплетен и слухов, витавших вокруг его имени, Павел Васильевич Чичагов вышел в отставку в феврале 1813 года и уехал в эмиграцию.
К теме значения адмирала Чичагова для российской истории не раз возвращались его сослуживцы, знающие реальное положение дел. Генерал Ермолов, человек глубокого независимого ума, дает адмиралу в целом высокую оценку:
"Сколько нов он был в звании начальствующего армией, сколько мало уважал некоторые, по званию необходимые обязанности, но не мог не видеть я превосходства ума его, тонкости рассуждений и совершенного знания обстоятельств. Упругий нрав его, колкий язык и оскорбительная для многих прямота сделали ему много неприятностей, происки двора охладили к нему государя и, кончив Отечественную войну, он удалился. Я осмелился думать, что он мог быть многих полезнее в продолжении войны".
Один из старших командиров 3-й Западной армии (куда влилась бывшая Дунайская) генерал Чаплиц вынес свой вердикт:
"Но не частным лицам произносить приговор над событиями историческими, публика может быть введена в обман лишь на минуту, она всегда кончается тем, что восторгается людьми, сумевшими это заслужить".
Хотелось бы верить, что время воздать должное адмиралу Чичагову пришло.
Важное
Важное
.jpg)
Важное
Важное
