НА УРОКЕ АСТРОНОМИИ
Мне не постигнуть бесконечности,
Я ненавижу астрономию,
Признаюсь, по своей беспечности
Люблю я больше гастрономию.
Как будто в сумашедшем доме я,
Как будто в солнечном ударе я!
Да сгинет вовсе астрономия!
Да процветает кулинария!
У стороннего и тем более юного читателя может возникнуть мысль о кромешной лености, а то и пустоголовости наших героев. Глядишь и воспримет такой читатель всерьез шутливую, нашей же эпохи, расшифровку слова «Курсант»:
К — квалифицированная
У — универсальная
Р — рабочая
С — сила,
А — абсолютно
Н — не желающая
Т — трудиться...
Курсантский кубрик. Не правда ли, слегка похоже на тюрьму (без решёток на окнах)? А какие люди вышли из этих стен! Богатыри!
И совсем уж «неинтеллектуальным» может показаться наше сообщество, когда читатель ознакомится с командирско-старшинскими афоризмами и сентенциями, на коих мы вызревали, воспитывались, укреплялись духом и телом. Из персонального творчества старшины Матинского:
— Завтра байня. Ежели кто-нибудь пойдет, это дело, в байню в бушлатах нараспашку, то фугану, это дело, в наряд на коридоре флаконы обтирать.
— Собрать стаканья на край стола!
— Увольнение сегодня до двадцати трех ноль-ноль-ноль.
— Из ведомости: ...«счеток для на тирания палубы — 5 шт. ...портрет на Химова — один...»
«СМИРНО — И НЕ ШЕВЕЛИСЬ!» (творчество разных командиров и начальников 1945—1953 гг.)
ПОЛИТИКА, МОРАЛЬ, ИСКУССВО
— Это вам не профсоюзы или какое-нибудь другое безобразие!
— В Америке все еще действует банда «Кукрыниксы»...
— Некоторые курсанты читают буржуазного писателя Клиплинга, чему такие книги могут научить? Хотите, как Тарзан, жить в джунглях?
— Газетами с портретами тумбочки не застилать, в гальюн ходить с оглядкой, передовицы туда не носить.
— Эта девушка не по том разряд имеет, а по том, по чем не всякая девушка разряд иметь может.
— Что Вы бродите по коридорам, как горе от ума?
УЧЕБА, ДИСЦИПЛИНА, СТРОЕВАЯ ПОДГОТОВКА
— Скоро экзамены, наукам, которым вас обучают, остались считанные дни.
— Если ничего не умеешь делать, сделай хотя бы выводы.
— Дисциплину в нашей роте нужно свести к нулю!
— От меня... до другого столба... разомкнись!
— Что у Вас винтовка, как все равно у охотника за грибами?
— Товарищ курсант! Выйдите из строя и посмотрите на себя со стороны — как Вы идете!..
— Ботинки почистить с вечера, чтобы утром одеть их на свежую голову.
ГРИМАСЫ БЫТА
— Пообрастали, как Карлы Марксы! Всем постричься. Сзади наголо, а спереди — как сзади.
— В тумбочках плохой беспорядок!
— У нас, товарищи, еще много дикости. Я собственными глазами видел объявление в гальюне: «Воду из писсуаров не пить»!
— В училище стены грязные, что у вас тут все негры, что ли?
— Что вы бегаете за мной, как за девкой ранее опозоренной?
— Что вы молчите, как рыба об лед?!
— Что вы смотрите, как все равно гусь из-под шкафа?
— В роте завелась обезьяна, которая говорит как Я.
— Чемоданы без бирок, шаг вперед, ша-а-гом марш!
Высказываниями такого рода цель преследовалась самая благая, четко названная все тем же Кирносовым — ясно службу понимать
А если всерьез? Если плохо нас воспитывали и плохо мы учились, то откуда же взялись десятки адмиралов и двух, и даже трехзвездных, десятки ученых от докторов наук до членкорров, командиры и капитаны кораблей, доктора, писатели и, бог знает, кто еще, но только не пустышки и не бездельники?
Пусть язык у воспитателей наших иной раз прихрамывал, так ведь война была за их плечами, а не вузовские аудитории. Язык — это всегда не главное, были бы душа и сердце. А они были, сейчас мы это знаем точно.
А если вспомнить преподавателей наших? Чаликова например, который иной раз вместо чего-то там по устройству корабля читал нам стихи Лухманова. Они запомнились на всю жизнь:
Семь лет, проведенных вместе, особенно в юности, — это немало. Именно в те годы возникло нечто, соединяющее наше прошлое с настоящим и будущим.
ЭССЕ ОБ ОБЩЕЙ КАШЕ (авторство коллективное, многоступенчатое)
В трудное время после Отечественной войны в Царскосельском лицее учились на одном курсе незнаменитые тогда еще ребята, и среди них кучерявый паренек Саша. Воспитатели у них были строгие, но добрые и заботливые. А с пайком, надо полагать, дело обстояло, как это всегда бывает после войны, туговато. На завтрак, конечно, давали сахарку и коровьего маслица, а в обед кормили, как правило, кашей.
Приносил ихний дневальный один горшок на шестерых, и кто-нибудь делил по мискам, а выскребая последнюю чумичку и поглядев на нее с сомнением, произносил: «Да чего тут делить!...», — и вытряхивал в свою посудинку.
По этому поводу Саша сказал такие слова: «Блажен муж, иже сидит к каше ближе!» (см. т. 11, стр. 264).
Общая издавна объединяла людей на Руси. На Дону артель так и называлась: каша. «Мы с ним в одной каше ходим», — говорил донец про своего дружка. Если цари да бояре пировали, то простой народ кашничал. «Каша есть мать наша, не бифштексам чета, не прорвет живота». Про кашевара говорили, что он живет сытей полковника. И вообще — «где каша, там и наши».
Именно нашей русской каше мы обязаны прекрасному слову, которое нас объединяет, — однокашник.
Возвратимся к повзрослевшему уже Саше, точнее сказать к Александру Сергеевичу, и вспомним его стихи, посвященные однокашникам:
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен...
Почему мы после жены, детей, ну и, конечно, непосредственно начальства больше всего любим однокашников?
Потому что однокашники — это наша нескончаемая молодость, как бы остановленное прекрасное мгновение. Однокашники друг для друга всегда молодые, красивые, холостые, умные, щедрые и бесстрашные. Кто может спросить адмирала, академика или министра: «А помнишь, Васька, как однажды дали мы с тобой звону?» Естественно, только однокашник. Всякий другой после таких слов был бы дематериализован.
'Однокашники — это постоянный пример для подражания и как бы реестр наших собственных скрытых возможностей. Так бы и жил себе, как трава растет, не задумываясь о своих возможностях, а как узнаешь, что твой однокашник, который у тебя математику списывал, по твоим конспектам политэкономию сдавал и просил у тебя перешитую бескозырку на увольнение, стал депутатом или лауреатом, — сразу понимаешь, на что способен, напрягаешь силенки и быстренько становишься таким же.
Однокашник — это второе Я. Однокашник знает о тебе все, даже то, что сам давно постарался выкинуть из памяти. И нет для него большего удовольствия, чем вспомнить о тебе что-то приятное, волнующее, возвышенное... и с милой улыбкой сказать тебе это прямо в глаза, да еще в присутствии других лиц, чтобы и они насчет тебя не слишком заблуждались.
Однокашники даны нам от бога, их, в отличие от членов товарищеского суда, не выбирают, и любить их надо такими, каковы они есть.
Подавляй в себе животное чувство стремления продвинуться ближе к каше, растолкав однокашников, а если тебе поручили делить — раздели до крошки и последнюю чумичку.
Будем же достойными этого звания, не военного, не ученого, не административного, а самого человеческого на свете — Однокашник.
Приложение. Песни нашей юности.
Романтическая история про Жаннетту в Кейптаунском порту была сочинена учеником 9-го класса 242-й ленинградской школы Павлом Гандельманом. В 1940-м году он задался вопросом: «А кто же пишет популярные дворовые шлягеры?», и надумал поставить эксперимент. На мотив популярнейшей утесовской «Красавицы» он решил сочинить ррромантичнейшую зубодробительную экзотическую песню и посмотреть, как быстро она пойдет в народ. Он писал по куплету на уроках литературы, а на переменах проверял получившееся на одноклассниках. Одобренные куплеты переписывались и разбредались по дворам. Павел Гандельман в 1944 году.
В. Конецкий. Сб. Морские повести и рассказы. Л., 1987, с. 548-549.
«Девятнадцатого сентября 1977 года я получил письмо:
…Морская песня «Жанетта» - это литературная мистификация. Писалась она в 1939/1940 учебном году на уроках. Ее автор – девятиклассник Павел Гандельман, ныне подполковник в отставке. Собственно, он и я уговорились писать по куплету. Начал он, потом три строчки сочинил я, и вдруг Павла прорвало – он начал строчить даже на переменках…
Выбрали мотив популярной в те годы песенки «Моя красавица всем очень нравится походкой нежною как у слона…»
На тех уроках литературы проходили «Кому на Руси жить хорошо», в песню попало заимствование: «…здесь души сильные, любвеобильные…»
Почему получилось такое неравенство в авторстве? Да потому, что я был просто школьником, а Павел – уже поэтом.
Он учился в доме литературного воспитания школьников (ДЛВШ) с Г. Капраловым, С. Ботвинником, А. Гитовичем и, кажется, с Л. Поповой. Их кружок вел поэт Павел Шубин.
В 1943 году, после прорыва блокады, уже по ту сторону Невы, у костра, я впервые услышал, как «Жанетту» пел совершенно мне чужой человек. Меня, помню, зашатало от удивления. А «Жанетту» поют и сегодня!
Павел за это письмо будет на меня сердит: у него неважно со здоровьем, и он не очень любит гласность. Тем не менее сообщаю его адрес и телефон…
Залесов Т. Д.
Дозвониться до автора «Жанетты», нашей любимой курсантской песенки, оказалось безнадежно трудно. Но ко мне приехал Виталий Маслов, начальник радиостанции атомохода «Ленин», ас по всем видам связи. И мы дозвонились Павлу Моисеевичу Гандельману. Произошло это в двадцать три часа двадцать минут. Подполковник в отставке обложил нас последними словами и бросил трубку, еще раз доказав свое полное пренебрежение к поэтической славе».
Конецкого я очень уважаю, но было все не так, - говорит Гандельман. - Он действительно мне однажды позвонил очень поздно вечером, был изрядно подшофе и звал в "Асторию", где они с какимито моряками пили и пели "Жанетту". Я отказался приехать, причем абсолютно не выражался. Кстати, так с Конецким мы и не повстречались никогда.
Окончание следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
