Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Виртуальное прототипирование в Зеленодольском ПКБ

Как виртуальное
прототипирование
помогает
создавать корабли"

Поиск на сайте

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 13.

Страницы истории Тбилисского Нахимовского училища в судьбах его выпускников. Часть 13.

Обстановка в коллективе была хорошая и климат здоровый. Явных лидеров не было, были те, кого уважали, в основном, за хорошую учебу. На первых порах мне пришлось нелегко. Все для меня было новым и непривычным. Да и с учебой не все в порядке. Ребята были гораздо сильнее, и мне было очень стыдно и неудобно, когда мои знания не соответствовали как требованиям, так и программе. По этому поводу я очень сильно переживал, старался, как мог – боялся, что меня могут отчислить.
По характеру я был стеснительным, и поэтому старался быть очень дисциплинированным, а также исполнительным, чтобы не получать лишние замечания, так как мне хватало нареканий насчет учебы.
Распорядок дня был очень жесткий и насыщенный: подъем в 7 часов, обязательная зарядка, утренние процедуры, осмотр на построении, завтрак, 6 часов учебных занятий, обед, обязательный «мертвый час», 2 часа послеобеденных учебных занятий, наконец-то, 1,5 часа свободного времени, ужин, 3 часа самоподготовки, вечерняя прогулка, поверка и в 22 часа – «отбой».
Это был установленный порядок на все время обучения и пребывания в училище. В самом режиме дня был заложен порядок и дисциплина для всех. Все передвижения из класса в класс или в другие аудитории производились и проходили только строем!
Строй в составе подразделения сделался нашим образом жизни. Все шло через построения и передвижения. Команды: «Становись!», «Равняйсь!», «Смирно!», «Шагом марш!» - вошли в нашу кровь навсегда! И если просыпался ночью, то казалось, что вот-вот прозвучит команда «Подъем!». Действительно, эта команда была самой нежелательной и нелюбимой.



Фотография на память. В центре старшина 1 статьи Евгений Васильевич Бруснигин, справа нахимовец Курако.

И я уверен, не было нахимовца, который вскакивал бы с постели с удовольствием, когда дневальный кричал во всю мощь своего голоса «Подъем!», и одновременно включался везде яркий свет!
Дневальным или дежурным объявлялась на зарядку форма одежды № 2 или №3 (в тельняшках или без) в зависимости от температуры наружного воздуха. Самой же ожидаемой для нас была команда "Прогулка". Это уже означало форменка или бушлат. На подъем, туалет, одеться и встать в строй отводилось очень мало времени – от 40 секунд до 1 минуты. При этом надо было еще не забыть отбросить одеяло на спинку кровати для проветривания.
Последнее для некоторых и было самым печальным событием. Неприятные воспоминания. После напряженного дня так крепко спали, что не могли проконтролировать момент образования под собой мокрого пятна. Я не избежал тоже этой неприятности. Мало того, что было стыдно, но было и не комфортно - трусы и простыни никто не менял. С этим боролись, принимали меры, все были на учете. Дневальному давался список, кого и когда разбудить. И он регулярно и методически через каждый час будил и настаивал "сходить в туалет". Неимоверно сильно хотелось спать. Разбудят – не хочешь, а заснешь потом так крепко, что и не почувствуешь, как это и произойдет. Всякое бывало, кому-то помогало, кого-то будили поздно! Наказание же полагалось обязательно и неотвратимо. Стыдно было перед своими ребятами. Готов был провалиться сквозь землю! Ведь это не дома. Так в мокрых трусах становился в строй и бежал на зарядку, испытывая неудобство и стыд! Нужно отдать должное ребятам и коллективу. Никогда и никто не злорадствовал и не смеялся! Были совсем маленькие. Но, наверное, понимающие и не по-детски мудрые!



«Отбой», как и «Подъем», был чем-то наподобие ритуала, который надо было выполнять четко и быстро. Так, на отход ко сну тоже отводилось 40 сек. За это время надо было всем разбежаться из строя к своим кроватям, раздеться, сложить форму одежды установленным образом. Обязательно расправить гюйс (воротничок). Под табуретку поставить ровно вместе ботинки, на перекладину повесить носки. Разобрать постель и нырнуть под одеяло так, чтобы край простыни был завернут, и одеяло не касалось лица. Через 40 сек. все должны были замереть в своих постелях. Ну, а для тех. кто замешкался или не уложился во времени, в свободное время устраивали обязательные тренировки. Практиковались чаще тренировки и не ожидая свободного времени, сразу. Наказание тоже применялось сразу после отбоя! Называлась фамилия и говорилось время: от 10 до 30 минут, что означало: ты поднимался, становился у своей тумбочки по команде «Смирно» и стоял это время, не шелохнувшись, под зорким взором дежурного, старшины, или другого должностного лица. За невыполнение - добавляли минуты.
И еще, чтобы придать выполнению команды «Отбой» состязательность, как в соревновании, каждый последний, не зависимо от времени, становился к тумбочке. Это надо было видеть - мы, как воробьи разлетались по своим кроватям, ведь никому не хотелось стоять, все хотели после такого тяжелого дня поспать.
А то, что дни были действительно трудными и напряженными, не приходится сомневаться. С семи утра до отбоя хождение по струнке в постоянном напряжении и страхе заработать наказание (а его можно было получить за что угодно, и тысячи причин могли быть основанием для его применения!)
Ведь не надо забывать, что мы еще были всего лишь дети, со своим миром и детскими шалостями, желанием порезвиться и поозорничать. Все это пресекалось на корню. Наказание играло очень большую роль в нашем воспитании. Оно, как неотвратимый Дамоклов меч, висело над каждым из нас от подъема до отбоя.
Шло время, уходили одни воспитатели, приходили другие, менялись методы воспитания, и мы сами претерпевали изменения - становились старше, более зрелыми и понимающими. Процесс становления, развития, улучшения шел повсеместно все эти годы.



Замечательное событие по своей масштабности и значимости свершилось в 2009 году! Санкт - Петербург гостеприимно распахнул свои объятия и встретил всех тех, кто помнит и чтит годы учебы в НВМУ! Радостное и незабываемое событие!

Не забывайте! Я пишу свои детские впечатления, они у меня искренние, без домыслов и гиперболизации. Так было! Почему я должен говорить, что так не было! Да, жизнь такую трудно, наверное, представить современному нахимовцу. Но ведь это было и другое время. Шла война! Суровые военные будни не могли не сказаться и на нашей жизни. Воспитателями пришли многие после фронта. У них в памяти и перед глазами стояли страшные и ужасающие картины войны. Воспитание - это процесс, требующий знаний, трудолюбия, выдержки и постоянства. Многим из них не хватало опыта работы с детьми, а некоторые были и не женаты. Я отношусь к этому с пониманием и прекрасно знаю, что те времена никогда не вернутся. Все, что было с нами, оно с нами и уйдет! Останется только маленький слепок с того времени, и наши воспоминания будут иметь к нему прямое отношение.

От редакции.

Прежде чем вернуться к воспоминаниям Эдуарда Гавриловича Карпова, прерванных на поступлении в училище в 1948 году, считаем необходимым сообщить то немногое, что известно сегодня о первом выпуске Тбилисского нахимовского училища. Выражаем сердечную признательность и искреннюю благодарность Суриё Каландарашвили, вдове выпускника 1952 г. Е.В.Каландарашвили, Харазову Виктору Григорьевичу, выпускнику 1952 года, Петру Валерьевичу Зюзликову, приемному сыну нахимовца Г.Г.Квачадзе, за неоценимую помощь.

Из числа набранных в 1943-1944 годы училище закончили менее шестидесяти выпускников. Тем не менее, можно предположить, выпускников отличала хорошая и отличная подготовка. Семь нахимовцев закончили обучение с золотыми и серебряными медалями.



Сидят: первый слева Виктор Иванович Семёнов, серебряный медалист, третий слева Гурам Григорьевич Квачадзе, золотой медалист, крайний справа сидит Виталий Степанович Демидов, стоит слева первый Любошиц Феликс Львович, золотой медалист. Выпуск 1948 г, ТНВМУ, Тбилиси. Сведения уточнены Петром Валерьевичем Зюзликовым, приёмным сыном Г.Г. Квачадзе, Константином И. Чикваидзе. ТНВМУ, Тбилиси.

Как-то на свежую голову буду пробовать вставить индивидуальные и некоторые групповые фотки выпуска 1948 г. Сведений очень мало - 5-7 человек.

Эдуард Карпов. Я ВЫРОС В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. Санкт-Петербург 2007. Продолжение.

ОТРОЧЕСТВО


Теплым августовским утром на перроне Московского вокзала появилась нестройная колонна мальчиков одиннадцати — двенадцати лет, возглавляемая морским старшиной. За плечами у большинства ребят висели армейские вещевые мешки, некоторые несли в руках неказистые чемоданчики. Это были ленинградские ребята, принятые в Тбилисское нахимовское военно-морское училище. Одним из них был и я. Ребят сопровождали женщины, в основном — матери, провожавшие своих детей в дальние края.
Колонна подошла к одному из вагонов поезда Ленинград-Сухуми, и началось трогательное прощание матерей с детьми. Затем, по команде старшины, ребята вошли в вагон и были распределены по полкам. Поезд тронулся, и начались первые знакомства, многие из которых протянулись потом на долгие годы. В тот день я познакомился с Олегом Бахчисарайцевым, Славой Жежелем, Володей Коркиным, Олегом Косачем, Димой Косолаповым, Юрой Сологубом, Сашей Тележниковым и Леней Якушевым — с этими ребятами мне предстояло прожить вместе шесть нахимовских лет, а потом всю жизнь сохранять дружеские отношения.
Поезд двое суток шел по разоренным войной просторам России и Украины и на третий день вышел на берег Черного моря. В Туапсе нас высадили из поезда, привели в порт и посадили на небольшой пароходик, на котором мы добрались до местечка под названием Фальшивый Геленджик, расположенного на берегу моря недалеко от города Геленджика. Это наше первое морское путешествие длилось несколько часов и доставило будущим морякам большое удовольствие. Море было спокойным и красивым, сияло солнце, было тепло, но не жарко, и мы шли вдоль высоких берегов, покрытых зелеными лесными зарослями — все это был «юг»,  который ленинградские ребята видели впервые в жизни.



В Фальшивом Геленджике базировался дивизион торпедных катеров, на береговой территории которого летом располагался лагерь нахимовского училища. Торпедные катера стояли в устье небольшой речки. У выхода речки в море был сооружен специальный «ковш», представлявший собой небольшую бухточку, образованную волноломом, защищавшим устье речки со стороны открытого моря, и пирсом, стоявшим перпендикулярно к берегу. Внутри «ковша» и по берегу речки были оборудованы причальные стенки для швартовки торпедных катеров. Дивизиону принадлежала довольно большая береговая территория. На одном краю этой территории, рядом со стоянкой торпедных катеров, стояли служебные здания дивизиона, а в стороне от них находилось футбольное поле, вокруг которого располагался нахимовский лагерь.
Благополучно дойдя до Фальшивого Геленджика, мы высадились на пирсе и, ведомые старшиной, двинулись в сторону нахимовского лагеря. Лагерь представлял собой палаточный городок: по сторонам футбольного поля стояли ряды больших армейских брезентовых палаток, предназначенных для нахимовцев, а немного в стороне находились небольшие палатки, в которых жили офицеры и старшины, и еще две большие палатки, в которых размещались столовые. Рядом со столовыми стояли армейские передвижные кухни, в которых готовилась пища для всех обитателей лагеря. В августе в лагере было пусто — нахимовцы находились в отпуске. Небольшая группа матросов и старшин кадровой команды занимались разборкой лагеря.
По приходе в лагерь старшина выстроил нас у края футбольного поля. Это удалось ему с трудом — строиться мы еще не умели. Затем другой старшина расстелил на земле кусок парусины и дал команду выложить на нее все имевшиеся у нас продукты. На этом наша гражданская жизнь заканчивалась — отныне мы должны были питаться тем, «что положено», и только в установленное время. После этого всех нас тут же остригли наголо, и эту простую «прическу» я стал носить постоянно в течение следующих пяти лет. Затем нам выдали светлые парусиновые «робы» (рабочие платья), в которых матросы работают на кораблях, и белые, порядком раздолбанные, парусиновые туфли, которые мы с трудом подобрали по ногам. Робы были поношенные, с чужого плеча — их носили уехавшие в отпуск нахимовцы. Многим ребятам они оказались велики, и вид у них был довольно смешным, но старшина успокоил нас, сказав, что эту одежду мы будем носить недолго, пока живем в лагере, а по приезде в училище нам выдадут новую одежду «по размеру».



Нахимовцы пятой роты. 1949 год

Нас разместили в одной из пустых палаток, выделив каждому набитые сеном матрац и подушку, лежащие на деревянных нарах, а также суконное одеяло и постельное белье. И мы стали привыкать к лагерному быту, который потом сопровождал нас каждое лето. Начиная со следующего дня нас стали учить строиться, ходить в строю и выполнять строевые команды. Мы учились жить по распорядку дня, выполнять разные несложные работы и дежурить в столовой, то есть накрывать на стол, убирать со стола и мыть посуду — алюминиевые миски и ложки и железные эмалированные кружки. Так пролетели три недели, после чего нас отправили в Тбилиси.
Тбилисское нахимовское военно-морское училище было образовано в 1943 году, в самый разгар войны. В это время Ленинград еще был в кольце блокады, а в Севастополе были немцы, поэтому выбор места для училища пал на столицу Грузии, которая была достаточно далека от фронта. Официальной датой открытия училища считалось первое января 1944 года. Позднее были созданы нахимовские училища в Ленинграде и в Риге.
Создание суворовских и нахимовских училищ преследовало цель воспитания детей, чьи отцы погибли на войне, в качестве будущих офицеров армии и флота. Эти училища стали благом для многих детей, потерявших на войне своих отцов, давая им хорошее образование и перспективу военной профессии и воспитывая в них высокие моральные качества будущих офицеров.
В 1948 году состоялся первый выпуск воспитанников Тбилисского нахимовского. К этому времени был окончательно определен шестилетний срок обучения в училище, и на смену первому выпуску был сделан набор ребят, окончивших четыре класса школы. В этот набор я и попал.

От редакции.

Из боевых частей ВМФ в училище отбирались опытные, грамотные, заслуженные офицеры, мичмана и старшины на должности офицеров-воспитателей и помощников офицеров-воспитателей. Перед ними стояли архитрудные задачи: отогреть мальчишечьи сердца, хлебнувшие военного горя и нечеловеческих лишений в самой ужасной войне человечества, заменить им потерянных родных, зажечь стремление всё преодолеть и стать на святой путь служения Родине в самом непосредственном смысле. А чего стоит сверхзадача воспитания Настоящего Человека!? И при всём при этом успеть дать мальчишкам то, что безжалостно отняла война - ощущение любви и заботы честных, добрых и близких людей! Среди первых воспитателей были Коротков Евгений Павлович, Бруснигин Евгений Васильевич, Комаров Дмитрий Васильевич, Ченчик Николай Филиппович, Панин Евгений Фёдорович, Шайхетов Борис Владимирович, Матяш Василий Степанович, помощники офицеров мичмана и старшины Павлов Юрий Иванович, Халбаев Николай Павлович, Щедёркин Леонид Васильевич, Долидзе Александр Александрович, Салунин Михаил Акимович, Сергеев Сергей Сергеевич, Чушев Алексей Александрович и другие.
То, что воспитательский состав всех уровней и рангов справился с трудными и многочисленными задачами - и справился блестяще по самым высоким меркам! – говорит тот факт, что часть офицерского корпуса ВМФ, носящая на груди нахимовский значёк, всегда возглавляет списки Героев, занимает ведущие командные и управленческие должности. Их имена неизменно среди тех, кто первым торит дороги то ли в освоении новой техники и образцов оружия, то ли в освоении новых горизонтов службы во Славу Флота Родины. Много их и среди тех, кто, не задумываясь, совершал подвиги, служа по чести, совести и правде!

Рассказ о воспитателях Тбилисского нахимовского училища будет справедливым начать с контр-адмирала Рыбалтовского Владимира Юльевича, начальник Тбилисского НВМУ с декабря 1943-го по июнь 1944-го года. Сначала приведем подробнейшую справку из книги Лурье Вячеслав Михайлович. Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941-1945). СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001.



Рыбалтовский Владимир Юльевич [25.6(7.7).1889, С.-Петербург — 23.8.1951, Ленинград]. Русский; контр-адмирал (4.6.1940); доцент. В ВМФ с 1918; член компартии с 1945. Окончил Мор. корпус (9.1904-9.1910), Арт. офицерский класс (12.1916-4.1917).
В службе с 1907. Минный офицер М «Разящий» (12.1910-4.1911), «Сильный» (4-11.1911), ротный ком-р и вахтенный нач-к (11.1911-9.1912), ревизор (9.1912-8.1913) УС «Николаев», ком-р роты Учебно-минного отряда (8.1913-9.1914), ревизор (9.1914-4.1917), мл. арт-т (4-11.1917) ЛК «Петропавловск» БФ. Преподаватель в Арт. офицерском классе (11.1917-1.1918). Лейтенант (6.4.1914).
Участник Гражд. войны на Балтийском, Азовском и Черном морях. Арт-т ЛК «Петропавловск» (2-4.1918), нач-к охраны огненных складов фортов Кронштадтской крепости (4-10.1918), флагарт 2-й бригады ЛК (10.1918-6.1919), комендант форта Красная Горка (6-7.1919), гл. арт-т штаба МСР (7.1919-5.1920), МСЧАМ (5-11.1920), нач-к штаба Крымского УР и Севастопольской крепости (11.1920-12.1921), МСЧМ (12.1921-2.1925). Зам. нач-ка УСУ (2.1925-1.1930), нач-к Спец. курсов командного состава (1.1930-5.1939) УМС РККА. Нач-к кафедр военно-мор. дисциплины Военно-полит. акад. им. В.И.Ленина (5-8.1939), военно-мор. подготовки Высш. инженер-но-техн. уч-ща ВМФ (8.1939-11.1941), мор. тактики и организации ВВМУ им. М.В.Фрунзе (11.1941-9.1943), нач-к военно-мор. цикла Высш. военно-полит. курсов ВМФ (9-11.1943). Нач-к Нахимовского военно-мор. уч-ща в Тбилиси (11.1943-4.1944), Высш. военно-мор. уч-ща им. М.В.Фрунзе (4.1944-6.1947). С июля 1947 в отставке.
Награды России: орд. Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом (1916), Св. Станислава 3 ст. (1914); награды СССР: орд. Ленина (1945), Красного Знамени (1944), Отечественной войны I ст. (1945), Трудового Красного Знамени (1944), медали, именное оружие. Югославский орд. «За заслуги перед народом» 2 ст. (1946). Имя адмирала Р. было присвоено после его смерти учебному судну. Похоронен на Серафимовском кладбище.
Соч.: Морская артиллерия. М., 1934; Письмо в редакцию // Мор. сб. 1931. №. 12. С. 143; В ногу с морскими силами // Мор. сб. 1930. № 12. С. 78-80; Нахимовцы // Известия. 2.1 и 2.2.1944.
Лит.: Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР. Т. 2. М., 1962. С. 415; Ленинградское высшее военное инженерное строительное Краснознаменное училище. Исторический очерк. Л., 1989. С. 13, 16; Антонова В.В., Грибовский В.Ю., Лобов В.С., Мотрохов В.А. Высшее военно-морское училище им. М.В.Фрунзе. Краткая история. Л., 1989. С. 33, 184; Боевая летопись Военно-Морского Флота, 1917—1941. М., 1993. См. им. указ.; Коршунов Л.А. Семьдесят лет службы на флоте и в военном кораблестроении. СПб., 1997. С. 111.
Архивы: ЦВМА, личное дело № 68467; ф. 3, оп. 028554, д. 7, л. 104; ф. 406, оп. 10, д. 86. РГА ВМФ, ф. р-307, оп. 1, д. 36, 47.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
0
Владимир Мигачев
01.02.2011 16:58:12
Нахимовское училище
Я выпускник Лен.НВМУ 1962 года. Учитывая, что ТНВМУ и РНВМУ были закрыты, судьба все равно сталкивала с его выпускниками. Есть интересные материалы по набору в Тбилисское НВМУ в 1943 году. Есть значок Лен НВМУ в виде поплавка. Готов поделиться материалом.
С уважением.
Василич
Ссылка 0


Главное за неделю