Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
КМЗ показал 
|
НАКАНУНЕ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫМорское сражение при Синопе произошло в самом начале Крымской войны. Эта война началась в октябре 1853 года между Россией и Турцией, но вскоре переросла в вооруженное столкновение крепостной России с сильной коалицией Англии, Франции, Турции, Сардинии. В России в первой половине XIX века из года в год усиливался кризис феодально-крепостнической системы. В стране происходил рост производительных сил, который неизбежно и закономерно приводил к постепенному формированию нового базиса—новых, прогрессивных для того времени, капиталистических производственных отношений. Формирование капиталистического уклада подрывало и разрушало феодальные устои, однако на дальнейшем экономическом, политическом и культурном развитии страны сильно сказывалась реакционная роль самодержавия — политической надстройки старого, отживавшего феодально-крепостнического базиса.Накануне Крымской войны Россия обладала более сильной производственной базой, чем в начале XIX века; увеличилось число крупных мануфактур и фабрик, расширился внутренний рынок, развились товарно-денежные отношения. Значительно возрос экспорт хлеба. Однако господство крепостнического хозяйства предопределяло отсталость России, и к 50-м годам XIX века страна значительно отставала от государств Западной Европы, вступивших гораздо раньше на путь капиталистического развития. Самодержавно-крепостнический строй, господствовавший в стране, тормозил развитие промышленности, сельского хозяйства, транспорта, мореплавания. Отставание России особенно сильно проявлялось в черной металлургии. Если в конце XVIII века Россия выпускала чугуна больше, чем Англия, то к середине XIX века она производила его по сравнению с Англией уже в 10 раз меньше. Применение дарового труда крепостных не стимулировало, а тормозило внедрение машин, новых процессов и методов производства в различные отрасли промышленности. В го же время передовая научно-техническая мысль России шла впереди зарубежной; в науке и технике не было области, не имевшей выдающихся вкладов отечественных ученых. Однако научные открытия и изобретения не находили широкого практического применения в крепостнической России. Весь ход экономического развития страны толкал к уничтожению крепостного права. В ответ на усиление эксплуатации трудящиеся массы все шире развертывали борьбу против крепостничества. Только за вторую Четверть XIX века в стране произошло свыше 700 вспышек крестьянских волнений, что является ярким свидетельством обострения классовой борьбы в тот период. Все чаще вспыхивали волнения в армии и на флоте. С гневным протестом против крепостничества выступали лучшие представители русской революционной демократии — Белинский, Герцен и позднее Чернышевский и Добролюбов. Правительство Николая I и во внутренней и во внешней политике проводило реакционный курс. Одним из наиболее удобных способов укрепления самодержавия внутри страны царизм считал успешную завоевательную войну против Турецкой империи. Стремление царизма к этой войне всецело определялось интересами господствующего класса и было вызвано потребностью военно-феодально-купеческой верхушки России в выходах к морям, в морских портах, в расширении внешней торговли и овладении стратегическими пунктами. Международная обстановка в этот период характеризовалась обострением противоречий в «восточном вопросе» между крупнейшими европейскими государствами. Ближний Восток и Балканы в середине XIX века были ареной ожесточенной борьбы прежде всего между Англией, Францией, Россией, Австрией, Пруссией. Активизация политики России в «восточном вопросе» являлась серьезным препятствием для осуществления агрессивных планов западноевропейских держав. Англия, Франция, Австрия, Пруссия, несмотря на наличие противоречий между собой, объединяли усилия в борьбе против России, чтобы обеспечить себе путь для дальнейшей колониальной экспансии в странах Востока. В этот же период стала проявляться «заинтересованность» США в районе Ближнего Востока. Летом 1853 г. Энгельс отмечал, что «американское вмешательство в европейские дела начинается именно с восточного вопроса»(1). Правящие круги США накануне Крымской войны договаривались с Турцией о предоставлении ей займа в обмен на одну из военных баз на Средиземноморье; впоследствии американский банкир Ротшильд специально прибыл в Турцию, задавшись целью ускорить формирование наемного корпуса для войны против России. В сложном комплексе международных противоречий в «восточном вопросе» преобладали англо-русские противоречия, обострение которых и явилось основной причиной Крымской войны. В Англии вместе с быстрым ростом капиталистического производства усиливались и стремления английской буржуазии к новым территориальным захватам. Если до 40-х годов XIX века на турецком рынке Россия занимала почти монопольное положение, то накануне Крымской войны пальма первенства по экспорту товаров в Турцию перешла к Англии; русский экспорт в турецкие владения сократился в 2,5 раза. Маркс отмечал в связи с этим, что «русская торговля, которая раньше доходила на Востоке до границы английских владений, теперь ограничивается обороной крайних границ своей собственной таможенной области»(2). Правящие круги Британской империи накануне и в ходе Крымской войны проводили наиболее реакционную политику. Английская буржуазия являлась организатором и вдохновителем подавления национально-освободительного движения балканских народов, находившихся под жесточайшим турецким игом. Английский капитал проникал во все сферы экономической и политической жизни Турции, которая неуклонно теряла свою самостоятельность и превращалась в орудие английской политики. Одновременно с этим английская буржуазия возглавляла подготовку войны против своего основного соперника и конкурента — России. Планы колониальной агрессии у английской буржуазии в тот период шли значительно дальше, нежели у других государств. Наряду с грабительскими войнами в Китае и Индии, правящие круги Англии ставили своей целью достижение монопольного господства на Балканах, в Турции, в бассейне Черного моря, стремились захватить у России Крым и Кавказ, ослабить ее позиции на Балтике и Дальнем Востоке. Проводя такую захватническую политику, английская буржуазия пыталась скрыть свои истинные цели, лицемерно объясняя собственные военные приготовления и агрессивные дипломатические мероприятия действиями «оборонительного» характера. Уже в то время английские капиталисты «побили рекорд не только по количеству награбленных колоний, но и по утонченности своего отвратительного лицемерия»(3). Захвату России Крымского полуострова расценивался в Англии как первоочередная задача; в случае успешного решения этой «задачи» английская буржуазия могла бы занять господствующее положение на Черном море, ликвидировать результаты исторических побед русского оружия XVIII—XIX веков, отбросить Россию от Черноморского побережья и нанести этим самым серьезнейший удар по экономике русского государства. В годы, предшествовавшие Крымской войне, ярким и откровенным проявлением захватнических стремлений английской буржуазии являлась также агрессия Англии на Кавказе. Правящие круги Англии рассматривали Кавказ как один из важных объектов своей колониальной экспансии. Как западное, так и восточное Закавказье прельщало их не только своими природными богатствами, но и как важный стратегический район для дальнейшего проникновения в Центральную и Переднюю Азию. С целью утверждения своего господства английская буржуазия разжигала и поддерживала на Кавказе антинародное националистическое движение феодальной верхушки и фанатически религиозной части горских племен под руководством Шамиля. За много лет до Крымской войны на Кавказ были направлены многочисленные группы английских агентов с заданием расширить борьбу реакционных отрядов горцев против России. Шамиль являлся ставленником английской буржуазии и турецких феодалов. Проводимая им политика была направлена на отторжение Кавказа от России и на закабаление Кавказа Англией и Турцией. Эти стремления были глубоко чужды интересам широчайших масс кавказских горцев, активно боровшихся против националистических банд Шамиля и стремившихся к укреплению связи и дружбы с русским народом, к совместному обеспечению безопасности родной земли. Правящие круги Англии в Крымской войне, как и прежде в других своих многочисленных колониальных и европейских войнах, рассчитывали воевать чужими руками и, в первую очередь, использовать для борьбы против России турецкие вооруженные силы. С этой целью западноевропейские капиталисты оказывали «помощь» Турции, предоставляя ей новейшие образцы вооружения: и техники. За много лет до войны Турция была наводнена английскими, французскими, американскими, австрийскими, прусскими военными специалистами, которые обучали турецкие войска, сооружали укрепления, руководили разработкой планов нападения на Россию. Военно-морской флот Турции был создан фактически также под руководством иностранных специалистов. Почти вся артиллерия турецкого флота была английского производства. Американские инженеры построили для Турции несколько боевых кораблей. В механических мастерских, обслуживавших турецкий флот, находились исключительно иностранцы. Механиками на турецких пароходах служили англичане. Один из английских офицеров — Адольф Слейд являлся помощником начальника турецкого Морского штаба. Перед войной военно-морские силы Турции непрерывно пополнялись кораблями, построенными в Марселе, Венеции, Ливорно. Поскольку первое место в обширных колониальных планах Британской империи занимали Крым, Кавказ, Балканы, английская буржуазия предпринимала все меры, чтобы уничтожить русский Черноморский флот и устранить тем самым серьезную преграду для осуществления своих захватнических планов в бассейне Черного моря. В середине XIX века на русском Черноморском флоте, как и на всех вооруженных силах России, сильно сказывалась политическая и экономическая отсталость крепостнической страны. Русский флот состоял в основном из парусных кораблей, в то время как в иностранных флотах было широко развернуто строительство паровых судов. Так же, как и в других отраслях науки и техники, в военном деле успехи выдающихся русских ученых опережали военно-техническую мысль Европы и Америки; в России, например, еще в 1817 году было построено первое в мире военное паровое судно; однако при самодержавно-крепостническом строе не было необходимой производственной базы для строительства парового флота, что отрицательно влияло на боеспособность русских военно-морских сил. Черноморский флот к началу войны насчитывал свыше 150 боевых и вспомогательных судов, но в числе их было только 6 пароходо-фрегатов. Иное положение было с боевой подготовкой личного состава Черноморского флота. Главная боевая сила флота — русские матросы, составлявшие экипажи линейных кораблей, фрегатов, бригов и других судов, были хорошо подготовлены к борьбе с противником на море и на суше. Вопреки реакционному курсу царизма, насаждавшего в армии и на флоте палочную дисциплину и плац-парадную муштру, на Черноморском флоте, вдали от Петербурга, сохранялись лучшие традиции Суворова и Ушакова — создателей передовой системы воинского обучения и воспитания. Черноморские моряки круглый тод закалялись в продолжительных плаваниях и походах, непрерывно совершенствовали свое боевое мастерство под руководством выдающихся русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова .  Черноморская эскадра на Севастопольском рейде (1846 г.). С картины художника И. К. Айвазовского. Прогрессивные представители русского флота глубоко сознавали, как велика роль отечественных военно-морских сил на Черном море в деле защиты интересов России в предстоящей борьбе с иностранными державами. Они стремились всемерно повысить боеспособность Черноморского флота, способствовали развитию национальных традиций русского военно-морского искусства, двигали вперед военно-морскую науку и технику. Горячая любовь к Родине, вера в творческие силы русского народа, желание видеть и стремление сделать свой флот сильным и могучим, протест против раболепия перед иностранщиной, высокая культура, мужество и гуманизм — таковы основные черты духовного облика этой плеяды русских моряков. Замечательные слова выдающегося русского флотоводца П. С. Нахимова — «матрос есть главный двигатель на военном корабле» — являлись основным девизом в боевой подготовке Черноморского флота. Военно-воспитательная деятельность Нахимова, Корнилова, Истомина и других передовых деятелей флота основывалась на неуклонной и постоянной заботе о матросе, что в условиях крепостнического строя шло вразрез с официальным курсом царизма. Военно-воспитательная деятельность талантливых флотоводцев явилась большим вкладом в русское военно-морское искусство. Они унаследовали от Ушакова и Суворова правильный взгляд на огромное значение боевой подготовки для достижения победы в сражениях. Краеугольным камнем их воспитательной системы являлось отрицательное отношение к крепостническим порядкам, царившим во флоте. Слова Нахимова: «Пора нам перестать считать себя помещиками, а матросов крепостными людьми»—ярко отражают внутреннюю сущность прогрессивной воспитательной системы и позволяют понять, чем была обусловлена высокая боевая выучка матросов Черноморского флота, достигших совершенства в использовании оружия и боевых средств флота. Горячий патриот Родины, Нахимов воспитывал в моряках чувство патриотизма, великую любовь к русскому народу, к родной земле. Он внушал морякам веру в их силы, в непоколебимую стойкость русских воинов, поднимал достоинство матроса. Черноморские моряки видели в нем не только начальника и адмирала, но и русского человека, любящего Россию и русский флот, ненавидящего раболепие перед иностранщиной, зло высмеивающего тех, которые «от русских отстали, к французам не пристали, на англичан также не похожи, своим пренебрегают, чужому завидуют...» Задолго до 1853 г. на Черном море выковывались кадры моряков—будущих синопских героев. В провинциальную глушь Черноморья и Тавриды не шли аристократы и карьеристы, которых немало было среди русского морского офицерства в николаевское время. Лазарев, Нахимов, Корнилов сумели сплотить вокруг себя лучших офицеров флота, которые прониклись их взглядами, настойчиво трудились над созданием боеспособного флота, неустанно стремились воплотить в жизнь заветы Суворова и Ушакова в боевой подготовке черноморских моряков. Двадцатилетний период, предшествовавший Крымской войне, был периодом их энергичной, плодотворной, многогранной деятельности по подготовке Черноморского флота к предстоящим сражениям. По уровню боевой подготовки Черноморский флот резко отличался от Балтийского флота. Если на Балтике в середине XIX века под непосредственным влиянием царя и сановных адмиралов основное внимание было обращено на вахт-парады, а «Инструкция о прохождении судов флота мимо окон государя императора» являлась чуть ли не основой боевой подготовки, то на берегах Ахтиарской бухты, вдали от столицы, процесс воинского обучения моряков строился на совершенно иных принципах. Вот один из примеров, показывающий практическое внедрение важнейшего требования, — обучать моряков в обстановке, максимально приближенной к боевой: «Был, например, в 1852 г. командир 28 флотского экипажа и корабля «Варна» капитан I ранга Семен Григорьевич Алексеев, который во время артиллерийского учения ввел такие приемы: командует «такой-то комендор у такого-то орудия, или батарейный командир, убит или ранен» — тогда место выбывшего должно было заменить лицо к тому назначенное, а убитого — унести люди, выделенные к переноске раненых или убитых. Бывало не раз, что когда самого командира несли «убитым», он, видя в чем-нибудь непорядок или упущение, выскакивал с носилок и разносил виновных. Недальновидные моряки распустили по этому поводу слух, что Алексеев сошел с ума, что у него мертвые воскресают и т. д.; в 70-х же годах у нас в сухопутных и морских войсках были введены вышеозначенные приемы, а во Франции эти приемы были введены в 60-х годах — следовательно, Алексеев видел вперед на 20 лет»(4). В числе важнейших факторов, определивших высокую боеспособность Черноморского флота в годы Крымской войны, находятся также боевые действия флота у кавказских берегов в 30—40-х годах XIX века. На Кавказе в этот период шла упорная борьба русских войск с реакционными отрядами Шамиля. Черноморский флот оказывал постоянное содействие сухопутным войскам. Корабли флота взаимодействовали с приморским флангом русской Кавказской армии, доставляли ей подкрепления, боезапас, снаряжение, подавляли опорные пункты противника огнем корабельной артиллерии. В непрерывных крейсерствах у побережья Кавказа круглый год несли боевую вахту черноморские моряки, пресекая связь мюридов Шамиля с иностранной агентурой, пытавшейся пробраться на кавказские берега. В этих продолжительных и тяжелых плаваниях черноморские моряки проходили прекрасную школу: постоянная боевая готовность судов стала для них обычным делом. Таким образом, накануне Крымской войны на Черном море под руководством передовых представителей русского флота воспитывались кадры опытных моряков. Матросы Черноморского флота по своим боевым и моральным качествам превосходили любой флот мира. Уровень боевой подготовки черноморских офицеров был также значительно выше, чем в иностранных флотах, где офицеры хваленой европейской и американской «цивилизации» откровенно гордились плеткой и палкой как символами неограниченной власти над матросом. Синопская победа Черноморского флота в ноябре 1853 года была подготовлена долгим и кропотливым трудом на протяжении многих лет, предшествовавших войне. В этих условиях военно-морские силы России на Черном море с самого начала летней кампании 1853 г. были приведены в боевую готовность. По инициативе начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Корнилова русские корабли вышли в крейсерство, оцепив все Черное море от Босфора до кавказских берегов. В инструкции, данной командирам кораблей, Корнилов указывал, что основной целью крейсерства является наблюдение за турецким флотом. Поскольку официального объявления войны между Турцией и Россией еще не было, русским судам запрещалось выходить на видимость турецких берегов, а также останавливать турецкие суда. Несмотря на то, что русские корабли выходили в крейсерство до объявления войны, Корниловым была учтена возможность провокационных действий турок и необходимость повышенной боевой готовности кораблей на случай отражения неожиданного нападения турецкого флота. При встрече с турецким флотом, выказавшим намерение напасть на русский крейсер, — писал Корнилов в инструкции командирам, — «начальство вполне надеется на Ваше благоразумие и что при подобной встрече Вы поддержите достоинство русского флага, и вместе с тем прибегните к крайним средствам в неизбежных только обстоятельствах...»(5). Основные силы Черноморского флота были разделены на две практические эскадры. Как и в прежние годы, эти эскадры должны были поочередно выходить в море для практических плаваний, главной целью которых являлось совершенствование боевой выучки моряков. Однако в летнюю кампанию 1853 года Корнилов поставил перед практическими эскадрами не только задачи учебного плавания, но и задачи, связанные с общей программой наблюдения за турецким флотом. Для этой же цели был выбран и район плавания эскадр. 1-я практическая эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова в составе шести линейных кораблей и одного фрегата, приняв провизию на 4 месяца и весь боезапас по военному положению, вышла на Севастопольский рейд 15 мая. По распоряжению Корнилова эскадра должна была выйти в район между Севастополем и линией крейсеров, наблюдавших за Босфором. При получении от крейсеров известия о движении неприятельских судов Нахимов должен был действовать сообразно обстановке и, «стянув к себе крейсеров, послать известия в Николаев через Одессу или Севастополь с нарочным курьером и ожидать дальнейших повелений на высоте Херсонеса или взойти в Севастополь для соединения с остальными судами Черноморского флота»(6). 19 мая эскадра Нахимова вышла из Севастополя и направилась в назначенный район плавания. 2-я практическая эскадра Черноморского флота, состоявшая из шести кораблей, двух фрегатов и одного корвета, вышла на Севастопольский рейд 28 мая. Командующему эскадрой Корнилов приказал «принять провизию на 4 месяца и иметь все по военному положению, кроме пороха, дабы по первому требованию состоять в готовности выйти в море»(7). Эта эскадра, остававшаяся в Севастополе в полной боевой готовности, обеспечивала безопасность главной базы Черноморского флота и была готова выйти навстречу турецкому флоту в случае начала военных действий. В первых числах июня в Севастополь стали поступать известия об активности отрядов Шамиля в связи с надвигавшейся войной. Распоряжением Корнилова крейсерство у кавказских берегов Черного моря было усилено путем образования двух отрядов крейсирующих судов. Помимо ранее крейсировавших там судов, Корнилов выделил еще несколько бригов и корветов. Южный отряд судов базировался на Сухум-кале; Северный — на Новороссийск. Один из корветов специально выделялся для крейсерства в районе Синопа. 1-я практическая эскадра вице-адмирала Нахимова продолжала плавание до 29 июня, когда на ее место вышла 2-я практическая эскадра под флагом контр-адмирала Новосильского. 2-я практическая эскадра находилась в море до 29 июля. В июле в Севастополь из Николаева прибыли новые линейные корабли «Императрица Мария» и «Великий князь Константин». С 29 июля весь линейный флот в составе 14 кораблей сосредоточился на Севастопольском рейде, готовый в любую минуту выйти в море. Фрегаты, корветы и бриги Черноморского флота, поочередно сменяясь, продолжали наблюдение за турецким флотом в западном районе Черного моря, у кавказских берегов, у Синопа и вблизи Босфора. В сентябре 1853 г., за три недели до начала войны, Черноморским флотом была решена важная задача по усилению русской Кавказской армии. Командованию флота было поручено срочно перевезти 13-ю пехотную дивизию из Крыма на кавказское побережье. Это сложное задание было выполнено под руководством вице-адмиралов Корнилова и Нахимова. За один рейс на кораблях было переброшено свыше 16 тыс. войск, большое количество артиллерии, боезапаса и продовольствия, а также более 800 лошадей. Успешное выполнение этого задания ярко показало высокую морскую выучку черноморских моряков. Таким образом, летняя кампания Черноморского флота в 1853 году началась в сложной обстановке, что определило изменение характера деятельности флота по сравнению с предшествующими кампаниями. Перевозка войск на Кавказ, отличавшаяся образцовой организованностью, сыграла важную роль в развертывании русской армии в самые последние дни перед началом войны. С мая 1853 г., в течение всех летних месяцев, Черноморский флот активно боролся за создание условий, стеснявших действия турецкого флота на Черном море. Широко поставленная разведка и система постоянного и непрерывного наблюдения, максимально выдвинутого в сторону вероятного противника, в значительной степени обеспечили успех последующих боевых действий Черноморского флота. К осени 1853 года русско-турецкий конфликт, намеренно раздуваемый западноевропейской дипломатией, еще более обострился. Верные своей политике загребания жара чужими руками, правящие круги Англии и Франции рассчитывали, что турецкие вооруженные силы смогут вести боевые действия против России в начальный период войны без прямого участия англо-французских войск, однако стратегическое развертывание сил включало не только концентрацию турецкой армии у русских границ на Дунае и Кавказе, но и сосредоточение соединенного англо-французского флота у входа в Черное море. В сентябре 1853 года правительства Англии и Франции решились на последний шаг, за которым сразу же последовало объявление Турцией войны России. В Лондонской конвенции о проливах от 13 июля 1841 года говорилось, что «проход через проливы Дарданелл и Босфора постоянно остается закрытым для военных иностранных судов, пока Порта находится в мире»(8) Однако, несмотря на международные обязательства, правительства Англии и Франции решили не ограничиваться стоянкой своих эскадр у Дарданелл, и адмиралы Дундас и Ласюсс получили приказ вступить в Мраморное море. В середине сентября 1853 года, когда Турция еще не объявляла войны, авангард англо-французского флота, пренебрегая международными соглашениями, прошел Дарданеллы и направился к Босфору. Разорвав таким образом конвенцию 1841 года, Англия и Франция открыто продемонстрировали свое неуважение к международным обязательствам. У турецкого правительства теперь не было и тени сомнения в том, что англо-французы готовы совместно с турками выступить против России. 27 сентября, через несколько дней после захода авангарда англо-французского флота в Мраморное море, последовал турецкий ультиматум России. Турецкое правительство требовало, чтобы в течение 15 суток русские войска были отведены из дунайских княжеств. Но еще до истечения срока со дня предъявления ультиматума турки неожиданно начали военные действия. 11 октября отряд судов русской Дунайской флотилии в составе 8 канонерских лодок, буксируемых двумя пароходами, двигался вверх по Дунаю.  Карта Черного и Азовского морей 1851 г. В 8 часов утра, когда отряд проходил мимо турецкой крепости Исакчи, расположенной на правом берегу Дуная, с турецких укреплений раздались выстрелы, и русские суда подверглись жестокому артиллерийскому обстрелу. От огня турецких батарей на русских судах был убит командир отряда капитан II ранга Верпаховский. На пароходах появились повреждения, однако отряд продолжал итти вверх по Дунаю, на ходу отстреливаясь от турок. Обстрел русских судов продолжался полтора часа; на пароходах и канонерских лодках было свыше 50 убитых и раненых, но, несмотря на это, отряд успешно миновал Ксакчу и пришел в порт Галац. Обстрел турками судов Дунайской флотилии явился началом военных действий между Турцией и Россией. На дунайском театре начались бои между турецкими и русскими войсками. Спустя несколько дней турки открыли боевые действия на Кавказе. В ночь с 15 на 16 октября турецкие войска внезапно атаковали русский гарнизон поста св. Николая, расположенного на Черноморском побережье Кавказа севернее Батума. Небольшой гарнизон этого укрепления в течение 9 часов стойко сопротивлялся многотысячному отряду турецких войск, но в исходе кровопролитного боя вынужден был оставить укрепление. На кавказском театре также начались боевые действия между турецкими и русскими войсками. (1) К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. IX, стр. 440. (2) Там же, стр. 383—384. (3) В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 46. (4) Мор. сб., 1901 г., № 11, неоф. отд., стр. 47—48. (5) Адмирал В. А. Корнилов, «Материалы по истории русского-флота», стр. 178. (6) А. Жандр, «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова», СПБ, 1859, стр. 44. (7) Там же, стр. 41. (8) А. Миллер, «Краткая история Турции», 1948 г., стр. 73. Вперед Оглавление Назад
|
