Важное
Экипаж поднялся на борт первого патрульного ледокола "Иван Папанин"
Новая "литейка" 
|
A. Столяров. К восстанию зовущий...А. СТОЛЯРОВ,бывший матрос крейсера «Память Азова»  Нефед Лободин. Он был одним из тех, кто встал во главе восстания...  «Память Азова» — мятежный крейсер, «разжалованный» по приказу царя в учебное судно «Двина». «И на могучем корабле подняли к восстанию зовущий красный флаг...» Слова этой морской песни о разговоре двух вахтенных — бывалого, старого матроса и молодого, новобранца,— знают многие. Старый угрюм, молчалив. Не очень-то разговоришься, когда чудом удалось избежать расстрела или каторги. А кругом полно шпиков — гардемарины, мичманы, кондукторы. Последние, младшие офицерские чины в роли надзирателей, стали совсем невыносимы. Да оно и понятно: матросской массе доверять нельзя, матрос неблагонадежен. Прямых доказательств нет, но молва идет от матроса к матросу, превращается в легенду. «Скажи мне правду: ведь служил ты, дядя, на корабле, что воевал с царем?» — робко спрашивает молодой. Кто был этот мятежный матрос? Потемкинец, очаковец, а может быть, с «Памяти Азова»? Кто знает, песня есть песня. Но когда слышу ее, невольно подтягиваюсь, становлюсь моложе. Спадает пелена шести десятилетий, и вновь слышу раскаты грозы — первой грозы над головой самодержавия, вижу лица друзей-балтийцев, павших в неравной битве с царизмом, наш мятежный корабль. Поверженный, но не побежденный! Как горьковский буревестник в бою с врагами истек он кровью. Но кровь борцов за народное дело скоро вновь запылала на знамени великой революции. И мы, уже немногие с «Памяти Азова», опоясанные пулеметными лентами, встретились вновь под этим знаменем в октябре семнадцатого года. А тогда, в памятном девятьсот шестом, было так... Революция затоплена в крови. По всей России свирепствовали карательные отряды. За участие в восстаниях пуля или «столыпинский галстук» — петля, в лучшем случае — каторга. Но восстания не прекращались. Особенно в армии и на флоте. Подвиг черноморцев-потемкинцев повторили на Балтике матросы крейсера 1 ранга «Память Азова». Несмотря на жестокие репрессии, чинимые царскими военными властями, на этом корабле и на минном крейсере «Абрек» активно действовали подпольные большевистские организации. На «Памяти Азова» партийную организацию возглавляли Н. Л. Лобадин и товарищ Оскар (Арсений Коптюх). Слесарь из Одессы, он семнадцатилетним юношей вступил в партию и вскоре стал профессиональным революционером. Реакционное офицерство, усиленно следившее за настроениями команды, не могло не заметить влияния подпольной организации. Матросы держались смелее, в ответ на притеснения офицеров росло недовольство. Чтобы «успокоить» команду, на крейсер прибыл адмирал Бирилев, морской министр. Перед строем матросов адмирал провозгласил «ура» в честь государя-императора. Но лишь гробовое молчание было ему ответом. Неслыханная дерзость! Но адмирал не успел ни возмутиться, ни разгневаться: бледный, с вытянувшимся лицом, он мигом покинул палубу. Это произошло 14 июля, а 18-го судовой комитет получил шифровку из Свеаборга, в которой сообщалось, что там началось вооруженное восстание рабочих. Ночью в самой глубине трюма, в таранном отсеке, председатель судового комитета Нефед Лобадин собрал полсотни матросов — революционное ядро крейсера. На повестке один вопрос — восстание. Но и сюда проникло ухо лазутчика. Не успели матросы разойтись, как был схвачен Арсений Коптюх. Ученик-комендор Тильман, подслушавший разговор в таранном отсеке, донес судовому священнику, а тот — старшему офицеру. Теперь выход один: выступать немедленно. С криком: «К оружию, братцы!»—Нефед Лобадин с группой матросов бросился к пирамидам с винтовками. Офицеры открыли огонь, но матросы, выключив освещение, завладели оружием и освободили Коптюха. Завязался бой. Был убит мичман, ранены несколько офицеров, в том числе командир корабля. Пуля возмездия настигла и Тильмана. Офицерство попряталось в кормовых кубриках и нижних помещениях. Туда же бежали кондукторы и гардемарины. С восходом солнца на крейсере взвился красный флаг. «Память Азова» рассчитывал на поддержку матросов минных крейсеров «Абрек» и «Воевода», с которыми намеревался идти в Ревель (Таллин) на помощь восставшим рабочим. Он снялся с якоря и поднял сигнал: «Следовать за мной!» Но командиры кораблей не выполнили приказа. Более того, опасаясь выступлений матросов, они направили свои корабли к берегу и прочно посадили их на мель. В пять часов вечера «Память Азова» бросил якорь в Ревельском порту. Под яростным перекрестным огнем редели ряды восставших. Нефед Лобадин, не жела я сдаваться, выстрелил себе в сердце. Схватившись за грудь, рухнул на палубу другой руководитель восстания — баталер Гаврилов, уже за бортом схвачен Арсений Коптюх. Из Ревеля прибыли катера с жандармами, которые довершили расправу. Судили ночью. Казнили тоже ночью. Восемнадцать человек. Товарища Оскара и еще семнадцать матросов. Свои черные дела царизм часто вершил под покровом тьмы. Они подходили друг другу, мрак ночи и мрак самодержавия. Что сталось с остальными матросами? Никто из них не склонил головы, не молил о пощаде. Более двух сот человек пошли на каторгу и в арестантские роты. По приказу царя мятежный крейсер «разжаловали» в учебное судно и переименовали в «Двину». К кораблю-герою вернулось его славное имя в семнадцатом. В память о тех, которые в начале века бросили смелый вызов самодержавию, пошли на смерть ради свободы, И на могучем корабле подняли К восстанию зовущий красный флаг.  Там. где когда-то казнили героев «Памяти Азова». Вперед Оглавление Назад
|
.jpg)