Важное
Заместитель Сергея Шойгу задержан по подозрению в коррупции
"Торнадо-С" вооружили 
|
Месяц после войны. Часть IИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ4.09. - 15.09.45 г. Город портится. “Зарница” уходит. Штаб Леонова перебирается к нам. Дежурства и их трудность. Встреча на причале с Валей из Николаевска: они уходят на Курилы. Почти что роман. Надоело, скорей бы в Совгавань. “Астрахань”. Штаб Леонова переходит. Под погрузку, в ковш. Борис Ланской возвращается с островов и уходит. Миша Черный. Несмотря на довольно подробное перечисление в записной книжке, сделанное тогда, по горячим следам, теперь не легко восстановить эти события. Да и нужно ли? Но некоторые из событий, даже не отраженные на бумаге, помнятся до сих пор. Вернувшись с Шикотана, мы увидели, что пакгауз, привлекавший всеобщее внимание, почти пуст. Несмотря на то, что его почистили (кто, когда и как - это осталось для нас тайной), город стал грязнее и угрюмее. Японцы в нем еще жили и довольно много, но на улицах показывались редко, и встречаться с ними было неприятно: слишком усердно они улыбались и кланялись. Нам это казалось неестественным. А наши военные, особенно армейские, прибывшие с Запада, вели себя не лучшим образом: пили и безобразничали. Их, конечно, наказывали, но толку было мало. Продолжительная война многих развратила. Дальневосточники, просидевшие в готовности четыре года, были дисциплинированнее, но и то срывались: война и тут делала свое дело. Отпраздновав день Победы над Японией, 4 сентября продолжили будничную деятельность. После обеда, в 14 ч., отправили 14 человек на пароход “Ташкент” вести погрузочные работы. Он должен был срочно идти на Курилы (не помню, куда) с войсками, техникой и продовольствием. На другой день послали группу краснофлотцев на автомашине за картошкой для личного состава корабля: была осень, надо было есть овощи, а мы их практически не видели. “Ташкент” продолжал погрузку. К ночи он ее закончил и утром, часов в десять, снялся с якоря, стал разворачиваться и сел на мель. Его попытки сняться самостоятельно были тщетны. Кораблей в порту почти не было, все куда-то разошлись, пришлось нам ему помогать. В 12 ч. мы снялись с якоря и подошли к “Ташкенту”, к его носу своей кормой. Я стоял на корме и руководил подачей толстого стального буксира. Это было непростое дело, так как с нашей кормы на его нос нужно было смотреть как на горный пик, находящийся почти рядом. Два или три раза бросательный конец не долетал до вершины этого пика, где его упорно старались поймать, внимательно глядя вниз на нашу корму. Наконец, бросательный достиг вершины, буксир был заведен, мы дали ход, “Ташкент” тоже, и в 13 ч.30 мин. операция была завершена, но история с “Ташкентом”, как оказалось впоследствии, для меня не кончилась. Конец этой истории выходит за временные рамки этой книги (хотя я продолжал пребывать в том же чине и в той же должности), но, на мой взгляд, он стоит того, чтобы о нем рассказать. В 1947г. весной я находился в отпуске в Ленинграде. Отпуск уже кончился, оставался один день, завтра нужно было выезжать поездом по маршруту Ленинград - Москва - Владивосток. Самолеты летали тогда долго и плохо (трое суток при благоприятной погоде). Прямого поезда (или даже вагона) Ленинград-Владивосток не было. Ходил только знаменитый скорый поезд N 5 Владивосток-Москва, который прибывал во Владивосток на одиннадцатые сутки. Перед долгой дорогой имелась насущная необходимость сходить в баню. Жил я в центре, и привычными для меня банями были Ямские, находящиеся на улице Достоевского, недалеко от Кузнечного рынка. Я пошел туда с утра пораньше, к открытию, не желая терять драгоценного отпускного дня, тем более последнего. Пришел первым. Больше никого не было. Выбрал в раздевалке шкафчик себе по вкусу, разделся до состояния Адама, убрал в него вещи, взял номерок, чтобы повесить его на ручку тазика и вошел в моечную. Там было тоже абсолютно пусто и холодновато. Горками на скамейках возвышались цинковые тазы. Я взял один из них - поновее и почище - прицепил к его ручке номерок и занялся мытьем таза и места, где я предполагал устроиться. Выполнив все необходимые процедуры, я начал мыть голову. Вымыл один раз. В это время кто-то зашел и начал заниматься тем же, чем и я - готовить место. Я не обратил на это никакого внимания: мало ли людей ходит в баню. Начал мыть голову второй раз. Закрыл глаза. Намылил. И, вдруг, почувствовал, что этот кто-то на меня смотрит. Я приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, так ли это. Действительно, сидит и смотрит. Нахально так, в упор. Может быть у меня что-нибудь не в порядке? Я тайно тоже осмотрел всего себя. Нет, вроде, все в порядке. Что же он смотрит? Мне стало не по себе. Я смыл мыло с лица, сел и тоже уставился на него. Он продолжал смотреть. Наверное, это была идиотская сцена: два голых человека сидят в бане, смотрят друг на друга и молчат. Так прошло не меньше минуты. Наконец, он задумчиво произнес: - Где-то я вас видел. Я немедленно отреагировал: - Вряд ли. Вы, наверное, обознались. Я вас совсем не знаю. - Нет, я вас точно где-то видел, только не помню, где. И, после паузы, добавил: - Вы в Кронштадте не были? - Я в Кронштадте никогда не был, упирая на слово никогда, ответил я. Но что-то во мне уже вздрогнуло. - Кронштадт. Значит все же он предполагает, что я моряк? Неплохая догадка при виде голого человека... Но он продолжал думать. Я был заинтригован. - А на Дальнем Востоке? - На Дальнем Востоке был и сейчас там, завтра уезжаю... - Вспомнил, - вдруг радостно сказал он. - Вспомнил... И, - обращаясь ко мне: - Вам знакома такая ситуация: Отомари, транспорт, севший на мель при отходе... Я немедленно перебил его. - Да, транспорт “Ташкент”...- Так вот, - сказал он, - вы стояли на юте и руководили подачей буксира, а я - я старший помощник капитана того транспорта - стоял на баке и руководил его заводкой... - Да, так и было, - сказал я. Я был потрясен такой зрительной памятью. У меня у самого она неплохая, но это!.. А может быть повлияла еще ответственность момента, нервное напряжение, как у меня, когда сгорело сопротивление у гирокомпаса и надо было находить выход. Такое запоминается надолго, если не на всю оставшуюся жизнь. Мы с ним не познакомились. К чему? Я на другой день уехал, и он, как я понимаю, продолжал плавать. Но история любопытная, верно? После снятия “Ташкента”, в 14 ч.35 мин. 6 сентября, мы пришвартовались к южному пирсу. Поскольку СКР “Зарница” должна была уходить, к нам в 16 ч.30 мин. перебрался штаб капитана 1 ранга И.С. Леонова - он сам и с ним восемь человек офицеров. В штурманской рубке разместился оперативный дежурный. Сразу у всех прибавилось хлопот, и у нашей дежурной службы, и у сигнальщиков, поскольку корабль постоянно посещали и всякие начальники, и всякие подчиненные, нужно было их встречать, провожать, обеспечивать информацией и т.д., и т.п. Мне, в моей каюте, пришлось разместить флагманского штурмана. К сожалению, его фамилии я не помню. За время пребывания у нас штаба Леонова корабль посещали командир армейского корпуса генерал-лейтенант Баранов, его помощник, генерал-майор, и многие другие. 11 сентября, во вторник, я встретил на причале Бориса Ланского. Оказывается, 4 сентября утром они вместе с БО-313 ушли на о. Итурупп сопровождать пароход “Новосибирск”, который переправлял армейские части, технику и продовольствие. Вернулись они вчера вечером и опять должны куда-то уходить. Долго разговаривать нам не пришлось, у всех были срочные дела. Я взял с него слово, что он, все-таки, выберет часочек и зайдет ко мне в гости, посмотреть, как я живу на своей “Гижиге”. Слово он сдержал и зашел в тот же день вечером. У нас как раз начали демонстрировать кинофильм “Конференция руководителей трех держав в Крыму”, и мы отлично посидели и поболтали в моей каюте. Около одиннадцати часов вечера он ушел (и - через день - вообще куда-то ушел из Отомари, больше я его там не видел), а в 23 ч.30 мин. случилось происшествие: с пирса в воду упал тягач с людьми. Был большой переполох, но людей спасли, оказали им медицинскую помощь и отправили в часть, а тягач подняли на другое утро. 12 сентября, совершенно неожиданно, на том же причале я встретил Валю из Николаевска-на-Амуре, в военной армейской форме. Очень удивился и обрадовался. Она мне поведала свою одиссею. После того, как их зачислили в медсанбат, они несколько дней провели в Николаевске. Затем их переправили на Сахалин. Сушей они добирались до Отомари. В Отомари их посадили на пароход “Сталинград”, и они утром 3 сентября, незадолго до нашего прихода, отправились на о. Уруппу. Плыли они медленно и долго. В пути их застиг шторм (я сразу вспомнил, какая замечательная погода была в день нашего возвращения в Отомари). Болтало нещадно. Многим красноармейцам было плохо и приходилось им помогать. За делами шторм переносился легче. Четверо суток транспорт проболтался на открытом рейде, но высадку произвести так и не смог, и, вот, вчера, в шесть часов вечера, они вернулись в Отомари. Кажется, им предстоит снова идти на Уруппу, как только шторм утихнет. Она живет на пароходе, на берег их отпускают неохотно ( а рядовых совсем не отпускают), но ей почудилось, что у причала стоит корабль, похожий на “Гижигу”, и она отпросилась, чтобы проверить, так это или нет. И - встретила меня. Я поинтересовался судьбой ее подружек, но она о них ничего не знала. Сказала только, что до Сахалина они были вместе, а на Сахалине их распределяли - и она попала в Отомари. Мы погуляли по причалу и даже по краю города, примыкающему к нему. Вспомнили Николаевск, медтехникум, парк, танцплощадку: было это совсем недавно, месяц назад, но теперь казалось давно прошедшим. Ей надо было возвращаться на пароход, так как ее отпустили на два часа. Я ее проводил до трапа и следил, как она забиралась на высокий борт. Договорились, что на другой день, к определенному часу, я подойду к трапу, а она попробует опять отпроситься, думает, что это получится. В крайнем случае мне было разрешено ее вызвать. Только я успел вернуться на корабль, как на пирсе появились командующий СТОФ вице-адмирал В.А. Андреев и член Военного Совета генерал-майор береговой службы Г.Ф.Зайцев. Они долго ходили по пирсу, окруженные свитой, что-то рассматривали, с кем-то беседовали. Мы думали, что они заглянут и к нам: все-таки, у нас находился оперативный дежурный штаба высадки. Но они, ограничившись беседой с капитаном 1-го ранга Леоновым на пирсе, около 18 ч. вечера убыли на машине в штаб базы Отомари. Однако, их посещение имело для нас некоторые последствия. Во-первых, на другой день, т.е. 13-го сентября, штаб Леонова, включая оперативного дежурного, перешел на появившийся накануне в Отомари зм “Астрахань”, а, во-вторых, мы перешвартовались в ковш, приготовили трюмы к погрузке и уже в 9 ч.30 мин. начали грузить цемент в 1-й трюм. Все же в этот день, как я и обещал Вале, мы опять погуляли с ней по пирсу и по краю города. Она сказала, что, вроде бы, завтра они снова собираются уходить на Уруппу, но не знает точно, в какое время. Я обещал это узнать и подойти проводить. На всякий случай у трапа мы попрощались: обнялись и поцеловались. Адресами не обменивались: она своего адреса не знала, а номер нашей войсковой части у нее был. 14 сентября, около двух часов дня, они уходили. Я подошел на причал, трап уже был поднят. Она стояла на корме и смотрела на меня сверху вниз. Отдали швартовы. Сначала носовой, потом кормовой, и транспорт стал медленно разворачиваться на выход, осторожно подрабатывая винтами. Потом он лег на курс и медленно пошел по заливу. Она все стояла на корме и махала мне рукой. Я тоже махал рукой до тех пор, пока транспорт почти не растворился в дымке. Постояв еще некоторое время на кромке пирса, повернулся и медленно побрел на корабль. Было очень грустно, казалось, что я что-то потерял и уже никогда не найду...
Миша Черный тут же, прямо на пирсе - ни места, ни времени другого не было - рассказал мне несколько историй, которые произошли у них с американцами и чем-то его поразили. Вот одна из них, пересказанная мной.
Русский флаг в Тамари-Анива был поднят Г.И.Невельским 22 сентября (4 октября) 1853 г. Им там же был основан Российский Муравьевский пост, начальником которого был назначен майор Н.В.Буссе. С этой даты вся территория Сахалина стала неотъемлемой принадлежностью России. Что касается Курильских островов, то их населяли айны. На языке айнов “кур” или “куру” означает “человек”. Камчадалы-ительмены называли население Курильского архипелага “кужи”, что значит “живущие на юге”. В XVIII в. айны были обращены в православие и сохраняли эту религию, русские имена и фамилии, даже находясь под японским владычеством. В период 1855-75 гг. айны сселялись японцами на Шикотан, но нам их там видеть почему-то не пришлось. Может быть из-за слишком кратковременного пребывания, а может быть и там их уже почти не осталось. Первые сведения о Курильских островах появились после похода на Камчатку Владимира Атласова в 1697-1699 гг. Курилы изучали Д.Я.Анциферов и И.П.Козыревский в 1711г., М.П.Шпанберг, участник экспедиции В.Беринга в 1738 -39 гг., В.М.Головнин. В 1745г. большая часть островов была нанесена на “Генеральную карту Российской империи” в Академическом атласе под русскими наименованиями. В 1799г., по указу Павла I, была создана Российско-Американская компания”, которой было, в частности, предоставлено право монопольного использования всех природных богатств Курильских островов. Воспользовавшись затруднениями, которые возникли у России в связи с начавшейся войной с Англией и Францией, уходом русской эскадры из Петропавловска-Камчатского, в 1855 г. Япония отторгла от России южные Курильские острова, дав возможность адмиралу Е.В.Путятину заключить достаточно выгодный для России Симодский торговый договор. В 1875г. Курильские острова полностью перешли под контроль Японии, и только 11 февраля 1945г., на основании соглашения, принятого на Конференции трех держав, Курильские острова должны были перейти Советскому Союзу, что мы практически и осуществили. На другой день, 17 сентября, в 14 ч.22 мин. мы без приключений добрались до Советской Гавани и пришвартовались у старого пирса тыла в бухте Западная. Сразу на берег сошел личный состав 205-го стрелкового батальона, а на корабль возвратились наши краснофлотцы и старшины, отправленные из Николаевска-на-Амуре для участия в десанте на Сахалин. Отправлялось 10 человек, вернулось - 7. Трое остались продолжать службу в Маока. Возвратившимся была устроена достойная встреча, и допоздна в кубрике происходил обмен впечатлениями. 18 сентября перешли в бухту Северная, к пирсу стройбригады, находившемуся недалеко от пирса “Колхоза Ильича”, и начали разгрузку леса и стройматериалов. Эта разгрузка шла медленно, то прекращалась из-за отсутствия автомашин, то продолжалась снова. Закончив разгрузку леса, 19 сентября приступили к выгрузке цемента из 1-го трюма. Личный состав, не занятый на разгрузке, работал по специальности. Работ накопилось не мало. Корабельный почтальон, совершивший путешествие на почту, прибыл с пустыми руками, к немалому огорчению всей команды. Сказали, что наша почта на Совгавань не идет, а продолжает поступать в Николаевск-на-Амуре, так как, хоть мы и здесь, - числимся там.
14 сентября 1945 г. Начальнику ОКОС СТОФ подполковнику тов.Винокурову Представляю наградные листы на офицерский состав частей и кораблей Николаевской-на-Амуре военно-морской базы, достойных к награждению орденами и медалями: 1. Орден “Отечественной войны 1 степени” ................ 4. ст.л-т Прохоров Алексей Алексеевич ................ 3. Орден “Красная Звезда” ................ 6. лейтенант Захарьян ................ Командир НАВМБ капитан 1 ранга Сурабеков 14 сентября 1945 г. Начальнику ОКОС СТОФ подполковнику тов.Винокурову Представляю наградные листы на старшинский (сержантский) и рядовой состав частей и кораблей Николаевской-на-Амуре ВМБ, 65 ДСКа, морпогранотряда НКВД и тральщика N 13, представленных к награждению орденами и медалями Союза ССР. 1. Медаль “Ушакова” .......................... 15. ст.1 ст. Сорокин Александр Ефимович 16. ст.1 ст. Косарев Иван Васильевич ......................... 3. Медаль “Нахимова” ......................... 43. ст.1 ст. Новиков Александр Иванович 44. ст.2 ст. Усачев Иван Павлович Командир НАВМБ капитан 1 ранга Сурабеков Эти документы, как я понимаю, вообще были проигнорированы. Никаких наградных листов по нашему кораблю (по другим - я не проверял), подписанных командиром НАВМБ, в архивах нет. В результате этого ни Захарьян, ни Усачев не были награждены вовсе. И еще одна деталь. Данные документы касались только участия зм “Гижига” в минной постановке. Высадка десанта на Шикотан не входила в сферу НАВМБ. Чтобы закончить с награждениями (признаюсь, больше всего мне обидно за Захарьяна!), замечу, что за участие в постановке минного заграждения в Сахалинском заливе по Николаевской-на-Амуре ВМБ были награждены: орденом “Красной Звезды”: флагманский минер НАВМБ капитан-лейтенант Тимченко А.Я.; начальник 7-го военно-лоцманского пункта района Гидрослужбы НАВМБ старший лейтенант Солодкий М.Н. медалью “За боевые заслуги”: флагманский штурман НАВМБ капитан-лейтенант Калачев Н.Н. За охранение и прикрытие минно-заградительной операции ордена различного достоинства получили также: командир отдельного дивизиона торпедных катеров НАВМБ капитан 3 ранга Акимов Ф.Я. и командиры отдельных артдивизионов береговой обороны НАВМБ капитан Бобырев П.Ф. и майор Стрижак П.Х. На всем этом фоне ненаграждение лейтенанта С.М.Захарьяна до сей поры представляется мне особо несправедливым и обидным. Несмотря на то, что я уделил такое пристальное внимание наградам, мы никогда о них много не говорили и, обычно, не думали: просто делали свое дело. Дали нам указание представить к завтрашнему дню наградные листы, и мы их писали. Вперед Содержание Назад
|
Важное
Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Важное
SIPRI: общемировые военные расходы установили новый рекорд
Важное
Главное в военных СМИ за неделю: перестановки на верфях ОСК, робот-эвакуатор для передовой, закладка танкера проекта 23630