SetTitle("НАКАНУНЕ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ"); ?> Морское сражение при Синопе произо­шло в самом начале Крымской войны. Эта война началась в октябре 1853 года между Россией и Турцией, но вскоре переросла в вооруженное столкновение крепостной России с сильной коалицией Англии, Франции, Турции, Сардинии. В России в первой половине XIX ве­ка из года в год усиливался кризис феодально-крепостни­ческой системы. В стране происходил рост производитель­ных сил, который неизбежно и закономерно приводил к постепенному формированию нового базиса—новых, про­грессивных для того времени, капиталистических произ­водственных отношений. Формирование капиталистиче­ского уклада подрывало и разрушало феодальные устои, однако на дальнейшем экономическом, политическом и культурном развитии страны сильно сказывалась реак­ционная роль самодержавия — политической надстройки старого, отживавшего феодально-крепостнического базиса.

Накануне Крымской войны Россия обладала более сильной производственной базой, чем в начале XIX века; увеличилось число крупных мануфактур и фабрик, расширился внутренний рынок, развились товарно-денеж­ные отношения. Значительно возрос экспорт хлеба. Однако господство крепостнического хозяйства предопределяло отсталость России, и к 50-м годам XIX века страна значи­тельно отставала от государств Западной Европы, всту­пивших гораздо раньше на путь капиталистического развития.

Самодержавно-крепостнический строй, господствовав­ший в стране, тормозил развитие промышленности, сель­ского хозяйства, транспорта, мореплавания. Отставание России особенно сильно проявлялось в черной металлур­гии. Если в конце XVIII века Россия выпускала чугуна больше, чем Англия, то к середине XIX века она произво­дила его по сравнению с Англией уже в 10 раз меньше. Применение дарового труда крепостных не стимулировало, а тормозило внедрение машин, новых процессов и методов производства в различные отрасли промышленности. В го же время передовая научно-техническая мысль России шла впереди зарубежной; в науке и технике не было об­ласти, не имевшей выдающихся вкладов отечественных ученых. Однако научные открытия и изобретения не на­ходили широкого практического применения в крепостни­ческой России.

Весь ход экономического развития страны толкал к уничтожению крепостного права. В ответ на усиление экс­плуатации трудящиеся массы все шире развертывали борьбу против крепостничества. Только за вторую Чет­верть XIX века в стране произошло свыше 700 вспышек крестьянских волнений, что является ярким свидетель­ством обострения классовой борьбы в тот период. Все чаще вспыхивали волнения в армии и на флоте. С гневным протестом против крепостничества выступали лучшие представители русской революционной демокра­тии — Белинский, Герцен и позднее Чернышевский и Добролюбов.

Правительство Николая I и во внутренней и во внеш­ней политике проводило реакционный курс. Одним из наиболее удобных способов укрепления самодержавия внутри страны царизм считал успешную завоевательную войну против Турецкой империи. Стремление царизма к этой войне всецело определялось интересами господ­ствующего класса и было вызвано потребностью воен­но-феодально-купеческой верхушки России в выходах к морям, в морских портах, в расширении внешней тор­говли и овладении стратегическими пунктами.

Международная обстановка в этот период характери­зовалась обострением противоречий в «восточном во­просе» между крупнейшими европейскими государства­ми. Ближний Восток и Балканы в середине XIX века были ареной ожесточенной борьбы прежде всего между Англией, Францией, Россией, Австрией, Пруссией. Акти­визация политики России в «восточном вопросе» являлась серьезным препятствием для осуществления агрессивных планов западноевропейских держав. Англия, Франция, Австрия, Пруссия, несмотря на наличие противоречий между собой, объединяли усилия в борьбе против России, чтобы обеспечить себе путь для дальнейшей коло­ниальной экспансии в странах Востока.

В этот же период стала проявляться «заинтересован­ность» США в районе Ближнего Востока. Летом 1853 г. Энгельс отмечал, что «американское вмешательство в ев­ропейские дела начинается именно с восточного вопроса»(1). Правящие круги США накануне Крымской войны дого­варивались с Турцией о предоставлении ей займа в обмен на одну из военных баз на Средиземноморье; впослед­ствии американский банкир Ротшильд специально прибыл в Турцию, задавшись целью ускорить формирование на­емного корпуса для войны против России.

В сложном комплексе международных противоречий в «восточном вопросе» преобладали англо-русские про­тиворечия, обострение которых и явилось основной при­чиной Крымской войны.

В Англии вместе с быстрым ростом капиталистиче­ского производства усиливались и стремления англий­ской буржуазии к новым территориальным захватам. Если до 40-х годов XIX века на турецком рынке Россия занимала почти монопольное положение, то накануне Крымской войны пальма первенства по экспорту товаров в Турцию перешла к Англии; русский экспорт в турецкие владения сократился в 2,5 раза. Маркс отмечал в связи с этим, что «русская торговля, которая раньше доходила на Востоке до границы английских владений, теперь огра­ничивается обороной крайних границ своей собственной таможенной области»(2).

Правящие круги Британской империи накануне и в ходе Крымской войны проводили наиболее реакционную политику. Английская буржуазия являлась организатором и вдохновителем подавления национально-освободитель­ного движения балканских народов, находившихся под жесточайшим турецким игом. Английский капитал прони­кал во все сферы экономической и политической жизни Турции, которая неуклонно теряла свою самостоятель­ность и превращалась в орудие английской политики. Одновременно с этим английская буржуазия возглавляла подготовку войны против своего основного соперника и конкурента — России.

Планы колониальной агрессии у английской буржуа­зии в тот период шли значительно дальше, нежели у дру­гих государств. Наряду с грабительскими войнами в Ки­тае и Индии, правящие круги Англии ставили своей целью достижение монопольного господства на Балканах, в Турции, в бассейне Черного моря, стремились захватить у России Крым и Кавказ, ослабить ее позиции на Балтике и Дальнем Востоке. Проводя такую захватническую поли­тику, английская буржуазия пыталась скрыть свои истин­ные цели, лицемерно объясняя собственные военные при­готовления и агрессивные дипломатические мероприятия действиями «оборонительного» характера. Уже в то вре­мя английские капиталисты «побили рекорд не только по количеству награбленных колоний, но и по утонченности своего отвратительного лицемерия»(3).

Захвату России Крымского полуострова расценивался в Англии как первоочередная задача; в случае успешного решения этой «задачи» английская буржуазия могла бы занять господствующее положение на Черном море, ликвидировать результаты исторических побед русского оружия XVIII—XIX веков, отбросить Россию от Черномор­ского побережья и нанести этим самым серьезнейший удар по экономике русского государства.

В годы, предшествовавшие Крымской войне, ярким и откровенным проявлением захватнических стремлений английской буржуазии являлась также агрессия Англии на Кавказе. Правящие круги Англии рассматривали Кавказ как один из важных объектов своей колониальной экспансии. Как западное, так и восточное Закавказье прельщало их не только своими природными богатства­ми, но и как важный стратегический район для дальней­шего проникновения в Центральную и Переднюю Азию. С целью утверждения своего господства английская бур­жуазия разжигала и поддерживала на Кавказе антина­родное националистическое движение феодальной вер­хушки и фанатически религиозной части горских пле­мен под руководством Шамиля. За много лет до Крым­ской войны на Кавказ были направлены много­численные группы английских агентов с заданием расши­рить борьбу реакционных отрядов горцев против России.

Шамиль являлся ставленником английской буржуазии и турецких феодалов. Проводимая им политика была направлена на отторжение Кавказа от России и на зака­баление Кавказа Англией и Турцией. Эти стремления были глубоко чужды интересам широчайших масс кавказских горцев, активно боровшихся против национа­листических банд Шамиля и стремившихся к укреплению связи и дружбы с русским народом, к совместному обес­печению безопасности родной земли.

Правящие круги Англии в Крымской войне, как и прежде в других своих многочисленных колониальных и европейских войнах, рассчитывали воевать чужими ру­ками и, в первую очередь, использовать для борьбы про­тив России турецкие вооруженные силы. С этой целью западноевропейские капиталисты оказывали «помощь» Турции, предоставляя ей новейшие образцы вооружения: и техники.

За много лет до войны Турция была наводнена ан­глийскими, французскими, американскими, австрийскими, прусскими военными специалистами, которые обучали турецкие войска, сооружали укрепления, руководили разработкой планов нападения на Россию.

Военно-морской флот Турции был создан фактически также под руководством иностранных специалистов. Почти вся артиллерия турецкого флота была английского производства. Американские инженеры построили для Турции несколько боевых кораблей. В механических ма­стерских, обслуживавших турецкий флот, находились исключительно иностранцы. Механиками на турецких пароходах служили англичане. Один из английских офи­церов — Адольф Слейд являлся помощником начальника турецкого Морского штаба. Перед войной военно-мор­ские силы Турции непрерывно пополнялись кораблями, построенными в Марселе, Венеции, Ливорно.

Поскольку первое место в обширных колониальных планах Британской империи занимали Крым, Кавказ, Балканы, английская буржуазия предпринимала все ме­ры, чтобы уничтожить русский Черноморский флот и устранить тем самым серьезную преграду для осуще­ствления своих захватнических планов в бассейне Чер­ного моря.

В середине XIX века на русском Черноморском флоте, как и на всех вооруженных силах России, сильно сказы­валась политическая и экономическая отсталость крепо­стнической страны. Русский флот состоял в основном из парусных кораблей, в то время как в иностранных флотах было широко развернуто строительство паровых судов. Так же, как и в других отраслях науки и техники, в воен­ном деле успехи выдающихся русских ученых опережали военно-техническую мысль Европы и Америки; в России, например, еще в 1817 году было построено первое в мире военное паровое судно; однако при самодержавно-кре­постническом строе не было необходимой производствен­ной базы для строительства парового флота, что отрица­тельно влияло на боеспособность русских военно-морских сил. Черноморский флот к началу войны насчитывал свы­ше 150 боевых и вспомогательных судов, но в числе их было только 6 пароходо-фрегатов.

Иное положение было с боевой подготовкой личного состава Черноморского флота. Главная боевая сила флота — русские матросы, составлявшие экипажи линей­ных кораблей, фрегатов, бригов и других судов, были хорошо подготовлены к борьбе с противником на море и на суше. Вопреки реакционному курсу царизма, насаж­давшего в армии и на флоте палочную дисциплину и плац-парадную муштру, на Черноморском флоте, вдали от Петербурга, сохранялись лучшие традиции Суворова и Ушакова — создателей передовой системы воинского обучения и воспитания. Черноморские моряки круглый тод закалялись в продолжительных плаваниях и по­ходах, непрерывно совершенствовали свое боевое ма­стерство под руководством выдающихся русских ад­миралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахи­мова .

Черноморская эскадра на Севастопольском рейде (1846 г.). С картины художника И. К. Айвазовского.

Прогрессивные представители русского флота глубоко сознавали, как велика роль отечественных военно-мор­ских сил на Черном море в деле защиты интересов Рос­сии в предстоящей борьбе с иностранными державами. Они стремились всемерно повысить боеспособность Чер­номорского флота, способствовали развитию националь­ных традиций русского военно-морского искусства, дви­гали вперед военно-морскую науку и технику. Горячая любовь к Родине, вера в творческие силы русского народа, желание видеть и стремление сделать свой флот сильным и могучим, протест против раболепия перед ино­странщиной, высокая культура, мужество и гуманизм — таковы основные черты духовного облика этой плеяды русских моряков.

Замечательные слова выдающегося русского флото­водца П. С. Нахимова — «матрос есть главный двигатель на военном корабле» — являлись основным девизом в боевой подготовке Черноморского флота. Военно-воспи­тательная деятельность Нахимова, Корнилова, Истомина и других передовых деятелей флота основывалась на неуклонной и постоянной заботе о матросе, что в условиях крепостнического строя шло вразрез с официальным кур­сом царизма.

Военно-воспитательная деятельность талантливых флотоводцев явилась большим вкладом в русское военно-морское искусство. Они унаследовали от Ушакова и Су­ворова правильный взгляд на огромное значение боевой подготовки для достижения победы в сражениях. Крае­угольным камнем их воспитательной системы являлось отрицательное отношение к крепостническим порядкам, царившим во флоте. Слова Нахимова: «Пора нам пере­стать считать себя помещиками, а матросов крепостны­ми людьми»—ярко отражают внутреннюю сущность про­грессивной воспитательной системы и позволяют понять, чем была обусловлена высокая боевая выучка матросов Черноморского флота, достигших совершенства в исполь­зовании оружия и боевых средств флота.

Горячий патриот Родины, Нахимов воспитывал в мо­ряках чувство патриотизма, великую любовь к русскому народу, к родной земле. Он внушал морякам веру в их силы, в непоколебимую стойкость русских воинов, поднимал достоинство матроса. Черноморские моряки видели в нем не только начальника и адмирала, но и русского человека, любящего Россию и русский флот, нена­видящего раболепие перед иностранщиной, зло высмеи­вающего тех, которые «от русских отстали, к французам не пристали, на англичан также не похожи, своим пре­небрегают, чужому завидуют...»

Задолго до 1853 г. на Черном море выковывались кадры моряков—будущих синопских героев. В провинци­альную глушь Черноморья и Тавриды не шли аристократы и карьеристы, которых немало было среди русского мор­ского офицерства в николаевское время. Лазарев, На­химов, Корнилов сумели сплотить вокруг себя лучших офицеров флота, которые прониклись их взглядами, на­стойчиво трудились над созданием боеспособного флота, неустанно стремились воплотить в жизнь заветы Суво­рова и Ушакова в боевой подготовке черноморских моря­ков. Двадцатилетний период, предшествовавший Крым­ской войне, был периодом их энергичной, плодотворной, многогранной деятельности по подготовке Черноморского флота к предстоящим сражениям.

По уровню боевой подготовки Черноморский флот резко отличался от Балтийского флота. Если на Балтике в середине XIX века под непосредственным влиянием ца­ря и сановных адмиралов основное внимание было обра­щено на вахт-парады, а «Инструкция о прохождении су­дов флота мимо окон государя императора» являлась чуть ли не основой боевой подготовки, то на берегах Ахтиарской бухты, вдали от столицы, процесс воинского обучения моряков строился на совершенно иных принципах. Вот один из примеров, показывающий практическое внедрение важнейшего требования, — обучать моряков в обстановке, максимально приближенной к боевой:

«Был, например, в 1852 г. командир 28 флотского экипажа и корабля «Варна» капитан I ранга Семен Гри­горьевич Алексеев, который во время артиллерийского учения ввел такие приемы: командует «такой-то комен­дор у такого-то орудия, или батарейный командир, убит или ранен» — тогда место выбывшего должно было за­менить лицо к тому назначенное, а убитого — унести люди, выделенные к переноске раненых или убитых. Бы­вало не раз, что когда самого командира несли «убитым», он, видя в чем-нибудь непорядок или упущение, выска­кивал с носилок и разносил виновных. Недальновидные моряки распустили по этому поводу слух, что Алексеев сошел с ума, что у него мертвые воскресают и т. д.; в 70-х же годах у нас в сухопутных и морских войсках были введены вышеозначенные приемы, а во Франции эти приемы были введены в 60-х годах — следовательно, Алексеев видел вперед на 20 лет»(4).

В числе важнейших факторов, определивших высокую боеспособность Черноморского флота в годы Крымской войны, находятся также боевые действия флота у кав­казских берегов в 30—40-х годах XIX века. На Кавказе в этот период шла упорная борьба русских войск с реак­ционными отрядами Шамиля. Черноморский флот ока­зывал постоянное содействие сухопутным войскам. Ко­рабли флота взаимодействовали с приморским флангом русской Кавказской армии, доставляли ей подкрепления, боезапас, снаряжение, подавляли опорные пункты про­тивника огнем корабельной артиллерии.

В непрерывных крейсерствах у побережья Кавказа круглый год несли боевую вахту черноморские моряки, пресекая связь мюридов Шамиля с иностранной агенту­рой, пытавшейся пробраться на кавказские берега. В этих продолжительных и тяжелых плаваниях черно­морские моряки проходили прекрасную школу: постоянная боевая готовность судов стала для них обычным делом.

Таким образом, накануне Крымской войны на Черном море под руководством передовых представителей русско­го флота воспитывались кадры опытных моряков. Ма­тросы Черноморского флота по своим боевым и мораль­ным качествам превосходили любой флот мира. Уровень боевой подготовки черноморских офицеров был также значительно выше, чем в иностранных флотах, где офи­церы хваленой европейской и американской «цивили­зации» откровенно гордились плеткой и палкой как сим­волами неограниченной власти над матросом.

Синопская победа Черноморского флота в ноябре 1853 года была подготовлена долгим и кропотливым тру­дом на протяжении многих лет, предшествовавших войне.

* * * Обстановка в бассейне Черного моря значительно осложнилась с весны 1853 года. 9 мая в результате провокационных действий английской дипломатии произо­шел разрыв дипломатических отношений между Россией и Турцией. В июне к Дарданеллам прибыли английская и французская эскадры. В восточной части Средиземного моря появились военные корабли США. Турецкое коман­дование стало сосредоточивать большие соединения своих войск на Балканах против русской армии, вступившей в дунайские княжества. В это же время на Кавказе акти­визировались отряды Шамиля, заранее предупрежденные английскими и турецкими агентами о предстоящих боевых действиях турецких войск против русской Кавказской армии.

В этих условиях военно-морские силы России на Чер­ном море с самого начала летней кампании 1853 г. были приведены в боевую готовность. По инициативе начальни­ка штаба Черноморского флота вице-адмирала В. А. Кор­нилова русские корабли вышли в крейсерство, оцепив все Черное море от Босфора до кавказских берегов.

В инструкции, данной командирам кораблей, Корни­лов указывал, что основной целью крейсерства является наблюдение за турецким флотом. Поскольку официаль­ного объявления войны между Турцией и Россией еще не было, русским судам запрещалось выходить на види­мость турецких берегов, а также останавливать турецкие суда.

Несмотря на то, что русские корабли выходили в крей­серство до объявления войны, Корниловым была учтена возможность провокационных действий турок и необхо­димость повышенной боевой готовности кораблей на слу­чай отражения неожиданного нападения турецкого флота. При встрече с турецким флотом, выказавшим наме­рение напасть на русский крейсер, — писал Корнилов в инструкции командирам, — «начальство вполне надеется на Ваше благоразумие и что при подобной встрече Вы поддержите достоинство русского флага, и вместе с тем прибегните к крайним средствам в неизбежных только обстоятельствах...»(5).

Основные силы Черноморского флота были разделены на две практические эскадры. Как и в прежние годы, эти эскадры должны были поочередно выходить в море для практических плаваний, главной целью которых являлось совершенствование боевой выучки моряков. Однако в лет­нюю кампанию 1853 года Корнилов поставил перед прак­тическими эскадрами не только задачи учебного плава­ния, но и задачи, связанные с общей программой наблю­дения за турецким флотом. Для этой же цели был выбран и район плавания эскадр.

1-я практическая эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова в составе шести линейных кораблей и одного фрегата, приняв провизию на 4 месяца и весь боезапас по военному положению, вышла на Севасто­польский рейд 15 мая. По распоряжению Корнилова эс­кадра должна была выйти в район между Севастополем и линией крейсеров, наблюдавших за Босфором. При по­лучении от крейсеров известия о движении неприятель­ских судов Нахимов должен был действовать сообразно обстановке и, «стянув к себе крейсеров, послать известия в Николаев через Одессу или Севастополь с нарочным курьером и ожидать дальнейших повелений на высоте Херсонеса или взойти в Севастополь для соединения с остальными судами Черноморского флота»(6). 19 мая эс­кадра Нахимова вышла из Севастополя и направилась в назначенный район плавания.

2-я практическая эскадра Черноморского флота, со­стоявшая из шести кораблей, двух фрегатов и одного корвета, вышла на Севастопольский рейд 28 мая. Командующему эскадрой Корнилов приказал «принять провизию на 4 месяца и иметь все по военному положе­нию, кроме пороха, дабы по первому требованию со­стоять в готовности выйти в море»(7). Эта эскадра, оста­вавшаяся в Севастополе в полной боевой готовности, обеспечивала безопасность главной базы Черноморского флота и была готова выйти навстречу турецкому флоту в случае начала военных действий.

В первых числах июня в Севастополь стали поступать известия об активности отрядов Шамиля в связи с надви­гавшейся войной. Распоряжением Корнилова крейсер­ство у кавказских берегов Черного моря было усилено путем образования двух отрядов крейсирующих судов.

Помимо ранее крейсировавших там судов, Корнилов вы­делил еще несколько бригов и корветов. Южный отряд судов базировался на Сухум-кале; Северный — на Ново­российск. Один из корветов специально выделялся для крейсерства в районе Синопа.

1-я практическая эскадра вице-адмирала Нахимова продолжала плавание до 29 июня, когда на ее место вышла 2-я практическая эскадра под флагом контр-адми­рала Новосильского. 2-я практическая эскадра находи­лась в море до 29 июля. В июле в Севастополь из Нико­лаева прибыли новые линейные корабли «Императрица Мария» и «Великий князь Константин». С 29 июля весь линейный флот в составе 14 кораблей сосредоточился на Севастопольском рейде, готовый в любую минуту выйти в море. Фрегаты, корветы и бриги Черноморского флота, поочередно сменяясь, продолжали наблюдение за ту­рецким флотом в западном районе Черного моря, у кав­казских берегов, у Синопа и вблизи Босфора.

В сентябре 1853 г., за три недели до начала войны, Черноморским флотом была решена важная задача по усилению русской Кавказской армии. Командованию флота было поручено срочно перевезти 13-ю пехотную дивизию из Крыма на кавказское побережье. Это слож­ное задание было выполнено под руководством вице-ад­миралов Корнилова и Нахимова. За один рейс на кораб­лях было переброшено свыше 16 тыс. войск, большое ко­личество артиллерии, боезапаса и продовольствия, а также более 800 лошадей. Успешное выполнение этого задания ярко показало высокую морскую выучку черно­морских моряков.

Таким образом, летняя кампания Черноморского флота в 1853 году началась в сложной обстановке, что определило изменение характера деятельности флота по сравнению с предшествующими кампаниями. Перевозка войск на Кавказ, отличавшаяся образцовой организован­ностью, сыграла важную роль в развертывании русской армии в самые последние дни перед началом войны.

С мая 1853 г., в течение всех летних месяцев, Черноморский флот активно боролся за создание усло­вий, стеснявших действия турецкого флота на Черном море. Широко поставленная разведка и система постоян­ного и непрерывного наблюдения, максимально выдви­нутого в сторону вероятного противника, в значительной степени обеспечили успех последующих боевых действий Черноморского флота.

К осени 1853 года русско-турецкий конфликт, наме­ренно раздуваемый западноевропейской дипломатией, еще более обострился. Верные своей политике загребания жара чужими руками, правящие круги Англии и Фран­ции рассчитывали, что турецкие вооруженные силы смо­гут вести боевые действия против России в начальный период войны без прямого участия англо-французских войск, однако стратегическое развертывание сил вклю­чало не только концентрацию турецкой армии у русских границ на Дунае и Кавказе, но и сосредоточение соеди­ненного англо-французского флота у входа в Черное море. В сентябре 1853 года правительства Англии и Франции решились на последний шаг, за которым сразу же последовало объявление Турцией войны России.

В Лондонской конвенции о проливах от 13 июля 1841 года говорилось, что «проход через проливы Дарда­нелл и Босфора постоянно остается закрытым для воен­ных иностранных судов, пока Порта находится в мире»(8) Однако, несмотря на международные обязательства, пра­вительства Англии и Франции решили не ограничиваться стоянкой своих эскадр у Дарданелл, и адмиралы Дундас и Ласюсс получили приказ вступить в Мраморное море. В середине сентября 1853 года, когда Турция еще не объявляла войны, авангард англо-французского флота, пренебрегая международными соглашениями, прошел Дарданеллы и направился к Босфору. Разорвав таким образом конвенцию 1841 года, Англия и Франция открыто продемонстрировали свое неуважение к международным обязательствам. У турецкого правительства теперь не было и тени сомнения в том, что англо-французы готовы совместно с турками выступить против России.

27 сентября, через несколько дней после захода аван­гарда англо-французского флота в Мраморное море, по­следовал турецкий ультиматум России. Турецкое прави­тельство требовало, чтобы в течение 15 суток русские войска были отведены из дунайских княжеств. Но еще до истечения срока со дня предъявления ультиматума турки неожиданно начали военные действия.

11 октября отряд судов русской Дунайской флотилии в составе 8 канонерских лодок, буксируемых двумя па­роходами, двигался вверх по Дунаю.

Карта Черного и Азовского морей 1851 г.

В 8 часов утра, когда отряд проходил мимо турецкой крепости Исакчи, расположенной на правом берегу Дуная, с турецких укреплений раздались выстрелы, и русские суда подверг­лись жестокому артиллерийскому обстрелу. От огня ту­рецких батарей на русских судах был убит командир от­ряда капитан II ранга Верпаховский. На пароходах по­явились повреждения, однако отряд продолжал итти вверх по Дунаю, на ходу отстреливаясь от турок. Об­стрел русских судов продолжался полтора часа; на паро­ходах и канонерских лодках было свыше 50 убитых и раненых, но, несмотря на это, отряд успешно миновал Ксакчу и пришел в порт Галац. Обстрел турками судов Дунайской флотилии явился началом военных действий между Турцией и Россией. На дунайском театре нача­лись бои между турецкими и русскими войсками.

Спустя несколько дней турки открыли боевые дей­ствия на Кавказе. В ночь с 15 на 16 октября турецкие войска внезапно атаковали русский гарнизон поста св. Николая, расположенного на Черноморском побережье Кавказа севернее Батума. Небольшой гарнизон этого укрепления в течение 9 часов стойко сопротивлялся мно­готысячному отряду турецких войск, но в исходе крово­пролитного боя вынужден был оставить укрепление. На кавказском театре также начались боевые действия меж­ду турецкими и русскими войсками.

(1) К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. IX, стр. 440.

(2) Там же, стр. 383—384.

(3) В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 46.

(4) Мор. сб., 1901 г., № 11, неоф. отд., стр. 47—48.

(5) Адмирал В. А. Корнилов, «Материалы по истории русского-флота», стр. 178.

(6) А. Жандр, «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова», СПБ, 1859, стр. 44.

(7) Там же, стр. 41.

(8) А. Миллер, «Краткая история Турции», 1948 г., стр. 73.

Вперед
Оглавление
Назад