Важное
Названы новые сроки сдачи патрульного ледокола "Иван Папанин"
Флоту предложили 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Загадка таинственного исчезновения полярной экспедиции Г.Л. Брусилова на шхуне «Святая Анна»
Легенды и размышления о судьбе «Святой Анны»1. Чем объяснить молчание матроса А. Конрада?Это молчание удивительно напоминает молчание Цаппи - одного из членов полярной экспедиции Умберто Нобиле 1928 года, который в группе, вместе с Мальмгреном и Мариано, ушел из ледового лагеря после крушения дирижабля, надеясь добраться на Шпицберген, а затем они с Мариано были спасены ледоколом «Красин». А. Конрад После спасения Цаппи до конца жизни хранил молчание об их отношениях в группе и судьбе третьего члена группы - Мальмгрена. А на Цаппи, в момент спасения пребывавшем в относительно нормальном физическом состоянии, были часы и часть одежды обмороженного и обессиленного Мариано. Может быть, жизнь, подаренная Альбановым Конраду, и заставила его хранить молчание? Но это только предположение. 2. Почему Брусилов и остальной экипаж «Св. Анны» не ушел вместе с Альбановым?Еще одна из загадок, ответ на которую мог быть в письмах, так и не дошедших до адресатов.Может быть, в этом и была причина конфликта между Г. Брусиловым и В. Альбановым? Надеясь, что рано или поздно судно выйдет на чистую воду, Брусилов был категорически против ледового похода. Альбанов же как опытный полярный штурман понимал, что единственное их спасение - как можно скорее уходить с судна, пока сравнительно недалеко Земля Франца-Иосифа. Вероятно, Брусилов был против похода и по той причине, что ему тогда пришлось бы отчитываться перед родственниками, финансировавшими экспедицию, за погибшее судно и провалившуюся экспедицию. Но Альбанов уходил, не бросая товарищей на произвол судьбы, он надеялся вернуться с помощью. 3. Любовный треугольникВысказывались предположения, что Ерминия Жданко стала причиной раздора между капитаном и штурманом. Может, между ними образовался любовный треугольник? Может, полюбив Альбанова, Жданко, будучи судовым врачом, принципиально, из чувства врачебного долга, осталась с еще больным Брусиловым и экипажем на обреченном судне?Промелькнула ничем не подтвержденная информация, что Ерминия Жданко отдала Альбанову перед его уходом пакет и попросила на материке отправить его самому дорогому для нее человеку, адрес был на внутреннем конверте. И когда Альбанов, спасшись, вскрыл пакет, оказалось, что письмо адресовано ему... Но доказательств этому нет - они ушли со смертью Альбанова. Вспоминает полярный авиштурман В.И. Аккуратов: «Я был знаком с Александром Конрадом. В тридцатых годах он плавал на судах Совторгфлота. Суровый и замкнутый, он неохотно, с внутренней болью вспоминал свою ледовую одиссею. Скупо, но тепло говоря об Альбанове, Конрад наотрез отказывался сообщить что-либо о Брусилове, о его отношении к своему штурману. После моего осторожного вопроса, что связывало их командира с Ерминией Жданко, он долго молчал, а потом тихо сказал: – Мы все любили и боготворили нашего врача, но она никому не отдавала предпочтения. Это была сильная женщина, кумир всего экипажа. Она была настоящим другом, редкой доброты, ума и такта... И, сжав руками словно инеем подернутые виски, резко добавил: – Прошу вас, ничего больше не спрашивайте!» 4. Арктический летучий голландец«Св. Анна» - как арктический «летучий голландец», с заледенелыми мачтами и реями, занесенная снегом, продолжает свой дрейф во льдах по большому Арктическому кругу вот уже около 100 лет.Недавно в материалах МАКЭ (Международная арктическая комплексная экспедиция) я обнаружил очень интересный документ. Вот текст этого документа (орфография сохранена): «Начальнику Охраны Водного Района Архангельского порта Корпуса Гидрографовъ Поручика Карягина Рапортъ Доношу Вашему Высокоблагородiю, что 2-го сего февраля во время командировки моей для изследованiя льда в Белом море, я в Патракеевскомъ Волостном правленiи виделъ бутылку со вложенной в нее запиской, найденную однимъ изъ крестьянъ этой волости во время рыбнаго промысла у мыса Куйскаго въ первыхъ числахъ января этого года. Бутылка изъ подъ лимонада съ круглымъ дномъ / какiя можно встретить только на пароходахъ / она была плотно закупорена, такъ, что совершенно сохранилась записка, написанная чернилами на полулисте обыкновенной почтовой бумаги. Содержанiе записки следующее: «Въ надежде больше невидать Россiи, мы съ честью разстаемся съ жизнью. Команда Мой последнiй приветъ из полосы вечныхъ льдовъ Брусиловъ 19 февраля 1913 года». Первая часть записки написана не твердой рукой, вторая бойкимъ почеркомъ. По моему совету содержанiе этой записки было съ первой отходящей почтой сообщено волостнымъ правлениемъ господину Архангельскому Губернатору. Подлинный подписалъ: Поручикъ Карягинъ. Съ подлиннымъ верно: За И.Д. Флагъ-Офицера, ст. Лейт. де Франс. №10. 15-го февраля 1915 года Г. Архангельскъ». Давайте проанализируем это документ. Как видим, записка подписана Г. Брусиловым 19 февраля 1913 года. К этому моменту шхуна уже была 4 месяца в ледовом дрейфе и достигла, в соответствии с записями в судовом журнале на 12 февраля 1913 года, точки с координатами: 76 градусов 31 минуты северной широты и 77 градусов 25 минут восточной долготы. Шхуна находилась в Карском море, примерно на широте мыса Желания - самой северной точки Новой Земли. 
Копия рапорта поручика Карягина Копия рапорта поручика Карягина Эта записка в бутылке - сплошная загадка. Каким образом бутылка с запиской могла оказаться в Белом море, у мыса Куйский, совсем недалеко от Архангельска, где и была найдена в начале января 1915 года? Ведь если бутылка 19 февраля 1913 года была брошена на лед, то в это время шхуна дрейфовала строго на север, со скоростью 2-3 узла в сутки. Есть запись в судовом журнале от 18 февраля 1913 года, где Брусилов пишет: «…мое здоровье тоже неважно, лежу в койке, двигаться и ходить совсем не могу…, часто заговариваюсь, но теперь мне немного лучше…, опасались что я не встану и сделали опись всех документов, хранящихся у меня». Но упаднический и прощальный тон записки Брусилова как-то не согласуется с этой записью в судовом журнале, где он пишет, что ему стало лучше. Писал эту бутылочную записку сам Г. Брусилов или кто-то другой, можно будет сказать, если когда-нибудь найдется оригинал этой записки. Для этого надо копаться в архивах Архангельского порта, в надежде на чудо, что там он сохранился. Ледовый дрейф шхуны продолжался до апреля 1914 года, до момента ухода группы Альбанова, когда шхуна достигла уже 83 градуса северной широты, а затем продолжился и в дальнейшем. Эта бутылка с запиской, если она была брошена на лед у шхуны 19 февраля 1913 года, должна была дрейфовать на льдине вместе со шхуной на север также до апреля 1914 года и далее до тех пор, пока шхуна не выйдет из ледового плена на чистую воду, а бутылку течением или ветром погонит на юг. Приняв реальность существования этой бутылки с запиской, можно предположить, что «Святая Анна», если не была раздавлена льдами или ее не уничтожил пожар, уже к концу лета, или середине осени 1914 года смогла выйти из ледового плена на чистую воду северо-западнее Земли Франца Иосифа. Это значительно раньше лета 1915 года - срока, который предполагали Брусилов и Альбанов, и бутылка с запиской уже через три - четыре месяца, в январе 1915 года, смогла оказаться в Белом море, у мыса Куйский. Существуюшая в Баренцевом море сложная система поверхностных и глубинных течений, в котором холодные течения из Арктического бассейна, (со средней скоростью около 50 см/сек), направлены в основном к югу от Земли Франца-Иосифа, а также то, что от меридианов Кольского залива часть вод прибрежной ветви Нордкапского течения отклоняется к юго-востоку, движется вдоль берега Кольского полуострова и уходит в Белое море допускает такое наше предположение. В целом же эта записка в бутылке породила еще больше загадок, на которые ответов к сожалению пока нет. Если предположить, что «Святая Анна» вышла на чистую воду, то куда она направилась? Может быть Брусилов покинул шхуну вместе с членами команды, и направился на Землю Франца Иосифа или Шпицберген, а шхуна действительно бродит в Арктике как «летучий голландец»? Ведь есть же воспоминания полярного штурмана Аккуратова о том, что зимуя на острове Рудольфа в 1937-1938гг. вместе с летчиком Мазуруком, они в бухте Теплиц-Бай, милях трех от берега, увидели шхуну. Три мачты, реи оборваны. Видно оно давно была во льдах. По всем очертаниям очень похожую на «Святую Анну». Пока они бросились к самолету, разогревать мотор, чтобы облететь шхуну, на бухту сполз туман, который разошелся только через две недели. Мазурук и Аккуратов облетели все в радиусе 100км, но море было чистым и никакой шхуны. Нельзя не упомянуть еще об одной мистической истории, связанной с Е.А. Жданко. В 1928 году в Ленинграде в издательстве «Вокруг света» вышла как перевод с французского книга Рене Гузи «В полярных льдах» (Дневник Ивонны Шерпантье). Рассказ ведется от имени участницы полярной экспедиции на судне «Эльвира». Фамилии участников экспедиции норвежские, но идет постоянная параллель с экспедицией «Св. Анны»: - Судно ушло в Арктику тоже в 1912 году; - Автор дневника – женщина медсестра, попала на судно потому, что отказался идти в море приглашенный начальником экспедиции врач; - Также на судне разногласия между капитаном, которого зовут Торнквист, и штурманом Бостремом; - Также штурман уходит в апреле 1914 года со шхуны к ЗФИ; - Также на другой день их догоняют трое с горячей пищей после пурги; - Также практически весь экипаж переболел цингой и т.д. Незадолго до смерти Шарпантье, последняя из оставшихся на шхуне в живых зашила дневник в кожаный мешок с поплавками и положила на лед. Он и был найден на севере Атлантики норвежским китобойным судном, капитан которого передал дневник швейцарскому ученому - естествоиспытателю Р. Гузи. Однако впоследствии Р. Гузи в своей новой книге, вышедшей в 1931 году, писал: «Я попытался каким-то образом восстановить события, происходившие с оставшимися членами экспедиции Брусилова»…. Но некоторые исследователи высказывают предположение, что, быть может, Е.А. Жданко каким-то образом все же спаслась и передала Р. Гузи свой дневник для опубликования с обязательным условием представить его как вымысел. Так ли это?.. 5. Г. Брусилов также решил покинуть корабль и пешком отправиться вслед за группой Альбанова?Вспоминает полярный авиаштурман В.И. Аккуратов:«Зимуя в 1937/38 году на острове Рудольфа, когда мы с летчиком И.П. Мазуруком после высадки папанинцев на Северном полюсе были оставлены для страховки их дрейфа, в руинах стоянок итальянской и американской экспедиций герцога Амедея Абруцкого и Болдуина-Фиалы мы обнаружили необычную находку. Дамскую лакированную туфельку! На внутренней лайковой подкладке в золотом клейме была надпись: «Поставщик двора его Императорского Величества: Санкт-Петербург». В названных экспедициях женщин не было. Не принадлежала ли эта модная туфелька Ерминии Жданко? Может быть, Брусилов, зная о запасах продовольствия на острове, вышел к нему, потом отправился дальше на юг, на мыс Флора, наиболее часто посещаемый кораблями, но в пути все погибли?» Хотя вряд ли эта версия оправдана. Верится с трудом, чтобы в тяжелый ледовый переход, где на счету каждый грамм лишнего веса, Ерминия Жданко взяла бы с собой модные туфельки. Хотя, как говорят, женская душа - потемки. 6. Самая романтическая версия о судьбе «Св. Анны»И, прежде всего, о судьбе Брусилова и Ерминии Жданко:«Св. Анна» в 1915 году вышла из ледяного плена. Ерминия Жданко и Г. Брусилов остались живы.  Ерминия Жданко Где-то весной или летом 1915 года шхуна вышла из ледового плена, и ее вынесло в воды Северной Атлантики. Анализ законов дрейфа льдов, выносимых из Ледовитого океана через Гренландское море в Атлантику, подтверждает возможность выхода шхуны на чистую воду. Во время этого длительного дрейфа на борту шхуны рации не было, а, следовательно, моряки не имели никакой информации о том, что происходит в мире, в котором уже шла Первая мировая война. «Св. Анну» вынесло в район Северной Атлантики, где Германия вела неограниченную подводную войну. Немецкие подводные лодки топили все суда подряд, которые попадались им в районах их действий. Если это был не военный корабль, то подводная лодка всплывала, забирали с собой капитана и судовые документы, команде довольно часто разрешали сесть в шлюпки, затем топили судно торпедой или расстреливали его из артиллерийской установки. Вероятно, они могли это сделать и со «Св. Анной», но взяли на борт лодки, помимо лейтенанта российского флота Г. Брусилова, еще и женщину - Ерминию Жданко... Видя жалкое состояние шхуны после ее трехгодичного дрейфа, немецкие подводники, может быть, не захотели тратить на нее торпеду или расходовать артиллерийский боезапас, считая, что утонет и так, оставили шхуну на плаву и ушли, а «Св. Анна» продолжила свой свободный дрейф. Команда «Св. Анны», пересаженная в вельботы, не решилась вновь перейти на шхуну, боясь, что при очередной встрече с немецкой подводной лодкой она может быть просто потоплена без предупреждения. Учитывая измученное состояние команды после дрейфа, вряд ли она могла выжить в открытом море или достигнуть берега. Здесь начинается самое интересное: есть ряд событий и фактов, которые в определенной степени могут подтверждать реальность этой версии, высказанной еще в 1978 году Д. Алексеевым и П. Новокшеновым. Будучи в октябре 1988 года в Германии, в Штральзунде, писатель-маринист Н. Черкашин зашел со своими немецким друзьями в пивной погребок «У Ханзы». Оь этом он рассказывает в своей книге «Авантюры открытого моря». На одной из стен этого погребка красовался штурвал, к которому была прикреплена русская икона «Святой Анны Кашинской». На штурвале еле проглядывалась надпись – «…andor...», т.е. часть названия судна, которому принадлежал этот штурвал. Хозяин погребка рассказал, что этот штурвал и икона найдены его отцом, который сразу после окончания Второй мировой войны рыбачил в Северном море. Осенью 1946 года его траулер в густом тумане чуть не наскочил на брошенную шхуну. Обследовав эту шхуну, рыбаки нашли на ней, много мясных консервов, другой провиант, который перегрузили к себе, а отец взял со шхуны этот штурвал и икону! На шхуне не было ни флага, ни имени на борту. Вернемся в 1912 год. Шхуна «Пандора» переименована перед выходом из С.Петербурга в «Св. Анну». При наречении новым именем кораблю в соответствии с традициями вручали и икону, которая вполне могла быть иконой «Святой Анны Кашинской». А стертые надписи некоторых букв на штурвале можно объяснить обычным суеверием моряков, не желавшим оставлять на шхуне имя мифической женщины, явившейся воплощением зла и несчастья для людей. Вот, может быть, и приоткрылся чуть-чуть «ящик Пандоры», о котором упомянул Пуанкаре, встретив шхуну «Св. Анна», выходящую в свое трагическое плавание, с надеждой на то, что тайна исчезновения шхуны может быть раскрыта. Однако в этой версии есть одно слабое звено. К концу своего многолетнего дрейфа «Святая Анна» не имела достаточного запаса продовольствия, тем более мясных консервов. А если в 1946 году немецкие рыбаки встретили не «Св. Анну», а другую шхуну, которая когда-то в море повстречала безлюдную «Св. Анну», и кто-то из ее экипажа этой шхуны снял штурвал и икону, а уже потом и сама она подверглась нападению немецких подводников и тоже стала брошенной? Ведь икона и штурвал висят же на стене в пивном погребке! Существует свидетельство дальней родственницы Ерминии Жданко, Нины Георгиевны Молчанюк из Таллина, что в 1928 году Ерминия Жданко появлялась в Риге, приехав откуда-то с юга Франции, вместе с десятилетним сыном — факт, которому сама она по малолетству не придала тогда никакого значения. Что она вышла замуж за Георгия Брусилова и жила где-то на юге Франции. Об этом говорит также Н. Черкашин, встречавшийся с Анатолием Вадимовичем Доливо-Добровольским в Санкт-Петербурге. Тот сообщил ему, в частности, о том, что к его родственникам в Москву из Риги пришла открытка, которая извещала о приезде в 1928 году Ерминии Жданко в Ригу. Открытка по вполне понятным причинам не сохранилась, ее быстро уничтожили, т.к. в те годы ОГПУ за зарубежные связи бывших дворян спросило бы по всей строгости. Но, по всей видимости, здесь произошла некоторая путаница. Речь шла о возможном приезде в Ригу другой Ерминии, а не «нашей» Ерминии Жданко, их дальней родственницы, дочери Александра Осиповича Доливо-Добровольского, которую тоже звали Ерминией («Мима»). Известно, что она была пианисткой и проживала в Любляне. И она вполне могла приезжать в Ригу. «Наша» Ерминия Жданко была дочерью Ерминии Юрьевны Бороздиной от брака с Александром Ефимовичем Жданко. У нее были две сводные сестры – Ирина Александровна и Татьяна Александровна от второго брака А.М. Жданко с Тамарой Иосифовной Доливо-Добровольской. Борис Осипович Доливо-Добровольский, брат Тамары Иосифовны по матери, был мужем Ксении Брусиловой, сестры Георгия Брусилова. Бориса Осиповича Доливо-Добровольского расстреляли в сентябре 1937 года, а Ксения Львовна скончалась в Москве в 1982 году. Если принять версию Д. Алексеева и П. Новокшенова, то спасенных Г. Брусилова и Е. Жданко немецкие подводники должны были доставить в базу. Лейтенант российского флота Г. Брусилов по существующему тогда положению, как представитель государства, находящегося в состоянии войны с Германией, подлежал помещению в лагерь военнопленных, а Ерминию должны были интернировать до окончания войны. Освободиться они могли только в конце 1918 года. И перед ними встала дилемма: Г. Брусилов - офицер царского флота, Ерминия - дочь царского генерала. Им, вероятно, пришлось бы совсем несладко в Республике Советов, и вряд ли бы остались они в живых по возвращению сюда в обстановку, когда бывших царских офицеров ставили к стенке без суда и следствия. Скорее всего, последовало вполне здравое решение - уехать во Францию, где еще до революции жил родной дядя Г. Брусилова. Почему же в эмигрантской среде не было ничего слышно о том, что Г. Брусилов и А. Жданко остались живы и проживают во Франции? Объяснение этому можно дать следующие: Имя генерала А.А. Брусилова из-за службы его на стороне большевиков в российской эмигрантской среде было далеко не популярным. Если не сказать, что было предано анафеме. Ведь все помнили, что А.А. Брусилов отказался возглавить силы сопротивления большевикам, когда 27 октября 1917 в Москве пролилась первая кровь в боях рабочих отрядов и юнкеров, после чего начался обстрел Кремля, а затем и полный переход власти в руки большевиков. А ведь А.А. Брусилов имел громадный авторитет среди белого офицерства и солдатских масс, и еще неизвестно как бы повернулись события в Москве в конце октября - начале ноября 1917 года, возглавь А.А. Брусилов сопротивление большевикам. Особенно на настроение белоэмигрантской среды повлияло его обращение к офицерам и солдатом белой армии в 1920 году, когда сотни людей поверили честному слову генерала, а, вернувшись в Россию, оказались в ЧК. Как выяснилось впоследствии, большевики самым подлым образом использовали имя А.А. Брусилова в этом Воззвании к белым офицерам и солдатам, которое распространялось в Крыму, во время эвакуации армии Врангеля. Это воззвание он никогда не подписывал. Также все помнили, что А.А. Брусилов отказался, когда ему было предложено, возглавить силы сопротивления большевикам в конце октября 1917 года, когда 27 октября 1917 в Москве пролилась первая кровь в боях рабочих отрядов и юнкеров, после чего начался обстрел Кремля, а затем и полный переход власти в руки большевиков. А ведь А.А. Брусилов имел громадный авторитет среди белого офицерства и солдатских масс и еще неизвестно как бы повернулись события в Москве в конце октября, начале октября 1917 года, возглавь А.А. Брусилов сопротивление большевикам. Все это вполне мог стать причиной того, что Георгий Брусилов совсем не хотел придавать гласности свое родство с генералом Брусиловым. Гибель шхуны и ее экипажа, полная неудача задуманной экспедиции-все это вместе взятое не давали, видимо, ему покоя и вынуждали вести замкнутый образ жизни в каком-нибудь местечке Франции, где никогда не слышали об этой русской полярной экспедиции и ее судьбе. Г.Брусилов естественно не мог знать того, что благодаря доставленной В. Альбановым выписки из судового журнала «Св. Анны» экспедиция Брусилова в научно-географическом отношении оказалась весьма результативной. Благодаря сделанным наблюдениям на шхуне и в ледовом походе, доставленным Альбановым на землю документам, удалось составить карту арктических течений, исключить из морских карт две несуществующие земли: Землю Петермана и Землю короля Оскара. Глубины, измеренные экспедицией, показали, что материковая отмель непрерывно тянется от Новой Земли до архипелага Франца Иосифа. Была выявлена врезающаяся в материковую отмель морская впадина, позднее названная «желобом Св. Анны». Было предсказано существование, а затем и открыт остров Визе. При анализе дрейфа «Св. Анны» профессор В.Ю. Визе пришел к выводу, что между 78° и 80° с. ш., где дрейф был аномальным, несколько восточнее пути судна, должна находиться (в то время неизвестная) суша, которую он ориентировочно и нанес на карту. В 1930 году экспедиция на ледокольном пароходе «Седов», в составе которой участвовал и В.Ю. Визе, действительно в указанном месте открыла остров, названный островом Визе. В заключение хотелось бы привести слова Фритьофа Нансена: «Кто желает знать человеческий дух в его благороднейшей борьбе с суеверием и мраком, пусть листает летопись арктических путешествий историю мужей, которые во времена, когда зимовка среди полярной ночи грозила верной смертью, все-таки бодро шли с развивающимися знаменами к неизвестному». Вперед Содержание Назад
|
