Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Секреты безэховой камеры

Зачем нужны
исследования
в безэховой камере

Поиск на сайте

Глава 6. Тут уж не до шуток!

Текст: В.В. Дугинец. "Корабельная фанагория"
Три дня страна отрывалась и гуляла, отмечая 58 годовщину Великого Октября. Но, на советском флоте - это вам не в стране, и начальники по своему трактовали эти выходные дни. Кому в боевое дежурство в ПУГ заступать, кому в наряды праздничные, а остальным, чтоб дома скучно не было, устраивали торжественные подъемы флагов на кораблях, митинги и строевые прогулки по городу в составе строя из моряков всей бригады. Когда на причальном фронте бетона Зимней гавани выстраивались экипажи всех кораблей и штабов бригады, включая личный состав береговой базы и оркестр под управлением мичмана Пискорского, то это была сила величиной с нормальный полк.

Убойный своим четким ритмом встречный марш и вынос флага ВМФ прекрасно взбадривали засидевшихся в корабельном железе матросов и офицеров и в одно мгновение придавали обстановке праздничное настроение. Ноги под маршевые рулады оркестра Пискорского сами по себе пускались в торжественную маршировку, отчего сразу появлялась уверенность в непобедимости и мощи нашего Флота и остальных Вооруженных Сил. Комбриг А.С. Иванов и начальник политического отдела бригады Я.Я. Лочмелис от души поздравляли экипажи кораблей со знаменательной датой и тут же перестроили полк в походную колонну.

Сотрясая тихие улочки центра Лиепаи громом духовых инструментов, наш черный полк своей лавиной вышагивал по булыжной мостовой улицы Райня, напоминая только своим внешним видом, кто в городе хозяин. Во главе колонны гордо развевался флаг в сопровождении знаменной группы с палашами наголо и незаменимый в таких мероприятиях Голубович, но только в белых форменных перчатках.


Бригадный оркестр под управлением мичмана Пискорского Р.А.

Руководитель бригадного духового оркестра мичман Пискорский Роман со своими музыкальными архаровцами, входящими в нештатный музыкальный коллектив, вытворяли просто чудеса маршевого творчества. Мало того, что Пискорский сумел создать свой дружный оркестр из матросов, собранных с кораблей, так он еще и отлично выдрессировал их, научил гордо держать головы и при этом шагать строевым шагом, что для матроса в его условиях корабельной службы уже приравнивалось к ратному подвигу.

Стройный не по своим флотским годам мичман проявлял настоящий музыкальный талант и делал чудесные собственные аранжировки на мотивы народных песен, из которых в итоге получались красивые строевые марши. Наша полковая сила своей черной флотской массой и военными маршами кого-то вдохновляла на новые подвиги, а кого и просто пугала. Отчего напуганные обыватели латышского происхождения перешептывались в кулуарах:

- Вон сколько их тут собралось... Оккупантов проклятых.

Под четкие удары оркестрового барабана и гулкие шаги огромного строя по улицам эхом, отражаемым домами, перекатывалась бравурная мелодия задорного марша, в которой явно прослушивалась мелодия старинной грузинской песни 'Сулико'.

'Ну, композитор... Ну, Пендерецкий!!! Даже 'Сулико' пристроил под строевой марш', - удивлялся я, вслушиваясь в эту с детства знакомую красивую грузинскую мелодию и мощный барабан под левую ногу. А ночью с 8-го на 9-е ноября, около 03-часов по базе заметались матросы- оповестители со своими противогазными сумками не плече. Всем кораблям в базе объявили 'Боевую тревогу', и ошалевшие от праздников и отдыха офицеры неслись по ночным улицам на своем ходу по своим кораблям, поднимающих пары главных двигателей.

Комдив Михневич, как обычно, сидел на своем КП в командирах дежурной ПУГ и контролировал прибытие офицеров и мичманов по тревоге. Вот эта тревога была действительно неожиданной, да еще в праздничный день, и у нас не все складывалось по писанному.

- Какой-то нехороший замполит угоняет из Риги в Швецию целый БПК, - кратко пояснил комдив на вопросительные взгляды потревоженных офицеров. v - Нам поставили задачу догнать и задержать нарушителя границы.v МПК-25 стоял в дозоре у первого приемного буя. Юровских был в отпуске и командиром на нем в море вышел капитан-лейтенант Суэтин А.

102-ой, как дежурный корабль, через 45 минут вышел в море. Комдив дождался прибытия основного состава походного штаба, и мы на 119-ом следом пошли догонять ушедший ранее корабль.

За воротами аванпорта в сплошной осенней тьме корабль запустил турбины, и мы завибрировали на повышенной скорости погони. Топливо тоннами улетало через турбины и дизеля в атмосферу, и корабль, оставляя за собой шлейф дыма и водяного тумана, мчался навстречу неизвестности в сторону Ирбенского пролива.

В суете Большого сбора по тревоге и спешке приготовления кораблей к выходу для выполнения необычной задачи по задержанию нарушителя границы про дозорный корабль все забыли и только при повороте на северный курс комдив удивленно спросил:

- А где 25-ый?v - У приемного буя в дозоре... - ничего не подозревая доложил Клейнер.

- Как же так! Что же его не оповестили!? Быстро передать на 25-ый: Буки - буки, следовать за мной, - чертыхался Михневич нерасторопности походного штаба.

На подходе к Павилосте, лавируя среди множества рыбацких суденышек, вышедших на лов рыбы после праздника, на этой бешеной скорости мы выстроились в подобие строя кильватера в составе трех единиц и понеслись курсом на север.

- Всем кораблям запустить турбины, 'единицу' исполнить (следовать за мной в строю кильватера), '2-ой дополнительный ' раздел 10, Ъ раздел 5, Т раздел 32, - пытался навести порядок в строю кораблей руководитель погони.

Михневич распорядился назначить вооруженные группы захвата на каждом корабле из 10 человек во главе с офицером, завести боезапас на артустановки и приготовить их к стрельбе, и даже зарядить на всякий случай РБУ. Хотя бомбовый залп, при попадании в корпус корабля, вероятнее всего и не взорвался бы, но страху нагнать мог много.

Глядя на ходовые огни несущихся сзади кораблей, которые периодически пропадали за кильватерным фонтаном брызг, в голову лезли не веселые политические мысли. Мне было абсолютно непонятно, как мог политработник угнать боевой корабль и при этом завладеть властью над личным составом корабля. А где же его партийная совесть, которой так славились наши политики, что он решился поставить под угрозу не меньше 3-х сотен человеческих душ. Неужели весь экипаж моментально записался в предатели Родины...


БПК проекта 1135 типа 'Сторожевого' на якоре

Какой он из себя красивый и стройный этот корабль проекта 1135 я знал прекрасно. Эти грациозные и в тоже время хищные обводы носовой части корпуса БПК настолько стремительно разрезали морскую волну, что создавалось впечатление о его неудержимой скорости и легкости в управлении. А поющие на ходу голоса работающих турбин подтверждали его непосредственное родство с поющими фрегатами проекта 61.

Мой первый командир Кличугин Юрий еще в прошлом году ушел с СКРа 'Барсук' на новый корабль БПК 'Свирепый' в Балтийск. Не скажу, что я ему завидовал, но я точно был уверен в том, что этот командир пойдет далеко по служебной карьере и все у него будет нормально. Была у него какая-то уверенность в себе и настоящая командирская жилка.

Самого Кличугина я уже давно не встречал, а вот его друга Валеру Романовского - командира дизелюхи 613 проекта случайно встретил летом в городке. Валера в красках рассказывал, как наш Кличугин режет форштевнем своего 'Свирепого' чуда лазурные воды Средиземного моря на боевой службе.

А я вот своим молодым партийным умом все никак не мог поверить, что советский офицер может вот так вот запросто взять и угнать боевой корабль заграницу. Он же не самолетом, в конце концов, управляет, где вокруг никого нет, и только он, 'который во мне сидит', решает, куда ему лететь. И чего мы будем делать своими 57-мм двустволками-мухобойками против БПК, который только по водоизмещению в 7 раз больше наших корабликов. Расстояние от Риги и Лиепаи по карте до середины пролива, где обычно на фарватере стоял плавмаяк 'Ирбенский' было примерно одинаковым, но мы, имея превосходство в скорости, вышли к месту встречи первыми. Эти 110 миль до Ирбенского пролива мы проскочили за три с половиной часа и уже в утренней дымке рассвета могли наблюдать всю картину предстоящих событий.

Море странно как-то затихло, и над ним, в туманной дымке, скрывающей линию горизонта, повисла гнетущая тишина зловещего ожидания непредсказуемых событий.

- Ну, что тут видно? - появился на мостике заспанный Михневич.

- Идет на выход из пролива, миновал плавмаяк, сейчас от нас по пеленгу 40, на дистанции 85 кбт - коротко доложил Клейнер данные от РЛС.

- Командир, запроси в открытой сети 'Ирбенский'. Не наблюдает ли он БПК бортовой 710, - озабоченный дымкой на горизонте, потревожил он командира.

- 'Ирбенский' доложил, что на 08.40. бортовой 710 прошел курсом 290, скорость 16 узлов, - доложил радист из радиорубки.

- Ну, сейчас что-то будет..., - с тревогой произнес Батька вслух.

Из медленно уползающей за горизонт дымки утреннего тумана и низкой облачности пролива гордый и стремительный в своих очертаниях корпуса на просторе начал просматриваться 'Сторожевой', координаты на момент его визуального обнаружения составляли 57°52´ с.ш. и 21°50´ в.д., курс 270°, скорость 14 узлов.

Следом за 'Сторожевым' на почтительном расстоянии появились два ПСКРа, и еще севернее шел СКР пр.50.

На подходе с юга приближался СКР 'Комсомолец Литвы', на борту которого находился командир 76 БЭМ (бригада эсминцев) напитан 2 ранга Рассукованный Л.С., которому и было поручено руководство действиями сил в этой операции. Мористее на горизонте неслись на всех парах два МРК под руководством капитана 2 ранга Бабракова А.В..

Чего там решали на уровне Главкома ВМФ, нам было не понятно, но главная задача всем этим силам была поставлена ясная: остановить любой ценой корабль, который угоняет в Швецию замполит корабля капитан 3 ранга Саблин.

Нам на своем этаже всех этих сил было известно лишь одно: что негодяй-предатель, да еще к тому же замполит, пытается угнать за бугор суперсовременный корабль, имеющий на вооружении новейшие комплексы ракетного оружия. А то, что этим предателем является политработник и проводник политики партии на корабле, придавало чувство гадливости и неприязни при виде этого стройного красавца.

Это ж сколько отвалят американцы баксов за один только новейший противолодочный комплекс с ракето-торпедой этому политрабочему, да и других новинок и технических изобретений в корабль было вложено не мало. Эти естественные переживания и негодование волновали души настоящих патриотов, и каждый из нас стремился оказать возможное содействие в задержании предателя Родины.

ПСКРы проекта 205П, участвующие в этом задержании нарушителя, со стороны мирного времени выглядели вполне достойными перехватчиками для мелких надводных целей. Два автомата АК-230, установленные на баке и корме, четыре торпедных аппарата только своим видом могли вполне внушить ужас любому нарушителю морских границ. Но ужас-то как раз и заключается в том, что у погранцов в этих аппаратах никогда не было торпедного оружия, а сами пограничники только подозревали о его существовании.

По какой-то там хитрой конвенции, существующий с начала эры ракетного оружия, пограничным кораблям запрещается ношение на борту ракетного и торпедного боезапаса. Вот и задерживай нарушителей...

Поэтому пограничники, державшиеся ближе всех к 'Сторожевому', явно не решались вступать в бой с исполином, которым весьма внушительно выглядел на их фоне БПК, и пытались уговорами остановить нарушителя. О чем шли переговоры погранцов с Саблиным и какие доводы он приводил в оправдание своего выхода нам слышать не удалось, а потому нам картина действий ПСКРов представлялась не полностью.

Ведь на борту 'Сторожевого' были две спаренные универсальные 76- мм артустановки с РЛС управления, которые при желании могли разнести ПСКРы водоизмещением в 250 тонн в мелкие щепки вместе с их двумя автоматами.

Видимо поутру, уже после 9 часов на уровне Генсека Брежнева Л.И. было принято окончательное решение и кораблям дали указание приступить к ликвидации.

Утреннюю тишину разрушил грохот появившихся в небе бомбардировщиков Як-28, которые тремя группами по три самолета в звеньях стали заходить на боевые курсы и выбирать цель атаки на высотах до 300 метров. Сколько их сюда прилетело, понять было невозможно из-за низкой облачности и утренней дымки, стоящей над морем.

Летчики затеяли свою непонятную карусель и носились, как заполошные громовержцы на малых высотах, то появляясь, то вновь исчезая в облаках.


Фронтовой истребитель-бомбардировщик ЯК-28

С горизонта появились два огромных, то ли ТУ-16, то ли противолодочных самолета Ил-38, но они, наполняя атмосферу громом своих двигателей, кружились в нерешительности вдали от центрального места событий. Первый самолет из звена Яков вышел на 'Комсомолец Литвы' и по ошибке положил три бомбы прямо по его курсу на расстоянии метров в 100. Мало того, что наши сумасшедшие летчики до этого момента уже успели врезать пару серий своих штурмовых бомб по какому-то сухогрузу, следовавшему из Вентспилса в западном направлении, так они и во второй раз вышли в атаку не на того, кого нужно было бомбить.

Если рассматривать корабли в профиль, то они все абсолютно разные по своим очертаниям, а с высоты полета для летчиков все корабли им кажутся одинаковыми и отличаются только по длине. Они и выбирали на индикаторе РЛС подходящую цель по ее наибольшим размерам. Их цель БПК ведь все- таки...

Бомбы рвались на воде по курсу СКРа и колотили своим подводным эхом по корпусу, словно могучими молотками по наковальне. Как только сварные швы корпуса старого 'полтинника' не разошлись от таких нагрузок, но страху на экипаж это бомбометание нагнало приличного.

С атакованного СКРа в сторону звена самолетов хаотично полетели сигнальные ракеты, которыми командир пытался запугать полоумных асов, и хотя бы так открестится от очередных заходов бомбардировщиков в атаку. Отбомбившийся самолет, опасаясь ответного применения ракетного оружия, сразу после сброса мгновенной свечкой взмыл ввысь, уносясь за облачность и там, грохоча своими двигателями, самолеты перестраивались для нового захода.

Кто из нас будет следующим объектом атаки...

Наш походный штаб собрался на мостике и с тревогой ожидал новых указаний от комдива, который устало возвышался с сигаретой в зубах на левом крыле мостика и наблюдал непонятные действия авиации.

Неожиданно в воздухе затрещали предупредительные очереди автомата ПСКРа, которые гулким стрекотом прокатились над водой. Батька от неожиданности испуганно пригнулся и спрятался за обвес ходового мостика. Брезент брезентом, но все хоть какая-то преграда от снарядов.


Ирбенская морская операция по задержанию БПК 'Сторожевого 09 ноября 1975 года

- Кто и в кого стреляет? Хрен поймешь..., - только и успел он произнести в свое оправдание. - Дугинец, дай команду на корабли приготовиться к стрельбе. Цель БПК 'Сторожевой'.

- По-моему это погранцы из автоматов бьют, - высказал я вслух свое предположение.

- Да, тут уже становится не до шуток! - съежившись и втягивая голову в плечи, сделал заключение вахтенный офицер Самойлов и по трапу скатился в ходовую рубку, словно здесь за дюралью и стальным листом толщиной в 5 мм он был в полной безопасности.

В этот момент в напряженной тишине ходового мостика громом прозвучал доклад механика Биньковского:

- Пожар в машинном отделении, горит маслобак!

Присевший за обвесы комдив вздрогнул от 'очередного снаряда' и буквально заорал в ответ:

- Вы что там ох...ели! Тут снаряды свистят..., война идет, а он со своим пожаром! Немедленно ликвидировать пожар!

Пушки на наших кораблях задвигались и, развернувшись по горизонту, взяли на прицел живую надводную цель, продолжающую упорно следовать прежним курсом.

Перегретое турбинное масло электрогрелками, которые не выключались с момента выхода корабля из базы, раскалилось до температуры вспышки и оно загорелось, чадя зловонным черным дымом. Опыта механику Биньковскому было не занимать и он моментально среагировал на создавшуюся аварийную обстановку:

- Всем покинуть отсек! Два углекислотных огнетушителя включить в работу и бросить к маслобаку. Загерметизировать отсек...

Взбудораженный механический народ с завидной проворностью покинул машинное отделение и в узость пространства к турбине полетели два красных ОУ-5, шипящие белыми раструбами выхлопов углекислоты.

- Срочно еще три огнетушителя сюда..., - орал Биньковский своим мотористам.

А ведь действительно тут уже стало не до веселья, когда из машинного отделения вырываются клубы едкого дыма, а своя же авиация бомбит ни в чем неповинный свой же СКР, трещат автоматные очереди и полностью отсутствует взаимодействие между разнородными силами. Летчиками руководили свои неведомые командные пункты управления, нашими силами свои...

Что летчики не могли запросить у кораблей, обозначить и показать объект атаки? Да и огромные цифры белого бортового номера были видны издалека.

Всем дали указание любой ценой задержать БПК, а кто должен руководить этой свалкой.v Свалка свалкой, но от злости на весь этот бардак и бессонной ночи в голову даже лезли такие шальные мысли:

'Врезал бы сейчас Бабраков пару своих ракет этому гаду и дело с концом, а то эти сраные летуны тут всех скоро по очереди разнесут в клочья'. Одному комдиву Бабракову был ясен смысл всей этой операции - нанести удар по цели, если она перейдет меридиан 20°.

Оттуда с далекого московского КП ВМФ, расположенного за тысячу с лишним километров от места событий очень просто скомандовать:'Нанести удар по цели!' Но ведь там, на этой самой цели находятся двести с лишним человек простых матросов и офицеров, которые при всем желании командования не могут быть все предателями и изменниками делу КПСС и советского правительства. И, если ракета проделает в борту дыру, в которую запросто может въехать автобус, то что же станется с экипажем корабля.

После первого безответного бомбового удара авиации погранцы тоже осмелели и стали поливать очередями своих автоматов борта БПК. Странно было, но никакого ответного огня он не открывал ни по самолетам, ни по кораблям, а продолжал идти прежним курсом, не сбавляя ход.

Сбрасываемые с Як-28 штурмовые бомбы, которые были предназначены для бомбометания по береговым целям, взрывались от соприкосновения с водой на поверхности и осколки веером рикошетили от поверхности по направлению полета бомбы.

Гремя своими двигателями, над нами прошли на второй заход уже два самолета Ту-16 и положили свои бомбы по носу и корме 'Сторожевого', который явно маневрировал, уклоняясь от воздушных атак. Теперь уже точно разобрались наши воздушные асы, кто есть кто.

Одна из бомб попала под корму 'Сторожевого' и своим подводным взрывом повредила рули. Вторая с небольшим недолетом легла у самого левого борта и над ватерлинией образовалась пробоина. От этих попаданий корабль резко сбросил ход и стал описывать замедленную левую циркуляцию. Теперь стало понятно, что по какой-то причине 'Сторожевой' не может или не хочет оказывать сопротивление атакующим его силам.

Все происходило как в замедленном кино, и поскольку корабль несколько дымил, но оставался наплаву, то на душе стало намного спокойнее, что все обошлось не так трагично, как могло бы получиться при другом раскладе атакующих сил.

Уже около 10 утра по радио поступил сигнал, что командир 'Сторожевого' Потульный А.В. вступил в управление кораблем, а то ведь неизвестно чем бы кончилось дальнейшее применение ракет с МРК, которые были готовы к пуску, но так и остались неиспользованными в своих контейнерах. Да и нам так и не пришлось открывать огонь из своих орудий по живым людям.

МПК-25 первым подошел к борту слегка поврежденного корабля и высадил свою группу захвата. Этой группой, как ни странно командовал тоже замполит лейтенант Боборыкин А., а его помощником бал акустик мичман Терехов Е..

Остальные корабли только теперь смело подходили к борту поверженного красавца и высаживали свои группы, чекистов и начальников в лице Рассукованного и командира бригады кораблей консервации контр-адмирала Вереникина И., который был старшим морским начальником гарнизона города Риги.

Когда группа захвата под руководством шустрого и рыжего, как огонь, замполита Боборыкина, вооруженная автоматами ворвалась на ГКП, то замполит своими глазами посмотрел на предателя-коллегу и застал его, сидящим в кресле с раненной ногой и в беспомощном состоянии. Досмотровые группы высадились и с пограничных кораблей и они профессионально выполняли действия по досмотру помещений. Но ни каких морских пехотинцев, а тем более вооруженных до зубов головорезов из спецподразделений на борту корабля не было, все исполнялось штатным личным составом кораблей.

Никакой стрельбы из автоматов не было и в помине, как утверждают некоторые 'очевидцы' тех событий, выкладывая свои сенсации в Интернете. На корабле прозвучал всего один выстрел из пистолета Потульного, которым он ранил своего бывшего замполита в ногу.

Вся потасовка с выводом личного состава мятежного корабля на палубу много времени не занимала, так как основная масса матросов образумилась и никакого противодействия, а тем более вооруженного сопротивления не оказывала. Все послушно выполняли требования вооруженных офицеров и матросов, да и по лицам бывших повстанцев была заметна полнейшая растерянность и раскаяние.

По какому там принципу чекисты разделяли экипаж на группы было не понять, но пограничные корабли основную массу замешанных в этом деле людей во главе с Саблиным забрали с собой и доставили в Ригу, а часть матросов на наших МПК поздно вечером 9 ноября забросили в Лиепаю. Нашего временного начальника Учебного центра Кожухаря и его подчиненных по тревоге ночью вызвали на службу и тут в тиши учебных кабинетов чекисты Особого отдела всю ночь до самого утра проводили допросы и просеивание виновных от невиновных.

На 'Сторожевом' осталась малочисленная группа в основном из БЧ-5 и корабль своим ходом возвратился на рейд Риги, где простоял, не заходя в порт несколько дней на якоре, пока на нем не сменили экипаж на прибывший с Тихого океана.

Потом весь экипаж собрали в сухопутной войсковой части под общим названием 'Ворошиловские казармы', расположенные на выезде из Риги и разместили в здании, которое тщательно охранялась караулом. Это странное засекреченное подразделение так и окрестили - отдельный штрафной батальон экипажа 'Сторожевого'.

Вот сюда в эти казармы 10 ноября из Москвы срочно прилетела многочисленная комиссия для разбирательства этого страшного флотского ЧП.

Возглавлял комиссию Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г., в нее также входили начальник Главного политического управления СА и ВМФ генерал армии Епишев А.А., член Военного Совета - начальник Политуправления ВМФ адмирал Гришанов В.М., член Военного совета - начальник политуправления ДКБФ вице- адмирал Шабликов Н.И., начальники управлений ДКБФ, командир 12 дивизии противолодочных кораблей контр-адмирал Лапенков, работники ЦК КПСС, КГБ, военной контрразведки.

Пожилой Главком сам лично с глазу на глаз беседовал с арестованным Саблиным, так как уж очень он хотел понять своим умом, что же не хватало этому замполиту, что могло заставить его, который во всех политических кругах числился как вполне благонадежный проводник политики партии и правительства на корабле, совершить такое дерзкое и бессмысленное преступление. Что и какая пропаганда с Запада могла повлиять на сознание взрослого и серьезного офицера в его непонятных действиях?

Всем членам военно-политического бомонда с их старой большевистской закалкой матерых политических долгожителей даже в старческих кошмарных снах не могло привидеться такого позора на их седые головы. Они годами и десятилетиями работали над повышением идеологического уровня своих многочисленных подчиненных, издавали Директивы и Указания..., а тут замполит... Да еще на кануне 25 съезда партии... Саблин на первом же своем допросе многозначительно заявил, обращаясь к начальнику Политуправления ВМФ адмиралу Гришанову, с которым был давно знаком, так как учился вместе с сыном адмирала:

-Не вздумайте из меня сделать сумасшедшего. Вы же знаете меня хорошо, я учился вместе с вашим сыном и часто бывал в вашей семье...

Ни сном ни духом не ведающего о событиях, произошедших на корабле, капитан-лейтенанта Иванова срочно вызвали из санатория города Пярну, где он отдыхал в очередном отпуске. Он приехал в Ригу, но свой БПК не нашел и поэтому обратился за помощью в комендатуру Рижского гарнизона.

Дежурный по комендатуре, услышав, что перед ним стоит живой командир БЧ-5 со 'Сторожевого', впал в явное замешательство и, загадочно переглядываясь со своим помощником и несвязно бормоча 'сейчас узнаю где корабль...', куда-то сбежал.

Минут через 20 он вернулся в сопровождении представителя Особого отдела, который сразу начал проявлять повышенный интерес к личности механика. Иванова сразу взяли в оборот и потянули на допрос, желая прощупать на благонадежность и возможную причастность к событиям ноябрьской ночи.

Командир 12 дивизии контр-адмирал Лапенков, беседуя с Ивановым доброжелательно и по отечески, попросил механика:

'Мы тут тебя ни в чем не обвиняем и не собираемся. Ты только помоги нам разобраться с личным составом, ты ведь всех их прекрасно знаешь. Не хочется наломать дров в судьбах людей. А после окончания расследования мы тебе найдем должность механика на строящемся корабле, и все у тебя по службе будет нормально'.

И после этой спокойной беседы комдив назначил механика начальником штаба отдельного штрафного батальона БФ.

Две долгих недели шли постоянные допросы и просеивание через чекистское сито с мелкой ячеей всего экипажа на предварительном следствии, после чего всех хоть малейшим образом замешанных в связях с Саблиным, и его самого увезли в Лефортово в Москву.

Оставшийся личный состав загрузили на СДК, подошедший к причалу Усть-Двинска и переправили на Калининградский завод 'Янтарь', где разместили в дивизионе строящихся и ремонтирующихся кораблей, откуда постепенно разогнали по всем частям и кораблям флота.

На 'Сторожевой', стоящий на рейде Усть-Двинска, посадили новый экипаж, прибывший с ТОФа, и он самостоятельно своим ходом убыл в Лиепаю на СРЗ-29 в док №1.

Мне совершенно случайно удалось побывать на нем во время докового ремонта и посмотреть на пробоину, полученную в неравном бою. На левом борту почти по центру корпуса (чуть ближе к носу и в метре над ватерлинией), в районе корабельной бани и прачечной чернела рваная пробоина длиной в 2,5 метра и шириной около 1 метра.

Хотя и пробоина не та, в которую может въехать карета, но все равно, эта зияющая корабельная рана в корпусе боевого корабля впечатляет, честно признаюсь.

На корабельных надстройках имелись несколько отверстий от попаданий 30-мм снарядов, выпущенных из малокалиберных автоматов пограничных кораблей.

Оказалось, что даже чекисты при всей своей разворотливости, но в суете ночных бдений, не смогли взять у всех участников этого перехвата подписки о неразглашении действий при участии в этих событиях. Чего, конечно, не скажешь о экипаже 'Сторожевого' - они все как один поставили росписи под этими 'подписками о невыезде'.

Вахтенные журналы с кораблей, участвующих в ночной гонке за нарушителем, были сданы в секретную часть, где страницы с записями событий были аккуратно изъяты.

Лиепая несколько дней после этого побоища гудела по кухням, как пчелиный рой, а если учесть, что 'Сторожевого' потом поставили в док завода 'Тосмаре' и многие гражданские жители видели всеобщий позор нашего флота, то разговоров и домыслов было не меньше, чем об этом домысливают многие сейчас. Нельзя же было поверженный БПК оставлять на ремонте в столице Латвии - Риге, на всеобщее обозрение и позорище всей Европе.

В итоге по вопросу всех этих событий коротко можно сказать следующее. Около 01 часа ночи 09 ноября к оперативному дежурному бригады консервации, которая находилась в Усть-Двинске, был доставлен старший лейтенант Фирсов Владимир - командир электротехнической группы БЧ-5 с БПК 'Сторожевого'.

Все прекрасно знали, что корабль стоит на бочках посередине устья реки Даугавы и своим торжественным видом и флагами расцвечивания демонстрирует силу нашего флота. Откуда тогда ночью мог появиться здесь этот мокрый и продрогший старлей. Но когда этот странный товарищ сделал свое официальное заявление, что на 'Сторожевом' антиправительственный заговор и корабль вот-вот будет готов к несанкционированному выходу в Финский залив, а командир корабля изолирован от управления и находится под арестом, то какой нормальный оперативный дежурный мог поверить в такие бредни и небылицы. Да еще всем этим заговором заправляет не какой- то там сумасшедший офицер, а заместитель командира по политической части, целый капитан 3 ранга.

Старлей бил себя в грудь и утверждал, что он незамеченным в темноте по швартововому перебрался на рейдовую бочку, а уж потом вплавь до берега. Ну, кто ж ему поверит? Небось, нажрался лейтенант до чертиков на праздничных торжествах и вообразил себя спасителем советского государства от предателей и шпионов.

Пока вызывали медика и проверяли на трезвость ума и вменяемость этого неугомонного старлея, с рейдового поста доложили, что БПК 'Сторожевой' в 02.50. снялся с бочек и маневрирует для разворота на выход в залив. Поскольку 'Сторожевой' по плану должен был с бочек Даугавы следовать на доковый ремонт в Лиепаю, служба засомневалась в том, что в планировании боевой подготовки произошла ошибка, и вообще стали разбираться, какое сегодня число 9-е или уже настало 10-е.

Разобрались и поверили лейтенанту. Но поезд тронулся, и вся дежурная служба заносилась в вызовах и оповещениях начальников и вышестоящих штабов. А дежурных сил в этом райском уголке, способных противостоять несанкционированному выходу БПК, просто нет. Один торпедолов, способный дать ход 18 узлов, а остальные корабли безмолвно гниют в консервации.

А пока судили-рядили, оповещали и в спешке на КП собирались начальники, 'Сторожевой' покинул свое место в парадном строю и пошел по своему никому непонятному плану.

Контр-адмирал Вереникин высадился на 'полтинник', стоящий рядом с уже пустующими рейдовыми бочками и на этом корабле двинулся вслед за самовольщиком.

Валерий Михайлович Саблин 1939 года рождения окончил среднюю школу в трудовом городе Горьком и был выпускником артиллерийского факультета ВВМКУ имени Фрунзе 1960 года. Человек, имеющий в своем роду всех предков в нескольких поколениях, которые с честью служили Родине офицерами на флоте, был явно не политработником по своему характеру, скорее строевым корабельным офицером, но вдруг товарищ резко поменял свою ориентацию и с должности помощника командира корабля в 1969 году поступил в Военно-политическую академию им. Ленина.

Как уж его там в академии учили целых четыре года..., но человек пришел к выводу, что не все у нас в стране с ее однопартийной системой и гегемонией КПСС правильно. Что партия и нынешняя власть давно уже отошли от коммунистической идеи, до неузнаваемости исказив ее идеалы. Он и разработал собственную обширную программу по корректировке и переустройству нашего общества. Но вот как ее довести, эту программу, до руководства страной.

После академии, которую он закончил с отличием, уже капитана 3 ранга Саблина назначают заместителем командира по политической части на новый, заканчивающий постройку, большой противолодочный корабль 'Сторожевой'.


Капитан 3 ранга Саблин Валерий Михайлович

Именно здесь, на новом современном корабле, Саблин понял, что именно из этой стальной платформы нужно срочно сооружать стартовую площадку для осуществления своей мечты и планомерно начал действовать.

Корабль, который вступил в состав ВМФ 30 декабря 1973 года, был оснащен двумя самыми современными ракетными комплексам: противолодочным ракетным комплексом 'Метель' и двумя зенитными комплексами 'Оса'. Боевой частью ракеты 85-Р являлась противолодочная электрическая торпеда, а это уже был большой прогресс в противолодочной обороне. Удивительно то, что офицерский состав этого 5-го корпуса проекта 1135 под названием 'Сторожевой' как раз формировался из самых успешных офицеров, которых подбирали специально с учетом предстоящих боевых служб и дальних морских походов.

После окончания Государственных испытаний в августе 1974 года на корабле был снят с должности командир БЧ-5 капитан-лейтенант Гриб А. и на его место прибыл новый механик старший лейтенант Иванов А. бывший командир турбомоторной группы БПК «Бодрый» (командир корабля – Попеко Эдуард Алексеевич).

Корабль стал готовиться к своей первой боевой службе. И именно в этот момент началась непонятная кадровая чехарда с офицерами, именно в этот момент можно было заметить, что офицерский состав менялся и комплектовался по принципу, чем хуже, тем лучше. Но для кого? Куда смотрел отдел кадров и вмб, и флота?

В этот момент и попали на корабль личности типа матроса Шеина А., который имел судимость на гражданке, но по прибытии на корабль получил звание старшего матроса и стал незаменимым помощником замполита в его беспокойном хозяйстве.

Менее чем за год на корабле сменилось три старших помощника (Сазонов, Гаврилов), только незадолго до выхода на боевую службу был назначен капитан лейтенант Новожилов Н. Н., один из толковых боевых офицеров. Поменялся командир БЧ-3, которым стал старший лейтенант Саитов, командиром БЧ-4 назначили молодого лейтенант Левикова, а командиром БЧ-5 стал Иванов А.

Если внимательно присмотреться, то вырисовывается странная закономерность - из первых корабельных аборигенов на корабле остались только командир БЧ-1 Смирнов Д., командир БЧ-2 Виноградов В. и начальник РТС капитан-лейтенант Прошутинский. Сюда в этот короткий список можно смело добавить самого Саблина.

Так что формирование экипажа проходило в полнейшем противоречии приказа ГК ВМФ о формировании личным составом новостроящихся кораблей.

Естественно, что от этого дисциплина на корабле начала падать, но ни замполит, ни командир особых изменений климата в экипаже не замечали, а порой даже прикрывали некоторые негативные моменты, чтобы 'не выносить сор из избы'.

Иногда офицеры корабля спрашивали Саблина, почему он в звании капитана 3 ранга после окончания ВПА им. Ленина с отличием, согласился на должность 3-го ранга, да еще на Балтийский флот. Ведь сейчас строится много больших кораблей для Северного флота, значит и служба на них намного перспективнее, чем на 'Сторожевом'.

'У меня на Балтике свое особое предназначение. Это флот революционных традиций. Я воюю за идею, а звания меня особо не волнуют', - примерно так, то ли шутя, то ли всерьез отвечал замполит на подобные провокационные вопросы. Секретарем партийной организации корабля был старший лейтенант Фирсов В., по штатной должности командир электротехнической группы.

Фирсов по своей выборной должности полностью зависел от замполита и являлся его правой рукой и опорой во всех вопросах партийно-политической и воспитательной работы. От Фирсова на корабле зависело многое - это был бог электричества, без которого на корабле не мог работать ни один механизм, разве что за исключением механической корабельной швабры. 07 октября 1974 года в ГДР должно состояться празднование 25-ой годовщины образования Германской Демократической Республики. ЦК СЕПГ и Председатель Национального совета обороны Эрих Хонеккер по дружбе упросил нашего Генсека Брежнева прислать на это торжество в Росток наши современные корабли Балтийского флота. Как не уважить дружественную нам Германию...

В самом начале октября два БПК 'Славный' (пр.61) и 'Сторожевой' стали готовиться к дружественному визиту в Росток. После отработки задач по совместному маневрированию в море 'Сторожевой' ночью возвращался к своему причалу. Ветер свирепствовал своими осенними порывами, и волна в канале била в правый борт. Вдруг в самом узком месте прохода молов одновременно произошла остановка всех 4-х работающих турбин. И маршевые, и форсажные турбины заглохли в самом неудобном для маневрирования месте канала. Корабль погрузился в тишину, и только свист ветра и шум волнения завладели помертвевшим корпусом и стали сносить его на мол.

Потульный приказал отдать оба якоря, и корабль, рискуя навалиться на ограждение канала, проштормовал в канале до рассвета. А в это время механики, взбудораженные небывалой неприятностью, искали неисправность. Фирсов и Гиндин вместе с Ивановым на животах проползли все межтурбинные щели и обследовали все кабели подводки питания к турбинам.

Нет никаких неисправностей - все топливные и электрические параметры в норме и по какой причине произошла потеря хода, выяснить так и не удалось. По всем механическим понятиям такая остановка турбин, и всех 4- х в один момент, практически невозможна. Если..., если только на короткое мгновение не обесточить все средства движения.

А на рассвете турбины запустились, все и без каких-либо затруднений и проволочек, словно и не было никаких несанкционированных остановок несколько часов назад.

Я пока про совпадения молчу и про роль личности в истории тоже не напоминаю.

На торжестве в Ростоке советские корабли у стенки причала сияли, как размалеванные игрушки, своей свежей краской, флагами расцвечивания и ночной иллюминацией. Немцы с радостью и толпами днем и в вечернее время любовались красивыми кораблями и их вооружением.

Дружба - Freindschaft гремела музыкой оркестров на стенках причалов и в корабельных отсеках маршрутами экскурсий, дозволенных для просмотров нашим немецким друзьям.

Отшумел юбилей республики своими дружественными встречами и новыми друзьями, говорящими на русском языке только несколько слов, и настало время готовиться к возвращению домой.


Саблин с группой немецких товарищей, посетивших корабль в Ростоке, октябрь 1974 год

'Фирсов, быстренько организуй работу, и снимайте иллюминацию и сворачивайте кабели', - зарядил работой к вечеру механик своего главного осветителя.

Матросы начали снимать прожектора и стойки по всему периметру борта и надстроек, но тут от Фирсова последовала команда свернуть начатые работы и отложить их до утра.

- Я сейчас с замполитом убываю в клуб на дружескую встречу с местными властями и партийным активом, а завтра продолжим работы, - объяснил Фирсов механику свое непонятное поведение.

- Никаких встреч и фуршетов, продолжать работы, - остановил Иванов попытку своего подчиненного смыться с корабля на банкет.

А ровно через 10 минут механику уже пришлось выслушивать раздраженные нравоучения от Саблина:

'Иванов, в чем дело? Я забираю Фирсова с собой на банкет. А работу можете продолжать и без него. Что вы не в состоянии без Фирсова справиться с проводами и прожекторами. Фирсов, бегом одеваться в парадную форму, я жду у трапа', - руководил Саблин механиком и своей правой партийной рукой.

На следующий день с унылым послебанкетным видом Фирсов исполнил приказание механика, которое касалось прямых обязанностей местного Бога электричества.

Только к декабрю 1974 года экипаж был полностью укомплектован командирами боевых частей, а уже 01 января 1975 года 'Сторожевой' под командованием капитана 2 ранга Потульного А. вышел на боевую службу в Средиземное море, с последующим переходом в Карибское море и заходом на остров Кубу.

На борту корабля старшим на переход вышел начальник штаба 128 бригады ракетных кораблей капитан 3 ранга Рассукованный Л.С., который после окончания Военно-морской академии, в декабре, только перед самой боевой службой был назначен на эту должность.

Здесь, в водах лазурного Средиземного моря он начал демонстрировать свой начальственный характер и заставил командира Потульного подойти к борту 'Свирепого' в условиях сильного ветра и волнения. Не терпелось начальнику покинуть осточертевший ему борт. Ему нужно было срочно перейти на борт к Кличугину - некогда было товарищу ждать у моря погоды.

Ну и швартанулись корабли борт о борт. В результате навала 'Свирепый' лапами своего якоря прорубил борт 'Сторожевому' в районе каюты №2 и вдобавок повредил загрузочное устройство ракетной установки КТ-106. Бедные механики, которые всегда и во всех передрягах оставались крайними, на ходу и при волнении моря, принимая освежающий душ, заваривали дыру в борту и исправляли механические повреждения. Заварили и заделали и все шито-крыто, мало ли чего не бывает в штормовых условиях. Правда, на таких кораблях, где имеется представитель Особого отдела, шила в мешке не утаить, и по флоту все-таки был опубликован приказ о навале 'Свирепого' на борт своего собрата.

27 февраля 'Сторожевой прибыл на рейд Гаваны и встал на якорь, где его уже дожидался БПК 'Сильный' - второй корабль, участвующий в дружественном визите. В эти дни на Кубе торжествовал традиционный ежегодный карнавал, который проходил в течение всего февраля по пятницам, субботам и воскресеньям, а потому всем счастливым кубинцам было не до дружественных визитов советских кораблей в их столицу.

Хотя... Кубинцы очень любили наши корабли и моряков. Ну, какой мог быть флот на Кубе? Так - одно название.

На быстроходных прогулочных катерах, экспроприированных у сбежавших из страны буржуев, установили пулеметы - вот тебе и патрульные катера для защиты завоеваний революции и ее границ. Уже чуть позднее наш ВМФ поставил на Кубу несколько малых противолодочных кораблей проекта 201 и торпедные катера проектов 183 и обучил местных военморов использованию торпедного и бомбового оружия. Вот и весь флот молодой республики.

А наши мощные и в то же время грациозные корабли, напичканные оружием и вооружением, вызывали у братьев по мировой революции неописуемый восторг и преклонение перед этой силой.

Кубинцы после событий Карибского кризиса 1962 года свято верили, что только Советский Союз не позволит американскому империализму задушить самую молодую революцию, победившую под самым носом у США. А визиты советских кораблей были для них тем самым подтверждением братской дружбы на века.

Свободный от былого угнетения народ за 15 лет уже вдоволь хлебнул независимости и понял, что это такое. Они свободны от эксплуатации - нет больше в стране богатых буржуев, и лозунг у всех стал единый - 'Свобода или смерть!' Ну, как тут не веселиться на карнавалах, которые раньше существовали для утехи зажравшихся господ.

Темпераментный, веселый народ в разноцветии карнавальных костюмов вываливал на теплые родные улицы Гаваны и в буквальном смысле трясся до потери пульса в своих эксцентричных пачангах и прочих энергичных национальных танцах и массовых шествиях. Народ гулял напропалую. Пока местные власти не давали 'добро' к причалу гавани, на кораблях начались авральные работы по наведению флотского марафета на слегка потрепанных океанскими ветрами и штормами бортах и надстройках. Саблин дал команду своему парторгу Фирсову немедленно заняться изготовлением сувениров для подарков кубинским делегациям, которые обязательно будут прибывать на корабль и преподносить свои скромные национальные дары.

Фирсов, уже как хозяин, без ведома механика залез в кладовую материалов и отобрал несколько кусков медной фольги для будущих чеканок, но медь, как назло, оказалась жесткой и требовала отжига.

Волевым решением он во время покрасочных работ, повсеместно проводимых на корабле, решил спрятать своих мастеров-чеканщиков от посторонних глаз и отправил их в дымовую трубу, чтобы там паяльной лампой хорошенько отжечь медные заготовки.

'Иванов, ну что у вас там за бардак опять в вашей БЧ! Какой-то матрос за борт выпрыгнул? Что ему на кубинский карнавал захотелось поглазеть? Разберитесь и доложите..., - ворвался в каюту механика раздраженный очередной неприятностью замполит.

Чеканщик, который своей мощной рукой накачал насос примуса паяльной лампы и, запалив его, начал прогревать лист меди, но в этот момент пробку от бачка с керосином сорвало давлением с резьбы. На куртку тропической формы матроса прыснул фонтан распыленного керосина, и она вспыхнула от огня самой лампы.

Матрос с дикими криками и проворнее обезьяны выкарабкался из трубы по скобам трапа наверх и горящим факелом прямо с разбега полетел в воду за борт.

'Человек за бортом! Катер к спуску!'

Обожженного бойца успели выловить из голубизны прозрачной воды Мексиканского залива, пока он еще не успел вдоволь нахлебаться крепкими солями Карибского моря.

Правда самого матроса пришлось отправить на берег в госпиталь, где ему оказали медицинскую помощь и оставили не лечение до полного выздоровления.

Саблин давал команду Фирсову, тот своим матросам, а отвечать за все перед командиром и тем же Саблиным приходилось механику. Вот она флотская действительность с ее непонятными круговоротами приказов и окончательной ответственности за исполнение тех приказов.

1 марта, наконец-то, дали долгожданное 'добро' на заход в гавань и постановку к причалу. 'Сильный' снялся с якоря и начал движение на вход в порт Гаваны.

На борт 'Сторожевого' поднялся местный загорелый, как головешка, лоцман и корабль начал готовиться к съемке с якоря.

Не запускаются маршевые турбины! Иванов из ПЭЖ доложил командиру, что причину пока сказать не может, но на пульте управления все соответствует нормальной работе оборудования.

Начались нудные поиски возможной неисправности, уж очень похожей на ту остановку турбин при заходе в Балтийск. Фирсов копался в зазорах своих кабельных трасс, Гиндин проверял топливные системы и контрольную аппаратуру турбин.

Нет никаких неисправностей, все должно работать, а не работает. 'По электрооборудованию все в полном порядке', - доложил Фирсов результаты своих поисков.

Иванов сам облачился в рабочую одежду и полез в турбинный отсек, где стал внимательно обследовать все закоулки агрегатов. Под левой турбиной он нашел странный кабель. С проводов этого кабеля острым ножом была срезана изоляция, и эти жилы были перекручены и закорочены насмерть. Вызвали рыжего каплея-особиста, который выходил на боевую службу с экипажем и он начал свое дознание и поиски негодяя, посмевшего произвести самую настоящую диверсию по выводу техники из строя на боевой службе. Кому нужны были эти эксперименты с голыми закороченными концами и обесточиванием средств движения при заходе в Балтийске? Аналогичный случай уже сейчас в Гаване...

Ведь это же не простая случайная закоротка жил электрического кабеля. Это ведь нужно быть хорошим специалистом, чтобы знать какой провод и в каком месте закоротить, чтобы его невозможно было сразу обнаружить. Целых три часа потребовалось механикам, чтобы только отыскать этот секретный надрез.

Даже особист со своими особыми оперативно-розыскными методами работы и с помощью своей корабельной агентуры был не в состоянии решить этот странный ребус.


Саблин, Иванов и Потульный с кубинскими товарищами на пляже Варадеро, март 1975 год

Это я так... К размышлению. О Фирсове и его странностях в любви к электричеству и любительских экспериментах над ним в непонятных опытах с электрооборудованием турбин.

Турбины все же запели с опозданием на целых три часа лоцманского времени, и лоцман стал выводить корабль на входные створы канала. Ширина его составляла в среднем 250 метров, и справа хорошо просматривались крепостные строения фортов с батареями старинных орудий, а слева возвышался местный маяк.

Всеобщее внимание привлекла высокая скульптурная композиция на постаменте, словно охраняющая вход в столицу Кубы.

- Это что за памятник возвышается слева? - поинтересовался Саблин у лоцмана.

- Это памятник диктатору Батиста, - ответил кубинец, снимая пеленг на створный знак.

- Кому!? - не верили своим ушам на мостике.

- Да, был у нас до революции правитель Кубы диктатор Батиста, - подтвердил сомнения офицеров лоцман, сносно говорящий по-русски, и явно не понявший такую реакцию на символ старой власти.

- У нас бы его в порыве революционного экстаза уже давно свергли бы даже с подстамента, - за всех выразил мнение командир.


Иванов А., Багмет В., Силкин В. и Фирсов В. (на переднем плане) на пляже Варадеро, март 1975 год


Саблин за дружеским застольем с кубинскими офицерами, март 1975 год.

- А чего? Стоит себе и стоит - он ведь никому не мешает. Батиста уже два года как умер, - совершенно невозмутимо излагал свою точку зрения на памятники наивный лоцман.

Где уж ему, всего-то 15 лет как освободившемуся от колониального рабства США, понять нашу русскую вольницу широкой души.

1 мая корабль под фанфары духового оркестра на причале Балтийска встречало командование 12 дивизии, которое усердно поздравляло экипаж с успешным выполнением задач боевой службы и прекрасно прошедшим дружественным визитом на Кубе. Политработники особо отмечали в этих заслугах немалую лепту, внесенную Саблиным в это важное мероприятие по укреплению дружеских отношений с правительством Фиделя, и в их глазах Саблин приобрел заслуженный авторитет и огромное доверие.

А вот сам Саблин почему-то приуныл и даже потерял интерес к своим обязанностям замполита. У него появилась какая-то нервозность и замкнутость в поведении с офицерами.

Пропало у человека настроение и желание заниматься любимым личным составом и организовывать их досуг и отдых, который полагался экипажу после возвращения из дальнего похода.

А в июле 1975 года на общем партийном собрании корабля был переизбран секретарь парт. организации. Вместо Фирсова новым корабельным генсеком, за которого коммунисты единодушно проголосовали, стал командир БЧ-2 Виноградов В., а в заместители ему выбрали механика капитан-лейтенанта Иванова А.

Тут уж настроение Саблина еще более заметно изменялось. Он стал проявлять заметную нервозность во всем. Не стало ни экскурсий, ни обычных выступлений перед личным составом с критикой нашей сложной жизни и недостатков правительства, которые у него ранее прекрасно получались. Он и вообще все реже и реже оставался обеспечивать досуг экипажа по выходным дням, как это и положено слесарю человеческих душ. Именно в эти дни он отпрашивался под любыми причинами у командира на сход и проводил время вне корабля.

Похоже, что человек глубоко переживал какой-то глубокий душевный кризис и соображал, что он упустил свой шанс один из тысячи, которым не успел воспользоваться в период боевой службы и что теперь выполнить поставленную кем-то перед ним задачу с каждым днем становится все труднее и труднее. Он искал этот свой новый шанс и понимал, что это уже будет его последний в его карьере.

Техническим Управлением БФ кораблю была поставлена задача подготовить ремонтные ведомости для прохождения докового ремонта и выполнения отдельных строительных работ на 29 СРЗ в Лиепае в ноябре 1975 г.

Корабль усиленно начал подготовку к предстоящему ремонту.

И вдруг, в октябре пришло известие, что один из кораблей бригады проекта 1135 должен пойти в Ригу для участия в военно-морском параде в честь 58- ой годовщины Октября. Но при этом из командования никто даже не думал и не планировал участие 'Сторожевого' в этих мероприятиях, поскольку он уже готовился к постановке в заводской ремонт.

Каждый флотский офицер, хотя бы год прослуживший на боевом корабле, уже имеет представление, чем отличается подготовка к параду в столице Латвии, от подготовки к постановке в ремонт и, что эти несовместимые понятия, практически противоположны друг другу.

Вот тут-то с этого самого момента Саблина словно подменили. Снова в замовских глазах загорелся живой огонь кипучей энергии и резко повысилась активность в действиях, но только не в вопросах воспитания личного состава в духе 'морального Кодекса строителя Коммунизма' и достойного выполнения своего патриотического долга перед Родиной.

Он резво забегал по всем инстанциям политотделов и пропагандистов дивизии и бригады, к командованию со свом новаторским предложением. Это предложение звучало для многих начальников настолько нелепо - 'Сторожевой' послать на парад в Ригу перед самой постановкой в доковый ремонт, что на эту самую нелепость многие просто не обратили внимания. Попросту говоря - 'выкрасить и выбросить'.

Свои доводы политработникам Саблин весьма грамотно обосновывал тем, что все равно корабль после праздничного парада пойдет в Лиепаю, до которой от Риги всего 200 миль, а личный состав не переломится - покрасит корабль и подготовит его к параду, чему он посвятит все свое политическое влияние.

И ведь получилось у Саблина - уговорил он своих начальников... Кто- то опять помог замполиту приблизить его последний шанс для выполнения своего предназначения на революционном Балтийском флоте и корабль начал готовиться к параду и ремонту одновременно.

И Саблин тоже начал свою подготовку… Первым делом он выделил тех офицеров, которые, пользуясь непререкаемым авторитетом у личного состава, могли помешать ему в выполнении своих планов угона корабля. Нельзя забывать, что корабль на то время был еще под грифом 'совершенно секретно', поскольку на его борту находилось самое современное ракетное оружие.

Первым препятствием на борту Саблин, естественно, считал командира Потульного, но с ним дела обстоят сложнее, его ведь с корабля никуда не денешь.

Второй человек на корабле старпом - Новожилов Николай Николаевич. По должности он вполне соответствовал самому страшному офицеру на корабле. Однако, он умело использовал политику кнута и пряника для личного состава, удивительно совмещая ее с человеческим флотским юмором, не унижающим простого матроса в любой ситуации.

За такое отношение к матросам он стал настоящим любимцем экипажа. Все его команды выполнялись четко, беспрекословно и с пониманием. Обучал он личный состав без особых усилий, у него это получалось легко и понятно, но к разгильдяям и сачкам относился строго, корабль содержал в образцовой чистоте.

Но вот была у старпома одна старая болячка – язва желудка. На этот человеческий недуг и обратил внимание Саблин. Он ненавязчиво уговорил Новожилова лечь в госпиталь на лечение и, проявляя заботу о здоровье своего сослуживца, посодействовал этому в гарнизонном госпитале. Таким образом, Саблин избавился от старпома.

Третьим опасным соперником в расстановке сил в своих планах Саблин вычислил механика Иванова.

От командира БЧ-5 на корабле не может быть независимых - боевым постам и любым механизмам нужно бортовое питание, а самому кораблю в любой ситуации нужен ход. Это и был на корабле бог движения, а тем более один из опытных офицеров корабля и, очевидно, слишком морально устойчив. Ведь когда силовыми установками и вспомогательными механизмами корабля руководит настоящий офицер, то они вряд ли когда дадут обороты в ненужную сторону.

Сразу же после боевой службы матросы, получившие по 10 суток поощрительного отпуска, поехали на Родину и отдыхали в кругу своих родных и близких. Саблин всегда лично приглашал в свою каюту моряков, прибывающих из отпуска от своих родителей, и подолгу беседовал с ними, опрашивая их по некрасовской схеме 'Кому на Руси жить хорошо?' и как там, в своей глубинке живется простому советскому трудяге. Простые советские матросы, вызванные на откровения внимательным слушателем в погонах, выкладывали всю подноготную правду-матку о битвах за урожай на полях хлебной нивы, убожестве существования своих одноклассников в глухих провинциальных городках и загибающихся от не перспективности напрочь забытыми властями деревнях.

А обстановка в стране действительно была удручающая - полнейший застой в экономике, на полках магазинов, кроме жирующей Прибалтики и наших столиц, красовались бычки да килька в томатном соусе с огромными трехлитровыми банками винища, типа 'Рубина'. В это же время с черного хода любого магазина вываливались партийные и советские чиновники, воровато озираясь по сторонам, с затаренными деликатесами сумками и портфелями.

В престижные университеты и институты столиц дорога была открыта только своим да нашим, а простому пацану, у которого родители были обычными работягами, нужно было иметь недюжинный талант и замечательные знания после окончания обычной средней школы в провинции. В МГИМО, МГУ, МИФИ, Бауманку могли поступить только дети привилегированных родителей, да и то по великому блату и за огромные деньги.

И даже Вооруженные Силы и наш флот охватила неимоверная волна кадровой коррупции. Простому офицеру среди этого рассвета радетелей и родственных связей было просто невозможно протиснуться на нормальную должность. До должности командира, если у тебя есть свинец в заднице - пожалуйста, а чуть повыше, туда, в паркетные коридоры... Там всюду сидели свои и родные тех, кто уже успел заиметь доступ к кадрам.

Эти сведения и случайные высказывания матросов Саблин аккуратно систематизировал для последующей наглядной агитации своих же подчиненных на конкретных примерах конкретных людей свидетельствовавших о неблагополучном положении дел в стране. Близился ноябрь, но мало кто из офицеров успел отгулять свои очередные отпуска. Вот Саблин и предложил механику Иванову пойти в очередной отпуск за 1975 год, поехать в дом отдыха в Пярну, отдохнуть по-человечески перед началом нового учебного года и даже путевку пообещал по такому случаю выбить.

Еще одно неординарное предложение, которое не может броситься в глаза. Механику замполит предлагает перед самым ремонтом убыть в отпуск, который бы продлился дольше, чем сам ремонт.

Понятное дело, что Иванову партийная и механическая совесть не позволяли принять такое лестное предложение замполита, и он в культурной форме отказался от предлагаемой услуги, мотивируя, что ремонт в доке, который планировал он, но без его участия и контроля проводимых работ - это не ремонт.

Замполит сменил тон и обещал, что командир турбомоторной группы Гиндин Борис Иосифович вполне справится с работами по ремонту корабля, а на саму доковую комиссию Иванова вызовут из отпуска.

И тут Иванов проявил свою профессиональную упертость и сообщил заму свое решение уйти в отпуск только после окончания ремонтных работ. Тогда Саблин придумал обходной маневр и начал действовать через флагманского механика и командира корабля. Каким-то странным образом Саблину удалось их уговорить, и через несколько дней Иванова вызвал к себе Потульный и в приказном порядке отправил его в очередной отпуск. В тот самый дом отдыха в Пярну, куда уже заготовил путевку всемогущий заместитель командира по политической части.

В конце октября, уже перед самым выходом в Ригу старший лейтенант Шемятков Геннадий - командир трюмно-котельной группы при активном содействии Саблина убыл на учебу в ВМА, хотя учеба в академии началась с 1 октября. Раньше офицера не отпускали, и он уже смирился, а тут вдруг дали 'добро' на запланированную еще с апреля месяца учебу.

Вот и осталось во всей боевой электромеханической части на 'Сторожевом' всего два офицера: Гиндин да Фирсов, который к тому же сбежит с корабля перед самым началом саблинского побега.

Удивительно, что этому кораблю не выпала честь участвовать в параде на Неве, может быть, тогда все получилось гораздо проще и без побоища.

Но, как-то не случилось...

Зрелый мужик в 36 лет от роду, коммунист с 1960 года и примерный семьянин, любящий своих близких, с маниакальной идеей по переустройству социалистического мира в голове и на борту современного корабля, где 200 человек экипажа, однако, в своих замыслах до последнего момента действовал практически в одиночку.

Но вот здесь, в парадном строю кораблей на Даугаве пришлось захватывать командование кораблем и искать сообщников среди матросов, поскольку корабль управляется целым и слаженным коллективом.

Единственным и верным сподвижником у Саблина на корабле был матрос Шеин А.. Кем он был по специальности на корабле, я точно не знаю, где- то был в боцмонятах, но этот человек был уже близок к корабельному 'годку' и находился под протекцией замполита с момента прибытия на корабль. Саблин определил его корабельным киномехаником и заведующим Ленинской каюты, с возложением на него обязанностей оформительских работ наглядной агитации и руководством корабельного вокально- инструментального ансамбля.

Саблин был в курсе всех темных пятен в прошлой биографии своего подручного; он знал о прежней судимости Шеина за воровство автомобильных деталей с ВАЗа, на котором до службы работал его матрос.

Таких бойцов, как Шеин, на любом корабле, незаслуженно пользующихся благосклонностью замполита, обычно обзывали 'замовским прихвостнем' или еще обиднее. Но Шеину такая дружба с Саблиным была тоже нужна. Замполит, несмотря на многочисленные проступки этого музыкального разгильдяя, покрывал его и даже домой в отпуск в Тольятти отпускал дважды. Саблин в свою очередь держал на своем крючке этого универсала и ждал момента, когда ему пригодятся качества подчиненного в дальнейшем.

И вот именно этому старшему матросу, единственному на корабле вольно или невольно Саблин первому доверил свои коварные планы, и даже пистолет вручил с поручением охранять запертого в гидроакустическом отсеке командира Потульного.

Первое, что сделал Шеин по поручению своего руководителя для приближения событий захвата корабля - это вывел из строя связь между постами РТС, в один из которых планировалось изолировать командира и непокорных офицеров и мичманов.

После чего уже сам Саблин заманил командира на 2-ю платформу в носовой части корпуса, где размещался пост №3 акустиков. Этот пост находился над гидроакустическим преобразователем станции 'Титан-2', размещавшимся в 'бульбе', выступающей на днище носовой части корабля.

Потульного, как и любого нормального командира, просто бесило пьянство на корабле любимого личного состава, на чем и сыграл заместитель. Он самолично сообщил командиру, что в посту №3 старшины устроили безобразную пьянку и просил разобраться и принять меры по наведению порядка.

Когда встревоженный не на шутку Потульный спустился в люк поста, то крышка люка за ним захлопнулась над его головой и с лязгом задвинулись стопора задраечного устройства. Напоследок прогромыхал замок и воцарилась непонятная тишина. Следить за замками Саблин поставил своего преданного Шеина, которому для полноты счастья сунул в руку настоящий 'Макаров'.

Что там, взаперти помещения собственного корабля мог чувствовать и о чем мог думать командир, коварно обманутый своим заместителем, остается только догадываться... Но понять его желание, порвать на куски этого человека, можно и оправдать, чем бы не закончилась развязка этого события.

После ужина в столовой личного состава шел фильм на весьма патриотическую тему, предусмотренный праздничным планом партийно- политической работы.

Именно в это время Саблин с заряженным пистолетом в кармане собрал всех офицеров и мичманов в мичманской кают-компании. Шеин обеспечивал это собрание и сидел с пистолетом в кинобудке, через окошко для кинопроектора которой следил за обстановкой, в готовности прийти на помощь заму в случае, если ему будет оказано противодействие со стороны несогласных с ним 'товарищей по оружию'.

Удивительно, но никакие угрозы оружием не потребовались. Часть офицеров и, в особенности, мичманов, вечно недовольных своей жизнью, и убежденных пламенными доводами замовской 'революционной программы', белыми шашками (не сабельными шашками, а теми, что играют в 'поддавки') проголосовали в пользу замовских утверждений о неправильном курсе КПСС и советского правительства.

При голосовании, Саблин всех поразил академическим размахом решения этого вопроса, применив вместо черных и белых шаров обычные шашки, при всем этом он утверждал, что его просто интересует мнение офицеров по высказанному вопросу, и никто из них не будет нести никакой ответственности за свои взгляды.

Кто-то из удивленных офицеров на всякий случай поинтересовался у замполита, где в настоящее время находится командир корабля.

'Командир у себя в каюте, немного приболел', - нагло и совершенно спокойно заверил Саблин взволнованных непонятными речами офицеров. После этого голосования Саблин попросил всех подождать его в соседней каюте, пока он будет проводить беседу с личным составом на верхней палубе.

Многие обратили это вычурное голосование и временную изоляцию от личного состава, как очередную непонятную им замовскую шутку, поскольку привыкли к его заскокам в поисках правды жизни. В офицерской среде пошли обсуждения и дебаты в прениях подброшенной Саблиным злободневной темы.

Из всего этого офицерского собрания у меня напрашивается только один вопрос. Что же это за офицеры такие служили на боевом корабле? Ну, про мичманов я пока лучше помолчу...

Что же это за офицеры..., если Саблин почти совсем открыл перед ними свои карты антиправительственного заговора, разве только еще не сказал про планируемый угон корабля, а у них при этом не дрогнул ни один мускул на конечностях, чтобы предотвратить дальнейшие его действия. Ведь не один, а целых 11 человек, как стадо послушных баранов, увидевших длинную палку в руках хозяина, безропотно поддержали его крамольные взгляды, никак не соответствующие его занимаемой должности.

Ведь достаточно было обезоружить только одного Саблина, и весь заговор на этом бы закончился...

Однако, после ощутимой поддержки результатами голосования, Саблин почувствовал внушительную подмогу своей внутренней политики - всего 15 несогласных. И он пошел дальше, держать свою агитационную речь перед личным составом. Все у него шло по плану - офицеры на этот момент были временно изолированы от экипажа, и никто из них не мог слышать замовское обращение к матросам и старшинам срочной службы.

Здесь, выступая перед строем матросов, Саблин убедительно и на конкретных примерах из жизни самих же матросов рассказывал о несправедливости и сложностях, создаваемых для простого народа устаревшим курсом партии и правительства. Матросы, разинув рты, слушали непривычную, но такую правильную правду-матку из уст своего начальника и соглашались с Саблиным, поддерживая его начинание, наконец-то, заявить открыто о необходимости смены курса антинародного правительства. После такой оптимистичной беседы с народом Саблин уже был в полной уверенности, что у него все получится, и он отпустил из каюты офицеров, которые вдоволь успели наговориться на злободневную тему в дни 58-ой годовщины Октябрьской революции. И все пошло по распорядку дня. Вот тут-то Фирсов, наверное, один из всех офицеров окончательно понял дальнейший сценарий событий своего политического начальника и до конца оценил возможные последствия непредсказуемых действий замполита. Где Саблин будет заявлять свое несогласие с политикой ЦК КПСС? Не здесь же стоя посреди Даугавы... А вдруг он за кордон махнет на корабле? Фирсов быстро сообразил, что за это придется отвечать по полной программе и ему тоже, как бывшему секретарю партийной организации и одному из основных помощников зама.

Фирсов в момент начала приготовления корабля к бою и походу, в темноте и неразберихе по швартовому концу, заведенному на рейдовую бочку, воровски покинул корабль и даже не предупредил, не сообщил ни слова своему непосредственному начальнику ВРИО командира БЧ Гиндлину. Если бы он хоть намеком дал понять Гиндину о возможных предстоящих событиях... Да корабль бы просто-напросто не сдвинулся с места своей швартовки.

Кстати, нужно сказать, что Саблин, пожалуй, единственный замполит на флоте, который имел допуск к управлению кораблем. Да и замполитом он был от бога - уважали его матросы на корабле, что бывает крайне редко из-за занудства и некомпетентности этой категории в морском деле и корабельной практике.

Когда ночью прозвучал сигнал тревоги и корабль стал готовиться к съемке со швартовов, то весь экипаж, как и положено, занял свои места на боевых постах по корабельному расписанию и все послушно выполняли команды с ГКП.

Саблин уже давно приучил офицеров БЧ-5, что на обычный вопрос при проверке машинных телеграфов:

'Кто принял проверку машинных телеграфов?'

В ответ с ГКП всегда звучал голос Саблина:

'Саблин. Выполнять приказания машинного телеграфа!'

И на этот раз не командир, а Саблин ответил Гиндину, что он принял машинные телеграфы.

Гиндин долго и бесполезно пытался разыскать своего единственного подчиненного офицера Фирсова, но его ни в одном посту боевой части не оказалось и он был вынужден сам один нести вахту в ПЭЖ (пост энергетики и живучести корабля). Корабль по всем советским законам является частью нашего государства и подчиняется только законам СССР, где бы и в каких водах Мирового океана он не находился. Быть вторым по значимости лицом на территории этой части государства - это уже огромная честь и ответственность перед страной за то, что тебе доверили сложнейшую технику, а самое главное жизни молодых и здоровых матросов и офицеров.

Как же этим доверием можно злоупотреблять и совращать пацанов на антиправительственный заговор?! Если уж невтерпеж, как хочется поучаствовать в политической жизни страны и на кулачках побороться с властью для ее непременной смены, то есть простой способ - снимай погоны из которых ты уже вырос, уйди с должности, которая, кстати, обязывает тебя отвечать за политико-моральное состояние экипажа и воинскую дисциплину пацанов на корабле, и направлять свою работу на сплочение коллектива вокруг партии и правительства.

В стране к тому времени диссидентов было уже хоть отбавляй и все боролись с тоталитарным режимом КПСС и за снятие 'железного занавеса'. Бороться-то боролись, но на щедрую материальную поддержку западных спецслужб и по их инструкциям. Вот и боролся бы вместе с ними заодно. Что Саблин не понимал, что никто и никогда не позволит ему совершать самовольные действия и несанкционированные выходы на боевом корабле туда, куда ему заблагорассудится? А какому он риску подвергает доверчивых мальчишек, которые с первых слов его пламенной речи поверили своему Данко?

Свое взволнованное воззвание к народу, записанное на магнитофонную ленту, Саблин на переходе, по непонятной причине неоднократно, прокручивал в эфире в закрытой радиосети. Поэтому услышать его голос никто из простых смертных не мог, а это содержание революционного обращения могли прослушивать только узлы связи командных пунктов флота и военно-морских баз.

'Сторожевой' не изменял ни флагу Родины, ни ей самой, утверждал Саблин, направляя корабль в Ленинград с целью добиться возможности выступить по телевидению с обращением к трудящимся Ленинграда и страны. Он собирался поставить 'Сторожевой' на то место, где 58 лет назад стоял легендарный крейсер 'Аврора' у моста Лейтенанта Шмидта, а потом вместо авроровских залпов пригласить на 'нейтральную' территорию корабля членов правительства и ЦК партии для изложения им конкретной программы с требованиями справедливого социального переустройства общества.

Почему именно Саблину пришли в голову такие мысли?

Могу сказать, что по своей натуре Саблин не был настоящим политработником, у тех совершенно другое мышление: шаг вправо, шаг влево - это побег от марксистской идеологии. Такое для комиссара неприемлемо. А в академии демократическая интеллигенция ему на его свежую голову за четыре года привила чисто интеллигентские замашки - копаться в зазорах несправедливости нашей жизни, мерить их своим мерилом и снова копаться. Копаться до тех пор, пока мозги не перевернутся в другую сторону, совсем ни как у людей, занятых трудом и получающими за свой труд на пропитание. 'Хрущевская оттепель' 60-х годов после сталинского режима совсем развратила нашу советскую творческую интеллигенцию и она, наконец-то, толпами бросилась записываться в диссиденты. А что? Это ведь так модно и прогрессивно.

Эту, порожденную еще царизмом, самую умную прослойку общества всегда преследовали мысли о ужасах несправедливостей самодержавия и необходимости свержения существующего строя. Именно эту самую образованную и прогрессивную часть российского народа всегда отличало преклонение перед Западом. Они ведь даже языком общения избрали французский, чтобы чернь не могла понимать смысла в их пустых разговорах, тем самым постепенно отдалялись и от родины и от народа.

Даже Лев Толстой, пропагандирующий здоровый образ жизни на природе и непротивление злу насилием, и тот иногда из тиши своей Ясной поляны обзывал Николая II не иначе как Чингисханом. А что не так?!

Да, что там самодержавие и непротивление злу насилием, ему уже новая религия нужна - религия Христа, но очищенная от веры и таинственности, религия практическая.

Да, если бы Чингисхан, то от его Поляны уже давно остались одни обгорелые головешки, а головы, изрубленного кривыми саблями, дворянского благородного семейства венчали бы частокол у ворот поместья.

Так ведь нет... Ему только пальчиком грозят, да от церкви на всякий случай отлучили, а он сидит в своем поместье, романы и рассказы пописывает, за что гонорары получает, а вот все равно дай ему Императора обязательно попинать.

Брежнев немного поубавил пыл вольнодумств и вольности нашей прослойке, так они все по кухням попрятались. Умные были шельмецы - всем советовали, как нам правильно жить, вот только сами-то нищие, а потому деньги от подстрекателей из-за бугра исправно принимали и стали работать конспиративно, издавая свои пасквили за границей и по ночам печатать на печатных машинках.

Ни какой Саблин не благородный Дон-Кихот, желающий добра честным людям. Тот был, может быть, и хорошим лыцарем, но слабоумным, и на мельницу кидался с копьем в одиночку. Даже туповатый, но верный Санчо ему в этом не помогал, а смотрел со стороны на боевые действия своего хозяина против крылатого чудовища.

Ну, а сравнивать Саблина с лейтенантом Шмидтом...

Того самого Шмидта Петра Петровича, уже отставного капитана 2 ранга, который вышел в отставку 07 ноября 1905 года, революционные матросы долго уговаривали возглавить восстание на крейсере 'Очаков', а он- то, как раз, никого не склонял на сторону вооруженных действий против правительства, поскольку понимал, чем грозит непродуманное стихийное восстание.

У этого настоящего флотского офицера с понятиями офицерской чести и порядочности все было в полном порядке. Это был человек кристальной честности и умница, которых еще поискать нужно.

Авторитет этой личности среди Черноморского флота и местного населения был настолько велик, что его избрали пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих. И даже уголовный мир почитал эту личность. В феврале 1906 года, приговоренный военно-морским трибуналом к смертной казни через повешение, Шмидт не был повешен только по той причине, что в среде уголовников, отбывающих свои сроки в тюрьме, не нашлось отморозков согласных исполнить роль палача даже за вознаграждение и обещания послаблений в режиме содержания уголовников.

Повешение срочно заменили расстрелом, но и в этом случае казнь была подготовлена с особой осторожностью.

06 марта 1906 года рано утром на острове Березань приговор в исполнение приводили 48 молодых матросов с кононерской лодки 'Терец'. Позади матросов стояла цепь солдат, готовых в случае неповиновения стрелять в матросов, а на самих солдат были наведены орудия 'Терца'.

Когда 'Сторожевой' самовольно покинул Даугаву, то у многих матросов прошла эйфория вершителей революции в стране и немногие терзались сомнениями в правильности своего выбора, потому как думали, что корабль следует в док на ремонт в Лиепаю.

Гиндин в своем ПЭЖ под мерное гудение работающих турбин всю ночь был вынужден один нести бессменную вахту и обеспечивать работу средств движения.

'Куда пропал Фирсов..., недоумевал ВРИО механика. - Может зам его куда-нибудь на берег по политической части послал...'

А по утру ему зверски захотелось курить и он, оставив за себя мичмана и потягиваясь в попытке разогнать охватывающую дремоту, вышел на верхнюю палубу и прикурил сигарету.

А тут, наверху... Мать честная... Что творится-то!? Корабль в кольце окружения, в ходовую рубку лепят трассеры очередей, а в воздухе носятся истребители и по всей акватории стоит сплошной авиационный гул. Не сомкнувшему всю ночь глаз механику показалось поначалу, что все это продолжение какого-то кошмарного сна с истребительными атаками и бомбовыми ударами. Целая война идет.

Он понял только одно, что все это вокруг грохочет не зря и именно по их душу. Нужно срочно стопорить ход, чтобы обозначить полное отсутствие сопротивления превосходящим силам.

'Неужто Саблин ... затеял свою революцию? Уже выразил свой протест против власти... Куда же он нас ведет?' - недоумевая, несся по трапу в ПЭЖ встревоженный механик.

Он заглушил турбины и, ничего не соображая в чем же дело, стал ждать. Да и матросы, как только с рассветом увидели, что их окружают корабли, а потом самолеты, заходящие на них в своих стремительных налетах, грохот взрывов авиабомб и стрельбу, тоже поняли, что с ними шутить и уговаривать их никто не собирается.

В этой отрезвляющей людей суматохе и грохоте матросы сами освободили из-под стражи командира. Другие ребята повыбрасывали пробки от шлюпок, пробили дно катера, чтобы с борта никто уже улизнуть не смог . Радиометристы с испугу даже стрельбовую станцию 'Турель' вывели из строя, чтобы артустановки не могли открыть огонь.

Хотя все прекрасно знали, что весь боезапас был сдан еще в Балтийске. Выходит напрасно наши воздушные асы выделывали противоракетные маневры после сбросов своих бомб, отчего точность бомбометания оставляла желать лучшего.

Освобожденный из заточения Потульный, можно себе представить его взбешенное состояние, каким-то чудом при выстреле из пистолета попал Саблину в ногу.

Обычно после таких чрезвычайных происшествий на флоте в недрах руководства Министерства обороны или ВМФ рождался суровый приказ, в котором объявлялся виновник ЧП и ему выносился 'приговор', а всем соучастникам, способствовавшим этому событию, тоже раздавались 'награды'. Но после этого происшествия все было так, словно ничего на флоте не произошло и все эти события были покрыты молчанием и тайной за двумя нулями.

Но молчание совсем не означало отсутствия решительных действий руководства ВМФ по чистке кадров, хоть малейшим образом и даже случайно оказавшихся причастными косвенно или прямо с этим побегом. 'Головы летели' не взирая на звания, ранги и должности.

Основной виновник всего этого события командир корабля Потульный А. был разжалован в воинском звании до капитана 3 ранга и отправлен в Таллин командиром береговой базы. Пострадали вплоть до увольнения в запас комбриг контр-адмирал Вереникин И. и комбриг пограничной 4-ой ОБСКР капитан 1 ранга Нейперт А., оперативная служба, стоящая на дежурстве в ту ночь.

Командование летчиков, долбавших без разбора суда и корабли с воздуха, тоже получили кучу служебных несоответствий, но поскольку в итоге задачу выполнили, то Командующий 15-ой воздушной армии генерал Гвоздиков Б. был уволен на пенсию только один.

Все командиры боевых частей 'Сторожевого' были исключены из партии и уволены со службы, кроме механика и старпома. Старшие лейтенанты превратились в лейтенантов и были разбросаны служить по вспомогательным береговым частям. Некоторые затем сами ушли со службы.

Даже капитан-лейтенант Иванов А.Я., который верой и правдой вывел свою боевую часть по итогам 1975 учебного года в 'лучшую боевую часть 5 на всем Балтийском флоте', а в период событий находился в отпуске и, понятное дело, во всех этих страстях с несанкционированным выходом участия принимать не мог. И тот в одночасье приказом ГК ВМФ с двумя нулями секретности был понижен в звании до старшего лейтенанта и направлен для прохождения службы в технический отдел тыла Ли вмб. А чтобы на ближайшее будущее он не терял партийной бдительности, ему еще и на парткомисси в Балтийске влепили в учетную карточку строгий выговор.

Я так полагаю, что эти незаслуженные фитили Иванову вставили только за то, что он лично, как опытный и добросовестный офицер, не смог распознать в лице замполита Саблина ревизиониста и предателя Родины. Чтобы на будущее в каждом своем сослуживце он непременно нутром чувствовал отрицательный предательский потенциал и инакомыслие.

Но что самое интересное из этого набора в 'раздаче слонов' - ни один из политработников, отвечающих за полиморсос и патриотический дух на наших кораблях, не понес потерь в своем сплоченном круге вокруг КПСС. Уже через несколько лет после этих событий я несколько раз пытался узнать у Иванова хоть что-нибудь из правды о Саблине, но так и не смог выбить у него ни слова об этой трагедии в Ирбенском проливе. Запугали всех бойцов ответственностью до предела.

Всего под следствием, которое проводилось Комитетом Государственной Безопасности, по этому делу в Лефортово проходило 14 человек. На допросах Саблин вел себя достойно офицера и всю ответственность за содеянное брал на себя, даже под давлением не совсем гуманными способами он не назвал ни одного имени из своих сообщников.


Саблин В.М. в Лефортово 1975 год.

Нашли лишь одного сподвижника - матроса Шеина, который и был привлечен к суду, получив 8 лет тюрьмы. Остальных матросов, старшин и офицеров постепенно выпустили на свободу, а вскоре некоторых демобилизовали, взяв подписку о неразглашении того, что произошло на 'Сторожевом'.

Следствием еще до суда были сделаны выводы, что организатор этого преступления Саблин, попав под влияние ревизионистской идеологии, на протяжении ряда лет вынашивал замыслы, направленные на достижение враждебных советскому государству преступных целей: изменение государственного и общественного строя, замену правительства... В апреле 1975 года он сформулировал их в письменном виде, записал на магнитофонную ленту, а во время событий на 'Сторожевом' выступил с антисоветской речью перед личным составом.

Политическая платформа Саблина включала набор заимствованных из буржуазной пропаганды клеветнических утверждений об 'устарелости' марксистско-ленинского учения и 'бюрократического перерождения' государственного и партийного аппарата в СССР с призывами к отстранению КПСС от руководства обществом, к созданию новой 'более прогрессивной' партии. Весной 1975 года он разработал детальный план захвата военного корабля, который намеревался использовать как 'политическую трибуну' для выдвижения требований об изменении государственного строя в СССР и борьбы с Советской властью. Он организовал и осуществил самовольный угон большого противолодочного корабля за пределы советских территориальных вод. Эти его действия квалифицированы как измена Родине...

13 июля 1976 года состоялось заключительное закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, которая приговорила 'капитана 3 ранга Саблина Валерия Михайловича, 1939 года рождения, признав его виновным по пункту 'а' статьи 84 УК РСФСР (измена Родине), к смертной казни. С лишением воинского звания, ордена и медалей'. Приговор был окончательным и не подлежал обжалованию в кассационном порядке. По имеющимся сведениям, после вынесения смертного приговора Саблину было предложено отказаться от своих взглядов, признать их ошибочными в обмен на сохранение жизни. Но Саблин отказался... А уже 3 августа 1976 года он был расстрелян.

Информация об этом событии у нас была в основном только та, которую мы получили сами, участвуя в событиях задержания 'Сторожевого'. Да еще 'голоса из-за бугра' долго обсасывали этот позорный факт из политической жизни страны. Но оказалось, что 'голоса' из-за завесы молчания и отсутствия открытой информации, знали куда меньше нашего, но свои комментарии и критику советской действительности строили весьма своеобразно, на своих демократических основах и правах человека.

Обсуждения темы 'Саблина' происходили вполголоса и только в чисто дружеских кругах, где все были полностью уверенны в своих собеседниках. Все мои друзья осуждали Саблина не за взгляды, а за его своеобразное понятие Присяги и действия, в которых могли пострадать ни в чем неповинные люди.

В те времена любому нормальному человеку и гражданину никак не мог понравиться этот старческий паноптикум, устроенный в ЦК КПСС. Эти застойные деятели тратили огромные деньги на мифическую мировую революцию и создание Мировой системы социализма, когда в своей стране народ получал копеечную зарплату и верил практически бесплатно в светлое будущее и обещания этих политических 'говорунов'.

Как только я видел на экране телевизора эти покрытые мохом застоя и политического долголетия фигуры Генсека Брежнева, Пельше, Суслова, Громыко и прочих из ЦК КПСС, то с каким воодушевлением они вешают друг другу высшие награды Родины на впалые груди, то у меня - офицера ВМФ появлялось непонятное чувство безысходности и лживости в поведении наших руководителей.

Но и такое негативное отношение к руководству страны вовсе не означало, что мы все должны кинуться нарушать Присягу и готовить антиправительственные заговоры. Мы ведь служили народу...

На флоте была создана самая настоящая партийная каста политработников. У них все было свое, отдельное от общего руководства Вооруженными Силами. Даже Главное политическое управление СА и ВМФ, возглавляемое генералом армии Епишевым, существовало на правах отдельного комитета при ЦК КПСС.

Поэтому и каста эта политработников на флотах была неприкасаемой, дух ее особого предназначения всячески поддерживался руководством. Были созданы освобожденные должности секретарей парторганизаций, Парткомов, Партучетов и пропагандистов, которые порой откровенно били балду на своих должностях в погонах, но при этом изображая кипучую партийную деятельность.

Корабль возвращался с боевой службы, где достойно выполнил все поставленные задачи. Замполита за безупречную службу представляют к ордену 'Боевого Красного Знамени', а командира, который сутками напролет не сходил с мостика и руководил всеми мероприятиями дальнего похода, награждают орденом 'Красной Звезды'. Получалось, что лепта замполита оценивается выше, чем человека, лично руководящего кораблем.

В апреле 1994 года на волне всеобщей 'демократизации' страны, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации после обращения родных Саблина, Комиссии по правам человека, Комиссии при Президенте по вопросам реабилитации жертв политических репрессий и других, пересмотрела дело Саблина и признала статью за измену Родине ошибкой. Первоначальный приговор от 1976 года был переквалифицирован на статьи о воинских преступлениях: превышение власти, неповиновение и сопротивление начальнику, которые имели место в ходе организованного им выступления на 'Сторожевом', за что уже казненному Саблину дали 10 лет тюремного заключения, а матросу Шеину за соучастие - 5 лет вместо полностью отбытых им 8.

В определении Военной Коллегии Верховного Суда РФ от 12.04.94 г. было указано, что ни Саблин, ни Шеин не подлежат реабилитации.

В 1996 году к 20-й годовщине событий в Ирбенском проливе по Российскому телевизионному каналу показали целый двухсерийный фильм, посвященный тому позорному факту из жизни флота. Но удивительно меняется время и взгляды на прошлую историю и в этом фильме Саблин представлен новому зрителю, как светоч демократии и новый горьковский Данко, осветивший темный путь в борьбе за идеалы новой жизни в России. А господин Немцов Б.Е., занимавший в это время пост Губернатора Нижегородской области, а также являвшийся депутатом Совета Федерации Федерального Собрания РФ и уже вполне ошалевший от полученной возможности крушить все идеалы социализма и народные понятия, даже сподобился от лица демократии написать Президенту России прошение с ходатайством о реабилитации Саблина.

Этот господин-ученый, который и дня не прослужил хотя бы в погонах рядового, но каким-то странным образом умудрившийся получить воинское звание подполковника запаса, вообще не имеет понятия ни о долге с Присягой, ни о понятиях офицерской чести.

И вот именно он решил за весь народ, что уже настала пора диктатуры демократии и в нашей стране. Пора менять взгляды на историю и бывших изменников прошлых идеалов.

Хорошо, что еще главный демократ Ельцын Б.Н. не забыл детские стихи В.В. Маяковского 'Что такое хорошо, и что такое плохо', и, имея кое-какие отличные взгляды от молодых ученых демократов, вежливо отклонил от себя эту бумагу в долгий ящик. А иначе, был бы создан прецедент по реабилитации всех борцов за незаконные способы насаждения 'демократии' в России. Но, однако, среди дружного осуждения поступка Саблина в офицерской среде я столкнулся и с инакомыслящими по этому поводу служивыми. Тот самый рыжий лейтенант Боборыкин Саня, которому единственному из нас удалось нос к носу столкнуться с раненным Саблиным в ходовой рубке 'Сторожевого', был иного мнения.

Маленький, рыжий и даже конопатенький лейтенант с реденькими висюльками огненных западенских усиков гордо и осанисто носил на прическе уставную шмидтовскую фуражечку и первое время изображал из себя саму политическую серьезность и деловитость.

По своему внешнему виду он явно претендовал на рыжего англосакса типа Нельсона, но с украинскою мовою, поскольку был выпускником Киевского политического училища имени Ленина 1973 года.

Многие мои сослуживцы еще совсем недавно могли наблюдать фигуру этого Нельсона на соседнем МРК под названием 'Шквал'. Оказывается, Шурик уже успел порулить политическим режимом этого экипажа, но почему этот неудавшийся ракетчик оказался вдруг на нашем МПК, никто точно не знал, но все догадывались, что просто так к нам на МПК из ракетчиков не переводят.

Политработники всеми доступными им средствами скрывали правду от народа о своих коллегах с запачканной биографией и лояльно позволяли им продолжать службу, пусть и рангом пониже, но воспитывать подчиненных.


Замполит МРК Шквал Боборыкин А. всегда в центре композиции

Но флот на то и есть флот и в нем шило в мешке никогда не утаишь. Потом и до нас дошла информация о подвигах Боборыкина. Раньше при царях самодержцах боевым отчаянным офицерам многое прощалось в их поведении: распутство и пьянство, дуэли за руки прекрасных дам и оскорбленную честь, но вот за растрату войсковой казны и общественных денег в те былые времена офицер кончал свою жизнь пулей в висок, но увы... Времена поменялись, и понятия офицерской чести, к сожалению, тоже.

Шура каким то непонятным образом протрынкал, а может в кабаке просадил, общественные деньги, собранные на 'Шквале' на ежегодную подписку на газеты и журналы для всего экипажа корабля. Короче, использовал эту не особо крупную сумму, состоящую из зеленых 'трешек' и голубых 'пятерок' на свои личные цели, а вот зачем он так низко пал остается только догадываться. Это явно не походило на пиар в целях засветки в политических кадрах.

Во мне, чего уж там скрывать, давно сидело внутренне неуважение к личностям проводников линии партии и правительства, но я себя утешал, что не один я такой. А уж когда прогремела эта чернуха про рыжего замполита, то тут не только у меня повысился отрицательный резус на этих воспитателей и организаторов социалистического соревнования на кораблях.

Этот говорливый и беспокойный политбоец уже второй год служил на МПК-25 и за свой малый рост и заурядную внешность всерьез никем не воспринимался. Он словно мифическая птица 'говорун' мог часами трепаться о былых походах на ракетные стрельбы на своем сказочном МРК 'Шквал' и на другие темы политического бомонда, при этом нисколько не стесняясь в своем вранье. Шурик - одним словом.

- Вот это мужик! Это единственный замполит на флоте, который имел допуск к управлению большим противолодочным кораблем, - не скрываясь и абсолютно не считаясь с мнением окружающих, восхищался Шура заслугами подследственного коллеги Саблина.

- Чего проще... Бери зачетный лист и сдавай зачеты, - подтрунивал я над тощеньким замом, у которого вся его хоризма заключалась в огненно-рыжей уставной прическе.

- Теперь Саблин мой кумир. Я тоже буду сдавать на допуск! - заверил меня Боборыкин, хотя его ни в коем случае не упрашивал исповедоваться передо мной.

И ведь стал сдавать, действительно забегал к флагманским специалистам с зачетным листом и усердно готовился к сдаче зачетов.

- Шура, это у тебя что за Талмуд такой? - спрашивал я зама, который как Буратино со своим Букварем под мышкой, держал солидную черную книгу.

- Справочник Джейна раздобыл, - пыжился в своей важности Шурик. - Буду штудировать данные по иностранным флотам.

- Дай-ка глянуть, что это за Джейн, - просил я довольного хозяина редкой книги.

Я, честно говоря, только слышал об этом иностранном справочнике, но вот впервые смог подержать его в своих руках.

- Он, что даже не секретный! - удивлялся я, разглядывая качественные черно-белые фотографии наших кораблей проекта 1134 и все их тактико- технические данные, которые от нас скрывали под замками грифов секретности.

'Ну, рыжий пройдоха! Все ттд наших кораблей в один миг рассекретил', - поражался я простоте доступа к информации о наших новейших кораблях и их вооружении.

Такая показная деятельность нашего зама не прошла незамеченной со стороны политработников дивизиона и комдива.

'Он у вас что, совсем рехнулся? - спрашивал Михневич командира Юровских. - Ему что делать больше на корабле нечего? Мне только командиров из бывших замполитов на дивизионе не хватает!'

Шура далеко продвинулся в своих будущих командирских амбициях и сдал даже несколько зачетов, но его вовремя остановили свои же коллеги политработники вышестоящего уровня.

Замполит дивизиона Белякович в личной беседе с Боборыкиным указал ему свое место в системе комиссаров и предупредил, что стать командиром корабля он может только в том случае, если будет занимать командную строевую должность, а для этого ему нужно сначала переквалифицироваться из замов и поменять ВУС (военно-учетная специальность) на корабельный. Вот что меня удивляло со всей этой ВУСовской чехардой: как из корабельных офицеров в замы - пожалуйста, а как наоборот - так нельзя. Шура чертыхался и плевался по поводу внезапной преграды, возникшей совершенно неожиданно на пути к мечте, но затею в покое не оставил и выход из создавшегося положения нашел, а скорее всего ему его нашли... И списали Шуру из корабельных замов на береговую должность командира взвода в РТШ (учебный отряд радиотехническая школа), которая находилась совсем недалеко от Зимней гавани.

При случайных встречах с ним в городе, Шура все так же откровенничал со мной и выражал явное недовольство таким длинным путем к заветному штурвалу командира, но духом не падал и по привычке продолжал воспитывать своих молодых курсантов на незыблемых принципах преданности делу КПСС и советскому правительству.

В нашу последнюю встречу, а было это уже в 1979 году, он признался, что уволен из Вооруженных Сил, так как служба пошла наперекосяк и не сложилась, но подробности, видимо несколько поумнев на берегу, постеснялся мне выкладывать. Рассказал, что плавает сейчас на рыболовном траулере в рыбколхозе 'Большевик'. Вот тебе и карьера - из корабельных замов в рыбаки.

Чтобы уже не возвращаться к теме про Шурика, я расскажу все дальнейшие события с поклонником легендарного Саблина и на этом закроем тему. В теплое лето 1981 года СРТ, на котором Шура рыбачил своим неводом недалеко от шведских берегов острова Готланда, наловил в свои трюма рыбы, и пора было возвращаться в Лиепаю.

Вот тут Боборыкин и решил, что пробил его командирский час и начал решительно действовать. Он со своим напарником задраил сверху намертво люк в единственный кубрик экипажа, где в этот момент находились трое остальных рыбаков, и повел суденышко прямиком в территориальные воды Швеции. Мечта была всего в 6 милях, и Шура считал, что дело уже почти что сделано.

Траулер уже подходил к границе территориальных вод Швеции, но совсем неожиданно на полном ходу на перерез пути вышел пограничник - ПСКР проекта 205П. Он резво подлетел к борту бурчащего своим тракторным движком траулеру и по верхней палубе над морем раздалась повелительная команда:

'На СРТ! Застопорить ход и лечь в дрейф! Вы нарушаете границу иностранного государства... В случае неповиновения применяю оружие!'

Словно в подтверждение прозвучавшего призыва к благоразумию, башенки автоматов на погранце завизжали и, развернувшись своими стволами в борт нарушителю, замерли.

Поскольку Шура, сдаваться даже в такой критической ситуации не думал, то ход не сбавлял и упорно шел к своей цели. ПСКР прямо на ходу навалился на борт рыбака и высадил на него свою досмотровую группу.

В этот самый момент Боборыкин понял, что переход в шведские воды под прямой угрозой и пошел на свой последний вариант. Он сбросил за борт спасательный плот, который на удивление моментально сработал, как ему и было положено, и автоматически надул воздухом свои резиновые полости. Шурик сам десантировался на эту последнюю утлую надежду и во все лопатки заработал дюралевыми веслами.

Он, что есть мочи налегал на весла и, кое-как справляясь с этой маломаневренной конструкцией спасательного средства, правил свой плот в сторону берега. Корабль уже не мог следовать за беглецом, так как в этом случае сам мог стать нарушителем границы территориальных вод иностранного государства.

Спущенная на воду с корабля шлюпка с погранцами быстро догнала плот, который уже был в шведских водах. Вспотевшему от энергичной работы на веслах и душевного расстройства по поводу уплывающей возможности достичь берега, Шуре казалось, что он уже одним глазом в щелочку раздвигающейся жалюзи железного занавеса видит новую жизнь свободного общества, но окрик мичмана со шлюпки прервал его нервный мираж: 'Предлагаю немедленно перейти на борт шлюпки! Вы нарушили границу территориальных вод иностранного государства', - на дипломатическом языке объясняли нарушителю.

Но даже под этот крик Шура весел не бросил и, из последних сил наваливаясь на них, лопатил неподатливую воду, озираясь на видневшийся близкий иноземный берег.

Погранцы повторили свой приказ, а один из матросов проткнул плот штыком. Воздух с грозным змеиным шипением стал покидать свою резиновую оболочку и Шура вместе со сморщенной резиной стал погружаться в воду. Нахлебавшись досыта морской воды и отрезвленный ее прохладой, Шура трезво оценил, что расстояние вплавь ему не одолеть, а потому ухватился за спасительный планширь борта пограничной шлюпки и повис на нем в немом отчаянии.

Слезы бессилия и злобы на все советские пограничные тормоза душили беглеца и подавляли волю к продолжению этой бессмысленной борьбы за светлое будущее. Матросы перевалили отяжелевшего от воды замполита через борт в шлюпку и доставили на корабль.

Возможный пограничный инцидент с нарушением границы был умело предотвращен, и Шуру доставили в родные края. Сколько лет отсидки получил неудавшийся швед Боборыкин за попытку перехода границы, никто точно в Лиепае в то время не знал, но все очень сочувствовали семье этого мечтателя о жизни за бугром, которая проживала в соседнем доме на Гвардейском проспекте Военного городка.

Восемь лет колонии строгого режима, которые присудили Боборыкину он мотал в привелигированном обществе зеков, поскольку выдавал себя за последователя самого Саблина. Он завернул о себе легенду, что еще недавно командовал в Лиепае ракетным кораблем типа 'Шквал', числился экспертом Главного 10 управления ВМФ и пытался угнать корабль в Швецию, но его планы попутали советские пограничники и перехватили корабль в шведских территориальных водах. Такой авторитет почему-то понравился зекам и его зауважали по законам зоны.

Отсидев в 1992 году положенные 8 лет строгого режима, Бобоыкин вышел на свободу и бросился на несколько месяцев в Сербию защищать братушек славян. Окрыленный не только знаниями справочника Джейн, но и более прозаичными уголовными взглядами на коммерческие вопросы современной жизни он лез в любые авантюры, вплоть до агента разведки Швеции, которые ему предоставляла жизнь и возможность заработать капитал в свободной Латвии. А жизнь в 90-е годы разврата полнейшей демократии закрутила его своей свободой и бросила в теневой бизнес.

В 1994 году Боборыкин получает еще 5 лет строгого режима за контробандный провоз на теплоходе 'Канин' из Дудинки в Амстердам 500 тонн дефицитного листового никеля (по котировке Лондонской биржи металлов тонна листового никеля в 1993 году стоила 6330 долларов). Практически повторился случай попытки угона СРТ и его обвиняют по тем же статьям, что и в первый раз: угон судна, захват заложников, незаконное пересечение госграницы и еще незаконная сделка и контрабанда в особо крупных размерах. Коллеги по бизнесу прилепили Боборыкину символическое прозвище - 'Лиепайский флибустьер'.

Поразительная карьера от советского офицера - замполита командира корабля до флибустьера...

* * *

К концу 1974 года наш Генсек Л.И. Брежнев как-то внезапно, но резко и слишком заметно, начал сдавать свои позиции, как умственно, так и физически. Поговаривали, что после перенесенного инсульта у него появились признаки старческого маразма. Именно в эти времена в стране начался застой в экономике, темпы роста ее остановились на определенном пределе, уже недостаточном для повышения ВВП. Срочно нужен был какой- то толчок в скрипящих механизмах развития, но ЦК КПСС додумался только до того, чтобы на 25 съезде провозгласить 10-ю пятилетку - пятилеткой эффективности и качества.

В преддверии 25 съезда КПСС политработники всех рангов всячески нагнетали обстановку в соединениях и частях и заставляли все категории военнослужащих принимать повышенные социалистические обязательства в честь мирового форума коммунистов. Ну, вот как я могу брать на себя обязательства 'не иметь потоплений и неправильных ходов торпедного оружия на стрельбах'. Если бы это все зависело только от меня самого, то тут сам бог велел похвастаться на будущее и зарекаться наперед.

А так ведь, в этих мероприятиях участвует целый отряд специалистов, начиная от бойцов торпедных расчетов базы оружия, которые готовили нам торпеды на стрельбы и кончая такими лихими мастерами торпедного удара, как мой азербайджанский торпедист Алиев.

Ударные инициативы наших политорганов меня всегда просто поражали своей новизной, которая порой не укладывалась в мозгах рядового члена партии.


Генеральный Секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев

Началось с рационализации и изобретательства. Ну, тут еще, если напрячься, то еще как-то можно понять. Передовые идеи - они завсегда нужны, если оправдываются жизнью, именно они должны двигать прогресс. Но вот когда началась повальная компания по принудительному сбору металлолома личным составом кораблей и частей, то уж тут точно ничего не скажешь.

В Лиепае находился один из трех в Советском Союзе уникальных металлургических заводов, который выплавлял металл не из руды, а из отходов черного и цветного металлолома. Называлось это историческое предприятие 'Саркана металлургс', что означает Красный металлург. На этот завод и днем и ночью прибывали железнодорожные составы металлолома с близлежащих окрестностей Союза, который потом сортировался и в печах переплавлялся в нужный стране металл.

Так вот даже этому предприятию не стало хватать сырья для нормальной работы, и партийные органы нашли выход из положения.

Теперь каждому соединению кораблей и береговым частям ставилась конкретная задача, выраженная в тоннах, по сбору металла для нужд страны. Ну, где и сколько железного лома можно найти на корабле... А попробуй командиру не выполнить норму, установленную там, в тиши партийных кабинетов...

Ну, а уж когда позднее началась компания по сдаче сена...

С кораблей на покосы выделялись косари с наточенными боцманом косами и отправлялись на лесные поляны и ничейные луга для заготовки стратегического запаса для скота. Ход сдачи и металлолома, и сенных запасов на полном серьезе обсуждался на партийных собраниях и в кабинетах командиров соединений Вот она наша Эффективность и Качество!

Съезд с небывалой помпой начал свою работу 24 февраля 1976 года в Кремлевском дворце Съездов, а нас, рядовых коммунистов беспокойный замкомдива Белякович рассадил перед телевизорами по кораблям и мы должны были смотреть и с партийной точки зрения вникать в доклад Брежнева в прямом эфире.

Я с великой тоской и немым укором смотрел на этого бедного больного человека, который небывалыми усилиями воли и патриотизма зачитывал с высокой трибуны Отчет ЦК КПСС и пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. На эти бурные овации пятитысячного дружного коллектива, прерывающие становящееся порой невнятное бормотание...

Что это такое? Зачем эти изверги из окружения мучают больного человека? Кому это нужно? Зачем все это показывают всему миру?

Может быть, Саблин действительно был прав - зачем нам такие руководители и весь этот замедленный партийный бомонд, который был настолько далек от обычного рядового коммуниста, а уж от народа... Белякович лично поставил перед каждым коммунистом задачу - законспектировать и внимательно изучить материалы партийного форума и неукоснительно соблюдать все требования нового времени в служебной деятельности. Какие там еще требования?

Как это ни странно звучит, но свои повышенные обязательства в честь 25- го съезда КПСС я выполнил на 100%, и за зимний период обучения на всех стрельбах кораблей дивизиона не имел ни аварий, ни потоплений нашего драгоценного торпедного оружия и даже неправильных ходов не было.

Неправильный ход - это когда уже выпущенная из аппарата торпеда на своей траектории имеет какие либо отклонения по курсу, скорости, или вообще всплывает в точке залпа.

По окончанию зимнего периода сам адмирал О.П. Шадрич за 'успешное выполнения задач зимнего периода обучения и взятых социалистических обязательств в честь 25 съезда КПСС' вручил мне грамоту, отчего у меня уже не возникало сомнений, что впереди меня ждет моя розовая мечта - учеба на Классах.

В подкрепление своих надежд, я срочно подсунул комдиву свой рапорт с просьбой направить меня на учебу на 6 ВОК и подкрепил свою челобитную положительной партийной характеристикой.

В этой характеристике, за подписью начальника Политотдела бригады капитана 2 ранга Лочмелиса Я.Я., кроме моих положительных достижений, меня просто на повал поражала одна фраза: 'Постоянно работает над повышением своих знаний по марксистско-ленинской подготовке, имеет конспекты материалов 25 съезда КПСС'.

Выходит, если бы у меня не было этих конспектов, то и на учебу я не достоин.

Но пришел конец сентября и Михневич меня вдруг окунул в прозу нашей идиотской флотской действительности, сообщив при этом просто убийственную для меня новость:

- Дугинец, через неделю планируется участие кораблей в учении с разнородными противолодочными силами по поиску подводной лодки. Готовься к этим мероприятиям, рожай очередное решение на поиск, а на учебу я тебя не отпущу. У меня для тебя замены нет.

- Как? Виталий Адамович! - невольно вырвалось у меня шоковое восклицание. - Мы с женой уже комнату в Питере сняли. У меня все документы подготовлены на учебу и замена... Старший лейтенант Федин, - с противной дрожью в голосе от услышанного табу на свою мечту, выпалил я свою заготовку.

- Чего... Федин..., - пренебрежительно оттопырив нижнюю губу, произнес Михневич. - Буткевич только что пришел в штаб, мне теперь только молодого минера не хватает. С кем работать-то буду?

- Нормальный офицер - не пьет, не курит. Специальность знает прекрасно, во всех стрельбах наших участвовал, а что касается штабной работы, то я ведь в штаб пришел тоже тупой, как валенок, - рекламировал я способности своего сменщика.

- Товарищ комдив, у нас ведь нет незаменимых людей, - пытался я ухватиться за последние аргументы в бесполезном споре. - Это ты Федину рассказывай..., - иронизировал над моей непосредственностью несговорчивый Батька.

- Товарищ комдив..., - заискивающе смотрел я комдиву в глаза.

- Сказал не поедешь. Все, закрыли этот кадровый вопрос, - обрубил начальник. - Поедешь в следующем году.

Осенний солнечный свет резко потускнел в моих обескураженных таким известием глазах, и чувство полнейшей безысходности навалилось неподъемным грузом.

Очень хотелось взбрыкнуть от охватившего меня отчаяния и послать всех на три ударные буквы алфавита, но все равно где-то в глубине сознания теплилась вера в порядочность нашего Батьки - ведь обещал же.

'Вот тебе и 'кадры решают все'. А я-то, придурок, рот раззявил и ждал этого момента целый год', - горестно соображал я, расстилая на столе новую карту для будущего батькиного решения.

- Че случилось? Ты чего такой грустный? - подлетел мой напарник Буткевич.

- Комдив мне учебу зарубил. Сказал на следующий год поедешь..., - выложил я причину перемены настроения.

- Да подожди, не переживай, может все образуется, - пытался успокоить штурман.

'Ну, вот сейчас... Вот сейчас быстренько нарисуем с Аликом решение на поиск, раскрасим его всеми любимыми Батькой противолодочными 'петухами' и он сменит гнев на милость, увидев этот очередной штабной шедевр', - успокаивал я себя.

До полночи мы с Буткевичем рисовали варианты поиска 'гадской' подводной лодки совместно с авиацией и противолодочной ПЛ, рассчитали все вероятности обнаружения и даже ее уничтожения.

К утру наш труд был оформлен во всех 18-ти красках набора фломастеров и карандашных оттенков. Одним словом картинка на загляденье, которой бы точно позавидовал Белякович.

Но оказалось, что не сами кадры решают все, а Отделы кадров делают это за них. Утром комдив, как побитая палкой собака, смотрел на меня своими потускневшими глазами и даже решение не стал смотреть, но неожиданно выдал:

- Немедленно рассчитывайся, и чтобы завтра твоего духу здесь уже не было. Федину передать все дела и рапорт мне на стол о сдаче дел. Скажи Шадричу спасибо. Он меня сейчас за тебя отодрал.

'Ай-да, Шадрич! Ай-да, одессит! - мгновенно представил я усатую физиономию адмирала, которая в телефонную трубку со своим начальственным гонором отчитывает моего комдива. - И из-за кого...'

- Вы, почему не выполнили разнарядку Отдела кадров по отправке офицеров на учебу? - копируя адмирала, передал мне Михневич разговор с командиром базы. - Немедленно отправить Дугинца в Ленинград.

- Везет же тебе... Целый год в Питере будешь балду бить, а мы тут в полигонах с лодками ковыряться, - уже добродушно улыбался Виталий Адамович, пожимая руку завтрашнему слушателю офицерских классов.

- Ну, я ж тебе говорил, что все будет нормально. А ты боялась..., - радовался вместе со мной мой напарник по штабной работе.

- Вот, держи. Это от меня подарок: циркуль, транспортир и Мореходные таблицы. Пригодятся на Классах, - совал мне в руки штурманские принадлежности молодой штурман Будкевич. - Будешь хоть иногда вспоминать наш 109 ДПК.

Продолжение следует...
2007 - 2008 год

Страницы 1 - 6 из 6
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр. 



Оглавление

Назад

Предисловие
Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 2. Дом уже не корабль
Глава 3. Три адмирала и Цусима
Глава 4. Железяка
Глава 5. Штабной
Глава 6. Тут уж не до шуток!


Главное за неделю