Кровоизлияние было не одномоментное, как при инсультах. Постепенно, как говорили врачи, сквозь стенки истончившегося мозгового сосуда кровь микродозами просачивалась в спинномозговую жидкость, для которой кровь - страшный яд.
Почему я пишу об этом так подробно? Потому, что эта болезнь - одна из основополагающих вех в моей службе и жизни. Нечего было и говорить о продолжении службы в плавсоставе. При такой болезни мне полагалась первая группа инвалидности. Но благодаря опять же полковнику медицинской службы В.С.Захарову, к счастью, этого не произошло. Он возглавлял военно-медицинскую комиссию. И перед заседанием медкомиссии мне сказал, что от моего желания и от его голоса будет зависеть решение комиссии. А как я должен был поступить? У меня "на руках" целиком зависящие от меня жена и две маленькие дочки. И я сказал Виталию Сергеевичу: "Мне надо служить". "Хорошо - ответил он, - ты будешь служить, но только не на кораблях".
Так я был признан не годным к службе в плавсоставе, годным к службе на берегу и ограниченно годным (какой-то степени) в военное время. И тут мне опять повезло. Во-первых, я получил квартиру. Нет смысла распространяться о том, какое это было счастье для всей семьи. Во-вторых, друзья-сослуживцы нашли мне хорошее место на берегу. За год до моей болезни в Севастополе на территории седьмого учебного отряда был организован 90-й учебный центр для подготовки индонезийских моряков к освоению передаваемых Индонезии наших крейсеров и эскадренных миноносцев. В это время был пик наших дружеских отношений с Индонезией. Тогда, при Хрущеве, мы расширяли свое активное влияние, в том числе и в Юго-Восточной Азии.
Я был назначен на должность преподавателя артиллерийского цикла этого учебного центра в сентябре 1962 года. К моменту моего назначения очередной поток индонезийцев для учебы еще не прибыл в Севастополь. У меня было насколько свободных месяцев, за которые я подготовился к занятиям, готовил конспекты и потихоньку восстанавливал силы после болезни.
От учебного центра до моего дома ходьбы было всего минут семь. Где еще могли быть для меня такие условия? Силы я восстановил, и уже летом 1963 года играл в волейбольной команде на первенство Севастопольского гарнизона среди офицерских команд, чем вызвал восторг, удивление и крайнюю озабоченность полковника В.С.Захарова, который случайно наблюдал за одной нашей игрой.
Служба в учебном центре - это мое первое знакомство с иностранцами. В нашем коллективистском понимании индонезийцы выглядели крайними индивидуалистами. И мы всеми силами стремились привить им наши нормы коллективных отношений и советского образа жизни. По-моему, в этом мы достаточно преуспели. До нас доходили слухи, что еще при все экипажи кораблей, подготовленные в нашем центре, по прибытии в Индонезию расформировывались, моряков разбрасывали по разным кораблям. А при Сухарто, я думаю, многие серьезно пострадали.
Сукарно и Сухарто.
Учить индонезийцев было интересно, но и очень сложно. Преподавали мы им специальные дисциплины на русском языке. Перед началом специальной учебы они проходили курс русского языка. Учили, начиная со строения вещества и кончая специальной электротехникой и материальной частью оружия, которое было установлено на передаваемых Индонезии кораблях. Очень интересными были совместные культурные и спортивные мероприятия. У меня осталось много фотокарточек того времени.
С точки зрения карьеры и совершенствования по специальности центр ничего не давал. Передавали мы индонезийцам эсминцы проекта 30-бис и крейсер "Орджоникидзе" проекта 68-бис. Остались хорошие воспоминания о дружном сплоченном коллективе артиллерийского цикла во главе с его начальником капитаном 2 ранга В. Бобылевым.
В мае 1964 года очередной раз попал в жернова большой политики. В Индонезии произошел государственный переворот. К власти пришел Сухарто - ярый антикоммунист, диктатор. И наш учебный центр прекратил свое существование. Меня продолжала вести рука проведения.
После расформирования учебного центра преподавателей разбросали кого куда, аж до окраин необъятной страны. Немногие остались в Севастополе. Одним из оставшихся был я. При содействии сослуживца по циклу, капитана 2 ранга Юстмана (до учебного центра он был командиром БЧ-2 крейсера проекта 68-бис), получил назначение в 41-ю бригаду ракетных катеров на должность начальника кабинета ракетного оружия — помощника флагманского специалиста ракетного оружия бригады. Бригада базировалась в бухте Карантинная. Стал выходить в море на ракетных катерах и неоднократно участвовал в ракетных стрельбах. Тогда интенсивно осваивались новые катера проекта 205, вооруженные ракетным комплексом Опыт службы в этой бригаде пригодился мне в последующем при работе в 1-м ЦНИИ МО.
Служба в бригаде была очень напряженной. По пять раз в месяц приходилось заступать оперативным дежурным по бригаде. Изматывающее, тяжелое дежурство. Катеров каждый день в море выходило много: на стрельбы, на мерную милю, на отработку задач боевой подготовки, которая была очень интенсивной. И каждого командира катера надо было проинструктировать по документам, по связи и опознаванию. С каждым надо было держать связь, постоянно знать, где он и что делает, быть под пристальным оком оперативного дежурного штаба флота, начальника штаба и командира бригады. А бригада была боевая, вернувшаяся с Кубы после Карибского кризиса. Командовал бригадой весьма суровый комбриг —- капитан 1 ранга Шкутов, который за карибские события был награжден орденом Ленина. В бригаде меня снова свела судьба с который в 1951 году руководил нашей курсантской практикой на торпедных катерах в губе Долгая на Севере. Здесь он был уже начальником штаба бригады. Катерник до мозга костей. Затем он стал комбригом на Тихоокеанском флоте, а окончил службу командующим Каспийской флотилией.
Незабываемое путешествие
Мой учебный кабинет ракетного оружия считался лучшим на Черноморском флоте. Мною впервые была сделана попытка ввести электронное программное обучение специалистов. Изучать комплекс "Термит" в класс неоднократно приходило и командование флота, Видимо, это и послужило одним из оснований для того, чтобы рекомендовать меня летом 1965 года в командировку в Объединенную Арабскую республику Египет в составе группы советских военных специалистов для оказания помощи египтянам в строительстве военных сооружений и в освоении военной техники, которая еще со времен Хрущева интенсивно нами передавалась Насеру. Моей задачей было собрать необходимые данные и подготовить проект технического задания на разработку и создание учебных классов по ракетному комплексу, установленному на катерах, передаваемых египтянам.
21 октября 1967 года в районе дельты Нила четырьмя ракетами П-15, запущенными с египетских катеров пр.183Р был потоплен израильский эсминец "Эйлат".
Учебные классы должны были быть созданы в городе Александрии, где базировался флот египтян и размещался штаб их ВМС. В составе группы специалистов были еще два флотских офицера. Их задачей было помочь арабам в создании технических позиций и ремонтной базы комплексов ударного ракетного оружия катеров. Командировка длилась более месяца, была чрезвычайно интересной во всех отношениях и насыщенной всякими событиями. Принимали египтяне нашу делегацию по высшему разряду. Известно, что на это время пришелся пик нашей дружбы с Насером (может, чуть раньше, когда у власти был еще Хрущев). Заканчивалось строительство Асуанской плотины на Ниле. Развивалось интенсивное военное сотрудничество.
Довольно любопытно, как я добирался до Египта. Я и еще двое были посланы вдогонку основной группе специалистов. В начале августа 1965 года, после прохождения военного совета Черноморского флота в Севастополе, военного совета при 11-м главном управлении Генерального штаба в Москве и экипировки во все гражданское на складах 11-го ГУ, мы перелетели на АН-12 с подмосковного аэродрома на аэродром военной транспортной авиации в Кривой Рог. Переспав ночь, на следующее утро перелетели в Симферополь, откуда, после оформления таможенных формальностей и пополнения запаса водки, которую, как нам сказали, с нетерпением ждали в Каире наши советники, полетели в Каир через Турцию. По команде командира при взлете и посадке мы, то есть три пассажира, перебегали из носа в корму и обратно для дифферентовки самолета.
Прилетели в Каир во второй половине дня. Вышли из самолета и задохнулись от дикой жары. Это был жуткий контраст. Летели-то мы в грузовом отсеке АН-12 на высоте около десяти километров и замерзали от холода. За день до нашего прилета с одним из группы прилетевших в Каир специалистов прямо на аэродромном поле случился солнечный удар. Меня, слава Богу, пронесло, если ко всему прочему учесть, что со мной было два года назад, и что я обманул медицинскую комиссию в Севастополе.
Переночевал в гостинице "Грин Вел". На следующий день утром в аппарате наших главных военных советников, которые размещались в посольском районе на острове Замалек на Ниле, мне дали билет на поезд до Александрии и записку на арабском языке, которую я должен был показать таксисту в Александрии, чтобы он отвез меня, куда мне надо. И одного, без сопровождающего, посадили на поезд Каир-Александрия.
Добрался я до Александрии и до наших военно-морских советников благополучно. Уже вечером я пил с ними бренди ."Бык" на десятом этаже гостиницы "Гайд Парк" с видом на шикарную александрийскую набережную и бухту.
Быстрая, всего лишь за три дня, смена страны, ситуации, климата и впечатлений: Севастополь — Москва — Кривой Рог — Симферополь — Каир — Александрия! Это запомнилось на всю жизнь! О Египте даже мечтать было невозможно! О чем рассказать, сразу и не решишь. С работой я справился вроде бы неплохо, хотя для меня все это было впервые. Очень помогли старшие товарищи в группе (в зеленом), для которых, как оказалось, подобные командировки - дело привычное. Ярчайшее впечатление оставили: туристская поездка в Порт-Саид; поездка под Александрию на специально для нас оборудованный пляж на пустынном побережье Средиземного моря; прогулки по Александрии и Каиру; поездка в Гизу и осмотр Египетских пирамид; парад 24 августа в Каире по случаю дня независимости республики, где мимо наших трибун медленно в открытой машине проехали Нассер и Амер в окружении телохранителей (запечатлено на фото); приобретение сувениров и подарков домашним. Все окутано экзотическим флером. И заключительный, организованный специально для нашей группы, прием в загородном стрелковом клубе для высшего египетского офицерства в известном пригороде Каира - Гизе, в непосредственной близости от сохранившегося до наших времен седьмого чуда света - пирамид. Одна из стен клуба, выходящая в сторону пирамид, была из стекла. Трудно передать чувство восторга от увиденного: на фоне абсолютно черного неба, усыпанного яркими звездами, возвышаются специально подсвеченные пирамиды Хеопса, Микерина и Хефрена, а также сфинкс.
В банкетном зале нас обслуживали по специальному ритуалу негры-суданцы в красных халатах и чалмах, расшитых золотыми позументами. В тот раз я впервые попробовал виски, которое большого впечатления не оставило.
Египетские пирамиды — это фантастическое зрелище!
Это все праздничные впечатления, но была и интересная проза. Например, как меня обокрали в Александрии, и что из этого вышло. Иногда я ездил в выходные дни и по вечерам в русский культурный центр, организованный в пригороде Александрии в бывшем дворце короля Фаруха. В это время в Египте было много русских, особенно строителей Асуанской плотины, которые на отдых приезжали в Александрию. Уютное место с библиотекой, кинозалом, теннисными кортами и волейбольными площадками. Туда от моей гостиницы надо было ехать на автобусе вдоль знаменитой Александрийской набережной километров десять-пятнадцать. Автобус обычный рейсовый, условно разделенный на два класса. Для того, чтобы автобус остановился, где тебе надо, необходимо было дать знать шоферу, дернув за веревочку колокольчика, В очередной раз я так и поступил на обратном пути в гостиницу. Помню, автобус был набит арабами битком. У гостиницы я сошел, автобус тронулся дальше. Уже подходя к гостинице, я обнаружил отсутствие в заднем кармане брюк кошелька. А в кошельке были: билет на поезд Александрия — Каир, полтора фунта египетских денег и таможенная квитанция на 21 рубль и сами деньги, которые мне разрешили взять с собой таможенники в Симферополе, когда мы вылетали из Союза.
Вот эти деньги и квитанция стали причиной некоторых неприятностей. Мне пришлось сообщить о пропаже своему главному, а тот, ввиду "серьезности" дела, велел обратиться в наше консульство в Александрии, что я на следующий день и сделал. Помню прекрасное здание консульства — тоже, наверно, одна из бывших резиденций короля или его приближенных. Большой зал, в глубине которого стол, а за столом — сам консул. Выслушав меня, он сказал, что дело серьезное и что, когда я буду в Каире, то должен обратиться с этим вопросом в наше посольство. Ну, думаю, влип. "Впрочем, — сказал консул, — приходите ко мне завтра". Естественно, я пришел в консульство на следующий день, В зале был тот же консул и еще какой-то неприметный, невдалеке сидящий человек. Позднее до меня дошло, что этот незаметный — "из органов". Консул прочел мне мораль о потере бдительности, вызвал секретаршу и продиктовал ей справку, которую я до сих пор храню, как реликвию: "Справка, выдана настоящая гражданину СССР Карасеву Леониду Васильевичу о том, что у него в г. ОАР во время командировки были похищены 21 (двадцать один) рубль советских денег. Удостоверяю. Генеральный консул СССР в г. Александрии ОАР" и подпись, а также большая гербовая печать.
Забегая вперед, скажу, что справка мне не понадобилась. Возвращались мы обратно всей делегацией на теплоходе "Латвия" через Одессу. А одесские таможенники посчитали наше пребывание в Египте очень недолгим и не заслуживающим внимания.
О том, как мы возвращались, тоже стоит немного рассказать. Плыли мы по маршруту: Александрия — Пирей (Греция) — Стамбул (Турция) — Констанца (Румыния) — Одесса. В Александрии бывалые наши люди предупредили, что в Пирее мы будем стоять часа четыре, не меньше, и есть возможность побывать в Афинах, чтобы поглазеть на Афинский акрополь, Парфенон и другие достопримечательности. Афины от Пирея примерно в часе езды. Денег нам дадут мало. На такси хватит только в один конец. Но в Пирее работают три русских таксиста, выходцы из СССР или потомки выходцев из России. Одного зовут Костя-одессит, второго - Ильюша-Муромец за его мощный вид, а имя третьего не помню. Эти ребята всегда приезжают в порт к приходу русского теплохода, И прекрасно знают, что денег у русских хватит только до Афин. Они с удовольствием, несмотря на то, что себе в убыток, из любви к бывшим соотечественникам возят русских до Афин и обратно за полцены.
Прибыли мы в Пирей в начале сентября 1965 года, а там накануне были сильнейшие народные волнения, связанные с какой-то сменой власти. Порт пустынен, кругом мусор, битые стекла, бутылки. Сошли мы с теплохода последними, так как таможенники досматривали теплоход часа два-три. Стоим на берегу и думаем, что делать. А делать нечего, кроме как гулять по Пирею. И вдруг, как в сказке, подъезжают два такси. Из одной машины вылезает маленький сухонький человек. "Русские?" — спрашивает. Мы отвечаем, что русские. "Очень хорошо. — говорит, — я — Костя-одессит, а там, в другой машине — Ильюша, сейчас подъедет третий". Все так и получилось, как нам говорили. Повезли они нас в Афины, точнее к Афинскому акрополю и Парфенону. Там мы подышали воздухом древней Греции, сфотографировались на фоне Парфенона, Костя-одессит оказался бывшим тренером "Спартака" и был в курсе всех наших футбольных дел, в частности, все знал об Эдуарде Стрельцове.
Вот он — знаменитый храм Афины Парфенос на Акрополе, посмотреть на руины • которого съезжаются люди со всего света
Хорошо нас встречал Стамбул. С оркестром на молу, который играл русские мелодии, с радостной толпой на причале. Побывали мы на Стамбульском базаре и в знаменитой Голубой мечети.
Окончание следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
