Интервью П.Седова с директором спецшколы в 1941—1943 годах Д.И.Таптыковым
Возраст от пятнадцати лет до восемнадцати можно назвать самым восприимчивым ко всем влияниям действительности, хорошим и плохим. И от того, насколько верным окажется выбранный в воспитании человека курс, зависит формирование личности.
Беседу с вами, Дмитрий Николаевич, хотелось бы начать с размышлений на эту тему. Можно ли сказать, что курс, выбранный школой, оказался по-настоящему верным?
— Вне всякого сомнения. Достаточно вспомнить, что за плечами бывших наших питомцев, ныне весьма почтенных и уважаемых людей, были кроме спецшколы и военно-морские училища, и академии, и действующий флот, и фронт, наконец. Жизненная школа их чрезвычайно богата. Перед ней могли бы померкнуть наши скромные усилия. Однако известно, что без прочного фундамента не построишь доброго здания. А фундамент этот, смею полагать, закладывался в нашей спецшколе. По крайней мере, усилия командно-преподавательского состава в большинстве случаев достигали цели: из стен школы выходили хорошо подготовленные, воспитанные молодые люди, будущие моряки.
Д.Н.Таптыков до сентября 1941 года работал завучем школы. Скончался в 1989 году.
Очевидно, немалую роль в этом сыграл какой-то, быть может, особый принцип в подборе преподавательских кадров. Каков был этот принцип?
— Прием человека на работу или службу обычно начинается с изучения анкетных данных: от этого никуда не уйдешь. И все-таки главный упор мы делали не на анкету, а на личную беседу с будущим преподавателем. Причем беседу на сугубо профессиональном уровне. Педагог говорил с педагогом, ставились конкретные вопросы, ответить на которые смог бы только профессионал, мастер своего дела. В скором времени — уже в первый учебный год — мы могли убедиться в том, что подавляющее большинство наших учителей были подлинными, не за страх, как говорится, а за совесть проводниками лучших педагогических идей. Я с полной уверенностью могу сказать, что почти все наши педагоги были личностями. Каждый по-своему был привлекателен для учащихся, каждый находил свой особый путь к сердцам ребят. Вместе с тем наши преподаватели были подлинными представителями своего времени — времени горячего энтузиазма первых пятилеток, пафоса строительства новой жизни. Большинство из них были ненамного старше Октября, а следовательно, в конце тридцатых — «непростительно» молодыми, энергичными носителями революционных настроений, горячими последователями идей Макаренко и Шацкого. Они представляли новую советскую интеллигенцию. И еще — это были талантливые люди. А талант, как известно, притягивает молодежь. Впрочем, были у нас и преподаватели более старшего поколения — С.Л.Паперный, В.Н.Заозерский, К.Д.Синявский и другие, те, кто с начала образования советской школы преданно ей служил и отдавал все свое умение, преодолевая устаревшие традиции, переоценивая ценности. С ними легко работалось.
Занятия по устройству корабельного орудия
Но как можно было совместить, скажем, преподавание изящной словесности или биологии со специальными военно-морскими предметами? Не было ли здесь какой-либо натяжки?
— Нет, конечно. Влюбленные в свой предмет, наши преподаватели были мастерами высокого класса. Когда мне по долгу службы приходилось посещать уроки, я по-хорошему завидовал их умению донести до ребят главную идею излагаемого материала. С налета, только интуитивно урок не проведешь: нужна была основательная, глубокая, осмысленная работа, подкрепленная широкой эрудицией. Мастерство преподавателей несло в себе мощный воспитательный заряд. Позднее это вылилось в известную формулу: «Обучая воспитывай; воспитывая обучай». Оттого и «изящная», как вы сказали, словесность не шла вразрез, к примеру, со строевой подготовкой. Они, если хотите, в известной степени дополняли друг друга.
И все же школа была военная. Перед ней стояла прежде всего задача воспитания хорошо подготовленного будущего офицера. Как вы справлялись с этой задачей не в ущерб задачам общеобразовательным?
— Мы прилагали все старания, чтобы придать спецшколе четко обозначенный характер воинской части. И здесь главная роль отводилась нашим командирам — Г.Я.Эндзелину, Н.А.Дубровскому, Ю.Р.Похвалле, знаменитому нашему боцману Ф.Ф.Цисевичу. Собственно, они и составляли «военно-морской» костяк школы. Надо сказать, что они даже с некоторым изяществом и деликатностью в кратчайшие сроки превратили школу в боевую единицу. На их плечи легла весьма сложная миссия — в считанные месяцы посвятить ребят, не ведающих пока, что такое военно-морская служба, в ее тайны и яви. И не только ребят. К этому требовалось приобщить и преподавателей, которые свои новые военные обязанности принимали со всей серьезностью, чем подавали благой пример ученикам. Те же воспринимали спецзанятия в хорошо оборудованных кабинетах, строевую подготовку, караульную службу с мальчишеским восторгом, остужаемым, правда, требованиями быть всегда подтянутыми, сосредоточенными и внимательными. Когда их облачили в форму, то на построениях, разводах, в аудиториях они четко делали свое дело, как настоящие моряки.
Командиры и преподаватели
Не могло ли все это — форменная одежда, построения, строевые занятия и т. п.— превратиться в красивую «игру в солдатики», так любимую мальчишками? Не придавало ли это школе некую парадность, за которой могло и не оказаться всей глубины подлинной военной подготовки?
— Здесь надо подчеркнуть мысль о равновесии всех составных частей спецшколы. Случай за всю мою педагогическую практику единственный и неповторимый. Наши уважаемые командиры рот, все наши военные моряки в глазах ребят выглядели точно такими же наставниками, как и учителя-предметники. И дисциплины, преподаваемые ими, не относились к разделу второстепенных или полуобязательных: с одинаковым усердием ребята изучали историю СССР и винтовку, алгебру и флажный семафор... Вообще жизнеспособность школы, на мой взгляд, предопределилась тем, что состав воспитателей очень скоро нашел, по выражению К.Д.Ушинского, «золотую середину» в своей работе, целиком и полностью направленную на формирование в ребятах любви к воинской службе, труду, знаниям.
Мы говорили о принципе подбора преподавателей. А как подбирались ученики? Были ли здесь какие-либо особенности?
— На собеседованиях устанавливались мотивы, по которым тот или иной юноша хотел поступить к нам. Согласитесь, что распознать юного человека гораздо легче, чем взрослого. И, как правило, ошибок в подборе не было. Предвижу вопрос об «элитарности» контингента учащихся. Были у нас дети высокопоставленных родителей, но поблажек, исключений ни для кого не делалось. Тут играл немалую роль коллектив, оказывавший на каждого должное воздействие. Вообще формирование коллектива в самом широком смысле считалось у нас задачей номер один.
Война, эвакуация в далекий Ачинск оказались тем горнилом, в котором испытывались и закалялись души ребят. Сохранить свою суть, не нарушить ранее построенное, а, наоборот, укрепить его помогли им единомыслие и сознание цели, которые установились с самого основания школы.
Выпускники ВВМУ им. М.В.Фрунзе 1948 года: Олег Козлов, Вилен Рябов (будущий вице-адмирал, подробно о нем позже), Юрий
У меня сохранилась записка от группы ребят четвертой роты, датируемая 7 июля 1943 года. Тогда не принято было преподносить в торжественных случаях роскошных адресов. И вот что писали О.Козлов, В.Рябов, Ю.Ерусланов, Ю.Мессойлиди и другие: «Мы знаем, что в течение прошедших двух лет было много нерадостных дней, но совместными усилиями мы преодолели все трудности, несмотря на тяжелую обстановку войны. И вот теперь, уходя из школы, которая стала для нас родной, мы заверяем Вас в том, что будем достойными носителями высокого звания морского офицера». Обратите внимание — «совместными усилиями мы преодолели все трудности». По-моему, это высшая оценка работы коллектива, прозвучавшая из уст самих воспитанников.
Старая, быть может, как мир истина — опирайся на людей. Именно так и приходилось действовать в нелегких условиях эвакуации. У нас сложился великолепный актив учащихся, хорошо сплоченной показала себя школьная комсомольская организация. «Опираясь на людей» — этим и определялся принцип руководства. Каждый из нас не терял уверенности, что преодолеть все невзгоды хватит сил и выдержки, хотя, честно говоря, попали мы в очень непривычные условия. Если бы не огромные усилия всех — мы бы оказались в плачевном состоянии.
Ачинск. Улица, где находится школа, приютившая московских спецшкольников, и располагалась казарма.
Может, «ачинские» условия и способствовали сплочению коллектива школы?
— Я бы сказал по-другому. Эти условия были испытанием для коллектива. Сами спецшкольники, «предмет», так сказать, нашего воспитания, в столкновении с трудностями вели себя не как ребята, но как зрелые мужи. Не припомню ни раскисания, ни нытья. Сейчас я объясняю это, прежде всего тем, что мы ощущали себя частичкой — это не красивые слова! — народа, напрягавшего силы в борьбе с фашизмом. Проявлялось это во многом, но главное — мы верили в победу и своими делами стремились ее приблизить. Достаточно вспомнить, что учебный год начался для школы где-то в середине второй четверти, но данное обстоятельство никак не сказалось на успеваемости, хотя работали мы не по усеченной программе.
Коль скоро речь зашла о школьной программе, то не находите ли вы, Дмитрий Николаевич, что в какие-то моменты она не способствовала разностороннему развитию учащихся, не соответствовала задачам, выдвигаемым жизнью?
В годы Великой Отечественной войны культурный потенциал страны оказался достаточным для победы над Германией, которую многие считали государством с высокой культурой. Советские наука и техника повлияли на качество советского вооружения. давала необходимое количество квалифицированных рабочих, инженеров, офицеров. Деятели искусства и литературы поддерживали высокий боевой дух, чувство патриотизма у своих сограждан.
— Время и жизнь показали, что в основных своих положениях школьная программа тех далеких лет была верной, отвечала запросам общества и обеспечивала подготовку квалифицированных кадров. Спецшкола впоследствии получала немало хороших отзывов о своих воспитанниках из высших военно-морских училищ. Наших ребят отличала глубокая начитанность, общая культура. Это ли не результат и разумной программы? Казалось бы, физкультура как предмет всегда считалась чем-то второстепенным. Но в нашей школе она была одной из основных дисциплин. Соревнования, кроссы, футбольные состязания, волейбол — эти занятия даже в самые голодные времена, когда, казалось бы, следовало беречь физические силы, считались в школе важнейшими для гармонического развития личности.
Не могу не вспомнить нашего библиотекаря Елену Ивановну Жадушкину, превратившую библиотеку в подлинный клуб по интересам. В читалке ребята засиживались едва ли не до самой вечерней поверки. Читали много. Особенно популярными были произведения Марка Твена и Льва Толстого, Куприна и Драйзера, Станюковича и Фенимора Купера. Имелся в библиотеке и раздел по спецдисциплинам с довольно широко представленной литературой. Впрочем, никто не мешал заниматься в уютной читальной комнате и математикой или химией.
Были у нас духовой оркестр, драмкружок, хор, исполнявший песни наших школьных поэтов и композиторов...
Сейчас, вспоминая спецшколу, я с удовлетворением отмечаю, что, будучи ее директором, не зря трудился в те тяжелые, но яркие годы: все мои бывшие ученики стали настоящими людьми.
На одной из юбилейных встреч спецшкольников. К сожалению, на фото узнали только Виктора Любимова, Игоря Спасского, Юрия Месойлиди и Владимира Муравлева. Кто поможет опознать других?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
