Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Модернизация Коломенского завода

Когда завершится
модернизация
"Коломенского завода"

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Голоса ветеранов Тихоокеанского флота

Владимир Стрельцов. Встречайте нас, Курилы

Самым запоминающимся моментом в моей двадцатилетней службе на Тихоокеанском флоте было участие в боевых действиях при высадке десанта на Курильские острова во время войны против империалистической Японии в 1945 году.

Был я в то время лейтенантом, работал старшим инструктором политотдела Петропавловской военно-морской базы (ПВМБ) по комсомольской работе. При подготовке к десантной операции на Курилы, в которой принимали участие корабли этой базы и сформированный из матросов, старшин и офицеров батальон морской пехоты, была образована оперативная группа политотдела ПВМБ. Как участнику этой группы мне довелось высаживаться на остров Шумшу в первом броске десанта, вместе с батальоном морской пехоты, который сыграл значительную роль в успешных действиях передового отряда.

Высадка десанта на Шумшу готовилась весьма ограниченное время - всего двое суток. 15 августа в три часа ночи был получен приказ о ее проведении, а 17 августа в пять часов утра корабли с десантом начали выходить из Авачинской губы.

Самый северный из Курильской гряды остров Шумшу японцы обороняли гарнизоном численностью в 8500 человек, который мог быть быстро усилен до 23 тысяч за счет переброски войск с острова Парамушир, находящегося к югу от Шумшу всего в 15-30 кабельтовых. Гарнизон прикрывался полком ПВО и крепостным артиллерийским полком, имел 60 танков и 7 истребителей-бомбардировщиков, пилотировавшихся летчиками-смертниками (камикадзе). Сам остров представлял собою крепость. Доты и дзоты в нем были связаны между собой ходами сообщения и превращены в опорные пункты с круговой обороной. Склады боеприпасов, продовольствия и другого имущества, госпитали, штабы, узлы связи, электростанции находились в глубоких специальных подземных укрытиях, Орудия полевой артиллерии, расположенной в подземных казематах, могли вести огонь не только в сторону моря. При необходимости расчеты выкатывали их из укрытий и со специально оборудованных площадок стреляли в любом направлении.

С такой системой противодесантной обороны острова мы не рассчитывали встретиться, и поэтому бой за высадку десанта для нас сразу приобрел тяжелый характер. А погода стояла плохая: туман, низкая облачность, неспокойное море.

Сейчас известно, что наш десант по своей мощи уступал оборонявшемуся противнику: 8824 десантника, 95 орудий и 123 миномета. Танков не было. Только незнанием истинного соотношения сил можно объяснить, что передовому отряду была поставлена нереальная задача: с ходу продвинуться на пять-шесть километров в глубину острова. Предполагалось, что десант к исходу первого дня овладеет всем островом. На практике это не получилось.

Наши десантируемые части не были обеспечены даже топографическими картами острова Шумшу. У командира батальона морской пехоты майора Т.А.Почтарева была морская карта, на которой обозначены береговая черта острова, господствующие высоты, маяки. Многочисленные рифы и камни в прибрежной части острова на морской карте либо не были обозначены, либо обозначены далеко не точно. Это объяснялось тем, что наши топографы не имели точных данных. Японцы держали их в секрете. Можно было бы произвести аэрофотосъемку местности, но мешала плохая погода. Да и сроки подготовки десанта были сжатыми. Высаживаясь, мы не знали ни порядка расположения войск противника, ни их численности.

Артиллерийская подготовка высадки десанта возлагалась на два СКР и минный заградитель («Охотск»), располагавшие тремя 130-мм, шестью 102-мм и двумя 76-мм орудиями, и на четырехорудийную 130-мм береговую батарею на мысе Лопатка (южная оконечность Камчатского полуострова). Однако при высадке двадцати двух корректировочных постов все их радиостанции, за исключением одной, были подмочены, вышли из строя, и эффективная прицельная огневая поддержка высаживавшихся не состоялась. Полевая же артиллерия, располагавшая значительным числом орудий, из-за сложной перегрузки на рейде и выгрузки на необорудованное побережье, по причине отсутствия необходимых погрузочно-разгрузочных устройств и недостатка плавсредств, смогла принять участие в поддержке десанта только на вторые сутки.

А если к этому еще добавить отсутствие из-за плохой видимости авиационной поддержки и потерю управления в условиях яростного сопротивления японцев с применением танков и массированного артиллерийского огня, то нетрудно представить, в какой обстановке нам пришлось вести бой за высадку, а затем - за овладение островом.

Как бы там ни было, десант, уступая противнику в силах и средствах, самоотверженно добывал победу. В условиях потери управления боевые действия велись на основе инициативных и смелых решений командиров подразделений. Особенно трудно было батальону морской пехоты. Люди себя не щадили. Из 873 человек списочного состава батальона осталось 247. Многие геройски погибли, еще больше было раненых. Раненые, пока могли держаться на ногах, не покидали поле боя. Так, командир батальона морской пехоты майор Т.А.Почтарев и после ранения продолжал руководить боевыми действиями. Начальник штаба старший лейтенант Г.А.Матосов, раненый в ногу, передвигался только при помощи палочки, но оставался в рядах десантников. Заместитель командира батальона по политчасти майор А.П.Перм в течение полутора суток ходил в цепи десантников в атаку девять раз. После первого ранения он продолжал вести бой. В девятой атаке, в результате которой противник был выбит с господствующих высот, А.П.Перм получил еще два ранения, после чего был отправлен в медчасть. И таких примеров можно было бы привести немало.

В батальоне морской пехоты свыше сорока процентов личного состава (320 человек) были коммунистами. Они цементировали подразделения, в бою отважно вели за собою всех, проявляя при этом подлинное самопожертвование.

Именно таким человеком был старшина первой статьи коммунист Николай Вилков. Он проходил службу уже по восьмому году. Служил на плавбазах подводных лодок «север» и «Саратов». Был краснофлотцем, боцманом, старшим боцманом. Большой любитель и мастер шлюпочных гонок на веслах и под парусом, отличный лыжник, общительный, отзывчивый и душевный товарищ, он всех располагал к себе и пользовался большим уважением и авторитетом среди сослуживцев. Во всем был примером. Пример он подавал и под вражеским огнем. В критический момент боя Николай Вилков своим телом закрыл амбразуру японского дзота, чем спас многих товарищей от гибели. Отважный воин посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Я пишу о батальоне морской пехоты, о моряках не потому, что недооцениваю действия личного состава армейских частей. Нет, не потому. В конечном счете, армейцы решили исход десантной операции. Но я был среди моряков, действовал в бою вместе с ними, и потому рассказываю о них.

На другой день после взятия десантниками господствующих высот 171 и 165, где были оборудованы мощные укрепления, интенсивность боевых действий несколько снизилась. Японцы направили в расположение наших войск трех офицеров с белым флагом. Они передали сообщение командира 91-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Фусако Цуцуми (он же командующий Северной группой японских войск) о том, что ими получен приказ о прекращении боевых действий в 16.00 19 августа. Генерал просил прекратить военные действия с нашей стороны. Вместе с тем он сделал оговорку, что оборонительные действия, предпринимать которые японцы вынуждены в связи с активным вторжением противника, «не являются боевыми действиями».

Получилось так, что я, проходя мимо размещавшегося в палатке КП командира десанта (командир 101-й стрелковой дивизии генерал-майор П.И.Дьяков), получил неожиданное задание. Начальник штаба, командовавшего десантной операцией, подполковник Р.Б.Воронов (начальник штаба Камчатского оборонительного района - КОР) включил меня и лейтенанта Ивашкина, переводчика японского языка из 60-го морпогранотряда, в парламентерскую группу под командованием старшего лейтенанта И.Н.Сабишвили.

Взяв с собою трех краснофлотцев, наша группа вместе с японскими парламентерами перешла линию фронта и на японском грузовике прибыла на КП 73-й японской бригады. Здесь мы передали ответ командующего десантной операцией о прекращении огня и готовности доставить полномочных представителей японской стороны в расположение наших войск для подписания акта о капитуляции.

После полуторачасовой проволочки со стороны японцев, связанной с установлением фактического прекращения огня, мы с лейтенантом Ивашкиным и двумя краснофлотцами (старший лейтенант Сабишвили с краснофлотцем и с японским офицером ушли для выяснения обстановки) доставили к командующему десантной операцией генерал-майору А.Р.Гнечко (командующий Камчатским оборонительным районом) японских представителей. Это были генерал-майор Сизино Ивао (командир 73-й бригады, начальник гарнизона острова Шумшу), полковник генерального штаба Янаока Гокедзи и начальник штаба бригады подполковник Кончитани Муонори. После переговоров японские представители подписали акт о капитуляции. В нем было предусмотрено, что 20 августа в восемь часов утра по петропавловскому времени наши корабли войдут в акваторию военно-морской базы Катаока на юге Шумшу.

Однако когда на другой день корабли вошли во Второй Курильский пролив, они внезапно, вопреки подписанному акту о капитуляции, были обстреляны из артиллерийских орудий, расположенных по обеим сторонам пролива, и атакованы (к счастью, безуспешно) самолетом-торпедоносцем. Сторожевые корабли «Киров» и «Дзержинский», минный заградитель «Охотск», гидрографическое судно «Полярный», военный транспорт «Пугачев» и другие суда действовали умело. Они нанесли ответные удары по артиллерийским позициям противника и под прикрытием дымовых завес вышли из-под обстрела.

Вероломство японцев во Втором Курильском проливе стоило нам немалых жертв. На одном лишь «Охотске» было трое убитых и двенадцать раненых. Десантники, занимавшие позиции на рубеже высот 165 и 171, узнав о коварных действиях японской военщины, перешли в наступление. Несмотря на мощные укрепления, противник был за несколько часов отброшен еще на пять-шесть километров в глубь острова. Здесь уже в полную силу действовала наша полевая артиллерия. Нанесла мощные удары по противнику и авиация.

От японской стороны были получены сообщение о прекращении ею сопротивления и просьба прекратить огонь с нашей стороны. Огонь был прекращен. Однако японцы оружия не сдавали.

Прошла ночь. 21 августа с утра мы стремились вступить в контакт с противником с целью его разоружения и пленения. Но стоило нам подойти к его позициям, как он своими действиями показывал, что намерен сопротивляться. Японские офицеры объясняли нам, что они получили приказ прекратить военные действия, не стрелять, но приказа сдавать оружие не получали. Похоже, они опять хитрили. Когда мы приближались к позициям японцев на 50-60 метров, они отходили метров на 100-150. Это повторялось неоднократно. Советское командование вело интенсивные переговоры, стремясь избежать ненужного кровопролития. В конечном итоге японской стороне в ультимативной форме было предъявлено требование немедленно сложить оружие и сдаться в плен. Японцам ничего иного не оставалось.

Капитуляцию решено было принимать с утра на другой день. К исходу дня 21 августа я был вызван на КП командира высадки, который располагался на СКР «Киров», находившемся в Первом Курильском проливе. Командир высадки капитан 1 ранга Д.Г.Пономарев (командир Петропавловской ВМБ) в присутствии начальника политотдела базы полковника П.И.Смирнова приказал начальнику штаба третьего отдельного дивизиона подводных лодок капитану третьего ранга В.С.Денисову, выполнявшему обязанности консультанта командующего десантной операцией по военно-морским вопросам, и мне утром 22 августа идти в Катаока принимать капитуляцию личного состава этой базы. Тут же было объявлено, что В.С.Денисов назначен временно командиром этой базы, а я его заместителем по политчасти. Вместе с нами следовал редактор многотиражной газеты «За Родину!» капитан М.Н.Лихобабин.

На другой день в шесть утра мы на катере «МО» вышли выполнять приказание. Можно представить себе наши чувства, когда мы следовали по Второму Курильскому проливу, где за день до этого были обстреляны наши корабли. При входе в небольшую бухту Катаока на одном из пирсов нас встречал командир военно-морской базы капитан второго ранга Ито, начальник штаба капитан-лейтенант Сато и несколько других офицеров (звания их привожу в переводе на наши).

Вначале разговор с японцами шел на английском языке: капитан третьего ранга В.С.Денисов знал его неплохо. Потом был подключен японский переводчик лейтенант Эйди Хаттори. С пирса нас проводили на КП командира ВМБ Катаока. Командный пункт состоял из ряда довольно просторных и хорошо оборудованных помещений, размещенных на третьем от поверхности земли этаже подземного сооружения. На втором этаже был госпиталь, а на первом - различные службы.

После чаепития, во время которого была достигнута договоренность о порядке сдачи оружия и размещении пленных, мы отправили катер «МО» с докладом и поехали на недалеко расположенный аэродром. Там было выстроено 1382 японских военнослужащих в военно-морской форме. Нетрудно было заметить, что обмундирование на них было новое, видимо, только что взятое со складов (чтобы не досталось противнику). По команде капитана второго ранга Ито с флагштока был спущен японский военный флаг. Военнослужащие поротно стали складывать оружие здесь же, на взлетно-посадочной полосе. Свой флаг мы подняли несколько позже на флагштоке единственного двухэтажного здания в Катаоке, где был размещен наш штаб базы. Государственного флага у нас не оказалось, но нашелся шлюпочный военно-морской флаг, который и был поднят. При подъеме флага честь наряду с нами отдавали и присутствовавшие на этой торжественной церемонии японские офицеры.

Во Второй Курильский пролив вошли наши корабли и суда и встали на якоря. Боевые катера пришвартовались к пирсам. С севера стали подходить армейские части десанта. Японские войска на острове Шумшу были разоружены повсеместно. На другой день шло разоружение на острове Парамушир, в городе Касивобара (ныне Северокурильск). Высадка морских десантов на все другие Курильские острова, с севера до острова Уруп включительно, проходила с 24 августа по 1 сентября с кораблей Петропавловской ВМБ. На остальные острова к югу высадка осуществлялась с кораблей Северной Тихоокеанской флотилии (главная база - Советская Гавань) и Тихоокеанского флота (главная база - Владивосток). Противник противодействия не оказывал.

После капитуляции японских войск на острове Шумшу я исполнял обязанности заместителя командира ВМБ Катаока по политчасти. Дел накопилось невпроворот, а работать было не с кем. Непосредственно подчиненного мне личного состава не было. Ко всему тому, временно исполнявший обязанности командира базы капитан третьего ранга Денисов убыл принимать капитуляцию на других островах, и на меня свалились все его заботы. Надо было учесть и организовать охрану объектов базы. Их было много, а людей, выделенных из батальона морской пехоты, не хватало. Краснофлотцы и старшины несли охранную службу почти без отдыха. В этих условиях пришлось уделить большое внимание политико-воспитательной работе среди них, разрешению вопросов по устройству, питанию, организации отдыха людей. Много времени отнимали учет трофейного имущества, его охрана и использование, для чего пришлось привлечь тыл Петропавловской ВМБ.

Надо было размещать военнопленных, устраивать их быт, вести среди них разъяснительную работу. Чисто по-человечески нас интересовали, конечно, сами японцы. Мне, прослужившему к тому времени на Дальнем Востоке шесть лет, они представлялись хитрыми, коварными и вероломными. Нельзя сказать, что я многое выяснил и понял за короткий промежуток времени общения с ними. Однако сложившиеся стереотипы получили другую окраску.

В установлении контактов с пленными помогал нам уже упоминавшийся лейтенант Эйди Хаттори. Он был призван из запаса год назад. В Токийском университете изучал русский язык. Читал русские издания произведений Л.Толстого, М.Горького, Ф.Достоевского, А.Пушкина и других писателей. По внешнему виду сразу можно было определить, что Эйди не военный человек. Небольшого роста, щупленький, с шаркающей походкой, человек лет тридцати пяти. Мешковато свисающее с плеч обмундирование. Фуражка, чаще всего надетая козырьком вкось Словом, на вид - «замухрыжка». Однако надо отдать ему должное: человек он был весьма начитанный, культурный. По-русски говорил без какого-либо акцента. Правда, иногда весьма своеобразно подбирал слова. Как-то, помнится, теплую одежду назвал «противохолодной», но тут же рассмеялся и спросил, не ошибся ли он.

С Эйди Хаттори у нас было много бесед. В одной из таких бесед, когда между нами установились более или менее доверительные отношения, он спросил у меня, есть ли у нас комиссар и нельзя ли его увидеть. Мне пришлось сказать, что я и есть комиссар. Хаттори не поверил этому, он решил, что я пошутил и не хочу ответить на его вопрос. Тогда я спросил у него, каким он представляет себе нашего комиссара. Но Хаттори не сказал ничего определенного. Видимо, в его воображении сложился стереотип явно не в пользу комиссара.

Пленные из числа рядового состава свободно шли на контакты, выражали большое любопытство ко всему нашему. При этом следует заметить, что разговора о правящих кругах Японии не получалось. Не особенно словоохотливы были нижние чины в присутствии офицеров. Но Эйди Хаттори их почему-то не стеснял. Что касается офицеров, то, в отличие от нижних чинов, они уклонялись от разговоров вообще, особенно на политические темы. Многие японцы вспоминали о доме, о родных, тепло говорили о детях. Наблюдая жизнь пленных, можно было удивляться из непритязательности к пище, к бытовым удобствам. Вызывала уважение их дисциплинированность. Не могу припомнить ни одного случая, когда бы пленные нарушили установленный для них порядок.

После окончания войны с Японией прошло уже очень много лет, значительно более полувека. Для нас она была как бы продолжением Великой Отечественной и навсегда оставила в сознании глубокий след.

Вперед
Содержание
Назад

Главное за неделю