Важное
Главное в военных СМИ за неделю: первый полк С-500, "спасательный" жилет для пилотов, готовность четвертого "Ясеня-М"
Как "Северная верфь" 
|
Введение22 июня 1941 г. исполнилось 56 лет с начала войны Германии против Советского Союза. Летом 1941 г. «третий рейх» без всякого предлога напал на Советский Союз, осуществляя «план Барбаросса». В августе 1939 г., незадолго до нападения на Польшу, Гитлер заявил немецким командующим: «В начале и в ходе войны важно не право, а победа». 16 июня 1941 г., после длительной беседы с Гитлером, Йозеф Геббельс записал в своем дневнике: «И если мы победим, то кто спросит нас о методах». При этом он сделал характерное добавление: «На нашей совести столько всего, что мы должны победить, иначе весь наш народ и мы во главе всего того, что нам дорого, будем уничтожены». У национал-социалистического руководства никогда не было сомнений в том, что война против Советского Союза необходима как для искоренения «еврейского большевизма», так и для завоевания нового «жизненного пространства». Во второй половине 1940 г. Гитлер решился на ведение этой войны, чтобы победой над Советским Союзом заставить английское правительство пойти на окончательные уступки.Немецкую стратегическую концепцию, на основе которой проходили подготовка и ведение войны, можно свести к простой формуле: «завоевать и уничтожить». По единому мнению политического и военного руководства, эта война должна была коренным образом отличаться от всех других «военных походов», предпринятых с 1939 г. Её воспринимали как «войну за мировоззрение», как борьбу, в которой «решается ход мировой истории». Гитлер сам не переставал говорить о «борьбе, направленной на уничтожение», а военное командование следовало за ним. В приказе по армии от ноября 1941 г. генерал-полковник Хот сформулировал эту идею следующим образом: «Эта борьба может закончиться только уничтожением той или другой стороны; никакого соглашения быть не может». В другом приказе по армии генерала фон Манштейна от того же месяца значится: «Немецкому солдату вменяется в обязанность не только разрушение военного потенциала этой системы. Он также выступает носителем германской идеи и мстителем за причиненные ему и всему немецкому народу зверства». Объявляя о «непримиримости», с которой он намерен действовать против «одичания, отсутствия дисциплины» и «любого нарушения солдатской чести», Манштейн одновременно требовал: «Солдат обязан отнестись с пониманием к неизбежности жестокой кары еврейства, этого духовного носителя большевистского террора». Военные действия и формы немецкого оккупационного порядка соответствовали этой установке. Бывший военнослужащий вермахта, вспоминая взятие Брест-Литовской крепости, говорил: «...не было никакой пощады. Для нас все они были коммунистами, «большевистской ордой». Вот как мы их называли. Русского следовало уничтожить, не победить, а уничтожить». Гиммлеру в качестве начальника СС и полиции ещё в марте 1941 года была предоставлена полная свобода действий по осуществлению «особых задач фюрера», вытекающих из «окончательной борьбы двух взаимоисключающих политических систем». Тем самым было узаконено право уничтожения как советских евреев, так и «политкомиссаров» и других нежелательных групп и лиц. «Приказ о комиссарах» от 6 июня 1941 г. предусматривал ликвидацию всех политработников Советской Армии, попавших в руки немцев. В указе о ведении военного судопроизводства от 13 мая 1941 г. отмечается, что за действия, направленные против «вражеских гражданских лиц» на советской территории, «не будет обязательного преследования, даже если деяние является военным преступлением или проступком». Постоянно говорилось о том, что с гражданским населением следует обращаться «беспощадно». Установка на голодную смерть большой части населения, как это было при блокаде Ленинграда, считалась одним из методов ведения войны, удобным из экономических соображений. Согласно инструкции имперского министерства по продовольственному снабжению, адресованной его сотрудникам, нельзя подходить к решению задач в Советском Союзе с «узко западно-европейской меркой». Борьба с партизанами весьма часто была предлогом для опустошения целых районов, для массового убийства евреев и многих других лиц. Сохранилось высказывание Гитлера от июля 1941 г. о том, что власть в захваченных областях «лучше всего удержать, если расстреливать каждого, кто косо посмотрит». «План Барбаросса» был рассчитан на очередной «блицкриг», предполагалось, что его осуществление потребует немногим больше войск, чем поход на Францию. Поэтому подготовка к военным действиям в зимних условиях не была предусмотрена. Но эта операция оказалась затяжной, стоила больших потерь и, в конечном счете, обусловила исход войны. Только до декабря 1941 г., менее чем за полгода, Красная Армия потеряла около пяти миллионов человек (от 1,5 до 2,5 миллиона убитыми и около 3 миллионов военнопленными, из которых немногие остались в живых). Потери немцев были меньше, но по сравнению с потерями в предыдущих битвах -значительными. Около 200 000 было убито или пропало без вести, 500 000 ранено. В целом в разные периоды войны участвовало от 9 до 10 миллионов немецких и свыше 25 миллионов советских солдат. Более половины всех немецких солдат было на Восточном фронте, в 1941-1942 гг. 70%, а к концу войны 60%. Война велась на огромных территориях, переходивших из рук в руки, со множеством наступательных операций и тяжелых отступлений. Война крупных сражений и изнуряющей повседневности. Она завершилась не завоеванием Москвы осенью 1941 г., как рассчитывало немецкое командование, а немецкой капитуляцией 8 мая 1945 г. в Берлине-Карлсхорсте. Для Советского Союза война стала катастрофой невероятных масштабов, несмотря на победу и полученные в результате её новые территории. Общее число жертв до сих пор неизвестно; вместо чаще всего упоминаемых 20 миллионов, приводятся новые подсчеты: 27 - 32 миллиона человек, однако вопрос остается открытым. В ходе военных действий, борьбы против партизан и политики «выжженной земли» немецкой армией были разрушены десятки тысяч городов и сел, а это значит - заводы и фабрики, транспорт, жилые дома и многое другое. В своей радикальности немцы следовали, к примеру, указаниям Гиммлера от сентября 1943 г.: «Надо делать всё, чтобы при отступлении с Украины там не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни единого грамма зерна, ни метра железнодорожного полотна, чтобы не уцелел ни один дом, не сохранилась ни одна шахта, и не было ни одного неотравленного колодца. Противнику должна остаться тотально сожженная и разоренная страна». После 1945 г. в Германии едва ли поднимался вопрос о действительной оценке ущерба, нанесённого немцами Советскому Союзу во время войны. В ГДР память об этом была сведена к определённому ритуалу. Там хотели «научиться у Советского Союза побеждать» и культивировали новую «германо-советскую дружбу». А в ФРГ уже вскоре после окончания войны страдания немцев и их потери (11,5 миллионов изгнанных и 3,15 миллионов немецких военнопленных в Советском Союзе, ужасы оккупации и, наконец, утрата немецких восточных областей и раскол Германии) стали рассматриваться как искупление вины за совершённые в Советском Союзе преступления. Антикоммунизм и «холодная война» мало способствовали критическому самоанализу, укрепляя представление о том, что их приверженцы и раньше «были на правильном пути». Воспоминания о войне сводились к Сталинграду и другим крупным сражениям, к нечеловеческим испытаниям, холоду, грязи, товариществу, к годам пребывания в плену. Чем более бесспорной становилась вина немцев в войне, в политике геноцида по отношению к европейским евреям, в национал-социалистическом терроре, тем больше проявлялась склонность бежать в представление о «чистом», «аполитичном» вермахте, не обремененном национал-социалистическими преступлениями. «После войны, - писал один немецкий солдат своей жене из Советского Союза в ноябре 1941 г., - мы будем очень много плакать». «Здесь, - добавлял он, - даже при виде самых печальных картин плакать не имеет смысла, а «сострадание» подло, если оно заменяет помощь и поддержку». Автор письма не дожил до конца войны, этому плачу не суждено было прозвучать, кроме разве что по собственным потерям. Послевоенное немецкое общество все дальше уходило от этого печального занятия. Хотя в последние два десятилетия были отдельные попытки переосмыслить прошлое, широкого признания они не нашли. Прошлое не переосмыслено до конца. Новые отношения с Россией должны послужить поводом для этой дискуссии в объединённой Германии. Документальная выставка, подготовленная к 50-летию нападения Германии на Советский Союз, призвана отразить историю этой войны. Она не обвиняет и не защищает, она должна дать информацию и побудить к размышлению о соотношении прошлого и будущего в нашем обществе. Она должна создать общее впечатление, несмотря на ограниченность площади. В центре внимания восприятие войны как отдельными лицами, так и социальными группами. Сохранившиеся в виде иллюстративных материалов или письменных документов свидетельства позволяют посмотреть на события с разных точек зрения. Они дают посетителю и читателю возможность понять войну не только с позиции стороннего наблюдателя. Такая документальная выставка о войне 1941-1945 гг., разумеется, не может быть свободна от авторских оценок. Мы выражаем надежду, что наша позиция в защиту прав человека, гуманности и справедливости не останется незамеченной. Выставка не дает черно-белую картину, но и не переходит в равнодушный серый цвет. Обращаясь к фотографиям и документам, она полагается на силу их свидетельских показаний, однако сознает границы такого рабочего метода. Не в последнюю очередь по этой причине целесообразно дополнить выставку лекциями, беседами, литературными чтениями и демонстрацией фильмов. При подготовке выставки мы получили совет и поддержку со стороны многих лиц и учреждений. Благодаря помощи, оказанной нам русскими архивами, музеями, институтами и частными лицами, нам удалось показать фотографии, картины, рисунки и документы, которые в Германии были до сих пор неизвестны. Тем самым выставка, адресованная в первую очередь немецкой публике, впервые дает возможность познакомить её с российской точкой зрения. Помощь немецких архивов, музеев, различных организаций и частных лиц также помогла воссозданию картины войны. Большое значение имел тот факт, что планы и проблемы этой выставки обсуждались советскими и немецкими специалистами. В этой связи особо следует упомянуть Военно-исторический исследовательский институт во Фрайбурге и Институт военной истории в Москве, а также доктора Норберта Мюллера из Потсдама и доктора Ганса-Генриха Вильгельма из Берлина. Мы выражаем особую благодарность госпоже Маргарет Шмитт и господину доктору Вилльмуту Аренхёфелю за то, что они, несмотря на крайнюю сжатость сроков, естественную и неизбежную при подобных проектах, вовремя подготовили выставку и издание этой книги, и надеемся, что их труд найдёт должный отклик как у зрителя, так и у читателя. Предлагаемый вниманию читателя каталог в основном отражает содержание выставки, хотя включает в себя далеко не все представленные на ней документы и фотографии, что продиктовано решением в пользу доступной цены этого издания. июнь 1991 Вперед Оглавление
|
