Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
АСУ ТП на базе российского контроллера

АСУ ТП на базе российского контроллера

Поиск на сайте

ВСПОМИНАЕТ ПОЛКОВНИК КАБЕРОВ

Из кабинета начальника Новгородского аэропорта видны поле аэродрома, и серебристые тела самолетов, и пассажиры, идущие к машинам, и люди, ожидающие очередного рейса.

Но начальнику не очень-то сидится в кабинете, хо­чется на поле. Тянет туда, где ревут моторы, где при­земляются и взлетают самолеты.

Герой Советского Союза полковник Игорь Алексан­дрович Каберов — в прошлом летчик-истребитель — прошел всю войну, начав ее лейтенантом.

Помните Игоря Кабанкова — героя книги Николая Чуковского «Балтийское небо»? Кабанкова никогда на свете не было. Его придумал писатель. А Каберов был всегда, всю войну... Он и Кабанков — это одно и то же лицо.

...Над полем непрестанно гудят моторы — кто взлетает, кто садится. Люди ждут самолетов. Может быть, встречают кого-то из близких.

Что ж, рейсовый придет вовремя, не опоздает.

Сколько раз он и сам ждал вот так же, прислу­шивался... Тогда, в войну, самолеты приземлялись без расписаний...

Одно ожидание запомнилось ярче, может быть по­тому, что было первым.

Он долго ждал друга, а друг на аэродром так и не вернулся...

Они подружились еще в училище. Потом вместе попали в одну часть, под Ленинград. В свободное вре­мя любили бывать в Петергофе, теперешнем Петро-дворце.

Дворцы и сверкающие фонтаны... Они и тогда свер­кали. И всякий раз, пусть это будет не в первый, а в десятый или сотый, поражает игра воды и света, радужных брызг и сверкания позолоты. Поражают причудливые формы и неповторимая красота. Все это как сказка. Как и все сказки — неповторимая и уди­вительная.

И Самсон, раздирающий пасть льву, и мощная струя воды в небо. В чистое небо, в котором летал когда-то летчик Алиев, летал в одном звене с Каберовым, вот над этими каскадами и фонтанами и здесь, совсем рядом, всего в нескольких километрах, погиб...

Война пронеслась над этой землей уничтожающим ураганом. Исковеркала красоту фонтанов и сказочных скульптур. Опалила парки и дворцы, уничтожила бы­лое великолепие.

При виде страшных руин казалось, что уже никогда не вернуть эту удивительную сказку...

Но Петергоф восстановили, и фонтаны по-прежне­му удивляют людей своей неповторимой красотой...

— Помню хорошо 27-й день войны — 18 июля 1941 года,— вспоминает Игорь Александрович.— Наше звено только что произвело посадку. Как и всегда, лет­чики выпрыгнули из кабин, дали указания техникам и собрались у моего самолета.

Лейтенант Алиев был как-то взволнован.

— Что случилось, Гусейн? — спросил я его.

Он снял с головы шлем, помял его в руках, воз­мущенно сказал:

— Командир, когда же этому конец будет?

— Не понимаю...— пожал я плечами.

— Как не понимаешь! — глаза Гусейна сверкнули гневом.— Там люди гибнут, а мы здесь воздух утю­жим! За что нас кормят?

Я хорошо знал Гусейна Алиева, этого скромного, прямого и на редкость храброго летчика. Настроение его было понятным.

Я ответил не сразу. Меня и самого волновал этот вопрос. Многие наши товарищи на других участках уже давно воюют, сбивают самолеты, таранят. А мы целыми днями летаем над Кронштадтом, так сказать, «прикрываем флот с воздуха»...

И каждый такой вылет считается боевым! Сколько у нас уже таких «боевых вылетов»!

Я хорошо понимал Гусейна, понимал и третьего нашего товарища — жизнерадостного Колю Соседина...

И я не успел им тогда ответить: нас срочно вызвал командир полка.:

Герой Советского Союза майор Кондратьев встре­тил нас тепло, по-отцовски:

— Ну, базовые летчики, устали, наверное?

— Никак нет!

— Тогда быстренько знакомьтесь с обстановкой... А обстановка была невеселой. Немцы оказались под Лугой! Синие зловещие стрелы, словно щупальца, тянулись на карте к Ленинграду, Таллину, Нарве, Новгороду.

Северо-западнее Луги, между деревнями Сабск и Осьмино, была окружена крупная мотомеханизирован­ная колонна противника.

Вот по ней-то нам и предстояло нанести штурмо­вой удар.

Я помню, как просияло лицо Гусейна. Посмотрел на нас с Сосединым и как-то по-детски подмигнул нам обоими глазами.

И вот мы уже бежим к самолетам. Запускаем мо­торы, набираем высоту. Прошли Волосово. Справа большой пожар, горит деревня Ивановская. Голубая лента реки Луги и деревня Сабек, а за ней на дороге врат.

Перестраиваемся, идем на снижение. Немцы заме­тили, открыли ураганный огонь. Но поздно...

Нажимаем гашетки. Срываются со своих балок под крыльями смертоносные снаряды РСы — наши само­летные «катюши». Прочертив огненный след, ударяют по колонне.

Гремят взрывы, земля встает на дыбы, черный дым тянется над лесом, и кажется, что огонь охватил все, даже саму землю.

Стреляя из пулеметов, проносимся над колонной на бреющем... Разворачиваемся для повторного захода. Алиев и Соседин идут рядом. Вижу улыбающееся, оза­ренное счастьем лицо Гусейна и улыбающуюся физиономию Соседина. Колька снял очки и показал мне большой палец.

Снова пикируем, снова летят наши снаряды по це­ли. Дым пожарища разъедает глаза...

Развернулись для третьего захода, но дороги почти не видно — все окутано дымом.

Неожиданно Соседин выходит вперед качает с кры­ла на крыло и тут же переходит на снижение.

Снаряды рвутся впереди самолета Соседина. И толь­ко я развернулся на пушку, как Алиев вдруг сделал переворот и камнем бросился на нее, чуть не столк­нувшись с моим самолетом. Пулеметная очередь Гу­сейна заставила замолчать орудие.

Умело прикрыл он тогда Соседина!

Набираем высоту, чтобы собраться вместе. Соседин рядом, а Алиева нет.

Прошли весь район — нет его. Не было тогда у нас радио, не было связи в воздухе...

Решили мы, что он ушел на аэродром. Но, приле­тев домой, узнали, что Гусейн не возвращался...

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю