10 апреля 1914 года. День выхода группы Альбанова в ледовый поход
Альбанов и Денисов на палубе. Погода великолепная, солнце, ни одного облачка.
Альбанов с секстаном берет высоту солнца. Денисов ему помогает, отмечая по часам время.
Уходящие в поход перетащили все каяки, выстроив их вереницей у сходни.
Укладывается последнее снаряжение, одежда, провизия, посуда, лыжи, провизия, одних патронов берется около 3-х пудов.
В нижнем помещении стюард Ян Регальд накрывает столы, расставляет приборы. Готовится прощальный обед.
Все собрались. Брусилова пока нет. Альбанов сел со своими спутниками на дальний край стола, где он садился с тех пор, как стал пассажиром.
Особого оживления за столом нет, чувствуется тоскливое настроение, но все пытаются его скрывать шутками. Но смех получается деланный, чувствуется тревога как за уходящих, так и за остающихся на шхуне.
Слышатся отдельные разговоры:
- Вот вы пойдете к югу, а льды будет тащить вас к северу. Они-то ведь не устают. Переборите их? Каяки-то, гляди, у вас тяжеленные, по 10 пудов на каждом поди груза…
- Ничего, осилим. А то иначе и собираться в путь бы не следовало.
- Эх, вам бы на каждые нарты да по хорошему буксиру и желательно с толстой ряжкой, чтоб попер их веселее.
Все в этот момент почему-то смотрят на розовощекого здоровяка Денисова…
Спускается вниз и Брусилов. Ерминия разливает по тарелкам суп. Едят молча. Остающиеся усердно угощают уходящих тем, что поставлено на столе из еды, приговаривая:
- Ешьте, ешьте путь далекий, силенки нужны.
Обед проходит молча и грустно: все чувствуют себя не в своей тарелке. Как будто исполняя какую-то повинность, сидят все за этим парадным прощальным обедом.
Поев, каждый встает, благодарит Брусилова и особенно Ерминию.
Выходит из-за стола и Альбанов. Он идет в свою каюту.
Стоит в каюте, оглядывая свое жилище, его закопченные стены, потемневшие и скользкие от плесени, в углах лед и иней.
- Вот и прошли полтора года моей жизни здесь… До свиданья, "Святая Анна"! Что тебя ждет? Когда же ты освободишься из этого ледового плена?
Берет со стола маленькую иконку Николая Чудотворца, кладет ее в карман, бросая прощальный взгляд на свою опустевшую каюту, и выходит…
На льду у каяков стоят уходящие в путь.
Одеты они в парусиновые брюки и рубахи поверх теплой одежды, шапки, высокие сапоги, у кого кожаные, у кого тюленьи, а у некоторых и с парусиновыми голенищами. В руках у каждого лыжные палки, через плечо перекинуты лямки от каяков.
Провожать уходящих идут все. Здесь же бегает собака Улька, единственная оставшаяся из шести, взятых на судно.
Провожающие приготовились тащить нарты, присоединившись к каждой паре, уходящей в поход.
Денисов стоит рядом с головным каяком Альбанова. И многие, показывая на него, говорят:
- Вот этот сейчас попрет, только бы нам не отстать от него…
Спускается на лед и Брусилов. Становится позади каяка Альбанова, готовясь помогать.
Все стоят и ждут.
Альбанов снимает шапку, крестится, за ним крестятся остальные.
- Ура! - кричит кто-то.
Группа подхватывает крик, налегает на лямки и трогается в путь к виднеющимся в метрах пятистах от шхуны торосам.