8.
Однако каюсь и глубоко извиняюсь перед читателями того, что я пишу, за то, что безоглядно ударившись в воспоминания, я не удержал в руках штурвал мысли, ускорившей свой полёт, и чуть не вылетел на встречную полосу, забравшись в пространства, мне неподвластные и недоступные. И теперь продолжаю невольно прерванное спокойное повествование.
В те Находкинские времена я, как и до этого, полностью погрузился в привычную службу. Служба, она же повседневная жизнь, проходила в частых выходах в море на выполнение курсовых задач, сбор-походов, патрулирования проливов наших территориальных вод, всевозможных обеспечений боевой деятельности надводных кораблей и морской авиации, и всяческих опытовых учений. Мы, грубо говоря, шастали по обширным пространствам Японского моря от Татарского пролива на севере до Сангарского – на юге, вылезая периодически и в открытый океан, оставляя за спиной прячущие свои вершины в седых облаках, строгие вулканы Курильских островов.
То ли как выходец из штурманского сословия, то ли просто сохранивший былое пацанское любопытство, я запоминал и вникал во все интересные особенности того обширного театра.
Особенно заинтересовал меня район бухты Валентина, против которой, как я уже писал, располагался полигон для глубоководных погружений подводных лодок, проверявших надёжность своих прочных корпусов после выхода из ремонта. Меня озадачивал вопрос, неужели нельзя было для этих целей найти более надёжное место.
Да, глубины там подходящие, и грунт ровный, и много визуальных ориентиров на берегу. Но этот район характеризовала довольно неприятная и, даже угрожающая особенность. Вернее, даже три особенности.
Та, которая угрожающая, – это непредсказуемые случаи потери всякой радиосвязи. Лодка всплывает, нужно об этом донести оперативному дежурному по флоту, а эфир молчит. Глухо как в бездонном колодце. И может это длиться несколько часов. Лодка вынуждена в таких случаях развивать полный ход и, сжигая незапланированное топливо, мчаться подальше от этого места, туда, где проходят радиоволны. Нужно торопиться, так как если о лодке ничего не будет известно более часа, она будет считаться погибающей, и по флоту будет объявлена тревога спасательным силам. Никто не мог объяснить причину этого явления. Я же почему-то подозревал в этом влияние высокой горы Пилтун, возвышающейся южнее бухты Валентина, о чём чуть позже.
Вторая особенность этого места: часто совершенно не совпадающие ни с данными лоции, ни с прогнозами, направления и скорости ветра и течений.
И третья – тоже необъяснимый – ни с того, ни с сего наваливающийся туман.
Теперь о горе Пилтун. Высоту её я не помню, но не это главное. Главное, что и на этой горе и в её окрестностях вглубь материка на площади примерно 50 на 50 километров на те времена ещё не ступала нога человека. По крайней мере так говорили. Ещё я видел скудные записи об этом в Краеведческом музее в городе Владивосток да слышал рассказ об этой горе заместителя начальника ОВСГ главной базы, позднее, когда будучи уже командиром, ходил с ним на ледовую разведку на ледоколе «Хабаров».
Вот сведения, известные мне на тот момент. Из глубин материка в бухту Валентина течёт одноименная речка, которая эту гору огибает. Её левый берег, на котором стоит небольшой посёлок, нормальный, а правого не существует, так как справа река смыкается с обширной топью, заросшею непролазным кустарником. Эта топь идёт до самой горы Пилтун и её опоясывает. По этой топи не пройдёт ни человек, ни катер, ни рыба никакая. И глубина её неизвестна. И зимой она не замерзает, так как снизу бьют горячие ключи.
И низко пролетать над ней не рекомендуется из-за большой концентрации сероводорода, метана и других газов. По этой же причине в прохладное время на этой топи лежит туча ядовитого тумана.
Вот из этой топи и поднимается гора Пилтун, из расщелин которой вытекают всё те же газы. Потом на ней нет практически прочного грунта, сплошной щебень, который приходит в движение при малейшем касании и сыплется вниз. Да ещё эта гора покрыта колючим кустарником, который, чем выше, тем гуще и высоко покрывает её вершину, как шкура гигантского ежа. Так что подняться по горе даже змея не сможет. Пытались на вершину этой горы вертолёт посадить, но от дальнейших попыток отказались. Вертолёт просто не может сесть на плотный высокий кустарник, а если всё-таки сядет, то уже не сможет взлететь: ещё вершина горы почти всегда окутана плотным туманным облаком и в её районе не проходят радиоволны.
От горы вглубь материка тянутся обрывистые осыпающиеся горы, покрытые Через её заросли протиснуться просто невозможно. В южно-американской сельве люди проходят, прорубая путь с помощью мачете. Но здешние гибкие, толщиною с руку Шварцнегера, стволы кустарника не возьмёт ни мачете, ни бензопила. Опять же, там некуда наступить, всё проваливается и разъезжается под ногами, а главное – всё те же газы душат. И гнус летает такими плотными тучами, что очки, маски протирать не успеваешь. Один чудак предложил поджечь эти заросли при ветре в сторону моря. Но это тоже невозможно. Там в воздухе такая концентрация углекислоты, что ничто не горит. Даже спичку не зажжешь. Спрашивается, что эта гора прячет, почему никого к себе не подпускает?
Много мы плавали в тех краях. С Фищевым у меня сложились нормальные отношения. Он полностью мне доверял во всём, а я полностью его понимал, оставляя без внимания некоторые слабости. Единственно удручало наше самочувствие мысль, что не сегодня-завтра лодку нашу объявят отличной и заживём мы как в золотой клетке говорящие попугаи. Но беда миновала. Как говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Нежданно – негаданно приключилась беда, да ещё какая. Называется эта беда ЧП!
Служил на лодке старшина 2 статьи Першин. Чудесный парнишка. Местный дальневосточник. Специалист хороший, скромный, добрый, красивый. А как пел, заслушаешься. Ни отца, ни матери у него не было.
Был старший брат, который работал на судоремонтном заводе во Владивостоке. А здесь в Находке жил его дед – староста баптистской общины. Эта община располагалась в северной части города. Сразу за рыбным портом были разбросаны разные склады, в основном со строительными материалами, и просто всякие сараи были. Затем простирался большой пустырь, заросший бурьяном и кустарником. За ним дорога разветвлялась; вправо к морю путь шёл в рыбачий поселок, а влево в эту самую общину – в столицу баптистов всей страны.
Там стояли почерневшие от времени деревянные бараки и несколько групп глинобитных домов с окнами вовнутрь.
Эти группы были ещё огорожены глинобитными стенами, такой высоты, что из-за них виднелись только крыши тех домов. В стенах были узкие, невысокие плотно закрытые калитки. На нешироких улочках ни кустика, только пыль да зола и ветер нет-нет да и закрутит и понесет вихрь этой пыли вдоль по улице. И ни души, как вымерло всё. Невольно вспоминаются слова из одной песни Высоцкого: «…Страшно, аж жуть!»
Вот в этом страшном месте и властвовал дед Першина. Узнав, что его внук дружит со студенткой-комсомолкой, да ещё собирается на ней жениться, он запретил ему, и пригрозил проклятием. А Першин ничего лучше не придумав, наспех соорудил в баталерке петлю и сунул в неё свою дурную голову.
К счастью, поблизости оказался старший матрос Расщупкин, который, почувствовав неладное, успел вовремя вытащить Першина из петли. В лазарете тот всё рассказал, и поднялась тихая суматоха. У комбрига сердце прихватило. Начпо Фищева с Ранцевым готов был испепелить И никак нельзя было решить, кого наказывать и за что, а может быть и не наказывать вовсе, тогда опять же, за что. Першин выжил, но продолжал оставаться в лазарете.
И вот вызывает меня Фищев и говорит:
– Владимир Павлович, надо тебе сходить к этому баптистскому шаману и поговорить с ним. Уговори его отстать от Першина и не проклинать его. Он же местный чалдон и для него проклятие деда страшнее смерти.
Я, конечно, удивился.
– Товарищ командир, какой я дипломат. Есть же замполит Ранцев, это его прямое дело.
А командир:
– Я согласен с тобой, и Сан Саныч сам горит желанием сходить в этот гадюшник, только начпо почему-то против. Говорит, что у Сан Саныча это не получится, а тебя почему-то считает именно тем, кого этот людоед послушает. Ты, говорит, в разных религиях разбираешься.
Ничего не поделаешь, собрался я с духом и пошёл выполнять не свойственную мне миссию. Не буду долго рассказывать, как нашёл я тот дом. Но нашёл. Вхожу, сопровождаемый какой-то, похожей на старушечью, фигурой, закрытой с головы до ног чёрным платком, в большую горницу, скудно освещённую через маленькие окошки. На лавке у стола сидит богатырского сложения старик с лысой макушкой, окаймлённой свисаемыми седыми патлами и с длинной седой же бородой. И буравит меня маленькими, как у крысы, злыми глазками.
Я сейчас не помню всего того разговора, который мы разговаривали с тем замшелым кабаном. Но он был напряжённый и длинный. Поскольку сесть мне никто не предложил, я, стоя, убеждал этого идола, что он берёт на свою душу большой грех, который не пустит его в рай, так ему желаемый. Просил его вспомнить, что он человек, что он губит своего кровного потомка.
Тот начал мне скрипеть притчу из библии о праотце христиан который по божьему велению положил сына своего на заклание. А я его этим же и к стенке припёр, сказав, что Авраам божью волю исполнял, а ты самовольно человеческой жизнью распоряжаешься.
Это второй грех.
Да ещё себя с праотцем Авраамом незаслуженно равняешь. А это гордыня. Это третий грех, причём смертный.
Тут уж этот крысиный старец вышел из себя и началась у нас уже не полемика, а ругань с использованием ненормативной лексики.
В конце концов, я пригрозил ему судом и обнадёжил, что до суда он вообще может не дожить, так как я человек вспыльчивый, могу пристрелить его как собаку ещё до суда. Хлопнул дверью, так, что штукатурка посыпалась и вышел.
Иду, курю и злюсь на себя за то, что сорвал всю дипломатическую миссию. Поздно уже было. Путь-то далёкий. И транспорт тут не ходит. И вдруг чувствую опять каким-то шестым чувством опасность какую-то сзади. Зашел за очередной куст и скрытно осмотрелся и заметил, что сзади метрах в двухстах какие-то люди за мной тайком следуют. Стало понятно, что это тот лысый староста свой спецназ по мою душу послал и в районе складов они собираются меня настигнуть. Думаю, дойду до первого строения и там нужно бежать, петляя между другими, а пока не показывать вид, что заметил погоню.
И тут, пройдя развилку, вижу навстречу мне идет группа пьяных рыбаков. Один из них конопатый верзила с бельмом на глазу, сущий душегуб по обличию, насмешливо меня вопрошает:
– Что майор, ближе не нашел бабу? Чего тебя тут носит?
– Не от бабы я ребята, – отвечаю, – а от погибели своей!
Обступили они меня, и я им вкратце рассказал, что тут происходит. Говорит мне тот, что с душегубом схож:
– Иди, майор, и не оглядывайся. Ты нас не видел, и мы тебя тоже. Мы с этими бакланами сейчас по-нашему потолкуем.
И разошлись мы. Через несколько минут услышал я сзади что ни на есть крупнокалиберный мат, рёв и вопли. Это началась битва сил света с силами тьмы. Я же, как и говорено мне, не оглядываясь прошёл остаток пути до рыбного порта, сел в автобус и уехал восвояси.
Через пару дней на имя Першина пришло письмо, в котором его дед просит у внука прощения и благословляет его на брак с любимой. Видно убоялся тот упырь, что увечья, обрушившиеся на его подручных, могут обрушиться и на него. Недаром сказано: «битие определяет сознание человека».
Всё разрешилось как в доброй сказке.
Першина вылечили и, от греха подальше, комиссовали. И уехал он жить к брату во Владивосток и к своей возлюбленной, которая там же в институте учится. Никого из нас не наказали. Решили, что достаточно того, что лодку нашу исключили из кандидатов на получение звания «отличная подводная лодка». И все вздохнули с глубоким облегчением.
Обнаружилось и ещё одно неожиданное последствие этого трагического события. Я тут упомянул старшего матроса Расщупкина, который вынул из петли Першина. Это был очень грубый человек. Со всеми ссорился. Такой уж у него был характер. Любимым его ругательством было: «В гробу я тебя видел в белых тапочках». Однажды мы с Томиком в одном боевом листке сделали на него шарж. Очень похоже нарисовали его злую физиономию, и ниже стихотворение. Я всего его не помню сейчас, в памяти удержалось лишь одно четверостишие.
Ты к нему не подходи,
Чтобы он не обругал.
Он тебя вчера в гробу
В белых тапочках видал.
Случай с Паршиным так на Расщупкина подействовал, что он совершенно изменился. Перестал ко всем цепляться и больше ни разу не произносил свое фирменное ругательство.
Во второй половине 1962 года на нашу бригаду обрушился приказ главкома: до декабря расформировать бригаду, лодкам 613 проекта вместе с плавбазой «Север» во главе с новым комбригом капитаном 1 ранга Кириенко перебазироваться в город Магадан, а лодкам типа «М» во главе с капитаном 1 ранга Шишулиным до 31 декабря перейти в бухту Улисс.
И закипела работа. Наша же лодка «С-334» убыла в ремонт во Владивосток.
Там я где-то в октябре или ноябре получил приказ о назначении меня командиром вместо капитана 2 ранга Волгина, убывшего в академию ещё раньше.
Прибыв в Находку, я свою лодку уже не застал, так как она была уже в Магадане. Капитан 1 ранга Шишулин выписал мне командировочное предписание, я попрощался с женой и дочкой. Они остались ждать моего вызова на новое место, а я со смешанными чувствами в душе вылетел к новому этапу моей длинной своенравной дороги, которая выбрала меня однажды.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Ждал продолжения каждый день.Еще раз спасибо.