Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Единая судовая энергетическая система

Как создать
единую судовую
энергетическую систему

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Красный дракон: современные военно-морские силы Китая / Глава 3. Политическая реконструкция региона и угрозы территориальных споров

Глава 3. Политическая реконструкция региона и угрозы территориальных споров

Внешнеполитические угрозы национальной безопасности Китая обусловлены как тенденциями трансформации современного мироустройства, так и рядом "застарелых" территориальных споров в регионе. Так, совершенно очевидно, что процесс оформления нового - "постбиполярного" мирового порядка находится лишь в начале своего пути(1). Можно лишь, с достаточной долей уверенности, предположить, что мир будет многополярным, имеющим не один и не два, а несколько центров силы, в число которых ходит и Азиатско-тихоокеанский регион, по сути своей представляющий формирующийся баланс сил. Данное подтверждается целым рядом обстоятельств.



Таблица 56. Характеристика морских угроз национальной безопасности Китая

Во-первых, наличием расположенных в АТР сразу нескольких крупных мировых держав, определяющих не только региональный, но и мировой баланс сил - США, России, Японии, Китая - каждая из которых не только может претендовать на роль лидера в регионе, но и, при определенном стечении обстоятельств, может стать лидером в мировой политике (или потерять лидерство - США). Все они занимают важное геополитическое и геостратегическое положение, имеют обширные интересы в регионе и в мире, и обладают мощным потенциалом для их реализации. Это объективно вынуждает их к активным действиям в мировой политике.

Добавим к этому наличие ряда государств, стремительно набирающих экономический, политический и военный вес (например, Республика Корея, страны АСЕАН), интересы которых теперь уже приходится учитывать в региональном балансе сил.

Во-вторых, в 2000 г. на территории региона проживало 54% населения планеты и производилось порядка 25% общемирового валового продукта(2). Странам региона характерны наиболее высокие темпы экономического роста. Согласно прогнозу Азиатского банка развития темпы роста экономик стран АТР в ближайшие два года будут в три раза превышать темпы роста экономик стран остального мира.

В-третьих, характерной особенностью восточно-азиатского сектора АТР является то, что здесь сосредоточен колоссальный ракетно-ядерный потенциал (США, Россия, Китай), а Япония обладает научными и технологическими возможностями по созданию ядерного оружия и средств его доставки. При этом ракетно-ядерные потенциалы США и России ограничиваются соответствующими российско-американскими договоренностями по стратегическим наступательным вооружениям и ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Китай же не связан никакими обязательствами в области контроля и теоретически его ядерный потенциал может не только достичь нынешнего российско-американского уровня, но и превзойти его.

Добавим к этому наличие тенденции увеличения военного потенциала, причем не только за счет потенциалов вышеназванных государств, но и других. К примеру, страны Юго-Восточной части АТР, по данным экспертов, выделяют сегодня на военные расходы от 5 до 20% своего государственного бюджета. Рынок оружия данного региона занимает второе место после ближневосточного рынка вооружений и военной техники и составляет примерно третью часть мирового оборота продажи оружия.

Имеющее место сокращение российского и американского военного присутствия в регионе (начавшееся в период после окончания Холодной войны) породило негативные тенденции военно-политического мышления правительственных кругов некоторых государств АТР, что проявляется в стремлении заполнить образовавшийся вакуум своими вооруженными силами. Этим, главным образом, объясняется тенденция к наращиванию военно-технического потенциала рядом стран региона, причем не столько крупных, сколько средних и малых. Ведется поиск моделей двусторонних и многосторонних военных союзов.

В-четвертых, организация международных отношений в АТР находится на гораздо более низком уровне, чем, к примеру, в Европе. Отсутствует четко отлаженный региональный и субрегиональный механизм обсуждения и выработки коллективных решений и спорных проблем, лишь в стадии проработки находится вопрос создания системы коллективной безопасности в АТР.

И, наконец, в-пятых, (а по значимости это обстоятельство, безусловно, занимает основное место), пересечение в этом регионе геополитических интересов ведущих государств мира - США, России, Китая, Японии (при этом роль двух последних в многополярной мировой системе, несомненно, возрастает), сплетение в тугой клубок острых межгосударственных противоречий, рост амбиций ряда государств региона, наличие взаимных претензий, "старых обид" и т.п. позволяет говорить о нем как о конфликтогенной зоне

Не исключено также, что в азиатско-тихоокеанское "поле геополитической борьбы" окажутся вовлеченными другие участники мировой политической игры. При этом в силу наличия серьезных противоречий, которые могут приобретать форму антагонистических, накал борьбы будет неуклонно нарастать, что в конечном итоге может привести к использованию не только политических, экономических, дипломатических, но и силовых методов решения текущих и перспективных проблем в целях наиболее полного обеспечения национально-государственных интересов основных держав региона.

Территориальные споры КНР со странами Восточной Азии второй половины XX века теоретически рождают угрозу военных конфликтов. При этом следует учитывать, что даже при позитивном развитии политических, экономических и иных процессов, и внешне видимой возможности политического урегулирования конфликта, в ходе событий всегда важным остаются факторы случайности и политических амбиций конфликтующих сторон, и злой воли третьих лиц.

Тайваньская проблема является прямым следствием гражданской войны в Китае, разделившей одну страну на две, идеологически разные, социально-экономические системы. В отношениях островного Тайваня и материкового Китая просматриваются два этапа: первый с 1949 по 1978 гг. и второй – с 1979 г. по настоящее время(3).

Первый период характеризовался антагонизмом сторон, взаимным политическим неприятием, отсутствием позитивных начал. Как на Материке, так и на Острове, эти процессы возглавляли мощные партии-армии, обладавшие неограниченной властью, не терпевшие даже малейших посягательств на их роль обладания истиной в последней инстанции. Общим для сторон было и стремление к национальному возрождению и подъему, обращение к национальным чувствам населения. При общности политических устоев поиск путей развития и на Острове, и на Материке, пошел по принципиально разным направлениям: на Тайване почти 30 лет создавали условия для развития частной собственности и хозяйственной предприимчивости населения, КНР ориентировалась на государственный уклад экономики.

Переход КНР к политике реформирования и открытости проложил путь к развитию экономических отношений двух сторон: в конце 1970-ых гг. на Тайване был принят первый нормативный акт, допускающий торговлю с Китаем лекарствами и некоторыми видами промышленного и сельскохозяйственного сырья. Уже в 1984-1987 гг. была проведена двусторонняя либерализация торговли и банковских расчетов через третьи страны, но сохранился запрет на прямую торговлю. А в период 1987-1992 гг. стали постепенно разрешены поездки к родственникам, почтово-телеграфная связь через третьи страны и были выработаны три принципа экономического сотрудничества: обеспечение государственной безопасности, недопущение отрицательного воздействия на отрасли внутреннего производства и повышение конкурентоспособности тайваньских товаров. Следует заметить, что через несколько дней после событий на площади Тяньаньмэнь, на Тайване был принят акт, разрешающий организацию в КНР мелкого производства, что открыло путь вывоза капитала в КНР.





Таблица 60. Динамика экономических связей КНР и Тайваня

О размахе торгово-экономических связей Материка и Острова на протяжении 1990-ых гг. можно судить по данным о капиталовложения тайваньцев в экономику КНР: за 1991-1999 гг. прямые инвестиции Тайваня составили 14.495 млрд. долл. США, что позволило Острову в 1998 г. занять четвертое место после США (8.6%), Японии и Сингапура (по 7.5%)(4). По данным китайской статистики торговый оборот сторон (через Сянган) вырос с 49.6 млрд. долл. в 1991 г. до 53,9 млрд. долл. в 2000 г., составив в совокупности за это десятилетие 461 млрд. долл. США.

Нет смысла выяснять для какой из двух сторон развитие экономических отношений было и остается наиболее выгодным. Очевидно одно – позитивная динамика экономического сотрудничества КНР и Тайваня объективно способствует росту взаимопонимания, стимулирует позитивные политические процессы и прокладывает путь к мирному сосуществованию обеих сторон, что минимизирует вероятность военного конфликта между ними.

С другой стороны "идея объединения Родины" была декларирована по обеим сторонам Пролива и до сих пор каждой из сторон не отменена, да и само существование "двух Китаев" влечет за собой угрозу политической реформации для каждой из сторон.

Во внутриполитическом контексте КНР "тайваньский вопрос" способен обострить отношения между "Партией и Армией": часть высшего китайского руководства, опирающаяся в числе прочих и на традиционные китайские военные элиты, может использовать "тайваньский вопрос" для давления на своих оппонентов из числа новых руководителей. А поскольку "идея объединения Родины" является целеполагающей развития Китая, то при определенном дестабилизирующем развитии внутрипартийной ситуации – придется кому-то отвечать за медлительность в "объединении Родины"…

Объективно, выходом для руководства КНР является максимально возможное сохранение нынешнего статус-кво и поддержка тех политических сил на Тайване, которые придерживаются тех же позиций и обещают не поднимать вопрос о независимости в течение ближайших 50 лет(5).

Современное же, взаимное и интенсивное вооружение указанных сторон, и их "ответно-встречные" военные маневры, на наш взгляд – это, не более чем "рецидив обоюдного тридцатилетнего антагонизма", привычная политическая реакция для Китая и демонстрация политической самостоятельности Тайваня(6).

Индо-китайские территориальные споры первоначально развивались вокруг районов в Гималаях и на Тибете, что привело к вооруженному конфликту между странами в 1960-х гг. Существенный диссонанс в индо-китайские отношения вносило и традиционное пакистано-китайское военное сотрудничество и, особенно, в области реализации Исламабадом своих ядерных программ.

Помимо этого отметим, что как китайская экономика, так и индийская, являются крупнейшими импортерами нефти, получая из стран Среднего Востока порядка 40 и 70 процентов этого ресурса соответственно. В силу этого и до недавнего времени политологами прогнозировался конфликт между странами. При этом Индия имеет такие выгоды как военно-географическое положение и военно-морское преимущество в индоокеанском регионе, что в совокупности позволяет ей напрямую контролировать китайские поставки нефти из этого региона.

Между тем, на рубеже веков между этими странами отношения стали понемногу нормализоваться. Так, в 2003 г. были проведены совместные морские маневры, а в последующие годы ряд китайских кораблей посетили порты Индии. И в конце 2006 г. Индия и Китай подписали меморандум о взаимопонимании в области разработки и совместного использования нефтяных и газовых месторождений, что должно повысить эффективность совместной борьбы индийских и китайских компаний за доступ к энергоресурсам в третьих странах(7). Как предтеча этого политического акта, в августе 2006 г. индийская нефтегазовая корпорация "ONGC Videsh Ltd" и китайская "Sinopec" выиграли тендер на совместную покупку 50% акций колумбийского месторождения "Omimex de Colombia", после чего каждая из сторон получит равную долю. Стороны так же договорились об увеличении объемов товарооборота, доведя таковой до 40 млрд. дол. США к 2010 г., а 2007 г. был обозначен как год индо-китайской дружбы.

Эксперты отмечают, что обе стороны постарались обойти в переговорах дискуссий по "спорным" вопросам о принадлежности территорий в штате Аруначал Прадеш и Тибете, а также о помощи Китая Пакистану в развитии ядерной программы(8).

Таким образом, можно считать, что Китай дипломатическим путем обеспечил безопасность своих морских поставок нефти из стран Среднего Востока.

Между тем, данные политические соглашения, безусловно, накладывают ограничения на военно-морское присутствие Китая в индо-океанском регионе. Так, наличие в Индийском океане китайских военно-морских сил в режиме, аналогичном боевой службе советского ВМФ, наверняка будет расценено Индией как недружественный акт, равно как и усиление военного присутствия в Мьянме(9). Японо-китайские территориальные противоречия выражены спорами о пространстве территориальных вод вокруг о-вов Сенкаку (в китайской картографии - Дяоюйдао). Архипелаг Сенкаку - группа мелких необитаемых островов и рифов общей площадью 6,32 кв. км, расположенных в южной части Восточно-Китайского моря, примерно в 200 км к востоку о-ва Тайвань. Эти острова контролируются (без осуществления режима т.н. "эффективной оккупации") японской стороной, которая "прибрала их к рукам" вместе с о-вом Тайвань в 1895 г., после побед над Цинской империей.

По окончании Второй мировой войны, Токио отказался от прав на Тайвань. Однако необитаемые Сенкаку остались при этом в пределах префектуры Окинава, которая долгое время была оккупирована американцами. В 1972 г. Вашингтон вернул эти территории своему дальневосточному союзнику, а затем о правах на них вспомнили и в Пекине, особенно после сообщений о том, что под океанским дном в этой зоне могут быть большие запасы нефти и природного газа.

Китай периодически проводит "высадку десанта" на эти острова: если в начале это были хунвейбины, то потом - группы беспартийных "китайских патриотов". Так, в марте 2004 г. небольшая шхуна высадила несколько человек, и ушла в сторону нейтральных вод. Японские силы самообороны после десяти часов наблюдений высадили группу военной полиции, которые методично переловили нарушителей: "…они не сопротивлялись, хоть и побегали от преследователей…"(10).

Во имя примирения с Токио лидер КНР Дэн Сяопин согласился отложить спор в долгий ящик, заявив, что отдает его "на суд будущих поколений". Однако в 1992 г. острова были официально включены в перечень китайских территорий, а напряженность вокруг них поддерживается на негосударственном уровне – силами так называемого "Общественного союза обороны Дяоюйдао".

В связи с возможностью введения 200-мильной экономической зоны вокруг этих островов, возросла обеспокоенность Тайваня ущемлением своих прав в сфере рыболовства, который своих претензий на Сенкаку до недавнего времени не заявлял. Однако в феврале 2003 г. Тайбэй принял решение изменить границы экономической зоны Тайваня и включить в нее острова Сенкаку.

По пространственному размаху и количеству вовлеченных сторон наиболее масштабной является конфликтная зона в Южно-Китайском море.

В геостратегическом плане значение этого моря определяется тем, что вместе с Малаккским проливом и Андаманским морем на западе и Тайваньским проливом на востоке оно является главным судоходным путем, который связывает Тихий океан с Индийским. Здесь проходят оживленные морские пути из Европы, Африки, Ближнего Востока, Южной Азии на Дальний Восток и Америку(11).

Еще одним фактическим предметом спора в Южно-Китайском море являются потенциальные запасы нефти, газа и минеральных ресурсов в островных и шельфовых зонах(12). К тому же эти воды богаты рыбой и другими ценными морепродуктами(13).

Не имея целью рассмотреть всю историю территориальных споров в Южно-китайском море, отразим современное состояние данной проблемы. Так по окончании Холодной войны и ухода России из базы Камрань (Вьетнам), а США из базы Субик-Бей (Филиппины), создался силовой вакуум в регионе. Спорящие стороны продолжили курс на закрепление своего военного присутствия с законодательным и экономическим подкреплением" этого(14).

Объектами спора в Южно-Китайском море являются три архипелага (Парасельские о-ва, о-ва Спратли и Пратас), обширная отмель (Макклесфилд-бэнк) и ряд еще более мелких островных образований.

В настоящее время фактически основной спор ведется относительно принадлежности архипелага Спратли, так как контроль над остальными островными группами практически осуществляется Китаем.

Отличительной чертой территориального спора вокруг о-вов Спратли (в китайской картографии - Наньша цюньдао, во вьетнамской – Чыонгшаа, в филиппинской – Калаяана, общепринятое название до Второй мировой войны – Коралловые о-ва) является то, что на них полностью или частично претендуют сразу шесть стран - Бруней, Вьетнам, Китай, Малайзия, Филиппины и Тайвань.

Этот архипелаг включает свыше 100 мелких островов, рифов и атоллов, разбросанных в огромном эллипсовидном районе юго-западной части Южно-Китайского моря, который имеет протяженность с юго-запада на северо-восток свыше 1000 км. Центр района лежит в 400 км от островов Палаван и Калимантан, в 500 км от побережья Вьетнама и в 1000 км от китайского острова Хайнань.

В настоящее время Китай на Спратли контролирует более 20 небольших островов и рифов. На шести из них размещены военные гарнизоны до тысячи человек. Имеются казармы и склады, установлены РЛС и ЗРК, сооружены причалы. Осуществляется постоянное патрулирование боевыми кораблями и катерами ВМС КНР. Претензии же Пекина охватывают всю центральную часть архипелага – от о-ва Титу на севере до рифа Амбойна Кей на юге, от о-ва Наньшань и рифа Коммодор на востоке до о-ва Спратли на западе.

Другой главный претендент на архипелаг Спратли (а также на Парасельские острова) – Вьетнам - контролирует в настоящее время 21 остров и риф. На 20 из них размещены армейские части общей численностью до 1 тыс. человек. На 7 островах построены береговые укрепления, причалы для катеров, вертолетные площадки.

Манила претендует на 53 острова, атолла и рифа у берегов провинции Палаван. На 8 островах размещены филиппинские войска численностью до 2,5 тыс. солдат и офицеров, на одном имеется взлетно-посадочная полоса.

Тайвань содержит на самом крупном острове архипелага - Иту-Аба - военную базу с гарнизоном около 500 чел. Однако последние 20 лет Тайвань не проявляет какой-либо активности в расширении сферы контроля в этом районе.

Малайзия подчинила себе о-в Сенглу и восемь рифов. На острове имеется станции обнаружения и оповещения. Деятельность этих объектов обеспечивают около ста человек.

Бруней также претендует на о-в Луиза, но не в состоянии разместить там воинский контингент, так как остров периодически затопляется водой.

Территориальные проблемы – это, прежде всего, столкновение амбиций политических и экономических элит вовлеченных стран. В условиях общемировой тенденции экономической интеграции споры в отношении определенных участков суши и морских акваторий аккумулируют потенциал центробежных тенденций.

Вместе с тем однотипные территориальные споры зачастую могут способствовать политической и даже военно-политической интеграции на принципах "дружбы против третьего".

Современную ситуацию территориальных споров можно охарактеризовать как состояние вялотекущего конфликта. Вероятно, можно также констатировать, что в ближайшей и среднесрочной перспективе не следует ожидать территориального передела в Южно-Китайском море, где каждая из основных конфликтующих сторон закрепляется и по мере возможностей обустраивается (в военном и хозяйственном отношении) в контролируемом районе.

К особенностям рассматриваемых территориальных проблем следует отнести тот факт, что за ними не стоят кровопролитные вооруженные столкновения, а имевшие место человеческие жертвы в ходе отдельных столкновений представляются трагической случайностью. Однако, вялотекущие формы конфликтов потенциально чреваты новой эскалацией противостояния. Причем, как свидетельствует история АТР, рост напряженности в одной из региональных конфликтных зон может вызвать обострение ситуации в другой конфликтной зоне, после чего события начинают развиваться по труднопрогнозируемым сценариям.

В этой связи следует обратить внимание, что в данные конфликты вовлечены страны, переживающие сегодня важные этапы в национальном военном строительстве.

Так, Япония находится в поиске новой формулы обеспечения национальной безопасности. Однако уже можно констатировать, что Токио предпочитает оставаться в американской зоне военно-силового влияния. Такая позиция дает Японии серьезные гарантии безопасности перед лицом растущей военной мощи Китая. В этой связи заслуживает внимания удавшаяся попытка японской стороны косвенно закрепить в географической зоне действия американо-японского договора безопасности (в новой редакции) о-ва Сенкаку. Вьетнам как основной соперник Китая в споре за Парасельские о-ва и архипелаг Спратли, видимо, мало, что сможет противопоставить устремлениям Пекина, и может рассчитывать только на некие формы поддержки со стороны других стран АСЕАН. В то же время Филиппины уже несколько раз пользовались американской помощью (в форме демонстрации силы) для противостояния китайским притязаниям.

Для Китая несомненными среднесрочными политическими целями являются успешное преодоление нынешнего этапа социально-экономических реформ и одновременно всесторонняя подготовка к инкорпорированию экономического потенциала Тайваня в хозяйственную систему КНР. Представляется достаточно очевидным, что до решения этих целей Пекин не намерен "размениваться" на территориальные споры в форме вооруженных конфликтов. Вместе с тем нет оснований утверждать, что на перспективу Китай откажется от силовых вариантов реализации своих заявленных ранее территориальных притязаний.

Можно также констатировать, что в настоящее время, большинство стран Юго-Восточной Азии примерно в равной степени ощущают недостаток качества мощи своих ВМС, которые в основном способны только к выполнению задач береговой охраны. Однако, если пораженные финансовым кризисом оппоненты Китая, вынуждены сворачивать амбициозные программы перевооружения, то признаков отказа КНР от долгосрочных планов реорганизации своих ВМС не отмечается. Размещение военной базы на о. Вуди (Буазе) группы Парасельских о-вов и возведение искусственного (намывного) острова на рифе Файери Кросс (архипелаг Спратли) с созданием на нем портовых сооружений и взлетно-посадочной полосы объективно создают условия для реализации Пекином в будущем и силовых вариантов.

В целом представляется возможным сделать вывод, что территориальные проблемы в АТР, связанные с вопросами контроля над некоторыми морскими акваториями, пока еще далеки от окончательного разрешения. В национальных политических и военных элитах, в экономически активных слоях устойчивость конфликтной мотивации на перспективу чрезвычайно неопределенна, зачастую стороны прибегают к акциям демонстрации своей решительности, избегая, однако, действительно решительных шагов.

Общерегиональная тенденция к экономической кооперации и интеграции, видимо, в какой-то степени отражает и понимание предпочтительности политико-экономических компромиссов перед прямолинейными установками на конфронтацию.

Вместе с тем события, обусловленные региональным финансовым кризисом, показали, что в кризисных обстоятельствах нарастания неопределенности, государственные элиты Восточной Азии способны на импульсивные акции на основе ситуативных мотивов. Все это требует учитывать возможность влияния случайных факторов развития военно-политической обстановки в АТР, в том числе и в связи с многочисленными территориальными проблемами(15).

В итоге и в целом следует заключить, что как формирование региональной иерархии(16), так и наличие территориальных споров между странами Восточной Азии, определяют вероятность использования военно-силовых методов решения текущих и перспективных проблем между государствами этого региона.

Примечания

1 - Здесь и ниже использованы материалы статьи С. Киселева "Безопасен ли Азиатско-Тихоокеанский регион", опубликованный на сайте "Обозреватель – Observer".
2 - См. Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет / Под ред. И.С. Королева. – М.: Экономистъ, 2003. С. 497, 498, 503, 504.
3 - См. Китайский общий рынок!? Гельбрас В. // Мировая экономика и международные отношения. 6-2002. С.71-81.
4 - Без учета капиталовложений Гонконга и Виргинских о-вов.
5 - См. Китай: угрозы, риски, вызовы развитию. Михеев В. // Мировая экономика и международные отношения, 5-2005. С.59.
6 - Следует пояснить свою точку зрения. Так, реформация ВМС НОАК является для Китая насущной необходимостью защиты своих интересов при расширяющейся интеграции в мировую экономику. Современное состояние китайского флота, рассмотренное нами выше, говорит больше о его несоответствии требованиям данной интеграции, нежели ускоренное военно-морское строительство говорит об агрессивности намерений Китая. И не стоит путать решительность действий ВМС НОАК, проявленных в ходе различных конфликтов, с якобы агрессивностью Китая. Тайвань, как фактически сложившийся субъект мировой политики, априори, имеет право на модернизацию своих сил, хотя его вооруженные силы нельзя назвать "беззубыми". Но данная модернизация в конечном итоге "обречена на тупик", поскольку изначально не сопоставимы возможности, да и реальные потребности Китая и Тайваня. В любом случае, боевая устойчивость обороны Тайваня обеспечена партнерством с США, а не тем N-ным количеством БНК, приобретаемых у тех же США. Таким образом, приобретение морских вооружений Тайванем в современности, на наш взгляд, есть элемент демонстрации политической самостоятельности Острова, но не более того.
7 - Индо-китайский нефтяной пакт: Пекин и Дели не хотят воевать за энергоресурсы. Павлов В. // РБК-daily, публикация от 20.12.2006 г. – см. http://www.rbcdaily.ru/2006/12/20/world/257806.
8 - См. Индия и Китай договорились увеличить объемы торговли. Козырева И. // РИА "Новости", публикация от 22.11.2006 г..
9 - Впрочем, нужно допустить, что, возможно, есть и секретные соглашения между этими странами, регулирующие этот вопрос….
10 - См. Десант на Сенкаку не удался. Пекин и Токио делят "исконные территории" // Публикация "Коммерсант" № 53 от 05.03.2004 г.
11 - Основные перевозимые через Южно-Китайское море грузы - нефть, нефтепродукты, промышленное сырье, машины и оборудование. Около половины объема морских перевозок приходится на нефть и нефтепродукты. Крупнейший район вывоза - Персидский залив. Следующий по значению транспортный груз - руды, прежде всею железная руда.
12 - В 1988 г. Китай объявил, что континентальный шельф только в районе о-вов Спратли скрывает 105 млрд. баррелей нефти, а общие запасы нефти в Южно-Китайском море оцениваются 213 млрд. баррелей нефти. В сентябре 1992 г. Китай заявил о намерении превратить шельф Южно-Китайского моря в "главную базу по добыче энергетических ресурсов". Оптимистические прогнозы Китая не разделяются некоторыми исследованиями. Например, в докладе журнала "Геологические исследования США (U.S. Geological Survey)" оценивается общий резерв нефти в Южно-китайском море - 28 млрд. баррелей. Отметим, что признанных в мире величин доказанных запасов нефти в Южно-китайском море не существует.
13 - В среднем 1 км2 шельфового моря дает 3 т рыбы, тогда как такая же площадь глубоководных районов - только 10 кг. Рыбный промысел ведется судами Китая, Вьетнама, Филиппин, Малайзии, Индонезии, Брунея, Таиланда и Камбоджи и в совокупности составляет не менее 8% объема мировой добычи.
14 - Рассмотрим примеры. Китай в феврале 1992 г. принял "Закон о территориальных водах и прилегающих к ним районах", относящий острова Парасельские и Спратли к территории КНР и включены в провинцию Хайнань; в мае этого же года Пекин подписал контракт с фирмой "Крестоун энерджи" (США), предоставив ей в концессию участок шельфа, расположенный в 250 км от побережья Вьетнама, но в 1300 км от китайского острова Хайнань и гарантировав силовое обеспечение.
Вьетнам в 1994 г. принял резолюцию о ратификации Конвенции ООН 1982 г. по морскому праву, в которой был вновь подтвержден суверенитет Вьетнама над Парасельскими островами и Спратли, а 19.04.1994 г. СРВ подписала контракт с международным консорциумом (американский нефтяной гигант "Мобил ойл", три японских фирмы и российская фирма "Зарубежнефть"), на разработку месторождения "Тханьлонг" на континентальном шельфе Южного Вьетнама.
15 - Здесь и выше использованы материалы: Территориальные проблемы в АТР. Попроцкий В. // Публикация Центра зарубежной военной информации и публикаций ДВО РФ.
16 - Интересно отметить, что согласно общественным опросам 76,4% южных корейцев считают главным экономическим партнером КНР, 47.8% - США, и 32.2% - Японию, в то время как для японцев на первом месте по предпочтительности стоят США - 52,3%, затем Китай - 50,5%, и на третьем месте – Республика Корея (32,6%) – см. Глобализация экономики Китая / Под ред. В.В. Михеева – М.: Памятники исторической мысли, 2003. С. 303.

Содержание

Читать далее

Назад

Главное за неделю