Стояло жаркое лето 1958-го. Слава Калашников добивал третью смену в пионерском лагере АХО ЦУ ВМФ «Горки» Рогачёвского района Московской области[4]. За отличную работу в лагерном кружке юного натуралиста он был награждён значком «Юный натуралист» и живым петухом. А 25 августа 1958 года его встречал из лагеря отец.
Володя Грабарь ненавидел пионерлагеря по определению. Его позвала со двора домой мать. О возможности отдать сына в Нахимовское ей сообщил сосед по квартире, работавший на Судоремонтном заводе. У Вити Крылова тетка работала в строительной организации Северного Флота, видимо была разнарядка, и она подсказала матери, растившей в одиночку троих детей, отдать Витю в Нахимовское училище.
Начальник организационно-строевой части Нахимовского училища Николай Лазаревич Ляшок рассказал о предстоящем наборе своей сестре, и та начала собирать документы на сына – Сережу Мельниченко. А командир роты Моисей Романович Тихонюк стал готовить к поступлению своего племянника Борю Быханова. Случаем также воспользовались: парикмахер училища Алексей Александрович Овчинников, работавший в училище еще до рождения сына Валентина, и Айша Зимуровна Бабикова, она устроилась уборщицей в 1947 году, то есть сразу после рождения сыночка Шамиля. У Юры Монахова отец служил в музкоманде училища, но дома речь об учебе в училище никогда не заходила. И вот, в конце августа, когда Юра собирался с одноклассниками по 71-й школе в кинотеатр «Свет», что на Большом проспекте Петроградской Стороны, внезапно появился отец, и только по пути в автобусе №1 объяснил Юре, куда и зачем они едут.
В тот год, как разузнал Саша Белогуб, а отец Саши тогда служил в ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского, набор в пятый класс и не планировался. Похоже, что при очередном сокращении военных расходов пытались сэкономить копейки за счет Нахимовского училища, сократив обучение в нем до трех лет (9-11 классы). Ближе к осени решили все-таки не сокращать и набор объявили. Но было уже начало августа. «Благая весть» облетела военные организации Москвы и Ленинграда, и едва успела достигнуть флотов. Потому-то большая часть поступающих оказались из двух столиц и приморских городов или детьми из военных семей. Потому и для большинства ребят предложение поступать в училище было неожиданным.
На Славу повлияло авторитетное мнение отца, на Витю – тяжелое положение матери, он согласился, а вернее сказать, не возражал. Володя и до сих пор не понял, почему он тогда дал слабину. И у всех тот едва заметный ответный кивок, данный родителям в знак согласия, оказался едва ли не самым значительным в жизни. Уже взяты билеты и съеден наградной петух. Мать стоит у порога и украдкой плачет. Впереди – неизвестность, а некоторые ребята, похоже, и вовсе не понимали, куда шли. Расставаться с товарищами и родным городом не хотелось…
***
Ленинград встречал гостей во всей красе. Год назад, то есть в июне 1957 года город отметил свое (в 1953 году, празднование не состоялось из-за смерти Сталина). В городе давно уже исчезли следы военных разрушений. Но главное - был проведен газопровод, на кухнях появились газовые плиты, и почти все дворы города очистились от штабелей дров. В городе стало просторно и чисто. К юбилею открыли ещё две станции метрополитена: Чернышевскую и Площадь Ленина. Таким образом, первая линия (Автово – Площадь Восстания), открытая в 1955 году к 10-летию победы в Великой Отечественной войне, стала длиннее и теперь уже соединила все вокзалы города: Балтийский и Варшавский, Витебский, Московский, а теперь и Финляндский. Теперь прибывающие иногородние ребята имели возможность доехать сначала до ближайшей к училищу станции метро Площадь Ленина, которая выходила на новый, еще не достроенный Финляндский вокзал. А затем пешком (15 минут хода) или на трамвае могли добраться до Петроградской набережной по только что введенному в строй после реконструкции мосту Свободы (Сампсониевскому). С моста открывался самый красивый ракурс на здание училища и стоящий рядом крейсер «Аврора».
Петроградская сторона у Кировского (ныне Троицкого) моста. Фото 1970-х годов.
Но ребятам более запомнился другой вид - с моста Кировского (Троицкого), когда трамвай, обогнув памятник Суворову, выезжал на простор Невы. Пусть «Аврора» чуть выглядывала из-за каменного обвода стрелки Петроградской стороны, а само училище, едва трамвай въезжал на мост, заслонялось мощным зданием с гигантскими статуями на крыше, но память ребенка, взвинченная желанием поступить в училище, возвела этот вид до статуса великолепной панорамы Невы в самом широком ее месте.
Тот великолепный дом, который обычно считают Нахимовским училищем, на самом деле является только его частью. В нем единственном располагалось Ленинградское Нахимовское училище при самом своем основании в 1944 году. Но через год училищу отдали еще стоящее у Домика Петра здание начальной школы, туда в сентябре 1946 года перенесли спальни, и его назвали спальным корпусом, а старое здание стало называться учебным.
Этот учебный корпус, бывший Училищный дом имени Императора Петра Великого, построенный архитектором Александром Дмитриевым в 1910 году и фигурирует во всех исторических справочниках. Задуманный как памятник Петру I, он отличается воинственным видом, и выглядит импозантно, напоминая старинные постройки эпохи Петра Великого. Первоначально дом этот предназначался для ремесленных училищ и школ, которые до 1920-х годов также назывались училищами, потому он и назывался училищным домом. Училищным домом, только в другом значении этого слова, он и остался, когда здесь разместились нахимовцы. Совершенно случайно даже силуэт здания оказался похожим на корабль.
Учебный корпус Ленинградского нахимовского училища. Вид со стороны Большой Невки. Фото А.Рязанцева. 1985 год.
В плане учебный корпус имеет сложную конфигурацию, напоминающую букву «Ц», только без хвостика на нижней полочке. Эта нижняя полка соответствует главной части здания, протянувшейся вдоль Петроградской набережной и обращенной своим фасадом к правому рукаву Невы, Большой Невке. Левая ножка буквы – это южное крыло, обращенное к Неве. А правая ножка, с севера, вдоль Пеньковой улицы – корпус актового зала.
Эту архитектурную композицию все прибывающие осваивали постепенно. Под шпилем в главной части здания находится главный вход, куда каждый год, ближе к осени, каждый своим путем устремлялись мальчишки со всех концов страны. На первом этаже в вестибюле находятся кабинеты командования, в которых вершатся ребячьи судьбы. На втором этаже располагаются учебные кабинеты, на третьем и четвертом - классы, на пятом мансардном с овальными окнами находится столовая.
В южном крыле на первом этаже в бывших учительских квартирах теперь размещались учебные мастерские, а бывшая кузница была превращена в теплый гараж на несколько легковых автомобилей. На втором в помещениях с широкими окнами оборудованы кабинеты рисования, естествознания и химии, выше – классы, а на пятом – спортивные залы. Южное крыло - самое светлое и теплое. Поэтому в нем учились младшие воспитанники. С главным крылом оно соединяется архитектурной вставкой, у которой внизу – ворота во двор, а выше по этажам - переходные коридоры и разные помещения. На втором этаже находились кабинеты иностранных языков, а выше в коридорах: пионерская комната с кинозалом, зал спортивной славы и прочие помещения.
К нашему поступлению в 1958 году Ленинградское Нахимовское училище отсчитывало 15-й год своего существования.
За эти годы порядок обучения в училище менялся неоднократно. Нахимовцы в разные периоды учились по пять, шесть и даже по восемь лет. Ленинградское Нахимовское училище заканчивали и нахимовцы Рижского и Тбилисского училищ, после их расформирования. А с 1956 года приказом Министра обороны СССР в училище было разрешено принимать не только детей-сирот, но и всех желающих. Тем самым как бы подтверждалось, что страна с задачей жизненного обустройства сирот войны в основном справилась. А большинству из нас этот приказ дал возможность стать юным нахимовцем.
***
Как ни быстро разносятся вести по флотам, а первым в училище (11 августа) прибыл сын работницы кондитерской фабрики имени Н. К. Крупской Коля Петров. Приехал он из какой-то глухой деревни Псковской области, где находился на воспитании у бабушки. По имени одного из селян он и был потом прозван нами Филимоном. Но та десятидневная фора, которую он получил, возвысила его над всеми прибывающими. Он уже усвоил пару-тройку команд, давно всем известных из пионерского прошлого, голос у него приобрел железные нотки, и он встречал нас, как старослужащий. Ему и поручили командовать нашим наскоро сляпанным строем.
Пятиклассник Коля Петров
20 августа прибыла группа ребят из Таллина: Васильев, Фрейберг, Мизиков и др., к ним присоединились ленинградцы: Попов, Овчинников, Е. Смирнов Е., Баудер, Кашников, Белогуб, Миронов, Семенов, Ульяшин, Моисеев. 25 августа прибыли Крылов, Белов, Сипачев, Фролов, Мельниченко, Смирнов В., Монахов, Быханов, Грабарь. На следующий день из Москвы привезли В. В. Калашникова, из Калининграда - Малахова. И – пошло поехало.
Все прибывшие считались кандидатами, то есть лицами, которые еще только предполагались к поступлению. Право стать нахимовцем надо было еще завоевать.
Задворнова, Московенко и Коновалова привели в училище матери. Женщины тут же познакомились, и уже вместе готовили своих сыновей к экзаменам. В один из дней привел своего сына Володю и Андрей Григорьевич Полынько. Ему, как старшине, ветерану флота, тут же подчинили команду кандидатов, которых надо было доставить в санпропускник. Володя помнит, что в группе оказались В. Коновалов, А. Коваленко и А. Мирошин. К сожалению, теперь никто из них уже не может подтвердить Володины слова, а о санпропускнике вспоминают немногие, возможно, не все и побывали там.
Ленинград тогда был значительно меньше теперешнего, пригородами считались поселки: Дачное и Купчино, или же станция Волковская (у Волковского кладбища), откуда бригадир Ленинград Варшавской дистанции пути Яков Зиновьевич Хомко привез своего младшего сына Васю (средний сын Витя поступил годом раньше).
Аркадий Моисеев (слева) у родного дома; рядом - брат Николай, будущий нахимовец, выпускник 1967 года. 5 октября 1958 года.
Когда многие уже сдавали экзамены, и состоялись первые зачисления, привёз братьев-близнецов Козловских на собственном автомобиле их отец, полковник интендантской службы, начальник продовольственного отдела Балтийского флота. Было это 28 августа.
Всей нашей оравой: принятыми и не принятыми, первое время руководил старший лейтенант Борис Афанасьевич Кузнецов (прибыл 27.8.58). Чуть позже к нему присоединились другие воспитатели: Владимир Васильевич Тарбаев (9.09.58) и Валерий Антонович Невзоров. Вероятно, их также как и нас назначали впопыхах, и они приступали к своим обязанностям, едва переступив порог училища.
***
Здание училища, в сущности, было обыкновенным школьным домом, пусть и красивым. Нам в те дни особо восхищаться им было некогда, захваченные суетливой новизной тех дней, мы шныряли по лабиринтам коридоров в поисках нужной комнаты. И все-таки каждый наверняка сравнивал училище с оставленной школой. Помещения здесь почти ничем не отличались от школьных - те же классы, коридоры. Те же парты, только их в классах было меньше, и крышки, в отличие от черных школьных, окрашены в белый цвет. Как и в любой школе в летнее затишье, здесь также повсеместно завершался ремонт, совсем скоро начало учебного года, и это ожидание производило гораздо большее впечатление. Всё тогда было как-то тревожно, заполошно и сумбурно.
Все кандидаты жили в спальном корпусе (здание на улице Мичуринской, дом 3). Нас было трудно уложить вечером спать, а утром поднять с постели. А кое-кому приходилось утром с опущенными глазами выносить свои матрасы на просушку. Энурез и виноватая улыбка – спутник любой призывной компании. Родители тем временем устраивались – кто, где мог.
Кроме двух корпусов училищу принадлежал и стоящий у Петроградской набережной крейсер «Аврора». Нахимовцев в училище еще не было, и, чтобы не разводить суету в училищной столовой, питание было организовано на корабле. «Аврора» незадолго до того прошла ремонт в Петровском доке Кронштадта и еще пахла свежей краской. Запах сурика и смоленой пеньки, плетеные маты перед каждой дверью и неимоверно высокие пороги (на морском языке – комингсы), которые, казалось, становились еще выше, когда пытаешься через них перешагнуть – это и есть первое детское впечатление от легендарного крейсера. Корабельная пища была матросской и не предназначалась для нежного детского горла. Мы и прозвали её «горлодёром». У некоторых ребят была возможность поесть еще где-нибудь, и они эту еду старались избегать. На них производило неприятное впечатление то, что иной раз, когда нас сажали за раскладные корабельные столы, некоторые еще малознакомые им товарищи прямо-таки набрасывались на еду. А те уплетали все подряд по своим причинам: одни от недостатка воспитания, другие от голода, а третьи в показную. Володя Полынько, например, вообще не любил первое, и теперь давился, но ел матросский борщ, подгоняемый мыслью, что это был его первый экзамен на пути к высокому званию нахимовец.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)