Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 1. Корабельная Фанагория

Глава 1. Корабельная Фанагория

Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория
- Давай, качай мышцу дальше, - вернул я мокрый тяжеловатый инструментарий матросу, оторопевшему от неожиданных действий своего начальника.

- Вы пеногончику, пеногончику добавьте на швабру, - руководил Побережный. - Тогда палуба будет блестеть, как у кота яйца!

- Нет пеногона, кончился. Даже из мотопомпы весь вылили, - оправдывался полотер.

Я впервые завтракал в кают-компании уже на правах пусть и молодого, но уже лейтенанта. Все было в диковинку, и я таращился на этикет этого общего стола офицеров.

Каюта была небольшой, но настолько аккуратной и чистой, что было приятно в ней находиться. Под иллюминатором во всю длину каюты находилась тумбочка с дверцами, а на верху ее лежали подшивки газет и какие-то книги.

Справа стоял невысокий белый холодильник 'Саратов', на котором возвышался телевизор 'Рубин'. Слева от стола, стоящего посередине помещения, находился обтянутый дерматином жесткий диванчик, а справа стояли стулья, закрепленные талрепами за низ сидений к палубе. Слева от двери размещался застекленный посудный шкаф, из которого виднелись тарелки и стаканы.

Во главе стола занимал место командир, напротив было место помощника командира, на котором величаво возвышался бледный блин физиономии моего соседа по каюте. Мне указали на место на диване справа от командира. На переборке каюты в рамочке висела 'Схема размещения офицерского состава за столом', на которой кружочками были указаны места каждого офицера в соответствии должности. Получилось, что я занял место согласно этому расписанию.

Вестовой, мой торпедист матрос Якуничев, одетый в белую форменку, наливал чай в стаканы с традиционными флотскими подстаканниками и подавал каждому персонажу за столом отдельно. Утреннее оживление за завтраком опять касалось меня:

- Владимир Викторович, мы тут посовещались меж собой и порешили выбрать тебя заведующим кают-компанией, - не без доли ехидства в голосе сообщил мне радостную весть Побережный.

- Чего я должен делать по этому поводу? - уже ничему не удивляясь, спросил я инициатора этого назначения.

- Якуничева будешь гонять, как сидорову козу, чтобы был всегда чистым и опрятным. Чтобы не появлялся здесь в своих грязнущих торпедных штанах, да посуду и руки научился мыть, как следует, - забористо ухмыляясь, инструктировал врио помощника. - Подшивку газет будешь вести, деньги собирать с офицеров на дополнительное питание, читай устав - там все прописано.

- Владимир Викторович, у нас замполита нет, но нужно написать лозунг 'Кают-компания на корабле является помещением...' статья 440 Корабельного устава. А то Артамонов меня уже задолбал с этим лозунгом, - добавил мне забот командир. - Плакатным пером писать умеете?

- Умею..., - уже на полтона ниже стал отвечать я на всплывающие вопросы.

- Дугинец, а на пишущей машинке печатать умеешь? - продолжал свой допрос Побережный.

- Если потребуется, научусь.

- Якуничев, а ну свисни сюда СПСа (корабельный шифровальщик), - потребовал спохватившийся штурман. - Я же приказ на тебя еще не написал.

В дверях кают-компании появился и застыл в ожидании одетый в чистейшую синюю робу, словно образец формы одежды, красивый и статный старшина 1 статьи - наш шифровальщик, который умел печатать на машинке с закрытыми глазами.

- Приказ срочно сделай на Дугинца, с 12 числа на все виды довольствия. Понял? - выдал очередное указание деятельный сосед по каюте.

Один только Агеев молча слушал эти нападки на беззащитного молодого, которого тут же, не отходя от стола с завтраком, уже нагружали общественными и служебными нагрузками в довесок к еще не принятым своим служебным обязанностям. Леха с грустной улыбкой поглядывал на мою посерьезневшую физиономию и иногда в такт подергивал правым усом и моргал правым глазом.

- Я же тебе говорил, не принимай ты все так близко к сердцу. Они на тебя сейчас начнут вешать всех собак, чтобы разгрузить свои обязанности. Так уж заведено на флоте - пришел молодой и давай на него вешать все, что можно, - успокаивал меня Агеев, когда мы после завтрака зашли в мою каюту.

На следующий день все мои новые коллеги прямо с утра резко засуетились и стали готовиться к возвращению корабля в базу. Стали мыться, бриться, гладиться и чистить свои перья. Это ведь почти что праздник. Была пятница, и корабль в 17.00 сменялся с дозора и боевого дежурства.

Только на меня одного напал неистовый работун, и я рыл бумаги и разбирался в огромных стопах, как мне казалось, бесполезного барахла всяческой документации.

Боже мой, сколько же всякого бумажного хлама! Неужели и здесь на боевом корабле все держится на этой бумажной бюрократии, в которой нужно было не только разобраться, но и содержать всю эту документацию в порядке. Как подсказал мне новый друг Агеев, на флоте исстари в офицерской практике существует два способа приема-передачи дел. Один - по совести, второй - по закону.

Первый заключается в том, что сдающий дела и обязанности по совести выкладывает все свои грехи и недостачи, что сменщику дает полную картину обстановки. Чего и сколько не хватает из имущества или боезапаса и как эти прорехи можно закрыть в кратчайшие сроки без материальных для принимающего затрат. А потом акт уже пишется в пользу сдающего дела.

А второй - по закону. Это когда он предъявляет тебе все, что числится по описи. Все до самого последнего аккумуляторного фонаря и деревянного чопа из аварийного имущества боевого поста, а ты принимаешь и считаешь все поштучно.

Потом пишется акт, в котором недостач обычно нет. И только позже оказывается, что половину предъявленного имущества этот законник попросил в долг на соседних кораблях на момент передачи дел. А как только составлен и подписан акт приема-передачи дел, все это имущество возвращается законным владельцам, а ты остаешься в полных дураках. Мой курсантский инстинкт самосохранения, выработанный за время учебы в училище, четко подсказывал мне, что первое, за что мне могут здорово надавать по шапке - это, конечно же, боезапас. А тут даже в первом приближении невозможно было сказать, что же должно числиться за кораблем.

Я начал свои исследования с потрепанных, но довольно объемистых, приходо-расходных книг по учету оружия и боезапаса, кучи нарядов и накладных, которые скопом валялись под койкой и не были даже проведены по учету. К своему ужасу я обнаружил, что к этим самым бухгалтерским документам человеческая рука не прикасалась в течение года.

Пересчитывая свой корабельный арсенал боеприпасов, я впервые спустился в бомбовый погреб. Это помещение находилось у самого днища корабля, ниже уже спускаться было некуда.

В нос ударил затхлый сырой воздух, в котором кроме запаха сурика и краски витал настоящий запах смерти. Запотевшие влажные борта погреба свидетельствовали о том, что мы находимся ниже ватерлинии. Посередине погреба стройными рядами стояли закрепленные в ячейках пола и застопоренные за стабилизаторы к подволоку 96 настоящих боевых реактивных бомб. Выкрашенные в шаровый цвет и с оранжевыми кружочками маркировки 'морской смеси' (взрывчатое вещество) на оживальной части своей головы, они напоминали собой грациозные авиационные бомбы высотой 183 см.

Все это помещение было настолько компактно утрамбовано боезапасом, что пробираться из носа в корму приходилось в неудобном узком пространстве между бортом и бомбовым каре, при этом опираться руками на сами бомбы, а ногами, словно канатоходцу, буквально перемещаться по бортовому стрингеру.

Я с некоторым страхом в глазах впервые увидел такое огромное количество бомб в одном месте и первое, что мне пришло на ум; а, если они вдруг рванут, что останется от корабля.

Каждая бомба, кроме собственного веса в 112 килограммов, имела боевой заряд по 28 кг морской смеси. Лихорадочно перемножая в уме эти страшные цифры и переводя через тротиловый эквивалент 1,68, я получил тревожный результат, который равнялся свыше трех тонн тротила. Да еще вдобавок пороховые двигатели бомб, а в больших висячих кранцах по бортам находились взрыватели к бомбам и черные, блестящие кузбасс- лаком, подрывные патроны...

Сопровождающий меня в этой экспедиции командир отделения минеров старшина 1 статьи Командирчик, словно подтверждая важность этого опасного объекта, грудью заслонил от меня приборы наблюдения за температурой и влажностью в погребе.

- Ну, чего прячешь? Не работают, что ли? - сразу сообразил я маневр белобрысого хитрована.

На цилиндрической ленте барабана недельного гигрографа перо самописца непрерывно выписывало по ней синими чернилами уже третий круг.

- Почему ленту не сменили? Третью неделю барабанит перо, а вам хоть бы хны!

- Кончились ленты. А Побережный уже месяц все обещает получить в гидрографии, но так и не получил, - честно, как на духу, выложил Командирчик.

- Понятно...

Здесь же, в кормовой части погреба находились клапана систем орошения и затопления погреба. Прямо как на 'Варяге' - повернул колесо вентиля этого устройства налево и все дела - пошла вода из дыры кингстона в днище.

- Ну-ка, доложи, в каких случаях включаешь систему орошения и затопления погреба? - на всякий пожарный случай задал я вопрос.

- По приказанию командира корабля, - опять пытался объегорить меня ушлый специалист 1 класса.

- Командирчик..., по приказанию это и так понятно. А в жизни, в каких случаях это делается.

- При пожарах в соседних отсеках и резком повышении температуры в погребе. При пожаре в самом погребе включаю затопление, - не совсем уверенно, но правильно отрапортовал удивленный моими вопросами минер.

- Командирчик, а когда последний раз проверяли работу системы орошения и затопления погреба? - спросил я у командира отделения.

- ? - удивленно смотрел на меня минер.

- Чего я такого непонятного спросил?

- Так вода же в погреб пойдет! Зальет боезапас! - с неподдельной тревогой за свой боезапас произнес подчиненный.

- И ты уверен, что она пойдет? Ты же ни разу за свою службу не проверял ни орошение, ни затопление... Ладно, скажи дозорному по погребам, чтобы провентилировал погреб, а то влажность уже 80%.

За передней переборкой погреба находились два цепных ящика, в каждом из которых лежали по 200 метров якорь-цепи.

В нижней части самого носа корабля находился таранный отсек, залитый бетоном. Эта острая, как нож, подводная носовая часть корабля предназначалась для возможного нанесения таранного удара по корпусу подводной лодки.

Страницы 5 - 5 из 40
Начало | Пред. | 3 4 5 6 7 | След. | Конец | Все 



Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!

Главное за неделю