Байки и рассказы

Небольшой экскурс в область военно-морской истории

У каждой воинской части есть своя более или менее славная история, о которой рассказывают красочные стенды и красноречивые замполиты. В дивизионе плавсредств ПВО, где я служил матросом, не было никакого стенда (кроме пожарного), а толстый и ленивый замполит майор Онуфриев приходил на службу только для того, чтобы сидя за столом в своём крошечном кабинетике дремать от завтрака до обеда и от обеда до конца своего рабочего дня. Так что история дивизиона жила и передавалась следующим поколениям из уст в уста в виде матросского фольклора. В этом виде народного творчества отделить вымысел от правды нет никакой возможности, и я не пытаюсь это делать. Передаю всё, как сам услышал от старослужащих, и заранее снимаю с себя ответственность за чужие фантазии.

Дивизион был создан примерно в середине 30-х годов как часть Бакинского округа ПВО. Назначение дивизиона было с самого начала тем же, что и при мне - снабжение зенитных батарей и наблюдательных постов ПВО на островах, замыкающих Бакинскую бухту. Первоначально в дивизионе было единственное плавсредство - небольшая плоскодонная самоходная баржа с двигателем системы "Болиндер", переделанная из нефтеналивной посудины дореволюционной постройки. К сожалению, я уже не застал в живых этот исторический корабль. К моменту моего появления в дивизионе баржу безжалостно порезали на металлолом.

Весь штат береговой базы дивизиона первоначально состоял из командира, его зама (фактически завхоза) и кока, а "плавсостав", т.е. команда баржи - из двух легендарных мичманов: Абрамова и Наконечного. Только тогда они ещё не были ни легендарными, ни мичманами.

Народная память сохранила такой эпизод: ещё не мичманы Абрамов и Наконечный ведут гружёную каким-то провиантом баржу из базы через всю бухту на остров Песчаный. Остров длинный и узкий, фактически это песчаная мель, временно слегка приподнявшаяся над поверхностью Каспия, уровень которого заметно меняется в течение столетий. Обширная Бакинская бухта тоже изобилует мелями.

Идут час, идут другой. Коротают время трёпом в рулевой рубке. По времени уже должны подходить к Песчаному, а он вроде бы всё на том же расстоянии, что был час назад. Ещё не мичман Абрамов говорит ещё не мичману Наконечному: "Саша, возьми-ка пеленгa на Нaрген и Вульф (два других острова)". Саша определяет по компaсу пeленги на острова, и записывает их карандашом на стенке рубки, чтобы не забыть. В приятной беседе проходит ещё час. Саша снова берёт пеленги и говорит: "Жора, а пеленга-то не меняются!" Всё ясно, сели на мель и не двигаются, хотя двигатель исправно бомкает.

Саша и Жора спускаются в трюм к двигателю и кряхтя переводят на задний ход рычаг муфты реверса. Теперь нужно ждать, когда струя воды от винта подмоет песок и ил под днищем, и баржа снимется с мели. Друзья поднимаются в рулевую рубку и снова погружаются в увлекательную беседу. Спустя какое-то время Саша вспоминает, что пора бы проверить пеленги на Нарген и Вульф, но островов на горизонте не обнаруживает. Остров Песчаный тоже куда-то исчез! Саша оборачивается к заднему стеклу рубки и глазам своим не верит: баржа стоит упёршись кормой в причал родного дивизиона! Пока друзья увлечённо беседовали, баржа тихо снялась с мели и сама задним ходом вернулась на базу. Впрочем, последний штрих этого эпизода явно художественный плод матросской фантазии, за которую, как уже сказано, я не в ответе.

Во время моей службы в дивизионе мичман Абрамов командовал одним из катеров, а мичман Наконечный сменил неверную морскую стихию на небольшой, но верный доход в должности дивизионного баталера (заведующего вещевой кладовкой). Он выдавал нам поношенное обмундирование вместо "первого срока", а новое потихоньку продавал. Да ещё подобно гоголевскому Чичикову мухлевал с ведомостями, получая с вещевого склада флотилии обмундирование на людей, давно уже демобилизованных. Когда пришло моё время демобилизоваться, я обнаружил в графе "Полотенце" своей вещевой карточки цифру 11 (одиннадцать), хотя получал только 1 (одно) полотенце. Я сказал: "Товарищ мичман, Вы хотя бы ко второй единице чернила по цвету подобрали". Мичман вздохнул, зачеркнул вторую единицу и сказал: "Басин, вот когда тебе придётся взрослую дочку замуж выдавать, ты ещё не такое напишешь!"

Двухтактный двигатель системы "Болиндер" - это замечательное творение человеческого гения. Как и двигатель Дизеля, он не требует электрического зажигания, но в отличие от "дизеля" может работать даже на сырой нефти! Для запуска "Болиндера" в специальное отверстие крышки единственного цилиндра ввинчивают стальной конус с резьбой у основания и шаровидным расширением на конце. Шар предварительно разогревают почти до белого каления, и сразу после ввинчивания конуса быстро раскручивают маховик двигателя. В дальнейшем двигатель работает неторопливо, но зато безостановочно, с характерным звонким "бонг-бонг". Только топливо подавай. Причём бывалые люди говорят, что если к топливу подмешать воды или просто помочиться в топливный бак, то "Болиндер" работает ещё лучше!

О своём первом знакомстве с двигателем "Болиндер" мне рассказал командир моего катера мичман Дорогой. Эта история произошла с ним ещё до войны, он тогда только-только пришёл в дивизион зелёным матросом-салагой, и был объектом всяких нехитрых флотских розыгрышей. Например, затачивал напильником лапы якоря на барже и осаживал кувалдой кнехты на причале, бегал по базе с пустым пожарным ведром в поисках швартовой бочки, из которой должен был налить полведра девиации для кока, и т.д.

Однажды Дорогого разбудили среди ночи и велели идти на баржу, чтобы помочь запустить двигатель. Подозревая очередной розыгрыш, Дорогой осторожно спустился в трюм баржи по скоб-трапу и остановился в нерешительности на скользком от мазута полу. Трюм был едва освещён тусклым красноватым светом мазутного факела, коптящего в углу. Около факела какой-то человек накачивал меха небольшого кузнечного горна. Вдруг этот человек выхватил из горна длинными кузнечными щипцами что-то раскалённое, и побежал прямо на Дорогого с криком "С дороги!" и лексическими добавками. Дорогой испуганно шарахнулся в сторону, и упал прямо на группу сидящих на корточках людей, которых вначале не заметил. Эти люди критически оценили поведение Дорогого, снабдив оценку для убедительности лексическими добавками. Человек со щипцами крикнул: "Крутите!" (с лексическими добавками). Все кинулись к большому маховику, около которого замешкавшемуся Дорогому не хватило места. Со второй попытки двигатель заработал и все пошли досыпать.

Обладающий художественным воображением легко представит себе эту сцену в трюме в рембрандтовском колорите.