Важное
Hyundai Heavy Industries продвигается на оборонный рынок США
Военным показали 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / А.Д. Санин. Полярная одиссея Святой Анны и штурмана Альбанова
Начало января 1914 годаАльбанов стучится в каюту Брусилова и входит.- Давненько Вы ко мне не жаловали. Альбанов, как будто не замечая этой иронии, обращается к нему: - Георгий Львович! В последнее время, находясь на положении пассажира, я много размышлял о нашей жизни, прежде всего, о нашем дрейфе, и очень внимательно изучил книжку Фритьофа Нансена о его дрейфе на "Фраме", к счастью для меня оказавшуюся на шхуне. Мне сейчас совершенно ясно, что рассчитывать на наше освобождение ото льда в этом году абсолютно не приходится. В лучшем случае наш дрейф затянется до осени 1915 года, и реальностью на шхуне станет голод, так как продукты все к этому времени закончатся. Считаю, что наше спасение в том, что когда шхуна пересечет 80-ю параллель, на которой лежит Земля Франца-Иосифа (ЗФИ), а по моим расчетам это должно быть в начале этой весны, нам нужно покинуть шхуну и всей командой на нартах и каяках двинуться по льду к ней. Меридиана Шпицбергена мы можем достигнуть только где-то в ноябре 1914 года - в самое неблагоприятное время, когда нечего рассчитывать ни на освобождение ото льдов, ни на нашу санную экспедицию к Шпицбергену в разгар полярной ночи. Поэтому нужно уходить только к ЗФИ! Георгий Львович! Вы должны понять и согласиться с тем, что цель нашей экспедиции – пройти во Владивосток - уже не может быть достигнута, и задумки о богатом зверобойном промысле и коммерческом успехе также не удались. Нужно думать прежде всего о том, как без человеческих потерь выйти из нашего затянувшегося дрейфа. Брусилову слушать Альбанова заметно трудно, он постоянно ерзает в кресле, несколько раз пытается перебить его и, наконец, очень резко, порой почти переходя на крик, говорит: - Бессмысленно и гибельно для всех нас то, что Вы говорите! Бросить шхуну? Зачем? Я свято верю в то, что мы освободимся ото льда к концу лета 1914 года. Если же я увижу, что к исходу лета не будет надежды на освобождение, то мы покинем шхуну на ботах, как это сделала экспедиция Де-Лонга, уходя со своей раздавленной в 1881 году шхуны "Жаннета" у Новосибирских островов. И они достигли берега благополучно. Альбанов сдержанно отвечает: - Надеяться на освобождение к лету 1914 года наивно и несерьезно. А экипаж "Жаннеты" действительно добрался до земли, к дельте Лены. Но они шли по плавучим льдам летом, а не полярной ночью, и шлюпки им помогали тащить ездовые собаки. И многие из них умерли от голода и истощения от этого перехода. Кроме того, "Жаннета" дрейфовала совсем в другой части Ледовитого океана и в иной обстановке. Тащить наши тяжелые боты по льду вряд будет по силам нашей ослабевшей болезнями и зимовкой команде. Мы сейчас - "пассажиры дрейфующего льда". Нельзя полагаться только на провидение, где высадит на волю нас этот лед! - Нет! Нет! И еще раз нет! Я против оставления шхуны весной! - Что ж, воля Ваша. Поднимается и уходит к себе в каюту, садится за стол, на котором лежит его записная книжка, книга Колчака "Льды Карского и Сибирского морей", книга Фритьофа Нансена "Среди льдов, во мраке ночи". Здесь же увеличенная и перерисованная им карточка ЗФИ из книги Нансена и маленькая иконка Николая Чудотворца. Альбанов нервно перелистывает свою записную книжку. - Ну, бог ему в помощь! А я все же приму решение. Оставаться дальше бессмысленно. Стук в дверь каюты. Входит Ерминия Александровна. - День добрый, Валериан Иванович! Что Вы такой грустный, судя по Вашему лицу, опять не очень приятный разговор с Юрием Львовичем? - Вы как всегда правы, Ерминия Александровна, был разговор, да и радоваться нечего в моем положении пассажира и затворника каюты. Только вот Вы да Денисов меня и посещаете иногда, за что Вам превеликое мое спасибо, а то бы совсем одичал. А с Георгием Львовичем мы действительно уже давно перестали понимать друг друга или просто не хотим этого. Не знаю. Характер у меня тоже, прямо скажем, не сахар, хотя всегда старался как подчиненный не перечить по пустякам Георгию Львовичу, но по принципиальным вопросам, если был уверен в своей правоте, никогда не уступал, и он, как правило, соглашался со мной. Но Вы ведь видите, что после болезни Георгий Львович стал раздражительным, мнительным и капризным, его решения стали противоречить здравому смыслу. Он, видимо, уже ничего не может с собой поделать, взрывается по любому поводу. Да и я, откровенно сказать, после этой зимы и своей болезни тоже издергался и нервы стали сдавать. Ведь не могу припомнить, чтобы после 9 сентября прошлого года, когда я попросил освободить меня от обязанностей штурмана, мы с Георгием Львовичем хоть один раз переговорили хладнокровно, не торопясь скомкать наши объяснения и разойтись по углам. А между тем уверен - объяснись мы до конца, пусть это объяснение было бы несколько шумным, пусть для этого нам пришлось бы закрыть двери, но, в конце концов, мы бы оба поняли, что у нас нет причин для ссоры. Но, видимо, такое объяснение между нами вряд ли уже состоится. Сегодня я сказал Георгию Львовичу, что весной нам всем надо уходить на каяках и санях к ЗФИ, в этом наше спасение. Это самое благоприятное время для ухода. Уходить позже нельзя - мы своим дрейфом проскочим ЗФИ и будем от нее далеко, как и от Шпицбергена. Но он категорически против оставления шхуну весной. - Валериан Иванович, очень хорошо Вас понимаю, и доводы мне Ваши кажутся убедительными, но я человек абсолютно не сведущий в полярных делах и не могу быть здесь судьей и принять чью–либо сторону. Поверьте, что мне очень тяжело наблюдать со стороны Ваш разлад в отношениях. Но, к сожалению, я ничем здесь помочь не могу. На Вашем месте я бы все-таки еще раз поговорила с Юрием Львовичем, хотя понимаю, что для Вас каждый разговор с ним сейчас очень тяжел. Но дело очень серьезное и надо заставить себя это сделать. Вперед Оглавление Назад
|
.jpg)
