На преодоление последнего участка пути ушло ещё несколько часов. В конце концов, мы достигли пункта назначения, и на этом наша экспедиция закончилась. Около избы, где остановилась машина, собралось почти всё деревенское население, в репликах и поведении которого, особенно мужиков, чувствовалось нетерпеливое недовольство, по их мнению, нашим приездом с таким большим опозданием.
Гроб с телом Николая Климова мужики тут же вытащили из кунга машины, взвалили себе на плечи и по глубокому снегу понесли его за околицу деревни, где на местном кладбище уже давно была вырыта могила. К процессии присоединились пожилые и молодые женщины, другие свободные мужики.
Я решил, что наша миссия завершена и пора возвращаться в Москву. Но в этот момент подошли находящиеся при хозяйстве женщины и настойчиво просили остаться на поминки, что, якобы, если мы уедем и не простимся со своим сослуживцем, будет не по-христиански, не по-доброму. Так-то оно так, но меня весьма волновало, как бы не произошло чего-нибудь экстравагантного, что чаще всего происходит на поминках, свадьбах или других подобных массовых мероприятиях с обильным возлиянием спиртного.
Не прошло и получаса, как мужики, а за ними и все остальные возвратились с С большим нетерпением стали проходить в избу и усаживаться к давно уже накрытым столам простой крестьянской едой и заставленными большим количество бутылей с самогонкой для прощальной трапезы.
Нашел себе удобное место недалеко от выхода, чтобы, отдав дань памяти нашему сослуживцу мичману Николаю Павловичу Климову, долго не задерживаться на могущей затянуться тризне по усопшему, и пораньше отправиться в обратный путь. Матроса-водителя машины я хотел посадить за стол рядом с собой, чтобы контролировать его действия и своевременно дать команду на отъезд, но он, по каким-то причинам, оказался на другой стороне стола, находясь на расстоянии недосягаемости для общения, однако в секторе моего наблюдения.
Не нарушая бытующих в таких случаях поминальных традиций, я намеревался сказать несколько слов в память о Николае. Но, видимо, упустил подходящий момент и по своей скромности не решился перебивать оживлённо и громко разговаривающих между собой людей, когда после выпитого второго или третьего стакана самогона исчезла строгая начальная система последовательных действий в таких случаях. Мужики продолжали наполнять мутной самогонкой свои гранёные стаканы, тут же мгновенно выпивали эту жутко пахнущую сивухой жидкость, даже не предваряя свои действия никаким словесным тостом, и жадно закусывали селёдкой, которую сопровождаемые мной женщины привезли из Москвы в большом количестве. Селёдка, к слову сказать, находилась на столе в огромном блюде, сваленная кучей, и мужики, хватая её руками, пожирали (не могу подобрать другого слова для описания увиденного) с каким-то звериным остервенением эту неочищенную селёдку целыми рыбинами вместе с головами, костями и потрохами. Такое зрелище мне представилось впервые.
Не выпускал из своего внимания матроса-водителя, мне показалось, что он, поддавшись создавшейся за столом атмосфере всеобщей дозволенности и разгульности, бесконтрольно хватанул стакан самогона. Меня это крайне обеспокоило. Ну, ладно я немного пригубил, чтобы соблюсти традицию, а он же, мерзавец, за рулём, как смел так поступить. Я сделал ему решительный знак выходить из-за стола, и мы незаметно для всех присутствующих удалились. Наскоро попрощавшись без излишних церемоний с вышедшими вслед за нами несколькими женщинами, мы отправились в обратный путь.
Многочасовая поездка до Москвы прошла вполне удовлетворительно, хотя я всю обратную дорогу был обеспокоен возможным отклонением от нормальных действий водителя. К моему удовлетворению на молодой организм матроса, выпитый в той дозе алкоголь, не оказал большого отрицательного воздействия, хотя поначалу у него появлялись некоторые попытки превысить скорость, которые мною мгновенно пресекались. Приходилось несколько раз останавливать машину и заставлять матроса отдохнуть, проветриться, успокоиться. Несмотря на то, что по всей трассе проводилась расчистка дорог от прошедшего обильного снегопада, нам попались несколько грузовиков, глубоко сидящих в кюветах, да и легковушки не все были вытащены из снежных завалов.
Поздним вечером мы возвратились в Отряд. Задача траурной экспедиции была выполнена без чрезвычайных происшествий.
Для меня эта поездка с печальной миссией и кратковременное пребывание в сельской глубинке лишний раз свидетельствовали о громадном различии жизненных условий в городе и деревне, о бесстыдном обмане советского народа партийно-государственной пропагандой, которой многие, в том числе и я, безоговорочно верили, что наше нынешнее поколение будет жить при коммунизме. Прозрение наступало нехотя, медленно и без желания.
Значительной части нашего народа крепко вбили в голову, что социализм, это "совок", "отстой", некачественные товары, очереди и талоны. В целом у многих есть склонность считать, что последние годы горбачевской перестройки это и есть социализм. Народу внушили, что рыночная экономика эффективна, а плановая - отстой и тупик, ее отдельные достижения базируются лишь на труде зеков. Но, так ли это на самом деле?
11. Передислокация Отряда на новое место
Жизнь продолжалась, и любые негативные события, которые всё-таки происходили и в мире, и в стране, заставляли быть ещё более бдительным и своевременно раскрывать происки врага против нашей страны. Главное было то, что моя служебная деятельность шла достаточно успешно. Я уже стал подумывать о своём продвижении и получении очередного воинского звания. Однажды, беседуя с Павлом Ивановичем Егоровым, я как-то обмолвился по этому поводу. Его ответ был сочувственно-понимающим, но весьма пространным и не дающим никаких советов и рекомендаций. Единственно, что обнадёживало в его словах так это то, что в ближайшие годы в Отряде будут происходить большие перемены и изменения, связанные с переездом к новому месту дислокации, где сейчас полным ходом идёт строительство целого комплекса современных зданий удобных как для размещения личного состава, так и для выполнения специальных задач.
Не придав особого значения заманчивым перспективам теперь уже нашего, отрядного, светлого будущего, мне всё-таки хотелось знать своё настоящее. И я, превозмогая чувство предательской стеснительности и набравшись карьеристской смелости, через некоторое время напрямую обратился к начальнику Группы обстановки Приёмного Центра капитану 3-го ранга Юрию Носову с напоминанием, что в прошлом, завершившемся 1962 году срок прохождения моей службы в звании уже истёк. Мне бы хотелось надеяться на принятие во внимание этого обстоятельства. Юрий Алексеевич Носов пообещал подумать. Однако завершившийся очередной 1963 год прошёл в мучительных ожиданиях и не принёс для меня никаких изменений.
В нашей группе стали происходить некоторые организационно-штатные перемещения. Например, давным-давно получили очередные воинские звания «капитан-лейтенант» Юра Берлинов и Толя Сорокин, которые уже планировали осуществить дальнейший шаг по своей служебной лестнице. Первым перешел на новое место Толя Сорокин. Юра Берлинов, хотя формально оставался на штате группы, стал заниматься совершенно новым делом. Задание он получил после долгого и тщательного инструктажа лично от вновь назначенного начальника штаба Отряда капитана 2-го ранга В.Д.Кудинова, сменившего участника Великой Отечественной войны капитана 2-го ранга М.И.Терещенко, которой находился на этой должности с первого дня создания части.
Задание для Юры Берлинова оказалось не только новым, но и необычным, вызвавшим повышенный интерес среди всех категорий личного состава. В те годы впервые после войны было принято решение призывать женщин на военную службу, что сейчас стало обычным делом. Наиболее озабоченным в этом плане оказался сам Владимир Кудинов, как это проявилось впоследствии, не столько с командирских позиций, которыми он обладал в достаточной степени, сколько со своих сексуально-развратных устремлений в отношении женщин-матросов. Как рассказывал Юра Берлинов, делясь с нами своими соображениями и сомнениями, приказание ему от Кудинова было жёсткое и конкретное заняться отбором в военкоматах молоденьких, фигуристых и непременно симпатичных девушек и даже при этом был определён некий стандарт антропометрических данных. Вскоре Юра Берлинов стал разъезжать по разным военкоматам ближних и дальних областей и по возвращению каждый раз лично докладывал Кудинову о ходе выполнения задания, но не всегда при этом получал от него одобрение, а даже наоборот требования, как правило, постоянно ожесточались с целью проведения более тщательного отбора.
В общем, для нашей группы Юра Берлинов был потерян, став вскоре, когда молодые особы стали прибывать в часть, первым командиром женской команды. Кудинов лично проводил осмотры прибывающих на службу женщин, выбирая себе наиболее подходящих для своих дальнейших любовных утех, факты о которых всё более и более становились известными не только на местном уровне, но и доходили до начальства. Со временем скрывать такое безобразие уже стало предосудительно. На мой взгляд, В.Д.Кудинов, обладая определёнными положительными организаторскими качествами, видимо, не совладал со своими похотливыми страстишками и, прослужив в Отряде всего лишь около двух лет, был переведён на Северный флот, правда, с повышением по должности. Как свидетельствует молва, В.Д.Кудинов, оказавшись в других ипостасях, пользуясь своим высоким служебным положением, продолжал принуждать к прелюбодеянию подчинённых женщин-матросов с не меньшей интенсивностью и пристрастием. Человек он оказался пагубный, гнилой и мерзкий.
После Юры Берлинова, как я помню, некоторое время обязанности командира женской команды исполнял капитан 3-го ранга Алексей Лапшев, а затем этим коллективом руководили и другие офицеры. Если не принимать во внимание маньячное поведение Кудинова, то для значительного большинства наших женщин-военнослужащих судьба оказалась счастливой, некоторые смогли выйти замуж и создали свои семьи, другие приобрели новые специальности, третьи стали учиться, что, в конечном итоге, пригодилось в их дальнейшей жизни после завершения военной службы.
Заканчивался 1963 год, но в отношении меня никаких подвижек по службе не происходило. Это меня стало не только беспокоить, но и волновать, поскольку я перехаживал в своём звании второй год. Только что прошедшая аттестация не отметила у меня вообще никаких служебных недостатков и, стало быть, не было объективных причин для задержки продвижения по службе. Тогда я стал понимать, что никого не интересует твоё положение, кроме самого тебя. Мой непосредственный начальник Юрий Носов по-прежнему хранил гробовое молчание, и я с большим сомнением мог себе представить, что моё положение его касается. Для моего характера, видимо, не свойственно выпячивание своих преимуществ и каких-то достоинств. На то, как я изначально понимал, есть прямой командир, который и должен беспокоиться о подчинённых, это так по Уставу. Но в жизни такую ситуацию встретишь не часто. Обычно каждый борется за себя, за свою карьеру и средства выбирает в соответствии со своим взглядом на жизнь. «Каждый умирает в одиночку», - эта крылатая фраза приобрела для меня значительный смысл впоследствии, в более поздний период моей службы. К этой концепции мне придётся ещё вернуться.
В те дни мне ничего не оставалось делать, как, оставив Юрия Носова в стороне, напрямую обратиться к Начальнику Приёмного Центра капитану 2-го ранга О.С.Капустину и напомнить о своём неудовлетворённом желании дальнейшего служебного продвижения.
Непреодолимая проблема для Юрия Носова была решена без всякой волокиты в кратчайший период Олегом Сергеевичем Капустиным, и в первых числах марта 1964 года я был назначен на вакантную должность старшего помощника начальника Группы обстановки, а к майским праздникам уже ходил в звании капитан-лейтенанта.
Капитан-лейтенант Верюжский Н.А. Центральный Морской Радиоотряд. Москва. 1964 год.
В Отряде к тому времени стали готовиться к переезду на новое место дислокации в юго-западный район ближайшего Подмосковья, где строительство казарм, служебных и технических зданий подходило к завершению.
Материально-хозяйственные и инженерные службы Отряда интенсивно и с большим напряжением занимались приёмкой от строителей зданий и сооружений, устранению многочисленных недостатков и одновременно приступали к монтажу бесчисленного количества электрических кабелей, различных антенно-фидерных устройств и выполнению других трудоёмких работ по обустройству технических зданий.
Наконец наступил такой момент, когда потребовалась работа по установке аппаратуры, проверке технического состояния, её отладке непосредственно на будущих боевых постах в залах главного служебного здания. Естественно, такая работа целиком и полностью выполнялась инженерно-техническим составом Отряда. Вместе с тем, для переноски, распределения и установки на штатные места многочисленной аппаратуры и оборудования было принято решение выделить команду матросов.
Такая сводная группа в количестве около 50-60-ти человек была сформирована, и командовать ею поручили мне. На обширной ещё не полностью отгороженной новой территории Отряда нашлась поляна, реконструированная значительно позже под футбольное поле, где были установлены палатки. Хозяйственная служба обеспечила нормальные условия обитания с трёхразовым приёмом пищи. В помощь мне был назначен мичман Владимир Белоконь. Нам вместе удалось совместными усилиями обеспечить хорошую, можно сказать, ударную работу личного состава в течение почти трёх летних месяцев. Если честно сказать, то, вспоминая тот период, меня никогда не оставляло чувство беспокойства: как бы мои матросы не поддались романтическим настроениям и не разбежались бы по ближайшим деревням. А удержаться от такого соблазна, на мой взгляд, было чрезвычайно трудно. Разве спокойно уснёшь в такие тихие, тёплые, светлые, соловьиные ночи, наполненные волнительным запахом лесных цветов и полевого разнотравья? – как в песне поётся!
Стараясь поддерживать дисциплину и порядок, после отбоя и отхода ко сну, которому предшествовала ежедневная вечерняя поверка индивидуально каждого строго по списку, мы с моим помощником дополнительно регулярно обходили палатки и проверяли наличие матросов, но ни разу не фиксировали самовольно отсутствующих. Отработанная строго по инструкции дневальная служба круглосуточно обеспечивала в нашем палаточном городке необходимый порядок, чётко соблюдая распорядок дня.
Каждое утро после подъёма на разводе перед началом рабочего дня, проверяя по списочному составу каждого матроса и распределяя по требуемым объектам, согласно поступившим заявкам на каждый день, мне, к моему удивлению, ни разу не удавалось обнаружить отсутствующих или даже увидеть недовольные, не выспавшиеся, смурные, угрюмые лица. Просто мне трудно было представить, что они не бегали в самоволки. Может быть, как я теперь понимаю, у них была отменно налажена конспирация. Как бы там ни было, но у меня ни к кому не было замечаний и претензий по внутреннему порядку и личному поведению. По оценкам офицеров и мичманов инженерной службы каждый матрос на своих выделенных участках выполнял все указания без сачковства, без дополнительных напоминаний, слаженно и инициативно. Вскоре Отряд был полностью подготовлен к передислокации на новое теперь уже постоянное место нахождения.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)