Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Разведывательные дроны

Как БПЛА-разведчики
повышают точность
ударных подразделений

Поиск на сайте

Глава первая

«Герман» и «Паскаль»

В конце октября 1944 года после освобожде­ния Бельгии войсками союзников в Брюсселе происходи­ли события радостные и значительные. Фашисты были изгнаны за пределы страны. Война уже приближалась к территории Германии, а в Бельгии начиналась новая жизнь. Люди, которым посчастливилось выжить, стара­лись быстрее забыть об оккупации, о германских солда­тах и причиненном ими ущербе.

Среди счастливчиков был и немец Иоганн Венцель.

Когда в Бельгии восстановилось относительное спо­койствие, в Брюссель из Парижа прибыл представитель советского посольства по делам репатриантов Стемасов.

9 ноября 1944 года в офис к Стемасову зашел незна­комец. Он коротко представился:

— Иоганн Венцель.

Стемасов поинтересовался, какую помощь он может оказать посетителю. Венцель передал дипломату конверт и попросил:

— Я бы хотел, чтобы это письмо было передано в Москву.

— Москва большая, — сказал Стемасов. — Кому же я должен передать ваше послание?

Посетитель не задумываясь ответил:

— Гоголевский бульвар, дом шесть. — И добавил: — Дежурному.

— Где вас можно будет найти? — поинтересовался Стемасов.

— В письме все сказано, — ответил податель письма и удалился.

Стемасов вернулся в Париж и узнал, что по адресу, который ему сообщил незнакомец, находится Главное разведывательное управление. Вскоре письмо Иоганна Венцеля лежало на столе начальника военной разведки генерал-лейтенанта Ивана Ильичева. Содержание письма заставило Ильичева вспомнить события, которые проис­ходили в Бельгии, Франции и Голландии в 1942—1943 го­дах, когда гестапо нанесло сокрушительный удар по не­легальным резидентурам военной разведки и уничтожило в тех странах лучшую часть глубоко законспирированной агентурной сети. В письме сообщалось:

«...Я ограничиваюсь передачей только самого срочного, так как не знаю, каким образом будет передано вам мое письмо. После ареста четырех членов группы Кента в де­кабре 1941 года я сам был выслежен полицейским отрядом во время работы на рации 30 июня 1942 года. Я уничтожил письменный материал, но часть его не сгорела и попала в руки немцев. Я пытался скрыться, но примерно через два часа меня все-таки схватили и арестовали. Из форта Бреен-донк, куда я был доставлен и где содержался первые дни, меня отправили на допрос в Берлин. Там меня допрашива­ли о моей работе в 1932—1935 годах, а затем вновь пере­везли в Брюссель. Я отказывался давать сведения о лицах и связях. Когда следователь настаивал, я давал ложные по­казания. Но в дальнейшем согласился установить с вами радиосвязь. Причины, которые привели меня к этому, я опишу позже.

Приблизительно 9 или 12 августа 1942 года мне предъ­явили фото Бордо, затем показали и его самого через дверь и на расстоянии. Свое знакомство с ним я отрицал. Позд­нее я имел возможность столкнуться с ним в коридоре крепости. Мы обменялись двумя тремя словами. Позднее я с ним успел даже обменяться коротенькими записками. Бордо сообщил, что причиной его ареста является то, что одна из групп, которую он принял на связь, уже с апреля 1942 года работала на немцев и что «Боб» и «Голландец»1 в этой же связи и примерно в то же время были аресто­ваны. Провал перекинулся на «Тино» и «Яна»2 в Голландии. Немцы имели фото «Grand chef»3, и я узнал, что «Кент» был арестован в Марселе примерно 17 ноября и доставлен в Брюссель.

18 ноября во время работы на рации мне удалось бе­жать, несмотря на трудные условия. Я хочу дать подроб­ный отчет о том, что произошло. Я это сделаю, как толь­ко представится возможность связи с вами или после получения вашего ответа. Герман».


Ильичев приказал направить в Париж резиденту «Ри­чарду» указание установить связь с «Германом». Сделать это, видимо, в ноябре не удалось. 22 декабря 1944 года «Ричард» докладывал в Центр:

«... "Герман" в Брюсселе заходил к Стемасову и секрета­рю нашего парижского посольства, который был там в ко­мандировке. Он заявил, что является нашим военным раз­ведчиком и просил дальнейших указаний. Он работает в какой-то военной школе. В ближайшее время в Брюсселе бу­дет наш человек. Он попытается организовать переезд "Германа" в Париж. Сообщите цель этого переезда».

Резидент «Ричард» не знал, кем является «Герман», и все еще не мог понять, что с ним делать, если он окажет­ся во французской столице.

Ответ из Центра был краток:«По прибытии "Германа в Париж организуйте его отправку на ближайшем нашем самолете в Москву».

«Ричард» направил в Брюссель своего человека и со­общил об этом начальнику военной разведки:Брюссель. Ему дано указание в случае явки к нему человека по имени "Герман", предложить ему выехать в Париж и обратиться в адрес нашей конторы. Мельников окажет "Герману" содействие...»

20 января 1945 года «Ричард» доложил в Центр:«"Гер-ман" прибыл в Париж. Переезд из Брюсселя он совершил как офицер Красной Армии по командировочному предписанию, выданному ему подполковником Мельниковым.

До получения ваших указаний "Герман" останется жить в нашей конторе. Он получил задание написать подробный отчет».


В начале января 1945 года «Ричард» не смог организо­вать вылет «Германа» в Москву. Было всего два рейса. Один из них отправлялся в СССР 8 января. Маршрут: Каир, Баку и далее — Москва. В Европе шли ожесточенные бо­евые действия, поэтому воздушное пространство над юж­ными государствами континента все еще было опасным для полетов. Рейс Си-47 № 883 был, видимо, переполнен. На борту самолета среди других пассажиров были Шандор Радо, Леопольд Треппер, Александр Фут, помощник Радо во время их работы в резидентуре «Дора».

21 февраля 1945 года Венцель оказался на борту само­лета, который рейсом № 834 отправлялся по маршруту Па­риж — Марсель — Рим — Бари — Белград — Бухарест — Одесса — Москва. Командир экипажа Жителев был преду­прежден о том, что у него на борту находится важный пас­сажир. Насколько этот пассажир был важен, Жителев не знал, но он был поставлен в известность, что вместе с ним летит офицер военной контрразведки «Бристоль».

22 февраля «Ричард» получил сообщение из Центра:

«"Бристоль" и "Герман" благополучно прибыли в Москву...» .

В московском аэропорту Иогана Венцеля встретили

сотрудники Главного управления контрразведки Смерш. Через час Венцель оказался в следственном изоляторе, из которого существовало три выхода: на свободу, в тюрьму или в камеру смертников. Какой из них выпадет Венце-лю, он не знал. Первый — выход на свободу — Иоганн исключал. Он знал, что ошибка, которую он допустил в 1942 году, была серьезной, принесла вред. Эту ошибку допустил он, Венцель, и он готов был понести заслужен­ное наказание. Венцель мог остаться в Бельгии, мог по­сле разгрома фашистской Германии вместе с женой по-селиться в каком-нибудь немецком городке, устроиться на работу и жить до глубокой старости. Возможно, он ду­мал об этом, но принял решение выехать в Москву и че­стно рассказать все, что с ним произошло.

В ходе дознания Венцель говорил правду. Она была горькой и терзала его душу более двух лет: в ночь с 29 на 30 июня 1942 года группа захвата немецкой контрразвед­ки ворвалась в его квартиру, где он проводил очередной сеанс радиосвязи с Центром...4

Охоту за неизвестными радистами, действовавшими в Бельгии, немецкая контрразведка начала еще в декабре 1941 года. Поисковым отделением командовал гаупт-штурмфюрер СС Карл Гиринг. Солдаты Гиринга в дека­бре 1941 года установили точное место советского радис­та и арестовали несколько человек. Среди них был радист, старший лейтенант Красной Армии М. Макаров. Затем в руках гестапо оказались руководители резидентур Л. Треппер, А. Гуревич и их источники.

После крупного провала, который произошел в сети советской военной разведки в Бельгии, в Москве первое время не смогли правильно оценить ситуацию. Сказалось все — и отсутствие в Центре опытных специалистов, ко­торые были репрессированы во время сталинских чисток в 1937—1939 годах, и напряжение битвы за Москву, в хо­де которой немецкие армии под командованием фельд­маршала Ф. Бока стремились захватить советскую столи­цу. Эти и другие причины сыграли роковую роль. Германская контрразведка оказалась сильнее. Она была укомплектована опытными специалистами и оснащена новейшей по тем временам специальной техникой. Удар, который гестаповцы нанесли по силам советской воен­ной разведки, был не случаен. Не зря же говорят: где тон­ко, там и рвется. В декабре 1941 года порвались связи в сетях военной разведки в ряде стран Западной Европы. Разведуправление потеряло своих людей в Бельгии, Гер­мании и Франции. Годы, потраченные на создание этой сети, предназначенной для работы в военной время, бы­ли потеряны. Это было крупное поражение советской во­енной разведки.

После провалов, которые произошли в Бельгии, рези­дентура, в состав которой входил Венцель, уцелела и про­должала действовать. Центр должен был предупредить уцелевших разведчиков об активизации контрразведки противника и нависшей опасности, но не сделал этого.

Резидентура состояла из нескольких групп, которые действовали на территории Бельгии и Голландии. Бель­гийской группой руководил кадровый офицер Красной Армии военинженер 3-го ранга Константин Ефремов. В Центре он имел псевдоним «Паскаль». Венцель имел псевдоним «Герман». Он был заместителем Ефремова и руководил группой источников в Голландии. Поэтому в Центре эта резидентура в 1939 году получила название резидентура «Германа — Паскаля».

Не случайно, видимо, в названии резидентуры первым упоминается псевдоним Иоганна Венцеля. Он был таким же, как Рудольф Гернштадт, Рихард Зорге, Курт Велкиш, Ильзе Штёбе.

Венцель родился в 1902 году в поселке Нидау, недале­ко от Данцига. Отец его был сельскохозяйственным рабо­чим. Иоганн, окончив школу, работал подмастерьем куз­неца, в 1920 году — слесарем на одной из угольных шахт Рурской области, затем в Эссене на заводе Круппа. Моло­дой, энергичный и общительный Иоганн вступил в ком­мунистический союз немецкой молодежи. В 1923 году Ио­ганн стал членом коммунистической партии Германии.

1923 год в истории Германии стал годом социальных потрясений. После оккупации Рура французскими вой­сками в Германии усилились инфляция и разруха. Вось­мичасовой рабочий день был отменен, рабочие потеряли и другие социальные права. Недовольство рядовых нем­цев росло. Начались массовые забастовки. Рабочие гото­вились к вооруженному восстанию. В стране назревала революционная ситуация.

Венцель в 1923 году вступил в одну из пролетарских сотен. Эти отряды представляли собой вооруженные группы. Они должны были стать основой для создания революционной армии.

Германское правительство, опасаясь нарастания рево­люционной ситуации, пыталось раздробить и уничтожить революционные отряды с помощью регулярных частей рейхсвера. Облавы в рабочих кварталах в крупных горо­дах в 1923 году устраивались почти ежедневно.

23 октября в Гамбурге началось восстание рабочих и моряков. Руководил людьми, которые вышли на баррика­ды, Эрнст Тельман. Венцель принимал в том восстании активное участие. Сторонники Тельмана мужественно сражались, но они были обречены на поражение, так как в других крупных промышленных центрах Германии вы­ступление рабочих дружин было отменено.

После разгрома выступления рабочих в Гамбурге по­лиция принялась разыскивать ее организаторов и актив­ных участников. Венцелю пришлось скрываться от пре­следований, и он выехал в Берлин. В германской столице Иоганн продолжал активно работать по линии компар­тии, был лично знаком с Э. Тельманом, стал членом Воен­ной секции Коминтерна. В 1927 году ему поручили работу в одной из комиссий Центрального комитета Компартии Германии.

В начале 1930 года руководство германской компар­тии направило Иоганна Венцеля в Москву для обучения на военно-политических курсах Коминтерна. В конце ав­густа того же года Венцель вернулся в Германию и про­должил работу в военном отделе компартии.

В июне 1931 года Венцель начал сотрудничать с совет­ской военной разведкой, выполнял ее задания в Гамбур­ге, Эссене, Кельне и Дюссельдорфе. По заданию развед­ки Венцель выехал в Рейнскую область и возглавил работу агентурной группы, которая числилась в центре как «Группа 446».

В 1931—1934 годах Венцель вел активную разведыва­тельную работу, занимался сбором сведений о герман­ских военных заводах и военной технике. За эти годы он сумел завербовать четырех ценных агентов на заводах Круппа в Дюссельдорфе, Бохуме и Берлине. Резидент Максимов положительно отзывался о работе Венцеля и помогал ему руководить разведгруппой.

В начале 1935 года Максимова отозвали в Москву. На его место прибыл резидент Вельский, который вскоре до­пустил грубую ошибку в работе. Провал не затронул группу «Германа», но он остался без связи с Центром. Несколько месяцев Венцель ожидал представителя Цент­ра. Но так и не дождался. Тогда он принял решение от­правиться в Москву. Руководство группой Венцель пору­чил своему заместителю «Максу».

Через два месяца в Центре узнали из сообщений в не­мецкой прессе, что в мае 1935 года «Макс» был арестован и приговорен к пожизненному тюремному заключению. Гестаповцы обвинили «Макса» в подрывной работе и ком­мунистической пропаганде. «Макс» действительно был членом компартии Германии. Он согласился с предъяв­ленным ему обвинением и ни слова не сказал о том, что был связан с советской военной разведкой. Такое призна­ние стоило бы ему жизни.

В Разведуправлении Красной Армии внимательно следили за ходом судебного процесса, который широко освещался в германской прессе. Фашистам, которые пришли к власти в Германии, нужен был показательный процесс и они его устроили. Газеты, которые поступали в Центр, внимательно изучал Венцель. О ходе процесса от регулярно докладывал Марии Поляковой, которая по­могала ему в учебе на курсах военной разведки, и Оска­ру Стигге5. Данные о процессе регулярно докладывались начальнику Разведуправления Красной Армии С. Уриц­кому.

Когда судебный процесс по делу «Макса» завершился, в Разведупре состоялось совещание, в работе которого приняли участие О. Стигга, М. Полякова и И. Венцель.

В ходе совещания Венцель сказал, что он твердо убеж­ден в том, что «Макс» никого из членов агентурной груп­пы не выдал. По его мнению, два важных источника во­енно-технической информации, которые действовали в Рейнской области на заводах «Рейнметалла», остались невредимыми.

Стигга и Полякова знали, что источники Венцеля из «Группы 446» действительно были ценными, и разведчи­кам очень хотелось восстановить с ними связь. Это мог сделать только Венцель. Он знал этих людей. Агент «Ла­борант» работал на заводе фирмы «Рейнметалл» в Дюс­сельдорфе. Он передавал сведения о новых образцах бро­ни для танков и противотанковых снарядов. Второй агент работал на фирме, где разрабатывались новые образцы противотанковой и зенитной артиллерии.

Третий источник, которого завербовал сам «Герман», был сотрудником фирмы «Леман» в Берлине. Фирма спе­циализировалась на разработке новых методов сварки особо прочных сплавов и поддерживала связи с рядом во­енных заводов и лабораторий, где разрабатывались и про­изводились элементы брони для танков.

Венцель прошел полный курс обучения в разведыва­тельной школе и в начале 1937 года был вновь направлен на нелегальную работу. На этот раз — в Голландию.

Перед Венцелем стояли следующие задачи: легализо­ваться в Голландии и восстановить связь с «Группой 446».

Говорят, человек предполагает, а бог располагает. За­мысел Центра Венцель реализовать не смог. Он опять возвратился в Москву. В Центре Иоганн прошел допол­нительную подготовку, освоил радиодело и летом 1938 го­да был направлен в новую нелегальную спецкомандировку. Вначале в Голландию, затем в Бельгию. Венцель должен был создать условия для ведения разведки против Герма­нии, в которой уже основательно укрепился фашистский режим.

«Создать условия...» Эти слова предполагали огром­ный объем работы, который Венцель должен был проде-дать в расчете только на собственные силы и, возможно, с использованием старых знакомых. Венцель совершил четыре поездки в Германию, но восстановить старые свя­зи ему не удалось. Он доложил об этом в Центр. Развед-управление Красной Армии, учитывая хорошую подготов­ку Иоганна в области агентурной радиосвязи, поручило Венцелю создать резидентуру связи.

В 1938—1939 годах Венцель задачу Центра выполнил. Он вновь выехал в Голландию, восстановил контакты с видным деятелем голландской компартии Даниэлем Гу-лузом и попросил его выделить для подпольной работы надежного товарища.

По рекомендации Гулуза Венцель познакомился с Ан­тоном Винтериком. Он работал в организации «Красная помощь» и занимался оказанием содействия политзаклю­ченным и членам их семей6.

Венцель предложил Винтерику принять участие в под­польной борьбе против фашистской Германии. Винтерик согласился. Ему был присвоен псевдоним «Тино». Вен­цель научил «Тино» пользоваться радиопередатчиком. «Тино» предложил привлечь к работе своего друга радио­любителя Адама Нагеля. Венцель изучил все сведения на знакомого Антона и согласился с его предложением. На­гелю был присвоен псевдоним «Ян».

Вскоре «Тино» и «Ян» из имевшихся у «Яна» радиоде­талей смастерили радиопередатчик. В начале 1940 года «Тино» установил радиосвязь с Центром. В подпольной работе группы принимала участие и невеста Антона Вин-терика. «Мари» вела себя исключительно осторожно, не была членом компартии, не принимала участие в каких-либо акциях протеста. Она стала шифровальщиком под­польной группы «Тино».

Венцель продолжал поездки в Германию. В конечном счете ему все-таки удалось найти в Германии надежных людей, из которых пятеро стали передавать ему секрет­ные сведения о работе некоторых военных заводов.

Несомненно, Венцель умел работать с людьми и на­ходить надежных единомышленников. Мария Полякова, один из опытных сотрудников военной разведки, в 1937 го­ду подготовила характеристику на Иоганна Венцеля. По ее мнению, Венцель «...в 1932—1937годах приобрел значи­тельный опыт разведывательной работы и превратился из простого рабочего в хорошего агентурного работника...»

В результате нескольких поездок в Швейцарию «Гер­ману» также удалось завербовать еще четырех человек. К осени 1939 года разведывательная группа Венцеля имела в своем составе 15 человек, которые действовали в Бель­гии, Германии, Голландии и Швейцарии. Эта группа ра­ботала активно, имела прямую радиосвязь с Центром и регулярно направляла в Москву ценные сведения о фа­шистской Германии.

В начале сентября 1939 года фашистская Германия на­пала на Польшу. Началась Вторая мировая война. Сведе­ния о предстоящем нападении Германии на поляков по­ступили в Разведуправление Красной Армии от Рудольфа Гернштадта за две недели до начала войны. Советская во­енная разведка напряженно готовилась к работе в новых условиях. В Центре считали, что во время войны наибо­лее работоспособными будут нелегальные резидентуры. В 1939 году руководством Разведуправления были предпри­няты дополнительные меры по укреплению существовав­ших и созданию новых нелегальных резидентур, главной задачей которых было добывание разведсведений о Гер­мании, Венгрии, Италии, Японии и Финляндии. В сен­тябре 1939 года в Бельгию направлен разведчик-нелегал Константин Лукич Ефремов, военинженер 3-го ранга. Ему было 29 лет. За плечами у Ефремова — рабфак и Во­енно-химическая академия, которую он блестяще окон­чил в 1937 году.

В 1937 году для работы в разведке отбирали лучших офицеров, проявивших способности к изучению иност­ранных языков. Ефремов оказался одним из них. Вместе с ним для прохождения дальнейшей службы в Развед­управление был отобран и Виталий Никольский.

Ефремова и Никольского связывала дружба со школь-ной скамьи. Они учились в одном классе в школе-семи­летке в деревне Заводской Хутор Тульской области, ока­зались в одной группе рабфака в Туле, после окончания которого поступили в Московский химико-технологиче­ский институт имени Менделеева. На его базе в 1937 го­ду была создана Военно-химическая академия. Туляки Ефремов и Никольский стали слушателями инженерного факультета.

Ефремову в одинаковой степени легко давались как точные, так и гуманитарные науки. Вспоминая своего друга, генерал-майор В. Никольский в 1997 году писал: «Он оказался очень толковым человеком. Недюжинные способности этого крестьянского парня умножались на упорство, большую работоспособность, неутомимую жажду знаний. Достаточно сказать, что за время обуче­ния на рабфаке и в академии он изучил немецкий и ан­глийский языки, да так, что мог свободно делать на них доклады, переводить с листа сложные технические и во­енно-политические тексты. Как человек, мой земляк уже тогда отличался большой принципиальностью, развитым чувством ответственности за порученное дело, нетерпи­мостью к недостаткам. Характер у него был ровный, он не любил многословия, формулировал свои мысли четко и ясно...»

В 1937 году Ефремов блестяще закончил обучение в академии. Государственная экзаменационная комиссия отметила его выдающиеся способности к научной работе. Одним из немногих выпускников академии Константин Ефремов был рекомендован в адъюнктуру. Но продол­жить обучение Ефремову не пришлось. Когда он закан­чивал последний курс, с ним познакомился представи­тель военной разведки. Перед выпуском Ефремов был приглашен для беседы в Разведуправление. Молодого офицера принял комдив Оскар Стигга. Он предложил Ефремову стать сотрудником военной разведки. Кон­стантин согласился стать сотрудником военной разведки. Никольский тоже был отобран для работы в разведке.

Молодых офицеров направили в 4-й отдел Разведуправ­ления. Отдел занимался военно-технической разведкой.

Начальником отдела был военинженер 2-го ранга Конова­лов, тоже окончивший Военно-химическую академию.

Ефремову и Никольскому после прибытия в Развед-управление предложили продолжить обучение в Централь­ной школе подготовки командиров штабов. Так в 1938 го­ду называлась разведшкола военной разведки. Вспоминая 1938 год, В. Никольский писал: «В целях конспирации слушатели были разбиты на небольшие учебные группы, располагавшиеся на «точках» за городом. Группы не были связаны между собой, поскольку имели полностью авто­номные хозяйства, и поэтому обучавшиеся на разных от­делениях не знали друг друга... Наша точка располагалась под Москвой, в особняке, который скрывался в гуще де­ревьев и был огорожен высоким дощатым забором, окра­шенным в характерный зеленый цвет, — цвет надежды...»7

После окончания разведшколы Ефремов был отобран для работы в нелегальной разведке. Он прекрасно владел немецким языком.

Осенью 1938 года Константина Ефремова направляют в спецкомандировку под видом финского студента Эрика Хернстрема.

Прибыв в Бельгию, Хернстрем поступил в Политех­ническое училище, затем встретился в Венцелем и при­ступил к работе в качестве резидента нелегальной рези­дентуры.

О работе Ефремова в качестве резидента сложилось неоднозначное мнение. Л. Треппер, руководитель неле­гальной резидентуры «Отто», считает, что ценность ин­формации, которую Ефремов передавал по своей рации, была равна нулю. По его мнению, это была чисто люби­тельская работа, «карикатура на разведку, какая-то меша­нина из сплетен и ложных сведений, подбираемых по но­чам в злачных местах, где кутила германская военщина». Треппер считал, что Ефремов, опираясь на какие-то кро­хи информации, делал крупные обобщения. Касаясь от­ношений между Ефремовым и Венцелем, Треппер ут­верждал, что «испытанному практику разведки Венцелю, прошедшему сквозь огонь, воду и медные трубы в усло­виях подполья», бюрократы из Центра «предпочли како­го-то капитана, у которого за плечами всего лишь трех­месячный курс подготовки в разведшколе...»8

Треппер издал свою книгу «Большая игра» в 1990 го­ду9. Она была одной из первых, в которой раскрывались детали провалов резидентур советской военной разведки во Франции, Бельгии и Германии. Треппер не видел и не читал ни одного донесения, подготовленного Ефремо­вым, ничего не знал о деятельности резидентуры Герма­на — Паскаля. Тем не менее это не остановило его от от­крытых отрицательных выводов, которые, как оказалось, были учтены в послевоенные годы.

Треппер обвинил Ефремова в некомпетентности, за­тем — в предательстве, не подтверждая свои выводы каки­ми-либо фактами и аргументами. Очень странно в 1990 го­ду звучало утверждение Треппера и о том, что Ефремов имел «за плечами всего лишь трехмесячный курс подго­товки в разведшколе...».

Константин Ефремов был офицером Красной Армии, одним из лучших, по оценке генерал-майора В. Николь­ского, имел высшее военное образование, владел англий­ским и немецким языками, получил хорошую подготовку в разведывательной школе.

Венцель тоже дважды проходил подготовку в развед­школе, имел значительный опыт работы на нелегальном положении, владел французским, немецким, англий­ским, голландским и русским языками.

Профессиональная разведывательная и общеобразова­тельная подготовка, личные и деловые качества разведчи­ков, их способности создавали хорошие предпосылки для успешной совместной работы Ефремова и Венцеля. Бо­лее того, немецкое происхождение Венцеля обеспечивало основу для его прочной легализации. Ефремов, который проживал в Бельгии по документам финского студента, также не привлекал внимания германской контрразведки. Финляндия поддерживала фашистский режим в Герма­нии и была сторонником Гитлера в начавшейся Второй мировой войне.

Резидентура Германа — Паскаля передавала в Центр важную военно-техническую информацию. Константин Ефремов, как считает Владимир Пещерский, был «хорошо подготовленным офицером, преданным своему делу. В Разведуправлении не сомневались в том, что Венцель на­учит его обращению с рацией, а также поможет легализо­ваться на месте. Паскаль и Герман тесно сотрудничали»10.

Резидентура Германа — Паскаля действовала стабиль­но. Из-за трудностей, возникших в резидентуре Треппе-ра, Центр приказал Ефремову оказать ему помощь в под­готовке радистов и в стабилизации связи с Москвой. Это распоряжение было большой ошибкой Центра, которая и привела к провалу резидентуры Германа — Паскаля.

Ефремов и Венцель добывали важные сведения и на­правляли их в Москву. Разведчики были перегружены ра­ботой. Они не знали, что за членами резидентуры Треп-пера гестапо вело наблюдение. Впрочем, радиостанция Венцеля тоже попала в поле зрения германской службы радиоперехвата. Сначала ее выходы в эфир зафиксирова­ли посты дальнего радиообнаружения. Затем в действие были введены передвижные радиопеленгаторы.

Венцель работал на трех разных передатчиках, каждый раз меняя место выхода в эфир. Такая тактика позволяла ему сбивать с толку операторов передвижных радиопе­ленгаторов.

23 июня 1942 года Ефремов передал в Центр донесе­ние о том, что гестапо провело широкую облаву в райо­не расположения основной радиостанции. Донесение Ефремова оборвалось на полуслове. Это означало, что ре­зидент был вынужден прервать работу передатчика из-за чрезвычайных обстоятельств. Видимо, Ефремов своевре­менно заметил гестаповцев в районе дома, в котором он находился.

Второй раз агенты гестапо вышли на след радиста Ефремова ночью 29 июня 1942 года. В полночь Венцель, установив связь с Центром, стал передавать радиограм­мы, которые ему вручил Ефремов. Работал он, как все­гда, уверенно. Москва хорошо слышала своего коррес­пондента.

Венцель увлекся работой, но тем не менее уловил ка­кой-то странный шум на улице около дома, на послед­нем этаже которого он хранил одну из своих радиостан­ций. Шум усилился. Венцель отчетливо услышал крики в подъезде, затем топот тяжелых сапог по лестнице, ве­дущей в его комнату. Сомнений не оставалось: через не­сколько секунд в его квартиру ворвутся полицейские. Выключив передатчик, Венцель схватил зашифрованные радиограммы и подбежал к окну. Одно движение, и ра­дист оказался на подоконнике, затем на пожарной лест­нице и на крыше дома. Не раздумывая, он побежал по крыше, достиг дымоходной трубы. Два-три движения и разорванные бланки радиограмм оказались в трубе. Еще секунда потребовалась Венцелю для того, чтобы пере­скочить на крышу соседнего дома. Видимо, беглеца за­метили солдаты, толпившиеся во дворе дома и на улице. Раздались одиночные выстрелы. Вряд ли гестаповцы имели приказ убить беглеца, но они его видели, и это со­кращало возможности для побега. Венцель надеялся на удачу. Он забрался на чердак соседнего дома и, найдя щель между крышей и стеной дома, с большим трудом втиснул свое тело в эту случайно попавшуюся ему на глаза пустоту.

Укрытие не помогло. Гестаповцы, потеряв беглеца, были уверены в том, что из оцепленного ими района тот никуда исчезнуть не сможет. Они стали проверять все квартиры и чердаки домов. Один из гестаповцев заметил Венцеля и вытащил его из укрытия...

15 июля 1942 года резидент «Паскаль» сообщил в Москву о том, что в ночь с 29 на 30 июня во время оче­редного сеанса радиосвязи был арестован «Герман».

События развивались стремительно. Гестаповцы дей­ствовали целенаправленно и с большим размахом.

Ефремов принял все зависящие от него меры по лока­лизации провала. Но было поздно11. Немецкая контрраз­ведка уже сумела собрать достаточно сведений о резиден-туре «Паскаля». Эти сведения передавал гестаповцам агент-провокатор, которого им удалось внедрить в одну из разведгрупп. Эту группу после первых провалов в Брюсселе центр передал «Паскалю». В группе был агент, который работал в полиции. Он и вызвал советского раз­ведчика на встречу под предлогом передачи ему ценных документов. 7 августа «Паскаль» оказался в руках геста­повцев.

Венцель после ареста был доставлен в штаб-квартиру зондеркоманды в крепость Бреендонк. Его возили на до­просы в Берлин, затем вернули в Брюссель, где допросы продолжались. Венцель был немцем. Именно это вызва­ло негодование гестаповцев, которые в ходе допросов не ограничивали себя в методах дознания.

Венцель надеялся, что его резидент «Паскаль» уже со­общил о провале в Центр. Ефремов действительно пере­дал такое сообщение.

Не выдержав издевательств, Венцель раскрыл свою принадлежность к советской военной разведке, выдал шифр. Он также согласился продолжить работу на радио­станции и восстановить связь с Москвой. Венцель рас­считывал вырваться из рук гестаповцев на свободу. Мог ли он на это надеяться?

В августе 1942 года рация «Германа» вновь возобнови­ла работу. В донесении, переданном Венцелем, сообща­лось, что он долго не выходил в эфир из-за провала ра­диоквартиры и поиска нового помещения. Объяснение было логичным и в Центре не вызвало сомнения.

Вопреки предупреждению, которое «Паскаль» успел передать 15 июля, Центр поверил донесению «Германа» и возобновил с ним связь.

В августе 1942 года началась первая радиоигра гестапо против советской военной разведки.

Почему Центр стал принимать радиограммы «Герма-на» и направлять ему свои указания? Найти ответ на этот вопрос сегодня невозможно. В живых не осталось ни одного разведчика, который каким-либо образом был связан с работой нелегальной резидентуры Герма­на — Паскаля. Можно сделать лишь некоторые предпо­ложения, которые в основном основываются на особен­ностях тяжелой обстановки, сложившейся в то время на советско-германском фронте. Немцы удерживали в сво­их руках стратегическую инициативу и двигались к Ста­линграду, Ростову-на-Дону и готовились захватить неф­теносные районы Кавказа. Эта обстановка диктовала условия, в которых действовали сотрудники Центра, от­вечавшие за работу бельгийской резидентуры К. Еф­ремова.

В августе 1942 года от военной разведки требовались все новые и новые сведения о противнике. Центр пред­принимал значительные усилия для восстановления по­терянной связи с «Альтой», находившейся в Берлине, и агентом «АВС», который действовал в Бухаресте и тоже остался без связи с Центром. В августе 1942 года в Цент­ре еще никто не знал, что такое радиоигра. Поэтому вос­становление связи с «Германом» было, видимо, воспри­нято с радостью.

Возможно и другое предположение: Центр сам начал свою первую радиоигру с абвером и гестапо. Во время подготовки в разведшколе Венцель получил указание в Центре, что в случае работы под контролем противника он должен был передать в Центр условный сигнал. Если он не успел передать этот сигнал, то «Паскаль» сообщил в Центр о провале его радиста.

25 сентября 1942 года разведчик-нелегал Анри Робин­сон («Гарри») сообщил в Москву о том, что гестаповцы захватили не только «Германа», но и «Паскаля».

Дальнейшая хроника борьбы «Паскаля» и «Германа» тоже динамична. 18 ноября 1942 года гестаповцы доста­вили Венцеля на радиоквартиру, которая располагалась в Брюсселе на улице Аврора в доме № 47. В этот день должен был состояться очередной сеанс радиосвязи с Москвой.

Венцель уже знал, что 9 ноября был арестован развед­чик «Кент». Он видел, что гестаповцы были в приподня­том настроении. Может быть, они думали, что очередная победа над советской разведкой принесет им новые на­грады и повышение по службе.

Охрана была, как всегда, четыре человека: гестаповцы Вольф, и Штука, один охранник и шофер автомашины. Венцель заметил новичка. Рядовой охранник прибыл на радиоквартиру с группой впервые.

Шофер уехал по каким-то делам в город. Гестаповец Штука открыл двери, но механически забыл вытащить из дверного замка ключ. Эта деталь сразу же бросилась в глаза Венцелю. Рядовой охранник устроился на кресле в одном из углов комнаты. Это обстоятельство Венцель также заметил. Прежний охранник всегда стоял с автома­том наперевес у двери.

Штука занялся подготовкой рации для проведения се­анса связи. Венцель торопил Вольфа, говоря, что уже на­стало время выходить в эфир.

Продолжая беседовать с Вольфом, давая ему какие-то советы, Венцель медленно передвигался по комнате. Он понял, что ему следует делать. Продолжая отвлекать Вольфа советами, Венцель оказался у двери. Настал ре­шающий момент, и Иоганн решил бежать. Об этом мо­менте он давно мечтал.

Венцель резко открыл дверь, затем захлопнул ее и мгновенно повернул ключ в замке. Не теряя ни секунды, Венцель кубарем скатился с лестницы и оказался на пер­вом этаже. Дальше дорогу он хорошо знал. Выскочив на улицу, он услышал яростные крики Вольфа.

Затем раздались выстрелы. Видимо, Вольф и охран­ник стреляли в дверь.

Выскочив на улицу, Венцель пробежал метров пятьде­сят, затем свернул в первый переулок. Он знал, что по этой улице проходил трамвайный маршрут. Он даже знал его номер. Трамвай 16-го маршрута действительно катил по улице. Венцель догнал его и вскочил на подножку. На следующем перекрестке он пересел на другой трамвай и вскоре оказался далеко от места побега.

Венцель позвонил домой, чтобы предупредить жену о грозившей ей опасности. Ее не было дома. Тогда Иоганн направился к своему старому другу, с которым он был знаком еще со времен совместной партийной работы. Ему оказали помощь, предоставили убежище, успели предупредить жену...

Константин Ефремов тоже оказался в крепости Бре-ендонк в Брюсселе. Он был подвергнут жестоким пыт­кам. Ефремов передал одному из заключенных записку, которую удалось вынести на волю. В ней разведчик сооб­щал:«Я прошел через aд Бреендонка и испытал все. У меня есть только одно желание — увидеть свою мать».

Акулина Федоровна, мать Константина Лукича Ефре­мова, не дождалась своего сына. Молодая жена Ефремо­ва, с которой он прожил всего полтора месяца перед отъ­ездом в специальную командировку в 1938 году, тоже не увидела любимого. У войны свои законы.

В 1943 году германский военно-полевой суд пригово­рил Константина Ефремова к смертной казни. Такие же приговоры были вынесены его соратникам. Фашистский прокурор констатировал: «Они причинили рейху ущерб больший, чем целая армия противника»12.

В конце 1943 года военный инженер 2-го ранга Кон­стантин Ефремов был расстрелян.

После разгрома организации «Паскаля» гестаповцы 24 ноября 1942 года арестовали Л. Треппера, а затем и его помощников. Радиостанция Треппера стала работать под контролем гестаповцев с 25 декабря 1942 года.

Побег Венцеля сорвал планы гестаповцев, заставил их ужесточить контроль за остальными арестованными, сре­ди которых были советские разведчики Л. Треппер и А. Гуревич. Совершить еще один побег в таких условиях было практически невозможно. Тем не менее 13 сентяб­ря 1943 года Трепперу это сделать удалось. Обстоятельст­ва побега до сих пор вызывают много вопросов.

Прибыв в Москву в январе 1945 года, Венцель напи­сал отчет о своей разведывательной работе. Давая оценку своему поведению после ареста гестаповцами, Венцель писал:

«...Я благодарен, что мне дали возможность обо всем рассказать. Я подчинюсь любому приговору, даже самому жестокому, но я не хотел бы жить дальше, сознавая, что я плохо служил своему делу и в трудную минуту своим не­правильным поведением нанес ему вред...»

Мир действительно тесен и все в этом мире взаимо­связано. В 1945 году контрразведчики из управления Смерш арестовали в Берлине немца Вольдемара Зейфер-та. На допросе в Москве, который проходил 5 октября, Зейферт сообщил дополнительные детали ареста радиста Иоганна Венцеля:

«Впервые о советском разведчике «Германе» я узнал в начале 1942 года. Я работал в шифровальном отделе при ставке верховного командования сухопутных сил вермах­та. В марте в наш отдел для дешифрования поступили пе­рехваченные радиограммы. Прочитать их не удалось. Но позже один радист рассказал мне, что в Брюсселе был арестован советский разведчик «Герман». Для его захвата привлекался батальон солдат вермахта. Радисты пеленга-ционной станции из брюссельского отдела абвера отсека­ли один дом за другим. Таким образом они установили дом, в котором в полночь работал неизвестный радист. Взломав входную дверь, сотрудники гестапо и абвера в комнате на третьем этаже обнаружили еще не остывший от работы передатчик. Но работавшего на нем человека в комнате не было. Сотрудники гестапо быстро установи­ли, что радист выбрался на крышу дома. Преследователи тоже выбрались на крышу и заметили человека, который убегал от погони. В конце концов беглец был задержан. Им оказался советский разведчик, который имел кличку «Герман». Его настоящая фамилия, как я узнал позже, была Иоганн Венцель...»

29 декабря 1945 года Иоганн Венцель Особым совеща­нием при НКВД СССР был приговорен к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на пять лет. В об-винительном заключении по делу Венцеля каких-либо выводов о степени его виновности в провале резиденту­ры в 1942 году сделано не было.

До 1954 года Иоганн Венцель находился в Рязани. 19 мая 1955 года с него были сняты все обвинения, и он вы­ехал в ГДР. Венцель работал инструктором на машинно-тракторной станции в местечке Претцель13.

Данных о его дальнейшей судьбе нет.

Данных о дальнейшей судьбе военинженера 2-го ранга Константина Ефремова тоже нет. Некоторые исследовате­ли подвергают сомнению факт казни Ефремова, ссылают­ся на отсутствие в архивах гестапо документов, подтверж­дающих приведение приговора в исполнение, и сведений о месте захоронения Ефремова.

Данных о расстрелах тысяч советских патриотов тоже нет. Фашисты далеко не все свои преступления фиксиро­вали в протоколах, отчетах и донесениях.

В 1972 году командование Военной академии химиче­ской защиты имени Маршала Советского Союза С. К. Ти­мошенко выступило с предложением наградить (посмерт­но) выпускника этого учебного заведения военинженера 2-го ранга Константина Лукича Ефремова. Отсутствие документов гестапо, подтверждающих расстрел советско­го разведчика, не позволило принять положительное ре­шение.

В одном из документов, подготовленных в 1972 году в военной разведке, о К. Л. Ефремове сказано следующее: «Особой заслугой Ефремова К. Л. является то, что к на­чалу Великой Отечественной войны возглавляемая им не­легальная резидентура обеспечивала прямую связь с Цен­тром (работало три радиостанции), а с января 1942 года регулярно давала информацию военно-политического ха­рактера, а также сообщала о дислокации и передвижении немецко-фашистских войск в Бельгии и Голландии. За шесть месяцев 1942 года Ефремов К. Л. передал в центр более 40 информационных телеграмм...»

1 Псевдонимы агентов. — В. Л

2 Псевдонимы агентов. — В. Л.

3 Венцель, видимо, имеет в виду «Большого шефа», или Л. Трейле­ра. — В. Л

4 Пещерский В. «Красная капелла». Советская разведка против геста­по. М.: Центрполиграф, 2000. С. 260.

5 Стигга Оскар Ансович (1894-1938), латыш, в РККА с 1918 г. Уча­стник Первой мировой войны. В годы Гражданской войны — член Рев­военсовета Западного фронта, секретарь и председатель исполкома Ла­тышских стрелковых полков. В военной разведке с 1922 по 1937 г. Работал в Латвии до 1929 г., был нелегальным резидентом военной раз­ведки в Германии. Январь 1935 — ноябрь 1937 г. — начальник 3-го и од­новременно 1-го отделов Разведуправления штаба РККА. Награжден орденом Красной Звезды и золотыми часами. Репрессирован в ноябре 1937 г. Реабилитирован 8 сентября 1956 г. — В. Л.

6 Колпакиди А. Энциклопедия военной разведки России. М., 2004. С 343.

7 Никольский В. Аквариум-2. М.: Гея, 1997. С. 31.

8 Треппер Л. Большая игра. М.: Политиздат, 1990. С. 150.

9 В 1990 г. на русском языке была издана книга Ж. Перро «Крас­ная капелла». (На французском языке эта книга опубликована в 1967 т.)-В. Л.

10 Пещерский В. «Красная капелла»... С. 259.

11 Никольский В. Аквариум-2. С. 85.

12 Никольский В. Аквариум-2. С. 85.

13 Пещерский В. «Красная капелла». С. 263; Колпакиди А. Энциклопе­дия военной разведки России. С. 140.

Вперед
Оглавление
Назад


Главное за неделю