"Старый моряк - подводник Алексей Иванович Игольников медленно угасал. Жизнь покидала его. По всему ощущалось - пришла пора. Блокадное детство в родном Ленинграде, напряженная учеба в голодные послевоенные годы, тяжелая и опасная служба на подводных лодках в Заполярье и на Черном море, гибель товарищей в авариях и катастрофах, ответственная работа моряка-испытателя - все это не прибавляло здоровья. Годы берут свое. Огромные перегрузки и стрессы молодости с возрастом стали напоминать о себе все чаще и чаще.
Теперь, когда он смотрел по телевизору фильмы о Великой Отечественной войне, часто можно было видеть, как по его изрезанному морщинами лицу катилась скупая слеза. Тема войны, судьбы людей, прошедших через страшные, нечеловеческие страдания, вызванные войной, которую он пережил мальчиком в блокадном Ленинграде - все это волновало и будоражило его в течение всей жизни. «Ах, война, что ты, подлая, сделала... », - вопрошал фронтовик Булат Окуджава, и он вместе с ним. В зрелом возрасте любая встреча с войной стала вызывать у него переживания и слезы...
Несколько раз приглашали Алексея Ивановича на телевидение как «Жителя блокадного Ленинграда» рассказать о девятистах днях блокады города на Неве, но он каждый раз отказывался. «Блокадники» не любят вспоминать это время. Настолько много было кругом горя и страданий, что правда о блокаде стала для него запретной темой. Разум и совесть возложили на нее «табу», тем более, что послевоенное поколение журналистов стали спекулировать на этой страшной средневековой картине поведения людей в осажденном городе.
Тяжело переживал, даже страдал Алексей Иванович, когда видел передачи о судьбах известных артистов, рядом с которыми прошла его жизнь. Вот они молодые красивые, успех и слава сопутствуют им. Потом они стареют, слава уходит, артистов забывают, а они еще живы. На старых артистов тяжело смотреть, (старость некрасива), они бедствуют, они немощны, заброшены и забыты. Они умирают в забвении. Это печально. Их, больших и великих, заслуженных и любимых народом, жалко и хочется плакать. И Алексей Иванович потихоньку плачет, пока никто не видит, он стесняется своих слез... Да, жизнь прошла. Как быстро! Оказывается, наша жизнь очень коротка, но понимаешь это слишком поздно.
Из ярких событий своей жизни он вспоминает, как много лет тому назад мама взяла его за руку и отвела в Ленинградское Нахимовское училище. Мальчишки помылись в подвале училища в бане и им выдали морскую форму. Когда они поднялись наверх, раздался рев - все матери плакали, они не могли найти своих детей. Подстриженные «наголо», маленькие морячки в форме были похожи друг на друга.
«Бедная мама! После гибели нашего отца, она, двадцатидевятилетняя, замуж больше не вышла и посвятила свою жизнь сыновьям и внукам. Мы с братом смогли получить высшее образование и, как говорится, вышли в люди, а один из двух внуков, которых она вырастила, стал знаменитым хоккеистом в звездной пятерке - Фетисов, Касатонов, Крутов, Макаров и Ларионов».
Алексей Иванович ясно понимал, что вступил в последнюю фазу своей жизни, которая называется - смерть. Это естественно. Биологическая жизнь каждого живого существа на Земле заканчивается. Это закон природы и это большое благо. Надо принять его как должное и подготовиться к смерти. Да, в этом нет ничего кощунственного. К смерти надо подготовиться и, когда придет пора, встретить ее достойно и, по возможности, красиво. Алексей Иванович уже много думал на эту тему, даже сочинил несколько рифмованных строк:
Пришла пора болезней и страданья.
Все это было прежде и до нас.
Сопьем же нашу чашу увяданья,
А жизнь прекрасна будет и без нас!
Я так любил, страдал, терзался.
Я часто жизнью наслаждался...
Но впереди - конец пути,
И никуда нам не уйти!
Он давно решил для себя: «Когда подойдет смерть, я не буду цепляться и карабкаться, мучиться и хвататься за соломинку. Как правило, это ничего не дает, кроме страданий. Страдают все - и больной, и родственники. Таблетки, лекарства, операции, когда возраст уже зашкаливает, бесполезны. Природу не обманешь. Это самое настоящее продление агонии и мучений. Я спокойно приму смерть, как должное. Я к этому готов и у меня хватит для этого силы воли».
Алексей Иванович с горечью замечал, что в последнее время жизнь потеряла для него интерес и красоту. Уже ничего нового...
В душе моей угасли бури, все чаще верх берет покой.
Скажите мне, друзья, без дури, такая жизнь мне на кой.
Часто наваливалась беспричинная тоска. Бессонница, болезни, усталость в середине дня, Постоянные боли. Весной и осенью частые простудные заболевания, видимо, иммунная система выработалась. Летом невозможность переносить жару. К женщинам сохранился еще интерес, но все больше платонического характера: «Ах, какая музыкальная фигура!...». И все. Увы! А ведь его любимый мудрец Омар Хайям всю жизнь учил Алексея Ивановича:
День, прожитый без страсти к милой,
Без жажды ею обладать, прожит напрасно.
Он постылый.
В такой день счастья не видать.
Когда это было...
О себе старый морской волк все чаще говорил с иронией: Взор потух, походка шаркает, ноги еле волочу.
А когда предложит женщина, я ее не захочу.
Нелегко живется в старости, слишком много всяких бед.
Да какие теперь радости: ужин, завтрак и обед...
Но вот беда, теперь даже от еды нет наслаждения, как бывало раньше. Чуть что-либо перекусил, не ощущая вкуса, и больше не хочется. И хорошее вино больше не радует, хотя Алексей Иванович всегда был большим знатоком и любителем крымских вин «Массандра».
Сегодня старый моряк собрался с силами и написал жене последнюю просьбу-завещание:
«Хорошо бы, чтобы в последние минуты моей жизни звучала прекрасная музыка Георгия Свиридова к повести Пушкина «Метель», или вальс Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Когда я покину Землю и уйду в дальнее плавание, из которого нет пути назад, хочу быть в морской парадной форме, в белой рубашке с накрахмаленными манжетами, Не надо никаких речей (я не люблю славословие), не надо оркестра, воинского салюта, хотя мне это положено по Уставу, как «капитану 1 ранга». Я хочу уйти тихо и спокойно, без грохота и помпы. Не надо плакать моим близким: тебе, моя дорогая, нашим детям и внучкам. Никаких некрологов в газете. Никаких похоронных процессий. Не надо купеческих поминок, только дочки, зятья и внучки. На моей могиле, умоляю, не надо никаких памятников. Поставь табличку, что это я. Да вот, пожалуй, и все. Изредка приходи проведать. Если к тому времени будет функционировать крематорий, то лучше всего мой пепел развеять в Петербурге на Неве. Я буду в каждой капле воды, в каждой капле дождя. Значит, вечно с вами, живыми.
Спасибо тебе, моя дорогая женушка, Мы хорошо с тобой прожили свыше сорока лет. Вырастили детей. Подняли внуков. Твоя любовь была для меня, как сказал Вильям Шекспир: «...звездой, которою моряк определяет место в океане». Ты мне подарила самые сильные наслаждения и, конечно, мощные переживания, без которых не бывает настоящей любви. Живи, сколько тебе будет отпущено природой, в мире и согласии с детьми и окружающими тебя людьми».
Алексей Иванович остановился, ему надо было передохнуть. Рука дрожала, лицо от напряжения покрылось капельками пота. Голова кружилась. Но старый моряк, пересилив немощь, взял себя в руки и дописал самую важную фразу своего завещания: «Я на коленях прошу простить меня за нанесенные не со зла обиды. Целую каждый пальчик на твоих руках и говорю тебе, моя дорогая Вероника, последнее «Прости-прощай».
Капитан 1 ранга Игольников Алексей Иванович поцеловал завещание, сложил его в конверт и надписал: «Похоронить меня ТАК!». Теперь он был спокоен. Все дела в этой жизни сделаны, все распоряжения отданы. Так держать!
Он умер через несколько дней во сне на рассвете, не мучаясь, никого не обременяя и никого не беспокоя. Последнее, что он увидел, была подводная лодка, на которой прошла его молодость. Он, здоровый и сильный, стоял в центральном посту. Кто-то невидимый дал команду: «По местам стоять, к погружению!» и его субмарина медленно погрузилась в бездну Мирового океана и исчезла там. Так уходят моряки!"
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
