"После Никобарских островов пришла пора погружаться, но нужно было оторваться от противолодочных самолетов. Дождавшись пересменки австралийских летчиков, с МТЩ в вечерних сумерках спустили плот с радиолокационными отражателями. Мы же погрузились на перископную глубину и легли на обратный курс, маскируясь собственной кильватерной струей.А плот с радиолокационными отражателями всю ночь болтался на буксире у МТЩ, дезориентируя австралийских пилотов.
Оторвавшись от слежения самолетов, мы всплыли на сеанс связи и получили приказание следовать на перехват американского атомного ударного авианосца «Carl Vinson». И туг снова начались испытания.
— Аварийная тревога! Пожар в 8-м отсеке — горит каюта правого борта,
— прозвучало в ночи.
Пожар ликвидировали молниеносно подчиненные командира 8-го отсека ст. лейтенанта Батищева. Оказалось, секретарь парторганизации начхим Сидоров решил модернизировать свой прикроватный светильник и поставил лампочку большей мощности
— наверное, для того, чтобы, на ночь глядя, еще раз прочесть партийные директивы. Лампочка по размерам оказалась большой, поэтому он снял предохранительный плафон. Во сне парторг неаккуратно повернул голову, лампочка разбилась, и оголенные электроды коснулись перьевой подушки. Хорошо то, что хорошо кончается.
Гораздо большая угроза нависла над экипажем, когда одновременно вышли из строя холодильные машины Э-250 и Э-320 в 4-м и 8-х отсеках. На глубине температура забортной воды колебалась у отметки +20°С, наверху бушевал шторм, а в отсеках разгоряченные реакторы разогревали корабль. Показания термометра поползли вверх. Уже пройдена отметка 50°С, ртутный столбик подбирается к +60°. Вместо пяти человек, расписанных по боевой готовности №2 в турбинном отсеке, вахту стоит только один. В течение пяти минут, изнывая от жары, подставляя свою голову под струйку воды, стекающей с неработающего водоохладителя, моряк управляет турбинами.
Немногим больше, в течение 15 минут, на пульте управления реакторами (ПУ ГЭУ) может стоять вахту один офицер-управленец. Затем их подменяют другими подводниками. Несколько человек уже получили тепловой удар и охлаждались в трюме 3-го отсека и в "провизионке" 2-го-го. Весь экипаж сосредоточили в носовых отсеках — в 1-м, торпедном, и во 2-м, аккумуляторном.
В ЦП я принес вентилятор, захваченный из дому. Обдувая "боцманят" на боевых постах БП-31 (управление вертикальным рулем) и БП-36 (управление горизонтальными рулями), "ушастик" хоть как-то обеспечивал терпимые условия морякам, удерживающим заданную глубину и курс. Изредка желанная струя воздуха достигала и БП-35, где у станции погружения и всплытия, изготовившись, стоял старшина команды трюмных. Но и в ЦП температура неумолимо росла, и все тяжелее было нести даже укороченную до двух часов вахту.
Старшина команды рефрижераторщиков коммунист мичман Смирнов сбежал со своего боевого поста. Вместо него в самое пекло бросились беспартийный мичман Татаринов вместе с командиром дивизиона живучести капитан-лейтенантом Дмитрием Лифинским. Прошло долгих одиннадцать часов, пока запустили носовую "холодилку". Весь контур она обеспечить не могла, поэтому ее перевели на носовое кольцо.
Наступил перелом. Оправдалась и наша с Николаем Трушковым рекомендация, высказанная на совещании офицеров: всплытие в надводное положение, как предлагали старпом и замполит, только усложнит ситуацию, добавив фактор сильной качки и липкую влажность забортного воздуха. Вместо этого, учитывая опыт охлаждения прочного корпуса забортной водой при пожаре на К-122, мы предложили развить максимально возможный в нашем положении подводный ход, чтобы усилить теплосъем прочного корпуса забортной водой.
Мы продержались! Лифинский и Татаринов запустили носовую "холодилку", а спустя еще четыре часа вошла в строй и кормовая холодильная машина.
Подлодка вовремя заняла рубеж перехвата, и вот уже на поисковой станции "Накат-М" запеленгованы характерные сигналы американских корабельных РТС. Авианосец вынужден был отвернуть на S, в сторону ВМБ Диего-Гарсия.
«Ростовский комсомолец», пройдя Андаманские острова, пересек экватор. По флотской традиции морской царь Нептун со своей свитой посетил подводный челн, окунул в морской купели тех молодых моряков, кто впервые пересек экватор, и вручил им свои грамоты. Независимо от званий и рангов, согласно традиции подводников моряки выпили по целому плафону соленой забортной океанской водички на рабочей глубине погружения.
Через несколько дней мы уже ошвартовались у борта плавбазы «Волга» на северном рейде о. Сокотра, где "прописалась" 8-я ОПЭСК.
Пока командиры всех прибывших кораблей вместе со штурманами и связистами получали инструктаж у командира эскадры, экипаж К-42 пополнил запасы воды, регенерации и провизии, помылся, посмотрел кинофильмы на плавбазе, где нас приняли с искренним радушием.
Я же с боцманом Авдеевым попытался разобраться с якорем, который заклинил щит-обтекатель клюза, лишив лодку возможности стать на якорь.
Не первый раз я работал с боцманом в одной связке. Как-то зимой в яростный шторм лодка следовала для укрытия в залив Владимира (Приморский край). Вышел из строя привод отдачи якоря с 1-го отсека, и мне пришлось по скользкой обледеневшей надстройке пойти (вернее, поползти) к лючку носового шпиля. Мичман Авдеев страховал меня на 20-метровом шкерте. Среди штормовых волн, что перекатывались по надстройке, появилась одна большая мощная волна, которая оторвала меня от корпуса ПЛ и бросила за борт. Страховочный шкерт стал той единственной и такой тоненькой ниточкой, что связывала меня с идущей сквозь шторм лодкой, с друзьями по прочному корпусу, с жизнью...
Потом мне рассказывали очевидцы (старший на борту В.А.Кожевников и командир ПЛ Е.И.Травин). Еще не успев как следует отреагировать, они увидели, как второй волной меня швырнуло назад на надстройку. Закрепившись на корпусе, я сумел отдраить лючок и спуститься в пространство между легким и прочным корпусом. Боцман Авдеев был рядом...
Теперь под палящим солнцем стояла другая задача. Гидрокостюмы и изолирующие аппараты не годились, так как сковывали движения и не позволяли протиснуться в якорную выгородку. Пришлось нырять практически по форме "ноль". Острые ракушки, которыми обросла лодка, писали свои кровавые автографы на голом теле. Ни кувалда, ни малый раздвижной упор не помогли освободить якорь. Не помогло и использование швартовного шпиля с заведенным за лапы якоря швартовным концом — выбивало электропривод. Вскоре и эти попытки были остановлены. Царапины и ссадины на теле, в отличие от вьетнамских, зажили быстро.
Мы снова вышли в море. За этот небольшой выход благодаря четко спланированной штабом 8-й ОПЭСК схеме отработки боевых упражнений и задач, мы закрыли практически весь курс БП торпедных АПЛ за 1983 г. Подводная дуэль с ДЭПЛ пр.641 окончилась нашей победой. Был также торпедирован и надводный условный противник — ЭМ. На разборе экипажу поставили отличную оценку.
Но основное учение было впереди. Эскадра проводила их одновременно с Северным, Балтийским, Тихоокеанским, Черноморским флотами и Средиземноморской флотилией — по всем морям и океанам советская империя демонстрировала свои "мирные" намерения.
«Ростовскому комсомольцу» была поставлена задача: на первом этапе осуществить противолодочное охранение океанского конвоя, а на втором — совместно с ракетной АПЛ К-431 уничтожить отряд боевых кораблей условного противника.
Погрузившись южнее о. Сокотра, мы двинулись на S-E — навстречу конвою. Каково же было наше удивление, когда, всплывая на очередной сеанс связи, наш РЛК "Альбатрос"" в режиме "однообзор" захватил землю. По штурманским расчетам Сокотра давно уже была за кормой. Оказалось, что в это время года на глубине существовало течение, прямо противоположенное поверхностному.
Выполнение задачи оказалось под угрозой. Скорректировав курс, мы пошли на перехват конвоя с учетом опоздания. Вскоре в окуляре перископа появились силуэты четырех больших рыболовных траулеров в охранении СКР «Волк» пр.50 и ЭМ.
Далее произошло то, что перечеркнуло все усилия экипажа. Выпускник ВМА капитан 2 ранга Е.Травин посчитал конвой отрядом боевых кораблей и, несмотря на предостережения своих помощников, принял решение атаковать то, что, согласно плану учения, мы должны были защищать.
Фронтовик-балтиец контр-адмирал Ф.Е.Пахальчук позднее рассказал мне, как во время войны на его соединение ТЩ напали немецкие и финские катера-охотники. Он вызвал на подмогу авиацию. Авиаполк, недавно переброшенный с Черного моря на Балтику, потерял ориентиры и отбомбился по своим. Потом командир авиадивизии перед строем моряков попросил прощения. Оставшихся в живых наградили. Но 82 погибших моряка не давали спокойно спать боевому адмиралу.
При разборе учений командирская ошибка была выявлена. Положение усугубило еще и то, что, сработав РЛК "Альбатрос", мы засветились перед ДЭПЛ пр.641 — командир "дизелюхи" получил шанс на реванш и воспользовался им отменно.
Единственным плюсом было то, что Нептун своими штормами вновь вернул якорь на штатное место, и мы смогли без помех использовать его на рейде у о. Сокотра.
На планово-предупредительный ремонт нам предложили идти в Красное море на архипелаг Дахлак. Однако командир БЧ-5 Анатолий Марченко, взвесив все "за" и "против", решил провести его своими силами у плавбазы «Волга», и на то имелись веские причины. Дело в том, что ПЛ этого проекта являлись первенцами подводного атомного флота и не предназначались для использования в тропических широтах. Даже наша АБ (типа 28СМ) не имела системы водяного охлаждения. При повышении температуры "закипал" электролит, а на Дахлаке температурные условия были еще более суровы — ощущалось дыхание Сахары.
Восстановив техническую готовность, экипаж был готов к новым вводным. Шутили: "С Тихого пришли, Индийский освоен — пора в Атлантику на Кубу". Рыболовецкий траулер с Берберы доставил свежую пресную воду, морской буксир под "джинсовым" флагом привез с Сингапура импортные дрожжи (наши не выдерживали температуры и влажности, и мы остались без свежего хлеба). Два СКР пр.1135 продолжали патрулирование у восточного побережья Африки, пресекая попытки "контры" переправить наших заложников-геологов в какую-нибудь из натовских стран.
Вскоре поступил приказ оставить операционную зону 8-й ОПЭСК и следовать в б. Камрань. Обратный переход прошел без эксцессов. Правда, у штурмана окончательно вышел из строя гирогоризонт перископа "Орион", и мы вынуждены были для определения места по звездам всплывать в позиционное положение, измеряя высоты светил морскими секстанами.
Через проливную зону нас провел советский танкер. После Сингапурского пролива до Камрани шли в надводном положении. Вокруг, куда ни глянь, море кишело дельфинами и морскими змеями. Казалось, что морской мир переживал великое переселение. Впечатления о морских обитателях надолго врезались в память, как и впечатления о полчищах плавающих крабов, прыжках манты, кауриях, кораллах, морских шлемах, что мы видели на рейде Сокотры.
И вот К-42 в третий раз встречается с уютной вьетнамской бухтой. За наше отсутствие стали заметными строительные успехи Рональда Анохина: полностью построен "забор дружбы", заасфальтированы спортплощадки, напоминая теперь парадный строевой плац. Даже трибуна для приема парадов построена. Кто знает — не отвлекайся экипажи на строительство таких "потемкинских деревень", может, в море они показывали бы лучшие результаты.
Очень сильно переживал наши неудачи замполит Плахотников: улетучивалась его мечта за один поход стать кавалером боевого ордена.
Не смейтесь, уважаемые читатели. Мой друг Сергей Колесниченко, совершив 19 БС на новейших в то время РПКСН пр.667Б 21-й ДиПЛ, способных ракетным комплексом Д-9 "достать" любой объект США, от "благодарной Родины" получил медаль "За боевые заслуги". А вот один из лодочных "комиссаров" 21-й стратегической дивизии, совершив всего три похода, получил поочередно три награды: медаль "За боевые заслуги", орден "За службу Родине" 3-й ст. и орден Красной Звезды, и благополучно вернулся для дальнейшей службы в Европейскую часть Союза, в Лиепаю, где стал начПО дивизии ПЛ БФ. Разные критерии оценки были у Родины: для "слуг народа" — одни, а для народа — совсем другие...
По истечении девяти месяцев мы возвратились к месту постоянного базирования в б. Павловского. Боевые друзья лодку встречали торжественно: вся 26-я ДиПЛ застыла в парадном строю. По фронтовой традиции экипажу преподнесли и жареного поросенка. А какими долгожданными были объятия дома! Про это знают только те, кто пережил долгую разлуку с любимым.
Как бы там ни было, но экипаж был отмечен правительственными наградами. Я искренне радовался за Анатолия Марченко, на груди которого засверкал орден "За службу Родине", у матросов срочной службы на фланельках красовались медали Ушакова. Но искреннее недоумение у экипажа вызвало то, что обошли правительственные награды КД-2 Николая Трушкова, КД-3 Дмитрия Лифинского, мичмана Татаринова. Зато секретарь парторганизации Сидоров и матросик-комсорг получили медали — только не понятно, за какие заслуги. На семьи офицеров и мичманов экипажа медслужба флота выделила санаторные путевки, большая часть которых затерялась в штабах.
награждаются военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота, пограничных и внутренних войск:
* за успехи, достигнутые в боевой и политической подготовке, поддержание высокой боевой готовности войск и освоение новой боевой техники;
* за высокие показатели в служебной деятельности;
* за успешное выполнение специальных заданий командования;
* за отвагу и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга;
Учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 года. В последующем в Указ от 3 марта 1944 года были внесены изменения Указами Президиума Верховного Совета СССР от 26 февраля и от 16 декабря 1947 года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 марта 1980 года утверждено Положение о медали в новой редакции.
Положение о медали.
Медаль Ушакова учреждена для награждения за мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического Отечества на морских театрах, как в военное, так и в мирное время.
Медалью Ушакова награждаются матросы и солдаты, старшины и сержанты, мичманы и прапорщики Военно-Морского Флота и морских частей пограничных войск.
Награждение медалью Ушакова производится за личное мужество и отвагу, проявленные:
в боях с врагами социалистического Отечества на морских театрах;
при защите государственной морской границы СССР;
при выполнении боевых задач кораблей и частей Военно-Морского Флота и пограничных войск;
при исполнении воинского долга в условиях, сопряженных с риском для жизни.
Медаль Ушакова носится на левой стороне груди и при наличии других медалей СССР располагается после медали “За отвагу”
Так «Ростовский комсомолец» получил свою вторую отметину, с которой встретил 1984 г.
Передав подлодку 120-му "подменному" экипажу, подводники «Ростовского комсомольца» ушли на отдых, а когда вернулись после отпусков, не узнали свой корабль: К-42 стояла в б. Чажма в СРЗ-30 с сожженным главным циркуляционным насосом и закрашенными линиями валов. Корабль с укором глядел на нас, словно спрашивал: "В чьи же руки вы меня отдали?"
Произошли перемещения. Командиром ПЛ стал Александр Рыжук, бывший лодочный старпом. Меня назначили на его старпомовскую должность, так как заветную "лодочку" на китель я получил еще на БС в Камрани. Сменили и "комиссара". Надо сказать, что традиционно старпом и замполит жили на лодках как кошка с собакой. Свою первую встречу с Николаем Драпалюком я помню до сих пор. Придя ко мне в каюту, он сказал:
— Олександр, ти — украiнець и я — украiнець! Що нам з тобою дiлити?
И путь к взаимопониманию был найден. Вскоре представился случай проверить на практике наши усилия по восстановлению боеготовности корабля.
Оказывается, командование ВМФ сделало должные выводы по поводу учений "Океан-83", где были вскрыты крупные недостатки в подготовке флота. Был дан бой очковтирательству и липовым бумажным докладам. На СФ и ТОФ прибыли комиссии посредников для практической проверки. Оценку состояния всего ТОФ давали по двум соединениям — 174-й бригаде НК и 26-й ДиПЛ ПЛ. Проверялись также и вышестоящие штабы Приморской флотилии разнородных сил, 4-й ФлПЛ и ТОФ. То же происходило и на Севере.
На момент проверки в 26-й ДиПЛ находилось восемь лодок, из которых шесть — в составе сил постоянной готовности, одна — в резерве и одна — в среднем ремонте. К-42 входила в состав сил постоянной готовности, но имела 120-часовую готовность из-за ремонта ГЦН. А это означало, что, как бы там ни было, но через 120 часов «Ростовский комсомолец» должен быть способным выйти в море на полную автономность с полным боекомплектом и отработанным экипажем.
На меня и командира БЧ-5 Анатолия Марченко легли все тяготы, так как штатный командир А.Рыжук находился в госпитале. Лодке открыли "зеленую улицу". Днем, когда работали заводчане, экипаж обеспечивал свертывание ремонта, а ночью грузил регенерацию и изолирующие аппараты, доставленные торпедоловом из б. Павловского, а также продукты и разовое белье, поданное автотранспортом из Владивостока.
Через двое суток ввели первый реактор. И тут оказалось, что через нуждающийся в замене ГЦН левого, "холодного" борта фильтруется радиоактивная вода 1-го контура. В посещаемой выгородке второго этажа реакторного отсека уровень радиации составлял 500 мкр/ч, а таких часов было 120.
Но если надо воевать, то воевать будем. Лодка снялась со швартов, вошла в залив Стрелок и стала на четыре бочки у судна размагничивания (СБР). Пока менялись физполя, экипаж предъявился посредникам по курсовой задаче Л-1. Закончив с СБР, мы проследовали в б. Павловского и встали у пирса под погрузку обычного торпедного боезапаса.
Когда последняя торпеда скрылась в чреве 1-го отсека, лодка вышла в район дифферентовки. Началась отработка курсовой задачи Л-2. Командир оставался в госпитале, и в его роли на мостике поочередно появлялись штабные офицеры В.Д.Рязанцев (бывший командир К-151), Е.И.Травин (недавно сдавший нашу ПЛ) и В.А.Кожевников (ушедший в штаб с командирского мостика К-59). Если еще учесть то обстоятельство, что в течение семи месяцев на ПЛ не было штатного помощника, флотский читатель поймет, какая нагрузка приходилась на старпома — вашего покорного слугу.
Пройдены боковые заграждения. По правому борту в багряном багульнике промелькнули берега о. Путятин. У о. Аскольд отдифферентовались и затем, следуя в полигон БП, приступили к предъявлению посредникам морских элементов второй курсовой задачи.
И опять "железо" испытывало людей на прочность. Сорвана со штатного места кормовая аварийная буй-вьюшка аварийного сигнального буя. Нужно было затратить немало усилий, чтобы водворить ее на место. А секундомер проверяющего неумолимо отсчитывал наши 120 часов.
Сдав вторую курсовую, К-42 получила право на загрузку ядерного боезапаса. Вернувшись в бухту, приступили к его погрузке. Минеры во главе со ст. лейтенантом Сухих проверили на пирсе ядерные боеголовки с помощью пульта ТПК-114. Стрела крана бережно подняла грозную торпеду и уложила на лоток торпедопогрузочного устройства (ТПУ). Но вот и последняя торпеда с ЯБП скрывается в торпедопогрузочном люке.
На секундомере посредников оставалось еще 20 минут из 120 часового лимита, когда из I отсека поступил доклад: "Торпеды с ЯБП загружены в ТА. Установлено кодоблокирующее устройство".
Наши товарищи с К-108, К-115 и К-133 успешно провели стрельбы в море. К-314 несла БС в Индийском океане, а К-469 — в Охотском море. Поэтому у проверяющих были все основания поставить 26-й ДиПЛ оценку "Хорошо". Отличился и командующий нашей флотилией контр-адмирал В.М.Храмцов, удостоенный высокой оценки за уверенное использование ЭВМ при выработке решения на боевое применение ПЛ. Несколько подкачали надводники (не смог выйти с завода надводный корабль 174-й бригады). В целом ТОФ получил удовлетворительную оценку, "обставив" североморцев.
После окончания учений весь экипаж испытывал чувство удовлетворения от неплохо сделанной работы, хотя в каждом из нас накапливались невидимые БЭРы. Ошвартовались у пирса, я увидел какого-то франтоватого щеголя в погонах капитана 1 ранга и лаковых штиблетах. По сравнению с ним в реглане и водолазном свитере я выглядел не столь эффектно. Оказывается, судьба свела меня с командиром 21-й дивизии РПКСН В.П.Бондаревым, за которым в соединении закрепилось ласково-уважительная кличка "Папа". Через два года я стал служить под его командованием, и его военную науку вспоминаю с благодарностью. Это был настоящий моряк.
Тем временем из госпиталя вернулся Александр Рыжук. С собой он привел выпускника 6-х ВСОК, для которого держали семь месяцев вакансию помощника командира. Впоследствии этот офицер, от которого, как оказалось, удачно избавились на Камчатке, принесет «Ростовскому комсомольцу» много неприятностей. И тайна столь длительной вакансии также всплывет: близким родственником офицера был член ЦК КПСС, занимавший высокий пост в Ленинградской области.
Я же, наконец, получил возможность пополнить багаж знаний в 120-й группе 6-х ВСОК, которая готовила "командиров ПЛ 1-го ранга", где оказался самым молодым капитан-лейтенантом с заветной "лодочкой" на кителе.
После учебы вернулся на «Ростовский комсомолец», который стоял в ремонте в 92-м отдельном дивизионе ремонтирующихся ПЛ. Силами личного состава были оборудованы кубрики и камбуз на плавказарме, что дало возможность экипажу переселиться из прочного корпуса — как оказалось, весьма вовремя.
К нашему борту ошвартовалась ракетная К-431. На ней сменили активную зону, но из-за небрежности заводчан после сборки появилась течь 1-го контура. Необходимо было опять начинать все сначала, демонтируя крышку реактора для устранения течи.
10 августа 1985 г. был чудесный субботний день. Природа умоляла отложить все дела и наслаждаться запахами таежных кедров, плеском моря, дымком костра...
Но если Господь призывал оторваться от рабочих будней, то дьявол нашептывал совсем иное. Поэтому на К-431 в субботний день копошился рабочий люд СРЗ, да и подводников было больше, чем обычно: поднимали плавкраном многотонную крышку ядерного реактора.
Вообще-то, руководящие документы для этой цели требуют использовать береговые краны, четыре домкрата-подрывника. Да и сама подлодка должна быть твердо зафиксирована по отношению к берегу, желательно — на стапеле. Но не было всего этого в б. Чажма."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
