Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Новые взрывозащищенные кресла для бронетехники

Новые взрывозащищенные кресла для бронетехники

Поиск на сайте

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Второго января Гусейн был дома. Джавад Алиев это хорошо помнит. Джавад — зять Гусейна, муж его сестры.

Гусейн был оживлен, рассказывал об училище, шу­тил с сестрами.

— Представляете,— рассказывал он сестрам,— чуть свет — подъем. Две минуты на сборы, и бегом на физ­зарядку во двор. В любую погоду форма одежды од­на — трусы и ботинки. Даже зимой... А потом под хо­лодный душ. И все время расписано по минутам. Уж если опоздал куда-нибудь, так весь день и будешь опаздывать. А на вечерней поверке, перед отбоем, по­лучишь замечание от старшины...

Сестры сокрушенно качали головами и, конечно, жалели его. А он смеялся.

— Ну, теперь все позади. Теперь я и сам командир, лейтенант. Вот видите — на рукаве две золотые полоски. Одна средняя, другая узкая — это лейтенант. Послужу немного, и сменят мне узкую полоску на среднюю. Стану старшим лейтенантом. Потом приба­вят еще одну узкую — капитан.

— Ну, а если война? — перебила кто-то из сестер. Лицо Гусейна стало серьезным:

— Что ж... Ведь я для войны и учился...

Казалось, что в тот день он не хотел думать о ве­щах серьезных. Ему хотелось шутить и смеяться. Да­же когда старший брат Бала Ага уже за столом спро­сил его серьезно:

— Как думаешь, Гусейн, будет война?

Он ответил не сразу. Словно нарочно помедлил с ответом. Отпил глоток кислого вина, поставил осто­рожно бокал и только тогда сказал:

— Обязательно будет. Ты же и без меня это зна­ешь. Зачем спрашиваешь?

Больше об этом они не говорили. Женщины вози­лись на кухне, готовили для Гусейна любимую его долму — голубцы в виноградных листьях. А мужчи­ны — старший брат Бала Ага, Гусейн и зять Джавад — сидели за столом и говорили.

Стол был праздничным, хотя и очень скромным — зелень: кресс-салат, тархун, лук и редиска (за всем этим Гусейн уже успел соскучиться!), брынза, хлеб и бутылка вина.

Гусейну хотелось веселиться. Он поставил на стол патефон и стал слушать свои любимые пластинки.

Потом брат встал и ушел в соседнюю комнату за фотоаппаратом. Он увлекался фотографией и решил сфотографировать Гусейна перед отъездом.

Притащил треногу, установил на ней аппарат. Долго возился с кассетами и пластинками. Кассеты за­едали...

Так появилась эта фотография: стол с закуской, за столом Гусейн и Джавад. Рядом с Гусейном патефон. На диске вертится пластинка. О чем она тогда пела? В руках у Гусейна бокал с вином, в глазах хитринка. Он словно говорит брату:

— Скорее... Все вино с Джавадом выпьем... Пока ты возишься...

В тот день Бала Ага действительно возился очень долго. Он не был уверен в успехе и сделал повторный снимок. Когда потом проявил пластинки, одна из них оказалась засвеченной...

Так по счастливой случайности осталась фотогра­фия, на которой можно увидеть Гусейна за домашним столом.

Каждая из сестер старалась как-то по-своему уде­лить Гусейну внимание. Одна выстирала и выгладила его рубахи. Другая угощала специально для него при­готовленным блюдом. Третья вышила ему носовой платок.

Каждой из них хотелось что-нибудь для него сде­лать... Ведь он уезжал из Баку в далекий Ленинград-Ленинград манил его и притягивал. Он торопил время, хотя и без того дни отпуска летели очень быстро.

После строго размеренной училищной жизни все домашнее казалось особенно дорогим: и давно знако­мые комнаты, и домашняя постель, и еда.

Странно, раньше, до училища, он как-то и не обра­щал на еду внимания. А в училище понял цену и до­машним обедам и зелени...

Кормили в Ейске хорошо и вкусно. Но ему не хватало той специфической остроты, тех пряностей, которые отличают кавказские блюда.

И тогда он добавлял в училищные щи огромную порцию горчицы, и тогда он перчил макароны... Иногда ему вдруг безумно хотелось отведать тархуна или зеленого лука. Хотелось похрустеть свеженькой молодой редиской. Ведь в Баку такие вещи подаются на стол круглый год. А в училище этого не было...

Он знал, что и в Ленинграде этого не будет, но ведь запасов из дому с собой не захватишь...

Он гулял по городу, лихо козырял встречным ко­мандирам, с удовольствием отвечал на приветствия младших. И считал про себя дни, остающиеся до отъезда.

Почему он спешил уехать из дому, из Баку? Ему не терпелось прибыть в часть, не терпелось сесть в кабину боевой машины, «его машины», не терпелось подняться в небо...

А потом пришло время укладывать чемодан. Гу­сейн собирал вещи неторопливо и обстоятельно. Время от времени переругивался с сестрами, которые все норовили подложить ему чего-нибудь еще домашнего.

Пришел день отъезда. Он уезжал с хорошим на­строением, мечтая через год приехать в очередной от­пуск.

Поезд уходил вечером. Родные долго прощались с ним, обнимались поочередно. А он все искал глазами кого-то...

Может быть, ему хотелось увидеть любимую де­вушку, с которой он попрощался заранее? Может быть, она тоже была в тот вечер на перроне? Может быть, это ей одной улыбнулся Гусейн со ступеньки вагона, когда поезд уже пошел? Улыбнулся и помахал рукой...

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю